Инга потеряла счет пройденным взгоркам и ложбинам. Лошадь, почувствовав, что всадница уже увереннее держится в седле, шла спокойно, сама выбирая дорогу в кромешной темноте. Задавать спутнику вопросы о том, когда будет привал, Инга посчитала неразумным, и так ясно: нужно отойти как можно дальше от границы, чтобы обезопасить себя. Покачиваясь в такт лошадиному шагу, она старалась отогнать подкрадывающуюся дрему. Вспоминала свою жизнь и в очередной раз удивлялась тому, сколько неприятностей буквально сплошной чередой преследовали ее. Только Валера оказался предан ей до конца. Теперь, когда Валеры не стало, Инга вспоминала его взгляды, его помощь, и ей становилось стыдно оттого, что она не разглядела того парня, который мог сделать ее счастливой. Валера, по ее мнению, не мог быть настоящим мужчиной уже по той причине, что они выросли бок о бок. Она относилась к нему скорее как к брату, а не как к молодому человеку. У Инги никогда не было от Валеры никаких секретов, наоборот, он был для нее той жилеткой, в которую можно поплакаться, рассказывая о своих любовных неудачах, надежным плечом, на которое можно опереться в трудную минуту, с раннего детства товарищем по разным иногда не совсем невинным шалостям. А теперь, когда его не было, Инга вдруг ощутила вселенскую пустоту. Подруг, если говорить честно, у нее никогда не было. Зачем? Есть Валера! С мамой о многом не поговоришь. Инга опасалась ее непонимания. С Валерой же было дозволено обсуждать любые вопросы, вплоть до самых интимных. Он друг! Теперь, оставшись совершенно одной, Инга поняла, сколько места в ее жизни занимал неприметный, но такой славный Валера.
Лошадь под ней остановилась. От неожиданности девушка вздрогнула. Далеко у самого горизонта разгоралось кровавое зарево. Арсений, уже соскочив с лошади, отвязывал рюкзак. Оглянувшись на Ингу, он понял, что без его помощи девушке не обойтись, и, бросив увесистый рюкзак на камни, подошел к ней. Помог спуститься. Усадил на валун, сочувственно заглянул в ее измученные глаза.
– Устала? Ничего, сейчас поставлю палатку, сможешь отдохнуть. По-хорошему тебе бы мышцы размять, если не стесняешься. Ладно, пока просто посиди.
Он как-то очень легко перешел на "ты". Инга не стала спорить. В самом деле, неуместно разводить великосветские церемонии в экстремальных условиях. Стреножив лошадей, Арсений привычно быстро развернул палатку, забросил в нее и развернул удивительно легкий и теплый спальный мешок.
– Залезай! – коротко бросил он, помогая Инге встать.
Она попыталась выпрямиться, но затекшие от долгой езды верхом ноги подкосились. Арсений удержал ее, осторожно подвел к палатке, подождал, пока девушка, кряхтя и постанывая, заберется внутрь. Застегнув "молнию", он уложил ее на спальник и, на ощупь отыскав фонарик, включил его. Направив луч света на стенку палатки, внимательно посмотрел на Ингу и проговорил:
– Ну, совсем плоха. Как завтра в седло сядешь? Будем меры принимать?
– Что ты имеешь в виду? – уточнила Инга.
– Всего-навсего массаж. Только сразу предупреждаю, приятного будет мало. Согласна?
– У меня есть выбор? – пожала плечами Инга.
– Тогда раздевайся.
Преодолевая некоторое смущение, Инга стянула брюки и, закусив губу, легла. "Все! Сейчас будет таращиться и разглядывать! Ну и пусть любуется! Остается лишь надеяться, что он не воспользуется ситуацией!" – думала она, стараясь не смотреть, куда направлен взгляд мужчины.
