– Значит, ты дембельнулся, – задумчиво проговорил Лерыч, почувствовав, как по спине пробежал холодок. Судьба дарит ему такой шанс. Он – детдомовский. Родных у этого недокормыша не имеется, а значит, никто об нем не хватится. Ну разве это не подарок, неожиданно свалившийся на Лерыча. И не надо сидеть за колючкой и ждать когда придет свобода. Ее можно заполучить быстро. Ведь у этого солдата есть документы, по которым Лерыч сможет жить на свободе.
Теперь Лерыч знал, что ему нужно делать дальше. Первое, это подпоить десантника, чтобы тот отключился. Кажется, он уже близок к этому. Но будет лучше, если влить в него еще водки. И Лерыч сказал:
– Знаешь что, выпей еще за дембель. Мне уже хватит, а ты прими еще сто грамм.
Пьяный десантник отрицательно замотал головой.
Лерыч не понял, чего такого он сказал не так. Спросил:
– Ты что?
Десантник поднял голову, посмотрел на своего нового приятеля.
– За дембель я уже пил. Теперь выпью за ребят. Знаешь, сколько там осталось наших? – произнес он путаясь в словах.
Лерыч улыбнулся.
– Правильно. Давай за ребят.
Десантник присосался к бутылке, глотал водку через силу, подбадриваемый Лерычем. А Лерыча терзала мысль: только бы этот чудик десантуры ехал один, без товарищей.
Сам Лерыч теперь к бутылке не прикладывался. То, что он задумал, лучше делать на трезвую голову. Да и бутылка была уже почти пустой. Водки там оставалось чуть-чуть. Но солдат и ее решил допить.
– Ладно, давай еще по глоточку и я пошел, – сказал он и посмотрел на часы. – Мне пора ехать.
Лерыч вручил ему бутылку, говоря:
– Допивай. И знаешь что. Я, пожалуй, тебя провожу. Не могу друга бросить одного, – пошутил он и добавил уже серьезней: – Мало ли чего. Вдруг патруль.
Насчет патруля десантнику явно не понравилось. Он расходарился. А Лерыч опасливо поглядел по сторонам. Не хватало, чтобы на них обращали внимания. Да и время он потерял тут с этим чудиком прилично. Как бы староста Виталий Андреевич там не поднял кипишь. Наверное, лучше им уйти отсюда с глаз долой.
– Ты успокойся, – как можно мягче сказал Лерыч солдату. – Все нормально. Ведь мы с тобой – друзья.
Говорить что-либо десантник уже не мог. Что-то промычав в ответ, он уронил голову, Лерычу на плечо.
– Погоди. Так дело не пойдет. Тебе ведь ехать надо? – проговорил Лерыч.
Десантник кивнул. А Лерыч растормошив его, поднял со скамейки.
– Идем. Я тебя провожу, – сказал он, забрасывая руку десантника себе на плечо. Идти самостоятельно тот уже не мог. И Лерычу пришлось в буквальном смысле волочить служивого на себе. Только не на вокзал, как тому надо было. Все уже предрешено и солдатик этот никуда не поедет. Лерычу надо только найти тихое укромное местечко, где никто не увидит, как он будет переодеваться в его форму.
Лерыч спешил и злился. Не хотелось мозолить людям глаза. Но одно он знал с долей определенности: никто теперь не отнимет этого солдафона у него. Нет ему обратной дороги.
– Да шевели ты копытами, – подгонял Лерыч десантника.
Тот вяло огрызался и ругал Лерыча матюком. Лерыч терпел.
В конце железнодорожной станции было скопище пустых вагонов. Рядом здоровенная куча металлолома. Туда и привел Лерыч солдата. Быстро раздел десантника до майки и трусов. На нижнее белье не позарился.
Солдат не сопротивлялся. Кажется, он вообще не понимал, что происходит и то закрывая глаза, точно проваливался куда-то и засыпал, то вдруг внезапно просыпался и что-то невнятно мычал.
Лерыч оделся в его форму и когда уже зашнуровывал ботинки, десантник очухался. Как это не показалось странным, но трезвел он так же быстро, как и пьянел. Уставившись на Лерыча, он заревел:
– Отдай форму, дурак.
