* * *
- Совершенно случайно обнаружили два трупа, - быстро и взволнованно заговорил белобрысый паренёк-участковый, которого от всего происходящего откровенно тошнило. Но он старался держаться молодцом - всё-таки прошёл армию. - На пульт дежурного поступил сигнал, что в квартире вроде как драка. Грохот, звон посуды, ругань, женские вопли. Дом недавно заселён, соседи друг друга не знают. Предположить, кто на что способен, не могут. Ну и выслали наряд в количестве двух человек. У каждого по "макарову" только…
Участковый проглотил слюну, облизал пересохшие губы. Про себя он дивился ледяному спокойствию шикарного одетого майора с Петровки.
- Это было вчера вечером, и дверь наряду не открыли. В квартире было тихо - ни шагов, ни шороха. Вполне возможно, что преступники находились ещё там, потому что замки были заперты. А когда сегодня, по второму вызову, ребята прибыли, дверь в квартиру была открыта. Соседи увидели кровавые следы на полу и очень испугались…
Участковый пытался заглянуть Артуру в глаза и понять, как тот реагирует на его слова.
- Наряд увидел в квартире такое, чего в страшном сне не приснится. Не первый год служат мужики, а едва в обморок не грохнулись. Вся прихожая в крови, на кухне - труп мужика, застреленного в лоб с близкого расстояния. Прикован наручниками к батарее, рот заклеен скотчем. В квартире две комнаты. В одной - порядок, зато в другой всё перевёрнуто вверх дном. Вещи частью раскиданы по комнате, частью засунуты в распоротый живот женщины. Кругом - раскрытые чемоданы; пол в кровище. У потерпевшей отрублены руки, отрезаны груди, но лицо хорошо сохранилось. Личность удалось установить быстро. Этой гражданке двадцать шесть лет, она квартиру здесь снимала. Чем она так бандюков достала, ума не приложу. Поселилась месяц назад, на улицу не выходила, явно от кого-то скрывалась. Получается, что не зря.
Они как раз добрались до двери в злополучную квартиру. Артур вздрогнул, увидев шесть белых, будто обескровленных гвоздик, оставленных кем-то у двери на коврике. Наверное, приехала вдова хозяина или его взрослые дети.
Полковник Петруничев ещё по телефону сказал, что Лариса Кузьминична Панина была категорически против присутствия квартирантки, которая доставляла хозяевам много хлопот. Но Фёдор Иванович настоял на своём - после того, как при взрыве дома в Печатниках семья лишилась всего нажитого добра, нужны были деньги. Жена и дети ничего не смогли поделать. И вот теперь Панину уже ничего не нужно; хуже всего несчастной вдове.
Ведь не прошло и полгода с тех пор, как она потеряла квартиру. Теперь придётся доживать век одной, да ещё в комнатах, где случилось ужасное - прервалась жизнь близкого человека. Да и на мученическую кончину жилички Панина вряд ли сможет не обратить внимание.
- Приветствую, Артур Русланович! - бесцветным голосом сказал Петруничев, выходя навстречу майору с протянутой рукой.
В квартире толпилось много народу, с кухни доносились сдавленные рыдания, переходящие в хрипение - похоже, там успокаивали вдову Панина.
- Какой ты красивый сегодня - прямо хоть в опере пой…
- Из-за праздничного стола вы меня вытащили, - не стал церемониться с полковником Тураев.
Он не понимал, для чего его, собственно, пригласили. Неужели Петруничев хочет навесить на и без того перегруженного сотрудника ещё одно неперспективное дельце? Здесь произошла не пьяная драка - это очевидно. Работали люди серьёзные, которых с ходу за жабры не возьмёшь. Вполне возможно, что из самого Тураева сделают такую же отбивную - если он посмеет сунуться в эти разборки.
- У Грушина сидели, у Олега. Тридцать пять ему вчера стукнуло - юбилей как-никак.
- Да, я знаю - сам сдавал денежку. Всё-таки бывший мой подчинённый, которому вдруг захотелось уйти на вольные хлеба. Теперь он там бумажки пописывает да пропавших собачек ловит, а мы с тобой вон чем занимаемся. Тело уже увезли, и, признаться, я не смог без содрогания глядеть на это месиво. Все кишки наружу, а часть вещей из чемоданов забито в распоротый живот буквально ногой. Вполне возможно, что орудовал маньяк. Из тех, кто набивает рот жертвы кусками грудей или заталкивает туда вырезанную матку. Кстати, перед этим её ещё и насиловали в очередь…
- Это не маньяк, Александр Георгиевич.