Руки, твердые, огрубевшие, но удивительно чуткие и теплые, прикоснулись к ее бедрам. Девушка невольно напряглась, когда сильные пальцы уверенно прошлись сначала снаружи, затем добрались до внутренней поверхности скрученных усталостью бедер. Пальцы Арсения вначале осторожно и, можно сказать, нежно поглаживали, разминали напряженные мышцы, но с каждой минутой, с каждым движением прикладывали все больше усилия. Вскоре Инга уже забыла об эротической составляющей массажа. Ей было просто больно. Казалось, еще немного, и Арсений разорвет ее мышцы, доберется до самых костей. Когда боль стала совсем невыносимой, Инга застонала. И – о чудо! Прикосновения стали нежнее, легче, и боль исчезла. Девушка чувствовала, как уходит усталость, как приятная легкость разливается по всему телу. Повинуясь настойчивым рукам мужчины, она перевернулась на живот, со сладким стоном подставляя себя силе, дарующей облегчение. Сколько продолжалась эта пытка, возрождающая ее к жизни, Инга не знала. Более того, она даже не заметила, как уснула.
…Сияющее солнце ласково согревало уже тронутую загаром кожу. Волна за волной с легким шелестом накатывались на бесконечный пустынный песчаный пляж. Крикливые чайки по очереди пикировали в спокойное море, чтобы через секунду унести добычу в далекие гнезда. Веселый блестящий дельфин вынырнул неподалеку и, сделав в воздухе кульбит, вернулся в родную стихию. Следом появился еще один и заплясал на хвосте, всем своим видом демонстрируя радость и веселье.
Весь этот пляж, это ласковое теплое море принадлежали сейчас только ей одной. Она была свободна и счастлива. Для нее светило солнце в лазурном небе, для нее шелестел легкий ветерок…
Инга протянула вперед руки, чтобы обнять это чудо, этот восхитительный, принадлежащий только ей мир, и… коснулась полога палатки.
Пашка заметил светлое пятно издали. Сначала подумал, что померещилось. Но неясный размытый свет не пропал, даже когда он потер глаза рукой. Стараясь не шуметь, Пашка пошел на свет, скоро уже можно было различить контуры палатки, в которой горел фонарь. Неподалеку от нее похрустывали овсом стреноженные лошади. Обрадовавшись, Пашка сделал несколько шагов вперед и вдруг остановился. Почему только две лошади? Кроме того, у Маркела нет палатки! Вдруг это те, кто стрелял в него? Испуганно отступив в темноту, Пашка отбежал в сторону и зашагал дальше, гонимый голодом и страхом.
Он шел по ночным горам, оступаясь, обходя непонятные места, и никак не мог отыскать знакомых примет. Почему-то ночью все казалось совершенно другим, не таким, как днем. Как только Маркел находил дорогу во время охоты? Измученный, уставший до изнеможения, он вскарабкался на очередной увал и остановился. Далеко над горами вставало солнце. Больше Пашка идти не мог. Рухнув на каменистую землю, он поджал колени к животу, обхватил их руками и остался лежать, пытаясь этим хоть как-то заглушить терзавший его голод.
