Олеся почувствовала в ногах слабость. В голове не укладывалось все, что говорили оперативники. Она села на стул, схватила отставленную Тумановым чашку с чаем и выпила ее.
– За что его убили? – тихо спросила она.
Туманов пожал плечами.
– Это мы как раз и выясняем.
– Подождите. Но при чем здесь я? Поверьте, к его смерти я не имею никакого отношения.
– А разве мы сказали, что подозреваем вас? – прицепился Ваняшин к сказанному девушкой. Олеся посмотрела на него внимательным взглядом.
– По-моему, вы меня все-таки в чем-то подозреваете. Иначе с чего бы вы стали задавать мне вопросы, кому я говорила про операцию и все такое… – Олеся не договорила, в сердцах махнула рукой, помолчала, но держать в себе переполнявшую ее обиду не могла. – Клянусь, номер вашего телефона я ему не давала, – сказала она обращаясь к Федору Туманову. – Пару дней назад мы встретились с ним. Он зачем-то приезжал. Я так до сих пор толком и не поняла цель его приезда. Он сказал, что проезжал мимо, увидел меня и остановился. Возможно, так все и было на самом деле. Но я спешила. Мы немного поговорили. Я пошла домой, а он уехал. Вот, собственно, и все. Больше я Карасева не видела.
– Олеся, Карасева убили метрах в семидесяти от вашего дома, – сказал Туманов. Олеся резко дернулась и потянулась к пачке за сигаретой.
– Что вы этим хотите сказать? – возмущенно воскликнула она. Ей не нравилось, что обо всем этом Туманов говорит так, словно подозревает ее в чем-то. Хотя Олеся виноватой себя в смерти рыжего Саши не считала.
– Я хочу сказать, что убийца ходит где-то рядом, – добавил подполковник к уже ранее сказанному. – И мой долг предостеречь вас об опасности.
В управление Туманов с Ваняшиным возвращались без настроения. Не получилось нормального разговора с Олесей Корнейчук. И потому Федор Туманов выглядел мрачным. Молчал и Ваняшин, не зная, о чем заговорить с подполковником. Вот если бы сейчас с ними был Грек, он бы нашел тему для разговора. И вспомнив про усатого майора, Леха Ваняшин сказал:
– Николаич, что-то Грек давно не звонит.
Сан Саныч Грек проклинал на чем свет стоит старуху Червоточенко. Чересчур резвой оказалась бабулька. Топая за ней, Сан Саныч чувствовал, что ступни его ног уже начинают гореть. Шутка ли, столько отмахать и все пешочком. Машину Туманов зажилил. Теперь они с Ваняшиным рассекают на колесах, а он топает ножками. И потому Грек очень даже обрадовался когда старуха, за которой ему было поручено следить, пришла на Ярославский вокзал.
Грек шел следом стараясь не потерять старуху из виду. Достанется тогда ему от Туманова, если такое произойдет. Но старуха, кажется, и сама устала и теперь она уже не оглядывалась так, как тогда, когда вышла из дверей ломбарда. Там она вела себя очень уж осторожно.
Хотя, войдя в тамбур электрички, она все-таки обернулась, но Грека не заметила, потому что Сан Саныч успел заскочить в другой тамбур. В вагон он не пошел. Остался в тамбуре, на всякий случай придерживая ногой дверь. Кто знает, чего взбредет в голову бабульке. Вдруг решит перед самым отходом электрички выскочить из вагона.
Но старуха прошла в середину вагона и села. Наблюдая за ней, Грек остался стоять в тамбуре, жалея, что тут нет сиденья. Хотя бы одного, плохонького. Сан Саныч согласен бы и такое. Ноги прямо-таки гудят от напряжения. Чтобы как-то облегчить свое положение, он прислонился спиной к стенке и покуривая сигарету, приглядывал за старухой, видя как та старательно делает вид, будто задремала. Притворялась она, или же так было на самом деле, Сан Саныч не знал. Но время от времени она вскидывала голову и глядела в окно, как видно, боясь проехать свою станцию.