Тураев, засунув руки в карманы пальто, стоял на пороге и осматривал почти пустую комнату. Из мебели здесь были только тахта, платяной шкаф, стол и два стула - всё не первой свежести. На полу - ковёр, задубевший от пролитой крови, а по нему разбросаны игрушки, детская одежонка, мужская рубашка.
Скорее всего, женщина накупила в Москве подарков мужу и детям. Причём, подарков дорогих, и это вызвало у Тураева массу вопросов. Получается, что убитая располагала немалой суммой денег. Причём получила их недавно, раз сразу бросилась покупать престижные обновки.
А после кто-то узнал о поживе, проник в квартиру, под пытками вырвал у несчастной то, что ему было нужно, и скрылся. И перед уходом пристрелил Панина как нежелательного свидетеля. Но почему расправа оказалась столь жестокой? Неужели жене и матери легче было претерпеть ужасные муки, превратиться в кровавые ошмётки, чем отдать свои деньги грабителям? Это не похоже на работу неумелого убийцы, но, в то же время, и версия полковника, скорее всего, не верна.
- Почему ты думаешь, что не маньяк? - удивился Петруничев.
- Маньяки охотятся за жертвами на улицах, но редко приходят к ним домой. Следы взлома на двери были?
Артур посторонился, давая пройти эксперту, снимавшему отпечатки пальцев.
- Нет. Похоже, сами впустили убийц. Или она, или хозяин. И задвижка на дверях комнаты не спасла. - Полковник дотронулся кончиком мизинца в перчатке до щеколды. - Скорее всего, и эту дверь открыли добровольно.
- Значит, или хозяин, или его жиличка были знакомы с убийцами, - предположил Артур. - Да, кстати, вы чувствуете запах жасмина? - Полковник кивнул, и Тураев продолжил: - Уходя, они распылили фитодор из баллончика, чтобы собака не взяла след. Скорее всего, что их отпечатков тоже здесь нет, кроме кровавых следов на лестничной площадке. Но ботинки можно снять и уничтожить. Вообще-то кошмарное сочетание - аромат жасмина среди зимы и залитый кровью пол… Да, как звали погибшую? Кто она?
- Горюнова Любовь Степановна, семьдесят третьего года рождения, приехала из Пскова. Как говорит Лариса Кузьминична, с мужем познакомилась в начале января. Вела себя странно, и выражалось это в постоянно присутствующем страхе за свою жизнь и желании покупать дорогие тряпки, игрушки, посуду. А поскольку Горюнова почти не выходила из дома, то всё это приходилось таскать в дом Фёдору Ивановичу. Правда, Любовь Степановна въехала в эту квартиру с двумя огромными чемоданами. Она тратила деньги вразнос, постоянно примеряла перед зеркалом красивые платья. Подолгу говорила по телефону с семьёй, обещала привезти всей родне подарки. Чем занималась Горюнова, откуда враз взяла столько денег, пока установить не удалось.
Петруничев смотрел на Артура светлыми выпуклыми глазами, а тот хранил молчание, принимая к сведению слова начальника.
- Судя по всему, трагедия разыгралась именно из-за денег. К версии, что убийцы ограбили Горюнову, добавляется другая…
- Да, об этом я и хотел сказать, - встрепенулся Артур, а ноздри его против воли трепетали, ловя любимый запах жасмина. - Вполне может статься, что она присвоила чьи-то средства, и жестоко поплатилась за это. Отрубленные руки, набитый добром живот - всё это говорит в пользу моего предположения. Следует как можно скорее отыскать мужа Любови Горюновой и допросить его. Надо выяснить возраст детей - похоже, среди них есть совсем маленький. "Галлия-1" и "Галлия-2", упаковки от которых я вижу на полу, - питание, подходящее детям от рождения до года. А муж её должен знать, каким образом жена так круто разбогатела.
- Надо бы, и немедленно, - согласился Петруничев. - Я человека в Псков отправлю. Не тебя, Артур, не бойся! - поспешил успокоить полковник, заметив тень, скользнувшую по лицу майора.
