Водитель не успел достать свое оружие, но, кажется, свой служебный долг, он хотел выполнить до конца, даже перед смертью проявив завидную верность. Он развернулся во весь свой огромный рост, прикрывая своим телом дверь, за которой находился Академик. Но себя ему прикрыть было нечем. Поэтому две пули выпущенные из пистолета "макарова", попали ему в грудь. Причем одна из них, точно в сердце. Водитель умер сразу, без мучений. Рухнул, как подкошенный. Но его смерть показалась вору ужасной. Не стоило его убивать.
Академик поморщился. "Вот дебилы! Ничего-то они нормально сделать не могут. Ведь говорил же им, не убивать, а только обездвижить ударом по голове". Станислав Валерьевич вздохнул. Когда увидел, как открылась дверь и появилась рожа незнакомого парня, немного удивился, а потом решил пожурить молодцов за проступок:
– Немного перестарались вы, ребята. Я же говорил, не убивать водителя, а только отрубить. Неужели, так тяжело запомнить? Недотепы.
Рожа захлопала глазами.
– Чо? Кому ты чего говорил, старый козел?
У Академика, не ожидавшего такого оскорбления, отвисла челюсть.
– Да я тебя… Щенок! – успел рявкнуть он, как тут же получил удар в лицо. Теперь челюсть встала на место, а вор просто оторопел, нисколько не сомневаясь, что перед ним самый, что ни на есть, настоящий псих. Потому что только псих может позволить себе вот так обращаться с законным. И Академик растерянно произнес:
– Мы же так не договаривались. Вы чего, ребята, охренели?
На что наглая рожа, оскалясь, ответила:
– А мы с тобой никак не договаривались.
Больше Академик ничего произнести не смог. Рот и глаза ему заклеили скотчем. И руки замотали скотчем. Потом довольно грубо выволокли из роскошного "Мерседеса" и запихали в тесную "восьмерку", на заднее сиденье.
Академик не знал, куда его везут, и лежа на сиденье, прикрытый какой-то дерюгой, пытался осмыслить, что произошло, и с сожалением чувствовал, что все происходит совсем не так, как было задумано им. Это пугало вора. Судя по обращению, хорошего ждать ему не стоило.
* * *
Время было пятнадцать минут пятого, когда дожидавшийся Академика генерал Павлов, переключил рацию на милицейскую волну и услышал сообщение о расстреле водителя белого "Мерседеса" на Кутузовском проспекте. А, узнав про номер, уже нисколько не сомневался, что нападение это было совершено на вора в законе Академика.
– Ловко сработали, суки, – сказал он себе, призадумавшись над случившимся. Ведь такое происходит не часто с ворами. Но кто же тот самоубийца, решившийся на такой отчаянный шаг? Чтобы иметь хоть какое-то представление о случившимся, Павлов решил съездеть на Кутузовский. Надо посмотреть все самому. Так будет верней.
Езда на большой скорости заняла не более десяти минут. Еще издали увидел милицейское оцепление. Остановившись недалеко, и сделав вид, будто у него кончились сигареты, Павлов подошел к табачному киоску, а сам наблюдал за действиями сотрудников милиции работавших на месте преступления.
Молодой сержантик стоял в оцеплении и махал проезжавшим машинам жезлом, чтобы они не задерживались и не стопорили оживленное движение. Следователь с криминалистом суетились возле трупа молодого здоровяка, заглянув которому в лицо, Павлов сразу опознал водителя Академика. Налитое жизненным румянцем, отчего казавшееся нежным личиком младенца только что появившегося на свет, лицо охранника теперь выглядело безжизненно серым, полностью оказавшимся во власти смерти. В помертвевших глазах нет страха. Только удивление. И это показалось Павлову странным.