Когда стали подъезжать к остановке Перловская, старуха вдруг встала. Но выходить она решила не через тот тамбур, где входила, а другой, в котором стоял Грек. И Грек увидел, как расталкивая стоявших в проходе пассажиров, старуха пробирается к нему. Ругнув про себя старушенцию, Сан Саныч юркнул в другой вагон. Незамеченным ему помог остаться продавец газет. Он вышел в тамбур вперед старухи и загородил собой усатого майора. Грек проскочил вперед него, и стоя в тамбуре другого вагона продолжил наблюдение, рассуждая, что по части конспирации старуха подготовлена неплохо. Если она всего лишь скупщица краденого, то уж слишком осторожная. И вряд ли станет, скупать золотые украшения у кого попало. Поэтому упустить ее Греку никак нельзя.
Увидев, что старуха вышла на платформе Перловская, Грек в буквальном смысле выпрыгнул из вагона, двери которого уже закрывались. Видя, что старуха стоит, делает вид, будто роется в сумке, Сан Саныч пошел по платформе в противоположную от нее сторону. Понял, на самом деле хитрющая старушенция опять зыркает по сторонам. Но не такой Грек ей простачок, чтобы вот так дать себя засечь.
Смешавшись с толпой пассажиров, Грек прошел несколько метров и обернулся, увидел, что старуха направляется в конец платформы. Развернуться и идти за ней, было рисково. И тогда майор подошел к краю платформы и спрыгнул на рельсы. Теперь ему не надо было делать крюк. Достаточно всего лишь подлезть под платформу, а потом можно топать за старухой. И вряд ли она догадается, что Грек использовал такой маневр. Тем более, не подозревая о слежке.
Она и в самом деле не догадалась. Даже оборачиваться не стала, быстро пошла по тропинке вдоль забора из бетонных плит. Кажется, за этим забором находился какой-то завод. Об этом Грек догадался по тем звукам, которые доносились оттуда. Там что-то гремело и стучало. А из огромной трубы, возвышавшейся над кирпичным зданием, валил серый дым. Но особенно Греку прислушиваться и присматриваться ко всему постороннему, было некогда, да и сама мысль о заводе оказалась всего лишь мимолетной. Сейчас все его внимание было сконцентрировано только на старухе, которая маячила впереди. На всякий случай, если она обернется, Грек решил идти не по тропинке, а в целях маскировки пробираться через кусты. Так у него было больше шансов остаться не замеченным.
Сан Саныч не очень-то удивился, когда очутился на окраине, где как в деревне по обе стороны улицы стояли деревянные дома с покосившимися крышами. По мнению Грека, место это даже очень подходило, чтобы убийца мог здесь отсиживаться и при этом чувствовать себя спокойно. От этих развалюх до платформы не более десяти минут ходу. Там он садится в электричку и едет в Москву. Теперь Греку было понятно, почему он позвонил Туманову из таксофона от Ярославского вокзала. Пока они ехали к вокзалу, преступник спокойненько сел в электричку и уехал. Уехал сюда. Грек нисколько не сомневался, что искать убийцу им надо здесь. На всякий случай, Сан Саныч даже приготовил пистолет. Не исключено, что он может понадобиться в самый неожиданный момент.
– Во, па, на, – сказал себе Грек, когда увидел, что старуха вдруг свернула к самому крайнему дому, окна которого наглухо были заклеены газетами.
Неторопливо подойдя, старуха открыла калитку в заборе, и оглянулась, но Грека не заметила. Сан Саныч притаился неподалеку в густых зарослях вишенника, даже присел, чтобы старуха не разглядела его. И та не разглядела.
Закрыв за собой калитку палисадника, она уже больше не оборачивалась и сразу направилась к дому. Дверь кажется была не заперта, потому что подойдя, старуха не удосужилась достать ключ и стучать не стала. Толкнув дверь, она вошла на крыльцо, и тут еще раз оглянулась. Но внимания не проявила, а сделала это скорее по привычке.
