- Тебе нужен свидетель, дружище. И конечно, это должен быть кто-то еще помимо самой жертвы. В делах с обычным изнасилованием, если можно так выразиться, свидетелем нередко выступает сама жертва и, в общем-то, этого оказывается достаточно. Но в данном случае речь идет о публичном политике, об очень влиятельном человеке. Если мы решим выдвинуть официальное; обвинение, то еще на предварительном рассмотрении будет крайне сложно убедить судью начать процесс. И потом, я не уверен, что получится уговорить прокурора взяться за это дело. Есть две разновидности правосудия, и тебе решать, каким путем пойти: следовать правосудию для обычных людей или людей, обладающих властью. В случае с таким человеком, как Росс, никто не захочет впутываться в историю, располагая несколькими, пусть даже чертовски хорошими, доказательствами, этого мало, чтобы идти до конца и выиграть дело. И на мой взгляд, в данный момент у тебя нет этих доказательств, Томас. Извини, что вынужден разочаровать тебя.
- Ты полагаешь, что у нас нет необходимых доказательств? В самом деле? А рояль, например, со следами крови.
- Сказать честно, Томас, в Нью-Йорке наверняка сыщется десять тысяч роялей. Да к тому же девушка опознала Росса лишь в обрамлении длинных светлых волос. Судья рассмеется нам в лицо. Это слишком неправдоподобно. Нет, единственный выход - найти стороннего свидетеля. Человека, который бы присутствовал при изнасиловании и согласился давать показания. Но если именно Росс изнасиловал Катрин, в чем я лично сомневаюсь, то, думаю, он не настолько идиот, чтобы делать это при свидетелях. Он на виду, а это отнюдь не украсит его репутацию. Что ты об этом думаешь?
- Ты прав, - вынужден был признать Томас скрепя сердце.
Ставка была слишком высока, так что вероятность того, что весь этот кошмар растает, словно дымка, была равна нулю. Если бы ему удалось отыскать виновного, то удалось бы рассеять мучительные сомнения, терзавшие его с самого утра. Но до тех пор, пока эта неопределенность не рассеется, он не сможет смотреть на собственное отражение в зеркале.
К тому же, если его расследование не даст никаких результатов, это будет означать конец профессиональной деятельности. Даже при условии что он выиграет процесс, ему уже никогда не позволят вернуться к медицинской практике, иначе как объяснить, каким образом больной человек, настоящий доктор Джекилл, способный в любой момент превратиться в ужасного мистера Хайда, может претендовать на то, чтобы лечить кого бы то ни было?
Совершенно ясно, что преступник без зазрения совести обставил это дело так, что он, Томас, выглядел виновником происшедшего: ведь угнана была именно его машина, и в ней, всего в ста метрах от дома психиатра, обнаружили брошенную жертву.
Но если виновен не он, это означает, что после удовлетворения своих низких инстинктов за счет беззащитной девушки насильник, предприняв попытку подставить совершенно непричастного к делу человека, разгуливает на свободе. И вполне возможно, что этот негодяй уже планирует совершить очередное, не менее гнусное преступление. Уже при одной мысли об этом Томас выходил из себя.
Он не собирался нападать на Вика Джексона, он считал недопустимым, чтобы подозрения падали на невиновного, так как на себе испытал всю тяжесть такого положения, но на данный момент, кроме него, не было никого, кто мог бы стать возможным подозреваемым. Однако пока шаткая гипотеза Гибсона держалась на двух зацепках: Катрин "опознала" Губерта Росса, с той оговоркой, что у того были длинные волосы, и то, что она припомнила канделябр и рояль, а в доме Джексона они были. Вот, собственно, и все.
