Глава 31
Бун поехал в пиццерию, которую в полицейских отчетах называли "местом работы" Кори Блезингейма.
Он работал там курьером.
Разъезжал в такой типичной крошечной машинке с логотипом пиццерии на крыше, доставлял супербольшие пиццы за двадцать долларов студентам, бездельникам и детям, чьи родители были слишком заняты, чтобы приготовить нормальный ужин.
Это все понятно, но что вообще забыл богатенький парнишка вроде Кори на такой работе - с минимальным окладом и минимальными чаевыми? На чаевых можно неплохо заработать, если прислуживаешь в субботний вечер во французском ресторане "Тысяча цветов", но не развозя пепперони по общагам. Отец Кори продает жутко дорогие и шикарные дома, что заполонили все побережье, а его сын ездит в дурацкой шапке и терпит истерики от клиентов за то, что не уложился в заявленные двадцать минут доставки?
Как выяснилось, даже на этой работе Кори долго бы не продержался.
- Почему? - спросил Бун владельца заведения мистера Маккея.
- Его наняли, чтобы он развозил пиццу, - сказал мистер Маккей. - А он этого не делал.
Оказывается, Кори мало того что не доставлял пиццу - он ее воровал. Маккей подозревал, что друзья Кори заказывали по телефону пиццу, затем, когда Кори ее привозил, делали вид, будто ничего такого не было, и Кори спокойно съедал "брак". Дошло уже до того, что Маккей настоял, чтобы Кори привез обратно в пиццерию супербольшую пиццу со всеми добавками, кроме анчоусов, и "официально" выбросил ее в помойку.
- Но мне кажется, что он чем-то накачивался, - поделился Маккей.
- И чем же? - поинтересовался Бун.
- Я про наркотики ничего не знаю, - пожал плечами Маккей. - Но он такой дерганый был, словно спидов обожрался. Я уже собирался его увольнять, когда…
Он не договорил.
Никому не хотелось говорить об убийстве Келли Кухайо.
Безрадостная картина, думал Бун, подъезжая к бывшей школе Кори. Пацан зарабатывал, развозя пиццу и сам же ее поедая. Да кому захочется каждый день обедать пиццей, когда ты ее круглые сутки видишь?
Бун задумался. Неужели мне жалко этого придурка?
Что-то вроде того. Особенно острой жалость стала после посещения школы.
Глава 32
ПАЛХ.
Подготовительная школа Ла-Хойи.
Вернее, Подготовительная академия Ла-Хойи, если быть точным.
К чему, интересно, тут готовят? Бун размышлял над этим, подходя к будке охранника около закрытых ворот. Местные ученики, можно сказать, были рождены уже на третьей базе, так что готовили их, видимо, к последним девяноста футам. Да и тут они особо не напрягались - к победе их вели нежно и аккуратно, убедившись предварительно, что никто не посмеет им помешать.
Фургончик Буна совершенно не впечатлил охранника.
Забавно, подумал Бун, глядя, как к нему подходит суровый мужчина в форме с хмурым выражением на лице. Охранники обычно так долго стоят на одном месте, что воображают, будто оно принадлежит им лично. Они искренне и ревностно охраняют покой людей, которые с ними крайне вежливы и даже приветливы, но никогда не приглашают их на новогодние вечеринки. Бун никогда не мог понять, зачем люди ставят охранников на ворота, ограничивая собственную же свободу.
После событий в Колумбайне школы стали охранять еще более тщательно, особенно такие крутые, как эта.
Бун опустил стекло.
- Я могу вам помочь? - осведомился охранник, подразумевая, видимо, "могу ли я помочь вам найти выход".
Потому что охраннику было уже все ясно. Он взглянул на фургончик, на сваленные в нем гидрокостюмы, шорты, обертки от фастфуда, картонные стаканы из-под кофе, полотенца и одеяла и понял, что Буну тут не место. Теперь надо было убедиться, что и Бун это понимает.
Пока охранник разглядывал фургон, Бун изучил бейджик на его груди.
- Вы ведь Джим Нерберн, верно? - спросил он.
- Да.
- А к Кену Нерберну вы какое-нибудь отношение имеете?
- Это мой сын.
- Отличный парень, - заметил Бун.
- Вы его знаете?
- Мы как-то с ним сёрфингом занимались вместе, - объяснил Бун и протянул руку в окно. - Я Бун Дэниелс.
- Джим Нерберн, - пожал ему руку охранник.