"Неужели кто-то из своих, кого водитель хорошо знал, приложил руку? Иначе бы чему ему удивляться?" – подумал генерал и подошел к молодому продавцу сигарет. К ментам подходить не решился. Просто так они все равно ничего не скажут, а предъявишь удостоверение, только наведешь на излишнюю подозрительность. Что ни говори, а продавец для роли осведомителя больше подходит. И генерал спросил, попыхивая сигаретой:
– Чего, это у вас тут случилось-то?
Видно Павлов был не первым, кто к нему обращался с подобным вопросом, поэтому на лице парня появилась болезненная гримаса.
– Да подъехали двое, этого, – кивнул продавец на лежащего возле "Мерседеса" водителя, – сразу наповал. А из "Мерса" вытащили мужика, пересадили в свою машину и увезли.
Павлов сделал безразличное лицо, как человек, которого все происшедшее полностью не касается. Но потом задал вопрос, который вызвал у продавца удивление. Генерал спросил:
– А ты, случайно, номер той машины не запомнил?
Парень посмотрел на него подозрительно. Хитрит, чего-то мужик.
– Не запомнил. Да меня уже об этом спрашивали вон те товарищи, – кивнул он на суетящихся возле трупа милиционеров.
Теперь рассчитывать на откровенность продавца было бессмысленно. Этого мужика, купившего у него пачку "Мальборо", продавец принял за переодетого мента, поэтому тут же отвернулся, сделав вид, что очень занят пересчитыванием мелочи, лежащей перед ним на тарелке. И Павлову оставалось только уйти. А парня жаль. Генерал разведки подумал о том, что теперь у него возникнет масса проблем. И ему не избежать встречи с братками, которые кинутся разыскивать вора. А все вопросы, заданные генералом, покажутся ему сравнимыми с нашептыванием любимой девушки. Братки не обладают такой деликатностью, возможно, по этой причине и ответы получают более правдивыми. Но сейчас, лучше уехать, чтобы не мозолить ему глаза. Будет лучше если парень его скоро позабудет. И генерал Павлов отошел от киоска, сел за руль старенького "Жигуленка", который принадлежал управлению разведки и использовался в основном для таких встреч, на которую приехал сегодня Павлов. Неприметная машина не бросалась в глаза, а в случаи чего ее и бросить можно, потому что по бумагам она уже давно списана, превратившись в ненужную кучу металлолома, причем с самыми, что ни на есть липовыми номерами.
Вернувшись в управление, Павлов зашел в свой кабинет и распорядился никого к нему не пускать. Нужно было все случившееся с Академиком хорошенько обдумать. Потерять такого человека для разведки было самым неудачным проколом. Через Адамова отрабатывались многие зарубежные счета, на которые текли денежки российского криминала. Ложить деньги у нас в стране, воры опасались. Слишком у нас ненадежная для них обстановка. Да и время не самое лучшее. Но преступный синдикат должен процветать, а для этого нужно устойчивое финансирование. И по этому вопросу Станислав Валерьевич Адамов мог дать самую подробную информацию. Теперь его исчезновение на какое-то время парализовало действия генерала Павлова.
Выкурив не одну сигарету, генерал еще и еще пытался проанализировать, кто мог похитить главного вора. Криминальные группировки отпадали сразу. Ни один авторитет не замахнется на такое дело без разрешения схода воров. И внештатные агенты, которых сотрудники разведывательного управления задействовали сразу после исчезновения Академика, дали информацию о полном смятении воров. Даже враждующие между собой группировки, на время заключили мир, всецело подключившись к поискам вора. Мощная криминальная машина заработала, но пока безуспешно. След главного вора отыскать никому не удавалось. ФСБ напрочь отвергала обвинения генерала разведывательного управления о своей причастности к исчезновению Адамова. И тогда у Павлова появилось подозрение, а не мог ли сам Академик организовать это похищение? Выкурив одна за одной, десяток сигарет, генерал разложил перед собой на столе все, что у них имелось на главного вора Адамова. Последними оказались бумаги, которые насобирал на него капитан Нельсон. Все это двое сотрудников разведывательного управления: майор Войнович и капитан Новикова изъяли из машины майора главного управления уголовного розыска Федора Туманова. При обследовании конспиративной квартиры, которой пользовался капитан ФСБ Нельсон, они обратили внимание на странного человека, который, войдя во двор, проявил завидный интерес к стоящей машине, старому "Москвичу".