Томас вынужден был согласиться, что этого ничтожно мало. Но если все же допустить, что Джексон на самом деле виновен, тогда что подтолкнуло его совершить подобное? И почему он в качестве мишени выбрал именно Гибсона, а не кого-нибудь еще? Томас всегда испытывал уважение к директору клиники; даже если между ними и возникали незначительные разногласия, то все же они не могли явиться причиной намерения директора сломать карьеру психиатра и засадить его на несколько лет в тюрьму! Гибсон никогда бы не подумал, что Джексон способен пасть так низко.
В этот момент адвокат прервал размышления Томаса:
- У нас действительно нет ни одного веского довода! Если тебе интересно мое мнение, то я советую тебе оставить эту затею и бросить все силы на отработку стратегии твоей собственной защиты. Тамплтон оставил тебя в покое лишь на время, и я уверен, что он продолжит свое расследование с присущей ему цепкостью питбультерьера. - Он выдержал паузу и добавил: - И потом, есть еще одно соображение: если ты продолжишь свое расследование, полиция, возможно, решит, что ты во что бы то ни стало пытаешься замести следы, желая выйти сухим из воды.
Томас об этом не подумал, хоть это и напрашивалось само собой.
- А если я все-таки продолжу попытки? - Он все же попытался настоять на своем.
- Тогда у тебя единственный выход - найти свидетеля.
Когда, поблагодарив Робертсона, Томас положил трубку, у него был довольно расстроенный вид, и Джулия сразу это заметила.
- Что он сказал?
- Что у нас нет ни одной весомой улики.
- И что ты будешь делать?
- Не знаю почему, но мне кажется, что Катрин сказала правду. Я верю в нее…
Джулия ничего не ответила. Она разделяла мнение адвоката, но не хотела сообщать об этом Томасу, чтобы не расстраивать его.
Гибсон в свою очередь с озабоченным видом продолжал гнуть свою линию:
- Я должен что-нибудь найти! Должен же быть способ до чего-нибудь докопаться, не знаю, какая-нибудь упущенная деталь, которая поможет решить эту головоломку.
Джулия подошла к нему и с нежностью положила руку на плечо.
- У тебя был слишком тяжелый день, - сочувственно произнесла она. - Ты не хочешь выпить?
Немного помедлив, Томас сказал:
- Извини, но у меня еще есть кое-какие дела. Я позвоню тебе домой позже, и мы решим, что делать дальше.
У него в голове мелькнула какая-то мысль.
- Что ж, годится, - сказала она.
Он уже был на пороге, когда Джулия окликнула его:
- Томас! - Слегка скривив губы, она протянула ему листок: - Мой номер телефона. Возможно, он пригодится, если ты и правда хочешь, чтобы сегодня вечером мы вместе выпили по стаканчику.
- Да, я и не сообразил, - сказал он, немного смутившись.
- Пропущенное действие, - усмехнулась она.
- О! А не ты ли мне говорила, что читала Фрейда прямо перед экзаменом и уже все забыла?
- Я это сказала?
Томас живо подошел к ней, взял листок и сделал то, чем пренебрег ранее, поскольку был поглощен другим: он крепко обнял ее и проникновенно поцеловал в губы.
Глава 32
Как в прямом, так и в переносном смысле в клинике Гальярди придерживались политики открытых дверей, и Томас был счастлив констатировать, что дверь кабинета директора не была исключением из этого негласного правила. Так как уже было пять часов вечера и, кроме того, накануне уикенда его секретарь уже покинула рабочее место, то поэтому Гибсону не составило труда найти то, что искал: список приглашенных на тот самый директорский прием.
Он лежал на столе под несколькими так и не отправленными приглашениями. Захватив его вместе с пригласительной карточкой, Томас направился в свой кабинет, чтобы там, вдали от посторонних глаз, рассмотреть их повнимательнее.
Его адвокат выразился предельно ясно. Нужен свидетель.
Только свидетель. Один-единственный.
Если изнасилование действительно связано с приемом в доме директора, то, как бы неправдоподобно это ни звучало, свидетель и вправду мог отыскаться, и его имя должно было фигурировать в списке, который он сейчас так просто заполучил.