- Мы ведь с вами еще на матче "Падрес" встречались, помните? - спросил Бун. - Вы там были с Кеном и его друзьями.
- Точно, - улыбнулся Нерберн. - Тогда с "Кардиналами" всухую сыграли.
- Ага, помню-помню. И хот-доги по доллару всего продавали.
- Отличный был вечер, - кивнул Нерберн, похлопав себя по животу. - Так что вас сюда привело, Бун?
Бун вытащил удостоверение частного детектива и продемонстрировал его Нерберну.
- Работа, - объяснил он. - Хочу потолковать кое с кем насчет Кори Блезингейма.
Лицо охранника помрачнело. Занятно, подумал Бун, имя Кори везде вызывает совершенно одинаковую реакцию.
- Здесь все предпочитают делать вид, будто никакого Кори никогда и не было, - сказал охранник.
Еще бы, мысленно согласился Бун. Местные ученики отправляются в Стэнфорд, Принстон, Дюк, Калифорнийский университет в Лос-Анджелесе или хотя бы в Калифорнийский университет в Сан-Диего, который поближе к дому. Но только не в тюрьму. Бун сомневался, что Кори удостоится упоминания в праздничном ежегодном бюллетене школы. "Выпускник нашей академии Кори Блезингейм успешно прошел вступительные испытания и поступил в тюрьму Сан-Квентин, где ему предстоит пройти полный срок обучения, который составит от двадцати пяти лет до пожизненного. Мы от всей души желаем Кори удачи и успехов в его новой интереснейшей карьере".
- Вы его знали? - спросил Бун.
- Да, конечно.
- Проблемный парень?
Нерберн задумался.
- Как ни странно, нет, - наконец ответил он. - У нас тут полно богатых детишек, которые считают, что им с рук сойдет все, что угодно. Но Блезингейм был не таким. Никогда не выносил мне ворота с разгона, как некоторые.
- А на чем он ездил?
- Одно время на "лексусе", но потом его расколотил. Тогда папаша отдал ему подержанную "хонду".
- Отличные машины эти "хонды", - заметил Бун.
- Ага, неубиваемые.
- А в той аварии он сильно пострадал?
- Нет, царапины да шишки, - покачал головой Нерберн.
- И слава богу, да? - улыбнулся Бун.
- Конечно, - согласился охранник. - А вас его отец нанял?
- Не напрямую, через адвоката.
- Вот как оно делается, оказывается.
- Обычно да.
- Значит, передал вам все полномочия, - предположил Нерберн.
- Получается, так, - кивнул Бун.
Нерберн протянул руку, достал из будки бейджик и просканировал его.
- У вас назначено с кем-нибудь? - спросил он.
- Я бы мог соврать и сказать, что да, но не буду, - ответил Бун.
- Без записи нельзя, - покачал головой охранник.
- Знаю. Вы правы. Но понимаете, какая штука: если людей предупредить о своем приходе, они начинают думать, что же им мне сказать…
- И выдают заготовленную речь?
- Ага.
Нерберн задумался.
- Ладно, Бун. Выдам вам пропуск, но только на один час. Не больше.
- Я бы не хотел, чтобы у вас из-за меня были какие-нибудь неприятности.
- Со своими неприятностями я разберусь сам, - улыбнулся охранник.
- Понял.
Нерберн написал что-то на бумажке и передал ее Буну.
- Оружия, я так понимаю, у вас с собой нет?
- Нет, - ответил Бун. - Слушайте, а Кен у вас здесь ведь не учится, верно?
Нерберн покачал головой.
- Я бы мог его сюда пристроить - тут действует программа для детей постоянных сотрудников, - но не стал.
- Можно узнать почему? - полюбопытствовал Бун.
- Не хочу, чтобы мой сын считал себя кем-то, кем он не является.
- Ясно.
Вот так, мою унизительную теорию о преданных, как псы, охранниках можно спокойно спустить в унитаз, думал Бун, поднимая стекло машины.
Он поехал по узкой извилистой дороге мимо розовых оштукатуренных зданий и ярко-зеленых полей для игры в футбол, бейсбол и лакросс. На последнем как раз играли ребята, и Бун с трудом удержался от соблазна остановить машину и последить за игрой. Но его ждала работа.
Припарковавшись на стоянке под знаком "Для посетителей", он прошел к зданию администрации.
Глава 33
Директор школы расплылась в улыбке, увидев своего посетителя.
Правда, имя Кори Блезингейма быстро эту улыбку погасило.