- Разрешите!
Плотный мужчина в клетчатом пиджаке протиснулся между Тураевым и Петруничевым. Увидев нового человека, он тут же полез за удостоверением и представился.
- Морозов Алексей Алексеевич, следователь межрайонной прокуратуры. Пожалуйста. - Морозов протянул книжечку Тураеву. - Во внутреннем кармане куртки покойного Фёдора Панина лично мною был найден билет на поезд № 5 "Интурист" сообщением "Москва - Санкт-Петербург", проданный третьего февраля в кассе Центрального железнодорожного агентства по продаже билетов.
- На какое число билет? - Петруничев обернулся в сторону кухни.
- На десятое февраля. - Морозов посмотрел в ту же сторону. - Лариса Кузьминична, можно вас на минуточку? Судя по всему, билет был приобретён Фёдором Ивановичем буквально за несколько часов до трагедии…
На кухне пахло корвалолом и ещё каким-то мятным лекарством. Под чайником только что выключили конфорку электроплиты, и вода в нём ещё клокотала. Толстая седая женщина в чёрном платке сидела, навалившись на кухонный столик, и по её багровому лицу текли мутные слёзы. Участковый постоянно находился рядом. Едва увидев следователя в обществе сотрудников уголовного розыска, он вскочил, загремев табуреткой.
- У Ларисы Кузьминичны давление очень высокое, - сообщил он Тураеву, который стоял ближе всех. - "Неотложку" надо бы вызвать…
- Вызывайте, - разрешил Тураев, несмотря на то, что рядом находился старший по званию. Но вряд ли Петруничев стал бы возражать. - Лариса Кузьминична, вы на пару вопросов можете ответить?
Артур, расстегнув пальто, сел на табуретку, с которой только что встал участковый. Панина с трудом подняла голову, глянула тусклыми глазами на вызывающе нарядного молодого человека, и взор её неожиданно прояснился.
- Ох, чуяло моё сердце! - уже в который раз простонала вдова, кусая угол траурного платка и заходясь в рыданиях. - Чуяло! Феденька, говорила я тебе! Молила, в ногах валялась, грозила руки на себя наложить. Нет, всё равно пустил, горе горькое… - Панина неожиданно выпростала из складок юбки горячую потную руку и положила на запястье Тураева. - Спрашивай, сынок, чего хотел, и я пойду, прилягу. Сил никаких нет видеть всё это. Детей дождусь, а потом, может, в больницу…
- Лариса Кузьминична, в кармане вашего мужа был найден билет до Санкт-Петербурга на поезд "Интурист". Скажите, вы имеете родственников или знакомых в Питере? Может быть, Фёдор Иванович сам туда собирался?
Артур снова вспомнил о Милявской и решил, что та не откажет в помощи. Возможно, придётся устанавливать связи Панина - теперь уже не отвертишься. Не мытьём, так катаньем полковник втянул его в это дело.
- У нас никого там не было, и Федя не собирался. Для Любы билет покупал. Она говорила, что поживёт до десятого, да и уедет в Питер к мужнину брату. Я уже денёчки по пальцам высчитывала, когда там десятое, чтобы кончился этот кошмар. Не дождалась.
Панина с шумом выдохнула, схватила чашку с водой, залпом выпила. По всему столу были забросаны упаковки из-под лекарств, тут же стояли склянки.
- И вот - ни денег у меня, ни мужа. Мы ведь только что рубиновую свадьбу отгуляли. Думали, до золотой доживём - он здоровый был…
- Многие люди квартиры приезжим сдают, - вступил в беседу полковник. - Почему вы были так резко против? Вам эта женщина не нравилась?
- Сама-то она ничего была - тихая, скромная, уважительная. Но я видела, что с криминалом каким-то она связана, и потому боялась! Вы же видите, чем всё кончилось. - Панина шумно высморкалась в платок. - Говорит, сама из Пскова, двое детей, муж безработный, а деньги швыряет направо-налево. Сразу видно, женщина простая, а норковую шубу носит. А самое-то главное - с ребёночком одну ночь пересидела в комнате, с новорождённым. Мальчик кроха совсем. Это третий у неё, в Москве родила. Мне показалось, что она от кого-то пряталась у нас. А вдруг, думаю, её здесь найдут? Тогда и нам не поздоровится. Она рано утром вышла со свёрточком во двор и отдала его мужчине с женщиной. Я тогда ещё не уехала, видела в окно. Сказала, что это те, питерские, деверь с женой. Она шестого января только из роддома вышла…
- А седьмого утром ребёнка отдала питерским родственникам, - задумчиво сказал Тураев. - Она не говорила, где родные живут в Петербурге?