Сначала Гибсон внимательно изучил приглашение и заметил ремарку, напечатанную мелкими буквами внизу: "Без сопровождения".
Он вспомнил, что сказала ему Дженет Джексон: жены не были приглашены, так как для них была устроена отдельная вечеринка в отеле "Пьер".
В списке насчитывалось сорок приглашенных, среди которых он знал многих: бизнесмены, чиновники с перспективой повышения по службе, директора крупных компаний и тому подобное.
Разумеется, туда было внесено и имя Губерта Росса, что при необходимости послужит подтверждением, что он действительно там присутствовал.
Прямо под списком приглашенных Томас заметил надпись карандашом, начертанную рукой директора: слово "Агентство", сопровождаемое маленьким сердечком, а под ним четыре цифры "969–6".
Это заинтересовало психиатра. Если бы это был почерк секретаря директора, то подобная деталь не привлекла бы его внимания. Он бы решил, что это один из тех рисунков, которые калякают не задумываясь во время разговора по телефону.
Но Вик Джексон, занятой человек, конечно, не стал бы тратить время на дурацкие рисунки, это должно быть связано с чем-то важным. Но что именно может означать это слово и изображение сердечка?
Психиатр решил, что на самом деле в подобных случаях объяснение зачастую оказывается самым простым и очевидным.
Возможно, слово "Агентство" с нарисованным рядом сердцем означает просто "Службу знакомств"?
Разумеется! Почему бы и нет? И это выглядело бы еще более правдоподобно, если бы приглашенные попросили представить себя холостяками.
Агентство могло быть также и службой эскорта, каких немало в Нью-Йорке.
Но как оно называется?
А эти цифры? Может быть, это начало телефонного номера? Без сомнения, так оно и есть, но как узнать три недостающие цифры?
Даже не будучи специалистом, способным вычислить степень вероятности, Томас сознавал, что возможностей перестановки этих трех цифр несметное множество. Времени на их определение, и еще меньше на то, чтобы поставить их в правильном порядке, не было.
Остается заглянуть в журнал.
В более спокойные времена он иногда развлекался тем, что за чашкой утреннего кофе читал сюрреалистическую рекламу различных услуг, предоставляемых такого рода агентствами, к помощи которых он, естественно, никогда не прибегал.
Итак, оставалось только просмотреть рубрики "Служба знакомств" или "Эскорт" и попробовать найти заведение, телефонный номер которого начинался бы известными ему цифрами.
Захватив список с собой, он вышел из клиники, нырнул в свой "порше" и, доехав до ближайшего газетного киоска, купил выпуск "Нью-Йорк пост", чтобы просмотреть раздел, посвященный службам знакомств. Их было немало, и все же, дважды проглядев объявления этого раздела, Томас не достиг никаких результатов.
Слишком просто! В конце концов, не все же службы знакомств печатали свои объявления в "Нью-Йорк пост", и не каждый день. Так что же делать?
Он задумался. Необходимо было отыскать другой ключ к решению! Если эти цифры составляли начало телефонного номера, то Вик Джексон наверняка нашел простой способ запомнить три остальные. Иначе он записал бы их следом.
Томас снова посмотрел на номер: 969–6.
Сцепление второй и третьей цифр явно содержало намек на секс. А так как четвертой была шестерка, то это означало, что номер мог быть следующим: 969–69–69. Несколько грубовато, зато легко запомнить тем клиентам, которые прибегали к услугам подобных агентств.
Он тут же набрал этот номер на своем сотовом телефоне, однако автоответчик сообщил ему, что служб с таким номером нет.