- Проходите в кабинет, - предложила доктор Хэнкок, высокая седая женщина с короткой стрижкой. Пиджак цвета хаки дополняла такая же юбка и белоснежная блузка с круглым воротником.
Бун прошел за директрисой в кабинет и уселся в предложенное ему кресло.
На стенах красовались многочисленные дипломы и сертификаты.
Из Гарварда, Принстона, Оксфорда.
- Чем я могу вам помочь, мистер Дэниелс? - осведомилась директриса. Никаких сантиментов, сразу к делу.
- Честно говоря, я просто пытаюсь понять, что он за человек.
- Зачем? - удивилась Хэнкок. - Как это может помочь ему в суде?
Резонно, подумал Бун.
- Потому что пока не узнаешь что-нибудь, остаешься в полном неведении, и пока информацию не получишь, не поймешь, нужна она тебе или нет.
- Например?
- Например, часто ли Кори дрался в школе? Обвинитель обязательно задаст этот вопрос, и хорошо бы нам знать на него ответ. Любили ли его в школе или нет? Может, обижали? Были ли у него друзья? Или девушка? Или он, напротив, был одиночкой и ни с кем не общался? Хорошо ли он учился, какие у него были отметки, почему он, например, не пошел учиться в колледж?
- Девяносто семь процентов наших учеников отправляются в учреждения с четырехлетней программой обучения, - произнесла директриса.
Бун с трудом удержался, чтобы не заметить, что Кори тоже отправился в учреждение, и, скорее всего, не на четыре, а на все двадцать четыре года. Но директриса почувствовала его настроение.
- А вы с гонором, мистер Дэниелс, - заметила она.
- Неправда, - возразил Бун.
- Правда-правда, - кивнула Хэнкок. - Вы этого, может, и не замечаете - хотя я подозреваю, что вы прекрасно об этом осведомлены, - но, позвольте сказать, все-таки вы с гонором. Вы смотрите на наших детей сверху вниз.
- С моей позиции это нелегко было бы сделать, доктор Хэнкок, - улыбнулся Бун.
- Я об этом и говорю, - продолжила директриса. - Вы обычный сноб, только наоборот. Считаете, что у детей в школе вроде нашей не может быть никаких проблем, ведь у них есть деньги. А если у них и есть проблемы, так это оттого, что они испорченные слабаки. Ну, скажете, я не права?
Чертовски права, подумал Бун. И почему каждая женщина, с которой я оказываюсь в последнее время за столом, так и норовит использовать меня как доску для игры в дартс, попадая исключительно в яблочко?
- Вы совершенно правы, доктор Хэнкок. Но я пришел сюда говорить не о себе, а о Кори Блезингейме.
- Можете называть меня Ли, - предложила директриса и, откинувшись на спинку кресла, взглянула в окно, за которым на бесконечных зеленых полях школьницы играли в футбол. - Боюсь, я не смогу помочь вам понять Кори. К сожалению, я и сама очень плохо его знала. Для меня он профессиональная неудача - именно потому, что я так и не смогла в нем толком разобраться.
Она рассказала Буну, что понять Кори было так же трудно, как ухватить кусок мягкого желе. Конечно, к его возрасту у подростков характер еще не сформирован, но Кори был особенно аморфным. Он старался не выделяться, отлично умел выискивать дырки в заборе и убегать с уроков. Учился ни шатко ни валко - одни тройки, никаких пятерок или двоек, что привлекли бы к нему внимание учителей. Он никогда не участвовал в общественной жизни учеников, не состоял ни в каких клубах, не принадлежал ни к каким группировкам. Но не был и типичным одиночкой - например, за обедом всегда сидел с какой-нибудь компанией и живо участвовал в разговоре.
Нет, его не обижали, не задирали и конечно же не унижали.
Девушки? На танцы он ходил с какими-то девочками, но постоянной подружки у него не было. Но он никогда не претендовал на звание "короля" школы, не был ловеласом или кем-нибудь еще.
На втором году учебы он играл в бейсбол.
- Вы сейчас думаете: и почему она больше ничего о нем не знает, верно? - спросила Ли. - Думаете, думаете, даже не отрицайте. Я это вижу, потому что сама спрашивала себя уже тысячу раз, почему же я его так плохо знала. Как ни горько это признавать, я его просто не замечала. Он был такой серенький, такой неприметный. Я частенько лежу по ночам без сна и пытаюсь убедить себя, что мое невнимание не испортило его, что это не я виновата в том, что он убил человека. Вы и представить себе не можете…
Директриса умолкла и посмотрела в окно.