Он с тоской вспоминал о брошенном лагере, о том, что там осталась кухня, где наверняка можно было разжиться продуктами, но со страху он сбежал, и теперь его ждет страшная голодная смерть. Уже двое суток без еды. Хорошо вечером, когда на пути попался небольшой ручеек, удалось хоть напиться. Пашка заметил под камнями ручейка небольших рыбок. Долго и безуспешно пытался их поймать, но, замучившись и промокнув до нитки, вынужден был пойти дальше. Теперь последней надеждой было подстрелить какого-нибудь зверя. Он не сомневался, что это ему удастся. Ведь охотники добывают в этих места какую-то дичь. Всякий раз, когда вместе с Маркелом они охотились на туристов, видели неподалеку разных зверей. Даже огромных баранов с закрученными тяжеленными рогами. Маркел их называл архарами. Смешно, в школе учитель физики частенько называл учеников архаровцами. Знать бы тогда, что он сравнивал их с баранами, наверняка старику не поздоровилось бы. Впрочем, со школой он покончил, просидев в шестом классе два года. Его посадили за хулиганство. Еще легко отделался, так как ему грозила статья за изнасилование. Хорошо, мамка сумела договориться с той девкой. Денег ей дала. И как-то уломала ментов. В общем, срок вышел небольшой, всего три года. А вот после отсидки началось! Из дома он сбежал. Что делать в крошечном поселке, затерянном в поволжских степях? Мамка, как курица, квохтала над оставшимися детьми, а их у нее еще трое, не до Пашки ей было. И тогда в один далеко не прекрасный день он, добравшись на попутке до ближайшей станции, сел на проходивший товарняк и поехал куда глаза глядят. Первый раз сошел с поезда уже где-то за Уралом. Жратва кончилась. Помыкавшись в небольшом городке, стащил в нахалку на рынке здоровенную рыбину. Раздобыл хлеба и на берегу реки устроил себе временное жилище. Соорудил шалаш, подворовывал понемногу, но жил припеваючи. Лето прошло весело. К нему вскоре прибилось еще двое пацанов. Втроем они уже представляли определенную силу. Отнимали у бомжей еду и деньги, воровали, когда получалось, таскали с приусадебных участков картошку с морковкой, а однажды даже удалось подкараулить на берегу зазевавшуюся парочку. Жаль, что после этого пришлось уносить ноги. Решили двигать дальше на восток. Осень уже была не за горами. По ночам становилось откровенно холодно. Забились на очередной товарняк. К утру их осталось двое. Куда делся третий, Пашка не знал, помнил только, что все они круто отметили начало путешествия, упились так, что надолго вырубились.
Первый же крупный город им понравился. Раздолье! Прибились сначала к бомжам. Жили в канализации, но привыкшему к свободе и более привлекательному окружению Пашке это вскоре надоело. Кое-как дотерпел до весны и снова отправился странствовать. Напарник к тому времени уже гнил где-то, зарезанный за крысятничество.
Недалеко от города Пашку задержали менты. Но в кутузку не сдали, продали какому-то фермеру. До самого лета Пашка мыкался в загоне для скота, вкалывая до посинения и получая за работу жидкую похлебку. Сбежать удалось на удивление легко. Прихватив хозяйское ружьишко и все найденные деньги, он в этот же день на попутке добрался до города, рассчитавшись за дорогу краденым ружьем. Все равно патронов к нему не было. Вскочил на товарняк и был таков. Оказавшись за триста верст от места последнего рабства, выскочил на ходу на подъезде к очередному городу. Денег, по мнению Пашки, у него было много!
В первом же магазине он приоделся, старое барахло тут же выбросил и возле вокзала в сквере познакомился с разбитной девчонкой. Пошли к ней, по ходу купили жратвы, пойла, а к вечеру Пашка уже был готов. Что происходило дальше, он не помнит. Только когда проснулся, увидел девку в луже крови, за столом какого-то мужика с ножом в спине. Пашкины деньги пропали, одежка была в крови. Застирал ее как смог, но, заметив, что девка вроде шевелится, сбежал в мокром.
Ноги сами привели его на вокзал, а там на глаза попался вербовщик. Уговорил он Пашку податься за большими деньгами. Через два часа бедолага уже пылился в кузове КамАЗа, по проселочной дороге. Большие деньги оказались на поверку обычным загоном и несметной отарой овец. Снова началась работа от зари до зари. Но следили крепко, сбежать удалось только этой весной. Благо стойбище было недалеко от границы. Оказавшись на чужой территории, Пашка растерялся. Денег нет, языка местного он не знает, но тут его выручил Маркел. Мало того, что работу предложил не пыльную, так и одежку справил сразу же, в первый день. Красивый настоящий пятнистый камуфляж! К нему высокие крепкие ботинки. На месте еще и автомат дал. Стрелять, правда, из него Пашке никогда не приходилось, но он это скрыл, сказал, что умеет, и Маркел больше ни о чем не спрашивал. На слово поверил. Да и как не поверить, если на пальцах Пашки с детства остались зоновские перстни. Вот за них и пришлось ответить. Пашка рассказал правду. Маркел не стал сомневаться. Сам через это прошел, знал, что в серьезной малолетке с синькой не балуют. Строго блюдут закон.