– Осторожность проявляет, – усмехнулся Грек. На этот раз он приседать не стал. Черта с два она заметит его тут с крыльца. Стоя в кустах, Грек вытягивал голову, чтобы все получше рассмотреть. Но увидеть он мог немногое. Старый дом, который того и гляди развалится и бревенчатую пристройку к нему, крыша которой была крыта старым дырявым рубероидом. И глядя на это убожество, Грек все больше приходил к мысли, что дом, куда вошла старуха, нежилой. Ведь тропинка, по которой она шла, густо поросла травой. Значит, по ней никто не ходит. Но в таком случаи, что тут делает эта старая ведьма? Грек изнывал от любопытства.
Минут тридцать он простоял в саду, наблюдая за домом, решая, что делать дальше. А делать что-то было нужно. Особенно если брать во внимание маленький факт, к которому Грек пришел путем логических размышлений. И факт этот сводился к тому, что признаков того, будто в доме кто-то живет, не наблюдается. Не жилой этот дом, хоть ты что хочешь, делай, решил Грек. Вот только пока не ясно, что в нем делает эта старушенция.
Чтобы проверить свои догадки и сомнения, Грек решил подобраться поближе. Прислушиваясь, и осматриваясь по сторонам, он достал из оперативной кобуры пистолет и подошел к бревенчатому строению. Как хорошая ищейка потянул носом. Запаха жилья Сан Саныч не почувствовал. Тогда он прислонился ухом к стене дома. Если старуха там, то она должна ходить, двигаться. А стало быть, половицы издадут хотя бы малейший, но скрип. И шаги. Он должен услышать ее шаги, но ничего этого Грек не слышал.
– Уснула что ли она? – шепотом произнес он и, набравшись наглости, решил обойти дом вокруг. Стоило ему зайти с другой стороны, как-то, что он увидел, привело Сан Саныча Грека в самую настоящую ярость. Все усилия, которые он потратил на слежку за старухой, оказались впустую. Об этом свидетельствовало отсутствие в старом доме одной из боковых стен. Кажется в этом месте, к дому было приделано еще какое-то строение, от которого теперь осталась груда бревен. Этим проломом в стене и воспользовалась старуха. Пока Грек стоял в саду и наблюдал за домом с той стороны, она вышла в этот пролом с другой стороны дома и спокойно ушла туда, куда ей было надо.
– Ну, мать ее! – Греку от обиды хотелось выть. Свою злость он сорвал на пустом ведре валявшемся под ногами. Со всей силы пнул его ногой, и оно, как мячик, отлетело на груду полусгнивших почерневших от времени бревен.
– Что ты будешь делать? Вот невезуха, – вздохнул он, осматривая пролом, над которым низко нависла крыша. Видно стропила окончательно подгнили. Входить в такую рухлядь, было не самым удачным решением усатого майора, но он все же решил удостовериться, что старухи в доме нет. И вошел. Используя зажигалку вместо фонарика, обследовал все темные углы. Старушенции в доме не оказалось.
– Вот сука старая. Ушла. – Обратно Грек не решился выходить, как и вошел через пролом в стене. Вышел через дверь. Но прежде чем открыть дверь на крыльце, на полу обнаружил два свежих окурка. Поднял их.
– Ты смотри-ка, свеженькие. Кажется, бабульку кто-то поджидал здесь, – смекнул усатый майор, рассматривая окурки. Даже понюхал каждый из них.
Оба окурка он забрал с собой, завернув их в клочок газеты, который нашел тут же.
В управление Грек вернулся усталый и злой. Ваняшин сразу отнес оба окурка на экспертизу. А Грек тем временем рассказал подполковнику о неудаче, выпавшей на его несчастную голову.
– Смотришь, вроде, кажется обыкновенный дом. Только очень старый. А с другой стороны у него в стене дыра. Вот через нее эта бабка от меня и смылась, – развел с сожалением Грек руками. О том, что с ним произошло он и сам переживал, поэтому Федор Туманов, что называется, не стал подливать масла в огонь. Наоборот, старался как-то поддержать Грека. Сказал:
– Может она где-то в одном из соседних домов живет?
Грек махнул рукой.
– Николаич, я пол улицы прошел. Там таких развалюх полно. Видно жильцов, кто в этих домах жил, переселили в квартиры, а хоромы их еще не успели снести. Там рядом стройка полным ходом идет. Высотки строить будут.