Лерыч посмотрел по сторонам, тихо нашептывая солдату:
– Тихо. Не надо кричать.
– А ты зачем оделся в мои шмотки? – закричал солдат.
Лерыч уже понял, что никаким другим способом не удастся заставить солдата замолчать, поэтому выхватил из кучи металлолома обрезок трубы и ударил десантника по голове.
– Извини, землячок. Но у меня нет другого выхода, – сказал Лерыч, после того, как десантник растянулся на земле. Из его головы текла кровь.
Лерыч зашвырнул трубу подальше на кучу металлолома, склонился на мертвым солдатом. Оставлять его тут в таком виде нельзя. Менты сразу догадаются, что его кто-то убил.
Хоть и не хотелось долго тут возиться и терять драгоценное время, но пришлось одеть солдата в свою зековскую одежду. Он должен будет заменить Лерыча. Пусть менты думают, что пьяный зек забрел на железнодорожную станцию и попал под поезд.
Локомотив, тянувший за собой длинный состав цистерн по путям мимо кучи металлолома, набирал скорость. Вдруг из-за этой кучи металлолома прямо на рельсы под колеса проносившихся цистерн, вывалился какой-то человек в черной робе. Он не вскрикнул от боли, когда его зацепило и перемалывая точно мельницей, поволокло по путям.
Потом оперативники линейного отдела долго собирали останки, чтобы хоть как-то установить личность погибшего. По одежде, по фрагментам частей тела и по номеру на клочке робы, удалось предположить, что погибшим оказался Безруков Валерий Александрович.
Прибывший следователь, как и положено, в таких случаях, составил протокол опознания. Потом все то, что осталось, сложили в пластиковый мешок и увезли, списав зека как погибшего.
Глава 19
До Москвы Лерыч добирался электричкой. Никто на солдата дембеля не обращал внимания. Даже ревизоры вошедшие в вагон, не спросили билета. Но в Москве возле Павелецкого вокзала он нарвался на патруль, и офицер с погонами капитана, вздумал проверить документы у десантника. Хотя капитан оказался не въедливым и докапываться не стал, когда узнал, что десантник дембельнулся. Пожелал ему счастливого пути.
Бородатый Паша долго разглядывал Лерыча, прежде чем впустить его в дом. Уж слишком непривычно было видеть друга зека в солдатской форме. Даже головой потряс, уж не привиделось ли ему это.
Лерыч приехал к нему поздно вечером. Разыскав дом Мареева, долго наблюдал за окнами, прежде чем постучаться в калитку. Мало ли чего. Не хотелось, чтобы у бородатого Паши в доме были посторонние. Теперь ему как никогда надо соблюдать осторожность. Ведь не известно, что там, в Рязани, менты решили с трупом десантника. Если поверят и признают в нем зека – хорошо. Ну, а не опознают, стало быть, как собаки пойдут по следу, и тогда только смотри.
Дом, где жил Паша, Лерычу очень понравился. Во-первых, он частный, и проживали в нем только Паша и его мать. Да и места здесь такие, что в случаи чего легко можно уйти от ментов. Кругом такие же дома и возле каждого сады. А потом, надо же где-то жить. Еще когда ехал в электричке из Рязани, вспомнил, как Паша рассказывал ему, что живет вдвоем с матерью старухой. О лучшем и мечтать нельзя. Паша не стукач, в ментовку на него заявлять не побежит. Но будет надежней, если сделать так, чтобы он замарался в крови. Лерыч припомнил, как Паша рассказывал, будто счеты хочет свести с обидчиком своим, который увел у него подругу. Вот когда Паша сделает его, тогда уж точно можно будет не сомневаться в нем. А пока, видя, что бородатый Паша в явном замешательстве, Лерыч сказал:
– Да я это. Неужели не узнаешь? Или я за то короткое время, пока мы не виделись с тобой, сильно изменился?
Но даже после такого признания, удивление с лица Паши бородатого не спало. Хотя калитку он открыл, впуская Лерыча.
– Не обижайся, Лерыч. Но твой прикид меня с толку сбил.