Умрой не сомневался в правильности своих действий. Многолетний опыт общения с подобными личностями научил его действовать быстро и уверенно. Не зря ведь он когда-то на собственной шкуре постигал секреты оперативной работы. Такому не научат в институте, это приходит само, когда из года в год противостоишь разного рода отморозкам. Встретив струсившего пацана одного в горах, он мгновенно прокачал ситуацию. Маркел сказал, что с ним двое, третьему взяться было просто неоткуда. Да и реакция у щенка была вполне прозрачная. Когда он дернулся к автомату, думать было уже некогда. Связав и оставив труса среди камней, Умрой знал, что если Маркел и выскажет недовольство, то нетрудно будет представить ситуацию именно так, как ему выгодно. О щенка не придется даже руки марать: все сделают либо сам Маркел, либо время. Распутать узлы пацан не сможет, значит, ожидать ему, скорее всего, мучительной смерти.
Стоянку Маркела Умрой заметил издали. Действительно, рядом с ним всего один человек. Не отрывая бинокля от глаз, Умрой внимательно окинул взором окрестности и оторопел! С запада в сторону стоянки брел человек. Шатаясь и падая, он тем не менее упрямо двигался на восток. Решив не спешить, Умрой присел на ближайший камень и принялся наблюдать за тем, как станут развиваться события дальше. Ждать пришлось долго. Человек двигался очень медленно. Впрочем, Умрою, бывшему оперативнику с огромным опытом наблюдения и слежки, было не привыкать проводить время в ожидании.
Он сидел, расслабившись, подставив спину набирающему силу солнцу, впитывая всем телом его тепло и энергию. Избежав тюрьмы, Умрой не сожалел ни о том, что брал взятки, ни о том, что несколько раз за весьма солидное вознаграждение закрывал дела. Когда же все раскрылось, ему пришлось бежать. Но к тому времени он уже обзавелся и уютным домиком, и новыми, чистыми документами. Так что особых трудностей не испытывал. Что толкнуло его на сотрудничество с Маркелом? Однозначно не скажешь. Жажда денег? Нет. Потянуло в родные места, а еще захотелось романтики. Нестарый еще! С женой полный порядок, а то, что нет у них детей, пожалуй, и к лучшему. Ему даже не пришлось менять внешность, просто отпустил бороденку и пару месяцев не стригся. Связаться со школьным другом не составило проблем, а Тай Кан оказался весьма разумным малым и быстро придумал простой способ заманить на плато крепких молодых людей. Остальное было всего лишь делом техники. Старая хижина, некогда служившая своеобразным храмом местным жителям, превратилась стараниями Умроя в приличное жилище. Только вести туда Маркела с его бандюками он не собирался. Могут отсидеться и в пещере. Благо там когда-то уже кто-то жил. Пусть и в стародавние времена.
Человек приблизился уже настолько, что в бинокль можно различить его лицо. Точно! Еще один из банды Маркела! Лицо знакомое. Бывал на захватах туристов. Только как он сюда добрался? Можно подумать, здесь торная дорога! Что-то странное творится на плато. Вокруг сотни квадратных километров, а все топчутся по одним и тем же местам! Переведя бинокль на Маркела, Умрой увидел, что человека и там заметили. Чика поднялся, передернул затвор и напряженно всматривался в приближающуюся фигуру. Умрой, решив, что ждать больше не стоит, упруго поднялся и направился к стоянке.
Он рассчитал все верно. К месту стоянки попал точно в то же время, когда к ней приблизился и Пашка. Маркел разволновался. Еще бы, к нему пришел человек оттуда – теперь, по словам Умроя, запретного лагеря. В глазах главаря промелькнуло сразу множество чувств, от злорадства до откровенного страха.
Даже не поздоровавшись с потенциальным спасителем, Маркел первым делом бросился с расспросами к Пашке. Умрой, не обращая внимания на не слишком дружелюбный прием, опустился на расстеленную попону, достал из кармана неизменную трубку, к которой привык, живя в горах, неспешно набил ее табаком и закурил.