Напрасно тогда Федор Туманов обиделся на кудрявую милашку сидящую на лавочке и совсем не обращавшую на него внимания. Татьяна Новикова была опытным сотрудником, но старательно делала вид, будто все происходящее ее не интересует. И когда Туманов вытащил из-под сиденья "Москвича" папку с бумагами, она сразу догадалась, вот то, зачем их послал генерал Павлов. Просто фэсбэшник Нельсон не настолько был наивен, чтобы прятать все собранные на Академика документы дома. Он их спрятал в куда более надежном месте. Разве могла она вместе со своим напарником майором Войновичем, который усердно шарил в конспиративной квартире, предположить, что документы лежат вот, совсем рядом с сидящей на лавочке Новиковой.
Тут и толстушка дворничиха помогла своим воплем. Упустить такое зрелище Новикова не могла. Хотя поначалу, приняла Туманова за владельца этой развалюхи. И только потом, когда толстушка едва не забрызгала его всего слюной с головы до ног, а он достал папку, поняла, он пришел сюда затем, зачем и они с Войновичем. Он знал о существовании тайника. А они нет. Поэтому выиграл он. Но не использовал выгоду от выиграша. Проследить за майром опером было не трудно. И они проехали за ним до самого управления. Немного смутило то обстоятельство, почему он оставил серую папку в машине да еще на видном месте. Что это, простая беспечность, или уловка? В рапорте на имя генерала, Новикова особенно подчеркнула этот факт, кстати, заинтересовавший и самого Павлова. Но больше его заинтересовало то, что Туманов знал, где Нельсон хранил эту папку с собранной компрой. И теперь, просматривая эту компру, генерал отводил майору Туманову в этой истории особое место.
– По случившемуся факту, у меня две версии, – обдумав все, сказал Павлов. – Первая – Академик сам мог инсценировать похищение, чтобы скрыться от нас, а также коллег из ФСБ, когда узнал, что капитан Нельсон сидит у него на хвосте.
И вторая. Если майор Туманов знал о существовании тайника в этой машине, стало быть, он в курсе того, что понаписано в этом компрматериале на Академика. И чтобы получить от Адамова полное признание, его могли похитить менты. Не сами, конечно. Нашли людей, кто на это подписался. Они и увезли Академика.
– Но зачем, товарищ генерал? – поинтересовался майор Войнович. – Ведь все, что насобирал этот капитан, теперь у нас и лежит перед вами. Документов-то у ментов нет.
Генерал поморщился как от зубной боли. Не выносил, когда его подчиненные не скупились на вопросы. Еще хуже, когда эти вопросы похожи на лепет несмышленыша. Вот как сейчас, сказанное Войновичем.
– А если у них есть еще что-то, чего нет у нас? – строго спросил генерал, уставившись в ясные глаза майора. – И плюс сюда признания самого Академика. Если он у них.
– Но зачем это Туманову? – настойчиво допытывался Войнович. – Опера не ищут преступления. Они работают по уже совершенным.
Кажется сейчас у генерала лопнет терпение. Щеки его налились нехорошим румянцем. Глаза засверкали.
– Я допускаю, что тогда все происшедшее с Мономахом, было делом случая, в который попал этот опер Туманов. Мономах был наш человек. Скольких трудов нам стоило, чтобы заиметь такого человека. Мы его потеряли. Появился Академик. И вот мы теряем и его. Причем, прошу обратить внимание, опять в поле зрения появляются одни и те же лица. Этот капитан Нельсон из ФСБ и мент, майор Туманов. Это что? Опять случай? Не многовато ли случаев? Это, скажу я вам, уже перебор. Если хотите, прямо какая-то закономерность. Причем, в тот раз фэсбэшник и мент просто обставили нас. Так неужели же подобное происходит и сейчас.