– И все-таки, старуха где-то там, – упрямо сказал Федор. – Иначе зачем бы ей туда идти, тем более, если ты говоришь, что тебя она не заметила. – Посмотрел Туманов на Грека.
– Я уверен, не заметила, – сказал Грек.
– А чего ж тогда она сделала такой финт? – засомневался Ваняшин. Вернувшись от экспертов, он занял стул рядом с Греком, принимая участие в разговоре.
За Грека ему ответил подполковник Туманов.
– Из осторожности. На всякий случай, – сказал Федор и тут же добавил: – Зато теперь мы можем быть уверены, что она обитает где-то неподалеку. Как хитрая волчица, чтобы не привести охотника к норе, запутывает след. Но нам эту бабку во что бы то ни стало надо найти.
– Надо, – согласился Грек, подтвердив свою готовность кивком. Когда на столе у Туманова зазвонил телефон, он не снял трубку, как делал это всегда по своему обыкновению. Усталость брала свое. Поэтому трубку на этот раз пришлось снять самому Туманову.
Звонили из экспертно-криминалистического отдела.
– Федор Николаевич, спешу тебя обрадовать, – заявил главный криминалист Семин. – Окурки найденные Греком и те, что мы обнаружили на месте гибели Борисова, принадлежат одному и тому же человеку.
– Это точно? Ошибки быть не может? – решил перестраховаться Федор Туманов, чем в некоторой степени надавил Семину на самолюбие.
– Обижаешь, Николаич, – сказал криминалист. – Мы сделали анализ слюны, оставшейся на окурках. Поэтому ошибки нет и быть не может. У нас даже лучше чем в аптеке, – пошутил Семин.
– Ну спасибо, – поблагодарил Федор криминалистов. – Хотя бы с этим есть ясность. – Говоря так, Туманов явно преувеличивал, потому что для оперов пока оставалось многое неясным, но открываться в этом перед криминалистом не хотелось.
Глава 16
Этот звонок в дверь показался Олесе слишком уж тревожным. Во всяком случаи, явно не таким как всегда. Обычно из белой коробочки висевшей на дверном косяке слышалась нежная соловьиная трель, не раздражавшая слух. Но на этот раз соловей будто бы поперхнулся. Что-то непонятное и пугающее застряло у него в горлышке. Он вдруг издал необыкновенно резкий короткий звук и замолчал.
Олеся сидела в кресле и задумавшись, держала в руке телефонную трубку. Пару минут назад она позвонила домой рыжему Саньку. Не верилось в то, что ей рассказал подполковник Туманов. Но это оказалось правдой. И женский голос ответивший ей, сообщил, что Саши нет. Что он – умер. И больше никаких объяснений. Хотя какие тут могут быть еще объяснения, когда человека уже нет. Вот и копайся тут, ищи смысл жизни, когда он внезапно прерывается смертью.
На душе у Олеси сделалось чертовски нехорошо. Так бы и просидела она может быть с трубкой в руке и час и два, если бы не этот внезапный звонок в дверь. Он нарушил ее покой. Прерывал размышления. Их было немного. Олеся среди всего хаоса мыслей выделила одну: может быть убийство рыжего Санька каким-то образом связано с исчезновением ее сестры. Только кто теперь расскажет об этом?
Вставать, идти к двери и открывать ее, не хотелось. Но Олеся все же заставила себя подняться с кресла. Глянув в дверной глазок, она увидела Валентина и почувствовала, что прямо от сердца отлегло. Она не стала испытывать его терпение и дожидаться, пока он позвонит еще. А кроме того оставаться сейчас одной, Олесе вовсе не хотелось. И она отперла дверь.
– Валентин, как ты вовремя, – искренне обрадовалась она его приходу.
Валентин улыбнулся, позволив себе короткий поцелуй в щеку.
– Проходи, ну что ты? – Олеся втащила его в прихожую буквально за рукав пиджака. Скромность украшает мужчину, но не всегда, думала она, видя, как Валентин топчется на коврике у двери. Так ведет себя четвероногий друг, который ждет команды от хозяйки. А Валентин для Олеси больше чем друг и к тому же он не четвероногий, а довольно приятный на внешность мужчина.
– Ты одна? – спросил он, выглядывая из коридора в кухню.