Обескураженный, Гибсон принял решение спокойно вернуться к себе домой, отдохнуть и не думать больше обо всем этом до завтрашнего дня. А еще лучше позвонить Джулии, как обещал. Когда он снова взял в руки трубку, ему в голову неожиданно пришла идея. Как бы поступил он сам, если бы в спешке записывал номер телефона и последние цифры были такими же? Он написал бы только начало, если бы продолжение состояло из повторов! Возможно, Джексон тоже прибег к подобному мнемотехническому приему, к тому же в этом случае ни его секретарь, ни кто-либо другой не могли воспользоваться этим по меньшей мере компрометирующим номером.
В таком случае телефон агентства может быть таким: 969–6666.
6666! Очень легко запомнить!
Терять было нечего. Если он ошибется еще раз, то спокойно направится домой и отдохнет несколько часов. Он набрал номер телефона.
К его радостному удивлению, утрированно чувственный женский голос, с несколько неестественной манерой говорить, ответил:
- Агентство "Heart", здравствуйте. С вами говорит Шерри. Могу ли я чем-либо помочь?
Агентство "Heart"! Как же он не догадался: "heart" в английском означает "сердце", и Джексон осмотрительно представил название агентства изображением сердечка.
- Алло? Алло?
Несмотря на свой оптимизм, Томас и не надеялся на подобную удачу и поэтому, застигнутый врасплох, лишь промямлил:
- Да, я звоню, чтобы узнать, какого вида услуги вы предоставляете.
- Это зависит от того, чего вы хотите, мой маленький шалунишка!
- Я… Возможно ли попасть к вам в офис?
- Ну конечно же!
Глава 33
Агентство "Heart", располагавшееся в собственном доме на задворках квартала красных фонарей, выглядело вполне типично для этих мест. Впрочем, Томас должен был признать, что интерьер был сделан со вкусом, чего он не ожидал. Все было безукоризненно просто, до блеска чисто, а хромированные и стеклянные элементы, обильно представленные в декоре помещения, отменно начищены.
На заднем плане, на огромном стилизованном сердце розового цвета, красовалось название агентства, написанное золотыми буквами. Справа от конторки тянулся коридор, куда выходили три или четыре двери, на первой из них была табличка: "Кабинет директора".
Томасу впервые довелось очутиться в заведении подобного толка, и, хотя это произошло лишь по необходимости, он не мог избавиться от некоторого чувства неловкости.
Психиатр подошел к конторке, за которой восседала администратор с крайне занятым видом. Однако телефон вовсе не раскалывался от звонков.
Погруженная в свои записи, она не заметила его появления, а он не осмелился ее потревожить. Так он простоял несколько секунд. Вдруг до него донесся сильный мускусный запах духов - почти вплотную к нему приблизилась довольно вульгарная блондинка в черных кожаных сапогах на каблуке и глубоко декольтированном платье, по всей видимости труженица агентства.
Она, похоже, заинтересовалась Томасом, очевидно приняв его за очередного клиента, и улыбнулась ему с немым призывом. Затем блондинка обратилась к администратору:
- Шейла, мой конверт у тебя?
На что та ответила нетерпеливым жестом, который означал: "Ты не видишь, что я занята?"
Блондинка лет тридцати, с чеканным профилем, достойным резца скульптора, не стала настаивать, она прикурила сигарету и, намеренно выпустив дым прямо в лицо Томасу, сказала:
- Вы ищете спутницу?
Смущенный этим недоразумением, доктор подавил желание чихнуть и пробормотал:
- Я здесь не за тем, о чем вы подумали.
- Конечно, мой зайчонок. Никто не приходит сюда за тем, о чем думают. Но ты можешь мне довериться. - Она вдруг понизила голос: - Знаешь, тебе совершенно необязательно действовать через агентство: я могла бы сделать хорошую скидку.
- Шэрон, оставь клиента в покое, пожалуйста, - сказала администратор, только что положившая трубку телефона.
- Эй! Я имею право по крайней мере поболтать с клиентами, пока ты меня тут мурыжишь! Отдай мне мой чек, и я уйду! - И, повернувшись к Томасу, она добавила: - Я ведь сделала тебе честное предложение, а, мой сладкий?