– Не обращай внимания на форму, – махнул рукой Лерыч, входя. – Пришлось позаимствовать у одного карефана. Да и поверь, лучшей одежонки не найти было. А ты вроде как не рад меня видеть? Так ты скажи. Я если что развернусь и уйду, – Лерыч сделал полуоборот, как будто и в самом деле хочет уйти, но бородатый Паша остановил его.
– Ну что ты, Лерыч. Я очень рад тебя видеть, – сказал бородатый, хотя особой радости в глазах не было. Паша хорошо помнил, сколько еще Лерычу надо досиживать до окончания срока. И если он тут, то это означает одно. Как раз об этом Паша больше всего боялся подумать. Он еще сам толком не привык к свободе, а тут еще Лерыч появился. Ведь после побега его наверняка будут искать. Опять иметь дела с ментами, Паше не хотелось.
Заметив, что приятель мучается сомнениями, Лерыч решил его успокоить:
– Не переживай, Пашка. Все нормально.
– Разве так может быть? Ведь ты же сбежал?
Лерыч кивнул.
– Я там вместо себя солдата оставил.
Паша глянул на форму. Что ни говори, а как по Лерычу сшита.
– Солдат дембельнулся. Ну я его поднапоил, переодел в свою одежду и под поезд…
Паша испуганно уставился на Лерыча, даже глазенки забегали. Кажется, он осуждал приятеля. Сам бы точно уж не решился на такой поступок. А Лерыч вот смог. Хотя он с самого первого знакомства показался Паше человеком рисковым. С виду, вроде бы тихий и спокойный. Но как раз это и хуже всего. Не знаешь, на какой поступок он готов. К тому же срок он отбывал за убийство. И вот, как оказалось, завязывать с прошлым не собирался.
– Ты матери своей не говори, что мы вместе сидели. Скажи, что я твой знакомый. Познакомились, когда ты домой возвращался, – посоветовал Лерыч, пристально глянув Паше в глаза.
В ответ Паша согласно кивнул. Больше всего ему не хотелось того, что все возвращается на прежнее. Еще там в зоне, Лерыч подмял его под себя. Хотя годами Паша был и постарше, но во всем подчинялся Лерычу. И вот опять. Ну чтобы взять да и послать нежданного гостя к черту. Ведь не успел придти и уже начинает командовать. А разве ему решать, станет ли Паша что-то говорить матери, или нет.
– Пусть ничего не знает. Так для нее спокойней будет, – продолжил Лерыч.
– Ну что ты. Конечно, я ничего ей такого не скажу, – вынужденно пообещал Паша, открывая дверь в дом, и спросил: – Как при матери тебя называть?
Лерыч усмехнулся, посмотрев на бородатого.
– Да так и называй, как по документам. Зеленко Валентин Иванович. Бывший детдомовец.
Бородатый кивнул.
– Ну, Валентин, так Валентин. – Паша уже крупно жалел за свой необдуманный поступок. Зачем надо было давать Лерычу свой адрес. Теперь с его появлением у Паши не переставало ныть сердце, предчувствуя недоброе. Доведет его Лерыч до беды.
Мать приготовила им ужин и по настоянию Паши ушла в свою комнату. Так велел Лерыч, сказав, что не стоит ей подслушивать их разговор. А поговорить нужно было и о многом. И самое главное о том, как жить дальше. Кажется, этот вопрос мучил не только Лерыча, но и Пашу. Судя по закуси на столе, достатка в доме у бородатого не водилось.
Когда вторая бутылка водки была выпита, Лерыч задал Паше прямой вопрос:
– Что, с деньгами туго?
Паша не стал от приятеля скрывать действительное положение дел.
– Да не то слово, – сказал он. – Я пытался на работу устроиться, да не берут никуда. А на материну пенсию не разгуляешься.
Лерыч посмеялся над приятелем.
– Ну даешь ты, Паша. На работу. Чудак ты.
Бородатый допил свой стакан. Хоть и относился к Лерычу с настороженностью, но все ж таки считал его другом, и теперь как мог, стал объяснять, что здесь на свободе, жизнь не намного лучше чем там, за колючкой.
– Живут бизнесмены да предприниматели разные, а у таких как я, что за жизнь, – пожаловался Паша. – Не живу я, а существую.