- Вроде бы, на улице Пятилетки, если есть там такая улица. Но я и спутать могу - всё перед глазами плывёт. Знала бы, что придётся отвечать, записала. И сама Люба туда собиралась ехать. Мальчонку-то отдала, а сама попросилась пожить у нас с месяц. Вот тут-то я и восстала. Мы всю жизнь прожили честно, а здесь не пойми что - то ли сама прячется от кого-то, то ли ребёнка прячет, словно украла его, а не родила.
- Вот мода пошла - детей воровать! - Петруничев хмыкнул, постукивая пальцами по столу. - Артур Русланович, а ведь дело чем-то похоже на твоё. Если бы не мальчик, а девочка у этой женщины оказалась, я бы, грешным делом, подумал - не вандышевская ли? По возрасту подходит.
- Не говорила она, какого числа родила? - спросил Тураев.
- Тридцатого декабря, я запомнила. Наш младший сын тоже тридцатого!
Панина с трудом поднялась, подошла к окну, но ничего, кроме множества огней и стрел подъёмных кранов не увидела. Над Марьино сгустились стылые сумерки.
- Да скоро ли дети приедут?! Я же звонила, говорила, что отца убили!..
- Приедут, не волнуйтесь. Я сейчас оставлю вас в покое, и пусть доктора делают своё дело. - Петруничев почесал переносицу. - Тридцатого декабря - не подходит. Но что-то здесь неладно - факт.
- Я сегодня же позвоню Милявской и попрошу пробить Горюнова с улицы Пятилетки. Жаль, конечно, что мы имени-отчества не знаем. Лариса Кузьминична, Люба не говорила, как деверя звать?
- Вроде, Серёжей. Или муж неё Серёжа, не помню уже. Почти сразу же я уехала. Не могу, когда баба чужая по квартире ходит. Да ещё Федьку по магазинам гоняет - то поесть нужно купить, то вот билет. Даже куклу дочке ейной муж покупал. Высмотрела, говорит, ещё до Нового года, а выйти и купить сейчас не могу. Ты уж найди родных-то её, сынок, - сказала Панина Тураеву, которому почему-то симпатизировала больше всех. - Найди и скажи, что с Любашкой стряслось. Ладно, ироды эти не все подарки изгадили, так пусть заберут на память. Трое деток осталось, они-то чем виноваты, даже если мамка недоброе сотворила?..
- Обязательно найдём, - пообещал Артур, вставая. - Найдём и всё расскажем. Но пока, к сожалению, мы сами мало что понимаем. Не буду больше вас мучить, Лариса Кузьминична. Примите мои искренние соболезнования и поверьте - мне действительно больно видеть всё это.
- Федя мой мухи в жизни не обидел, а его пулей в лоб убили, как бандита какого, - вздохнула Панина, вновь доставая сырой платок. - Вы уж разыщите паршивцев этих, постарайтесь. Совсем невинного человека на тот свет упекли. Он ведь Любашке помочь хотел. Другой бы прогнал её давно, и сам жив остался. А он переживал за всех, сердешный. За каждого душой страдал. На всех его хватало, Феди моего…
В дверь позвонили, и кто-то из присутствующих в квартире Паниных отворил. В следующую минуту на кухне появился сухощавый мужик в синем рабочем костюме с красным крестом, из-за плеча которого выглядывала миловидная сестричка.
- К вам медики, Лариса Кузьминична, - сказал следователь Морозов, застёгивая пиджак. - Завтра ещё зайду - или сюда, или в больницу…
Врач уже раскрыл чемоданчик, сестричка уселась рядом с Паниной, обматывая её руку манжеткой тонометра. Тураев, Петруничев и Морозов вышли в коридор, где стоял только телефон - и тот на полу.