Томас вынул из кармана список приглашенных, но из-за того, что нервничал, выронил его из рук. Он порывисто наклонился, чтобы поднять листок, в этот момент проститутка без малейшего стеснения восхитилась его задом. Она восхищенно, по-мужски, присвистнула и даже позволила себе комментарий:
- Хорошенькая задница!
Томас разогнулся, весь красный как маков цвет. Решив выполнить свою задачу как можно быстрее, он приблизился к столу.
- Так, значит, чек? - опередила его расторопная Шэрон.
Администратор вытащила из ящика конверт. Молодая женщина схватила его и поспешила открыть.
- Кинг-Конг не оплатил мне эту неделю? - проворчала она, нахмурив брови и зло ткнув сигарету в пепельницу на столе.
"Кинг-Конг" - это было прозвище патрона, которое никогда не следовало произносить в его присутствии, дабы не навлечь на себя карающие громы и молнии.
- Я тебе уже сто раз повторяла: платят всегда на неделю позже, - крайне раздраженно бросила администратор, бесспорно хорошенькая шатенка, но недостаточно эффектная, сексуальная или вульгарная, чтобы исполнять какие-то функции кроме диспетчерских. Решительно, эти крошки были наделены птичьими мозгами!
Блондинка смяла конверт, с покорным видом запихнула его к себе в сумочку леопардовой расцветки и спросила:
- Сегодня вечером для меня есть что-нибудь?
- Нет, но завтра в город прибывает делегация японцев. Я, возможно, позову тебя…
- О, восточные мужчины - это когда угодно! У них, по крайней мере, хорошие манеры, и к тому же с их инструментиками нет риска что-нибудь повредить. - Девица повернулась к Томасу и снова ему улыбнулась: - Если вы передумаете, Шейла даст вам мой номер телефона. Уверена, что у нас получится неплохой ансамбль.
- Благодарю вас.
Она повернулась на своих острых каблучках и ушла, откровенно виляя бедрами.
- Итак, что я могу для вас сделать? - спросила администратор Томаса. - Это для вас лично или вы организуете конгресс, корпоративную вечеринку или мальчишник? У нас, знаете ли, есть варианты на любой случай. Наши девушки профессионалки, э… за исключением Шэрон, - добавила она как бы между прочим. - И будьте уверены, все абсолютно конфиденциально.
- На самом деле, - начал Томас, - один из моих друзей устраивал небольшой прием и обратился в одно из подобных агентств. Я подумал, возможно это ваша контора, так как он сказал, что остался крайне доволен.
- Если это ваш друг, то почему вы не спросите его самого?
Она оказалась той еще штучкой!
- Я… Он сейчас уехал за границу. Возможно, вы его знаете. Его зовут Вик Джексон. Он врач.
- Врач, ну конечно! Его мамаша должна им гордиться!
Она над ним просто издевается!
- Имя Вик Джексон вам о чем-нибудь говорит?
- Все строго конфиденциально, - ответила администратор. - Если вы хотите воспользоваться нашими услугами, то уверена, что вы оцените наше стремление к конфиденциальности. Это важно для вас, так же как для всех остальных наших клиентов.
Она вырвала из блокнота лист, похожий на бланк заказа, вооружилась ручкой "Монблан" и, улыбаясь, спросила:
- Итак, по какому случаю? Сколько девушек вам нужно?
Томас, достав из кармана купюру в сто долларов, положил ее на стол.
- Если это взятка, то вы ошиблись адресом, вам лучше обратиться на Сорок вторую стрит. И если вы решили таким образом подкупить меня, то здесь не распродажа.
- А…
Он достал из бумажника вторую стодолларовую купюру и мимоходом заметил, что у него остается лишь двадцать долларов наличными - повысить ставку он не сможет. Женщина отодвинула обе бумажки:
- Вы зря теряете время.