- Вы не виноваты, - сказал Бун. Он хотел как-нибудь отвлечь ее от грустных мыслей, но по собственному опыту знал, что с такого крючка человек может снять себя только сам.
Бун уже стоял на парковке, когда к нему подошел какой-то парень.
- Это вы сейчас у директрисы спрашивали про Кори Блезингейма? - спросил парень - довольно молодой, лет двадцати пяти, типичный новенький учитель, который все еще в восторге от своей работы.
- Меня зовут мистер Дэниелс, - представился Бун, - и я работаю на адвокатов Кори. Вы его хорошо знали?
- Рэй Педерсен, - представился парень. - Я тренировал его команду по бейсболу.
- Я вот все думаю о том времени, когда Кори играл в бейсбол. Он был хорошим игроком?
- Нет, - покачал головой Педерсен. - Сам он себя считал будущим гениальным подающим. Слайдер у него был ничего, но вот скорости броску недоставало. Многие его подачи улетали совсем не туда, куда нужно.
- Его выкинули из команды или он сам ушел? - уточнил Бун.
- Сам ушел.
- Потому что…
- Вы знакомы с его отцом? - прервал Буна Педерсен.
Бун покачал головой.
- Ну так познакомьтесь, - посоветовал Педерсен, - и вам все сразу станет ясно.
Глава 34
Отец Кори, как узнал Бун от тренера, имел привычку стоять во время игры за забором позади "дома" и орать на сына.
Таких папаш полно в Южной Калифорнии, и некоторые из них даже добиваются своего и отправляют-таки своих сыновей в главную лигу, но отец Кори в своих истериках превзошел их всех.
"Это уже переходило всякие границы" - так отозвался о нем Педерсен.
При каждой подаче Билл Блезингейм орал на своего сына так, что хотелось оглохнуть. Даже когда парень всего лишь разминался, Блезингейм-старший выкрикивал ему указания. Ободряющими эти окрики назвать было нельзя - Билл поносил сына почем зря, критикуя его последнюю подачу, сомневался в его способностях, называл трусом и слабаком.
И постоянно обвинял судей.
- Да он угла коснулся! - орал он. - Коснулся угла, я видел! Ну же, гоблин чертов, разуй глаза!
Дошло уже до того, что Педерсен был вынужден поговорить с ним. Он попросил Билла немного умерить пыл и отойти подальше, чтобы не отвлекать Кори от игры. Блезингейм взбеленился - он кричал, что платит налоги и имеет право стоять там, где захочет, а как родитель, имеет право говорить со своим собственным ребенком когда и как пожелает, и никто не смеет ему перечить.
Но Педерсен все-таки посмел.
Он попросту выгнал его с поля и запретил ему там вновь появляться.
Произошло это после одного особенно отвратительного инцидента.
Педерсен поставил Кори на холм питчера в первой половине восьмой подачи. Не самое удачное время, конечно, но зато у Кори был шанс показать себя. Да и другие подающие у Педерсена уже кончились.
Парень облажался.
Первой подачей он послал дубль.
Билл вышел из себя.
- Ты за игрой вообще следишь? - разорялся он. - Да он же даже чендж-ап отбить не сможет! На хрена ты ему фастболл послал? Очнись уже!
Следующему отбивающему Кори отдал два мяча, и его папаша начал метаться за забором, словно бешеный бык. Затем Кори провел слайдер, и мяч улетел ровнехонько на левое поле, из-за чего отбивающий попал на первую базу.
- Ты кидаешь как идиот! И-ди-от! - надрывался Билл.
Педерсен подошел к забору и постарался утихомирить его:
- Расслабьтесь, это же всего лишь игра.
- Да-да, именно поэтому вы и проигрываете!
- Вы ему только мешаете, поймите. Успокойтесь.
Следующей подачей Кори стал кевбол, и мяч отправился прямо за ограду правого поля. Соперники вели в счете без аутов, и Билл Блезингейм начал играть на публику.
- Уберите его с поля! - вопил он. - Господи Иисусе, он мой сын, и я прошу вас - уберите его с поля!
Педерсен запомнил, какое неловкое молчание повисло после этих слов. Ужасная сцена.
Вскоре все стало еще хуже.
Кори отдал еще одну подачу, и отбивающий попал на базу. Следующие двенадцать подач были болами. Отец Кори рвал и метал. Он кричал, брызгал слюной, потрясал кулаками, театрально закрывал лицо руками.
- Да соберись ты, тряпка! - бесился он. - Будь мужчиной, черт тебя дери! Соберись!