- Ну, и куда ты сейчас, Артур? Допивать шампанское? - Полковник достал расчёску, зеркальце, пригладил редкие волосы.
- Вы думаете, что после всего увиденного мне кусок в горло полезет? - Тураев застегнул пальто, надел перчатки и только тогда повернул дверную ручку. - Сейчас еду домой и оттуда звоню Милявской. Правда, она имеет все основания послать меня по матушке. Я и так слишком много злоупотреблял любезностью заслуженного человека. А вторым, кто меня обругает, будет Олег Грушин. Тридцать пят лет исполняется один раз в жизни, а я испортил ему праздник.
* * *
На следующий день Артур ни о чём не мог думать. Он сидел перед выключенным компьютером, и рядом стоял сигарный ящик. Отрешившись на время от сигарет и трубок, Артур вытащил из сейфа хумидор - домик для сигар, подаренный отцом на день рождения ещё в прошлом году. Отрезал кончик специальной гильотинкой и потянулся за газовой зажигалкой, потому что длинные кедровые спички из подарочного набора давно закончились. Когда кончик сигары затлел, Тураев подул на него, и только потом набрал дым в рот.
Торопиться ему было некуда. По делу об исчезновении Милены новых сведений не появилось. Родственникам Любы Горюновой о случившемся сообщили другие люди. Галина Семёновна Милявская, пообещавшая помочь, физически не могла управиться за одни сутки. Вполне возможно, что Панина перепутала, неправильно назвала улицу, или там проживает несколько Сергеев Горюновых. Впрочем, не факт, что деверя погибшей звать Сергеем. В общем, Галине Семёновне придётся поработать, да ещё просто за "спасибо". Розыск Горюнова производился не по вандышевскому делу, и никакого вознаграждения за это не обещали.
Делая один "пых" в минуту, как и полагается опытному курильщику, Тураев наслаждался вкусом сигары точно так же, как виски или коньяком. Рядом дымилась чашечка огненного кофе, и на Артуре снова был тот же фрак, что и вчера. Он хотел вернуться в ту, навсегда ушедшую жизнь, когда был баловнем судьбы, ничем не рисковал и не смотрел почти каждый день в лицо смерти. Рано ушедший из семьи отец, сделав внезапную и фантастическую карьеру в эпоху становления новой России, постоянно чувствовал вину перед старшим сыном и ни в чём ему не отказывал.
Артур спешил жить, интуитивно дойдя до убийственного вывода - долго такой кураж продолжаться не может. Он объездил полмира, посетил все дорогие ночные клубы Москвы, не говоря о ресторанах. Потом переключился на увеселительные заведения за границей. С будущей женой они обо всём договорились в парижском кабаре "Лидо".
И даже когда Марина оставила мужа, предала в самый тяжкий миг, он не уничтожил те фотографии. Оставил все альбомы, включая свадебный, именно потому, что они напоминали о пережитых блистательных днях и сумасшедших, хмельных ночах. Перед мысленным взором продолжала крутиться рулетка казино Монте-Карло, но Тураев точно знал, что столь крупного банка ему уже не сорвать.
Длинный пепел помогал сигаре гореть ровно и сильно, и потому к пепельнице Артур тянулся редко. Блаженствовал, прикрыв глаза, стараясь забыть и о Валерии Леоновой, и о том, что увидел вчера в Марьино. Здесь был его мир, куда не допускался никто и ни при каких обстоятельствах. Артур имел право мысленно побеседовать с самим собой и вспомнить былое.
И сейчас, сам плохо понимая, что делает, он отложил сигару, поднялся и подошёл к застеклённым книжным шкафам. Достал небольшой альбом из красной с золотом кожи, открыл его на первой странице и долго смотрел на жениха, плохо понимая, что это - он сам.
Смуглый парень с глянцево-чёрными волосами, в длинном смокинге и жилете на много пуговиц, в белой сорочке с такой же "бабочкой" смотрел на теперешнего Артура задиристо и мрачно. Волосы невесты-блондинки утопали в натуральном жемчуге, а тонкую фигурку облегало, как вторая кожа, платье из серебристого винила с открытой спиной. В руках Марина держала будет флёр д' оранжа. Они только что обменялись обручальными кольцами, и бриллиант на пальчике Марины пропечатался очень чётко.