Олеся даже удивилась.
– А с кем мне быть? Любовника я пока себе еще не завела, – произнесла она с намеком и посмотрела на Валентина. Нет, он не нахал, и, кажется, в меру воспитан. А что самое немаловажное, умеет быть внимательным и ценить женщину. Из таких получаются хорошие мужья.
– Ну я не знаю, – замялся он. – Вдруг у тебя в кухне сидит этот подполковник…
– Туманов?
Он кивнул. А Олеся сделала вид, что если он и дальше будет молоть чушь, она просто на него обидится. А чтобы ему не думалось, сказала:
– Никого там у меня нет. Да и что ему тут делать?
– Мало ли… – как бы с неуверенностью произнес Валентин. – Ведь приходил он к тебе в тот раз.
– А ты его видел? – в свою очередь спросила Олеся.
Валентин кивнул.
– Так получилось. Моя колымага закапризничала. Долго не мог завести. Смотрю, а возле твоего подъезда остановилась черная "Волга". Ну я и понял, кто приехал. Не понимаю только, что им надо от тебя? – спросил он, и в голосе его послышалась ревность.
Олесе от его ревности только стало приятно. Уже давненько ее никто вот так не ревновал. Даже Борисов последнее время был не склонен к этому чувству, считая ее чем-то наподобие своей вещью. А раз так, то куда она от него денется. А с Валентином у нее не было ничего такого, а он уже ревнует. Значит, не просто так.
Олеся улыбнулась. И почему ей так хорошо рядом с ним. На душе появляется какая-то необъяснимая легкость. Наверное, человек он хороший. По своему опыту общения с мужчинами Олеся знала, встречаются иногда среди них такие, с которым ты себя чувствуешь комфортно. Кажется, Валентин относится именно к таким. Знакомы-то они всего ничего, а Олеся уже испытывает к нему некую привязанность. А что будет дальше?
Этого Олеся не знала. Но она очень не хотела потерять Валентина.
– Я соскучилась по тебе, – тихо сказала она, доверчиво припав щекой к его плечу. Он улыбнулся. Чуть наклонив голову, заглянул Олесе в глаза, заметив в них грусть.
– Да так, – Олесе не хотелось заводить неприятный для нее разговор, от которого только портится настроение и ничего более. Не хватало еще и Валентину его испортить.
– Нет, я хочу знать, почему у тебя испорчено настроение, – требовательно заявил Валентин, ласково поглаживая ее по голове.
Олесе так сделалось хорошо от его участия, что она чуть не расплакалась.
– Просто в последнее время происходят слишком неприятные для меня события.
– Ты имеешь в виду пропавшую сестру?
– И не только. Вокруг меня разворачивается целая драма. Сначала пропала сестра. Потом моя подруга – Жанка. Возле моего подъезда убит парень таксист. И это еще не все. От подполковника Туманова я вдруг узнаю, что оказывается, убит мой знакомый Саша Карасев. И тоже не далеко от моего дома.
– Ну и что в этом такого? – Валентин недоуменно пожал плечами, как бы давая понять, что у Олеси нет повода для расстройства.
– Как же? – доверчиво посмотрела Олеся на него. – Ведь получается, что все эти люди пострадали из-за меня. И хотя Туманов не говорит об этом прямо…
– Много он понимает, этот Туманов, – сказал Валентин и посоветовал наплюнуть на все, что подполковник ей наговорил. И видя, что Олеся начинает хандрить, вдруг предложил: – А знаешь что…
Олеся подняла голову.
– Тебе надо сменить обстановку и развеяться.
Олеся ничего против не имела, только спросила:
– Что, прямо сейчас?
Последнее время она и сама стала замечать, что не так давно еще казавшаяся ей уютной квартира, вдруг перестала нравится. Более того, все в ней теперь Олесю раздражало. И мебель стоит не там, где нужно, и даже обои, когда-то казавшиеся спокойными, сейчас вызывали в ней какую-то необъяснимую тревогу.
– Сейчас и немедленно, – настаивал Валентин, хотя Олеся и не пыталась возразить, готова была с ним поехать куда угодно, лишь бы не сидеть здесь в четырех стенах.