Инга удивилась, не обнаружив рядом с собой Арсения. Более того, снаружи не доносилось никаких звуков. Встревоженная не на шутку, она вскочила и принялась натягивать брюки. А что, если он бросил ее? Просто решил больше не возиться и ушел. Зачем она ему? Всего-навсего обуза! Может быть, не стоило строить из себя недотрогу? Но он сам не предпринимал никаких действий! Словно равнодушен к женщинам. Интересно, сколько же ему лет? Глаза молодые. Но лица совершенно не видно, закрывает проклятая дикая борода. Руки сильные, загорелые. Все тело дышит мощью и здоровьем. Как он может жить тут в горах, в полном одиночестве? Вдруг у него где-то жена, дети? Тогда он может не особенно интересоваться женщинами. Хотя как сказать! Очень многие, если не все, мужчины не слишком озабочены сохранением верности своим женам, в особенности когда те далеко. В таком случае почему Арсений даже не пытался начать с нею старую как мир игру? Инга не привлекала его как женщина? В таком случае это вдвойне обидно!
Выбравшись из палатки, она с ужасом не обнаружила на месте лошадей! Все! Он бросил ее умирать, одну! Инга лихорадочно натягивала ботинки, когда до слуха донесся стук копыт. Арсений вел обеих лошадей за повод, мокрые волосы слиплись и висели смешными сосульками. Борода в капельках влаги блестела на солнце. Голубые глаза сияли. Видимо, он где-то поблизости отыскал воду и, не преминув воспользоваться удобным случаем, напоил, искупал лошадей, окунулся в нее сам. Взглянув на Арсения, Инга почему-то вспомнила, что никогда не чувствовала исходящего от него запаха. Все мужчины пахли, кто приятно, кто отвратительно, но запах был всегда. Запаха Арсения она почему-то не ощущала! Это было очень странно!
– Я испугалась! – сказала Инга, когда Арсений приблизился.
– За увалом чудное озерцо. И самое главное, вода в нем на удивление теплая! – весело сообщил Арсений. – Здесь это редкость! Вот, держи! Тебе пригодится! – Он протянул ей обычный пластиковый пакет. – Иди, я займусь завтраком.
Инга с удивлением посмотрела на смеющееся лицо Арсения и, вдруг почему-то вспыхнув, смущенно отвела глаза, взяла сверток. Поднявшись на гребень, она в самом деле увидела в ложбине крошечное озерцо. Небесная лазурь отражалась в нем. Инга оглянулась, Арсений уже разводил костер. Решив не терять времени зря, она едва ли не бегом спустилась к воде. Странно, но озеро и впрямь оказалось теплым. Сбросив с себя одежду, девушка решительно вошла в воду. Непередаваемое ощущение она испытала сразу. Вода вдруг словно вскипела, и все тело покрылось мириадами крошечных сверкающих пузырьков. Вытянувшись во весь рост на устилающих дно водоема плоских камнях, Инга даже рассмеялась от восторга. Мелькнувшую было мысль о том, что Арсений может за ней подсматривать, она тут же отогнала. Какая разница? Главное, что она сейчас счастлива! Тем более что все опасности позади, и рядом с таким мужчиной уже ничего не страшно. Он воин! Он защитит и поможет, выручит и спасет! Он может многое, если не все!
Вволю понежившись в теплой минеральной воде, Инга решила посмотреть, что в пакете. И испытала восторг, смешанный со смущением, увидев миниатюрный одноразовый пакетик с шампунем и такой же пакетик с жидким мылом. Но больше всего ее поразило то, что там оказался еще и рулон бумажных полотенец! Откуда все это могло взяться у горного отшельника? Впрочем, Инга решила, что сейчас не время для философствования. Вымывшись, она с сомнением натянула на себя одежду, пожалев, что все чистое осталось в рюкзаке, и пошла к месту бивака. Там ее ожидали Арсений и завтрак.