Лерыч задумчиво кивнул и положил свою руку на руку приятеля.
– Не правильно это, – сказал он, изучающе глянув Паше в глаза.
Паша согласился.
– Я тоже так думаю, – проговорил он и заметил, что Лерыч смотрит в угол. Там на полочке, он увидел опасную бритву в пластмассовом футляре. Не известно, о чем подумал сейчас Лерыч, глядя на бритву, но Паше стало не по себе от его взгляда. Особенно, когда Лерыч сказал:
– Ничего в этой жизни не изменишь…
Паша побледнел.
– Ты это к чему, Лерыч? – спросил он, припоминая, как Лерыч рассказывал в зоне, что вот точно такой же бритвой перерезал горло девушке, за которую его и посадили.
Вместо ответа, Лерыч кивнул на угол.
– Зачем тебе эта бритва?
– Да я побриться хотел, – ответил Паша, пугаясь, когда Лерыч встал, пошатываясь подошел к полке и достал бритву из футляра. Разложив, осмотрел ее, сказав:
– Нет, Паша. Она нам сгодится для другого.
– Лерыч?! – Паша вскочил из-за стола, хотел отобрать бритву, но Лерыч так посмотрел на него, что бородатый плюхнулся на табурет. – Что ж ты со мной делаешь? – и Паша заплакал.
Ночью, когда Лерыч уже спал, в комнату к Паше зашла мать. Паша не спал, сидел на кровати, курил сигарета за сигаретой. Мать осуждающе покачала головой. Всегда ее сын был человеком не решительным. Чтобы Лерыч не услышал ее, зашептала:
– Не нравится мне этот Валентин. Прогони ты его завтра. Ночь уж пусть переночует, а утром проводи. Мужик ты или нет?
Паша замахал на мать руками, чтобы не лезла не в свое дело. Да и о чем можно теперь говорить, если сразу его не прогнал. Теперь тут Лерыч хозяин.
Для начала Лерыч посчитал, необходимым сменить солдатскую форму на гражданскую одежду, чтобы не выделяться из толпы. Паша дал ему свои старые брюки и потертый на локтях пиджак. Больше ничего из одежды подходящего не оказалось. Но Лерыч и против этого не возражал.
– Сойдет, – сказал он, примерив пиджак и брюки.
На следующий вечер в таком наряде Лерыч появился на Белорусском вокзале. С документами солдата дембеля он чувствовал себя вполне спокойно.
На вокзале было многолюдно. Кто-то уезжал, или наоборот. Да и провожающих тут было не меньше. Для начала Лерыч потолкался возле касс, присматриваясь к людям в очередях за билетами. В основном тут публика была разношерстная, и по мнению Лерыча не богатая. Поэтому ему пришлось ждать, долго и терпеливо.
И вот наконец его внимание привлекла женщина лет двадцати восьми с кожаным чемоданом, который она старалась не выпускать из рук, даже когда расплачивалась в кассе за билет.
Лерыч подошел, делая вид, что сосредоточенно рассматривает расписание.
Женщина с чемоданом покосилась на него. В старом поношенном пиджаке и таких же брюках, стоящий рядом молодой мужчина, выглядел примитивным, затертым жизнью мужланом. Таких она презирала и бросив на него взгляд, женщина брезгливо поморщилась и отвернулась.
Лерыч про себя усмехнулся.
– Ладно, кукла, не вороти хлебало, – проговорил он себе под нос, и пошел за ней, стараясь не потерять ее в толпе. Причем, топать вот так за ней, ему пришлось довольно долго. Женщина обошла все ближайшие к вокзалу магазины и палатки. Из осторожности, Лерыч старался не приближаться к ней близко, чтобы она не заметила слежки. Хотя ей, кажется, было не до того. Ее больше заботили покупки. Почти в каждом магазине она что-то покупала, и теперь у нее помимо чемодана появилась еще и здоровенная сумка.
Сделав такой променаж, женщина вдруг свернула к Брестской улице. Увидев это, Лерыч забеспокоился.
– Вот, сучка. Какого черта она туда поперлась?
Он чувствовал себя порядочно измотанным. Столько времени таскался за ней. Хоть она и не оглядывалась, как казалось Лерычу, но все равно, приходилось маскироваться в толпе.
Куда она направлялась, он так и не узнал. Да и разве сейчас для Лерыча это имело какое-то значение. Для него важно было другое, то, ради чего он столько времени ходил за ней. Теперь настиг ее в подворотне, возле мусорных контейнеров.
Услыхав позади торопливые шаги, женщина резко обернулась и только вздрогнула, когда Лерыч дотронулся острой бритвой до ее шеи, проведя от правого уха до левого. Тогда она выронив чемодан и сумку, схватилась обеими руками за окровавленную шею и захрипела, дико уставившись на убийцу своими широко раскрытыми, полными смертельного ужаса глазами.
Минуты не прошло, а она уже лежала на земле возле мусорных контейнеров и только ее ноги еще какое-то время вздрагивали, точно она хотела встать и убежать.
Лерыч посмотрел по сторонам. Место тут было глухое, и хорошо, что людей нет. Теперь главное, не терять время.
Он стал быстро стягивать с ее пальцев перстни. Один, второй и третий. Залитую кровью цепочку на шее расстегивать не стал. Рванул ее, разорвав. Срезал бритвой мочки ушей, надо же достать серьги. Они, кстати, были очень дорогими. Это Лерыч определил сразу еще там на вокзале, когда женщина стояла у кассы. Обшарил карманы ее пиджака. Забрал кошелек с деньгами. Рядом лежали ключи, по-видимому, от квартиры. Лерыч их не взял. Ни к чему они ему. А вот кольца и деньги пригодятся.
Быстро поднявшись на ноги, он еще раз огляделся по сторонам, потом схватил чемодан и сумку и как ни в чем не бывало пошел. Бежать было нельзя. Ведь бегущий человек, всегда привлекает к себе внимание.
Он шел, стараясь забыть про только что убитую им женщину, чтобы успокоиться, прогнать волнение. Нельзя, чтобы лицо было напряженным. Ведь все получилось, как и было задумано. Теперь у него есть деньги и золото. А еще чемодан и сумка, в которых что-то лежит. Раскрывать их там у контейнеров, он не стал. Лучше будет, если отойти отсюда как можно подальше.
Двух патрульных милиционеров он заметил слишком поздно. По привычке обернулся и увидел, что два мента идут по тротуару в пяти шагах от него. Руганул себя за неосмотрительность. Надо было оглянуться раньше, а он слишком рано успокоился. Ведь неизвестно, вдруг эти два серых шакала видели, как он выходил из-под воротни, где остался труп.
– Гражданин! – голос позади прозвучал довольно резко.
Лерыч понял, что менты обращались к нему, но продолжал как ни в чем не бывало идти. Только бы поскорее добраться до метро. Вряд ли эти два обормота кинуться за ним в метро.
Снятое с убитой женщины золото он в спешке положил в левый боковой карман пиджака. И теперь от досады вздохнул, понимая, что поступил опрометчиво, не припрятав как следует. Если менты вздумают пошарить по его карманам, как они любят часто делать это, то сразу найдут перстни и цепочку, и тогда все.
Он прибавил шагу, краем глаза наблюдая за ментами. Те от Лерыча не отставали.
– Эй, ты, с чемоданом и сумкой! – опять послышался окрик, и Лерыч понял, до метро он дойти не сумеет. Обернулся.
– Вы меня? – сделал он удивленное лицо, как сделал бы на его месте всякий другой гражданин, не ожидавший, что его вот так вдруг остановят на улице сотрудники милиции.
– Тебя, тебя, – ответил один из подошедших.
– А в чем дело? – Лерыч старался держаться спокойно.
К нему подошли два милиционера: один примерно по возрасту его ровесник, для солидности отрастивший усы, другой – совсем молоденький паренек с погонами рядового.
Бритва лежала в правом наружном кармане пиджака. Много времени не надо, чтобы достать ее и нанести удар по горлу. Так решил Лерыч, в случаи, если ситуация обернется не в его пользу. Чемодан и сумку можно бросить. С него хватит золота и тех денег, которые он забрал у женщины из кошелька.