– Но фэсбэшник мертв, – посчитал своим долгом напомнить майор Войнович и, как оказалось, сделал так напрасно. Капитан Новикова и капитан Белозеров молчали. И Павлову сейчас очень не понравилось, что Войнович распускает язык, забыв о золотом правиле, которому их обучали в школе разведки: больше молчать, но еще больше слушать.
– Зато Туманов жив. И неизвестно, чего нам следует ожидать от него на этот раз. И мне, не хотелось бы, чтобы где-то появились признания вора в законе Академика о сотрудничестве с нашим разведывательным управлением. Поэтому Адамова надо как можно скорей найти.
– А может быть майора Туманова нам ликвидировать? – предложила капитан Новикова. Хотя тут же посчитала свое предложение не совсем уместным, в чем лишний раз убедилась после справедливого замечания генерала Павлова.
– Как Адамов ликвидировал Нельсона? Тогда как мы узнаем, где находится Академик? За ним надо следить. За каждым его шагом. Только так нам удастся все узнать. В этом, капитан Белозеров, мы надеемся на вас. Как у вас продвигаются дела по вербовке его подружки? – спросил генерал у толстячка с сияющей физиономией.
– Я с ней работаю, – заверил толстячок. Генерал тут же не поскупился на строгое замечание, касавшееся одного Белозерова:
– Пора бы уж вам, капитан, получать от нее конкретные результаты.
– Я постараюсь, товарищ генерал, – пообещал тостячок.
Когда вышли из генеральского кабинета, кудрявая капитан Новикова ехидно спросила у толстячка Белозерова:
– Что, не удается обломать девочку?
Белозеров вздохнул, кивнув.
– Хвалиться нечем. Не удается. Соблюдает верность своему менту.
Новикова посочувствовала. А потом предложила:
– Слушай, а может мне попробовать затащить этого майора в постель? Он мужик ничего, видный, наверняка баб любит. Как думаешь?
Толстячок только пожал плечами. Ну что можно тут посоветовать?
– Не знаю даже. Получится ли у тебя. Для этого ведь надо создать соответствующую ситуацию. Насчет его ручаться не берусь. Он трахает свою подругу и выглядит вполне сытым до баб. А вот его сослуживец, кстати, приятель, сейчас находится в трансе.
– Чего, это? – как будто бы удивилась Новикова и кокетливо поправила прическу, словно этим жестом хотела подчеркнуть свою привлекательность, и уж если Туманов не соблазнится на нее, то ей непременно удастся соблазнить его сослуживца. А толстячок объяснил:
– Три месяца назад сослуживец развелся с женой и теперь его подруга – холодная постель. И хоть член узлом завязывай, – хохотнул он.
Новикова сдержанно улыбнулась на такую вульгарность.
– Ну зачем же завязывать узлом… к тому же, если хороший член…
– Думаю, он у него в полной боевой готовности. Если у тебя есть желание всерьез взяться за его разработку, я готов показать тебе этого жеребца. Только надо будет генерала поставить в известность, – немного озабоченно проговорил Белозеров, привыкший к подчинению.
Новикова остановила его, придержав за пухлый локоток.
– Знаешь что, Олежек. Я думаю, пока не стоит об этом докладывать генералу. Вот как ты с этой девчонкой. С подругой Туманова. Поспешил, доложил. Теперь генерал с тебя не слезает. Результата требует.
Белозеров почесал затылок.
– Тоже верно. Доложить-то и потом можно, когда будут результаты.
– А ты, оказывается, смышленый, толстячок, – в знак похвалы, девушка щипнула капитана Белозерова за пухлый зад. Толстячок ойкнул, но тут же приняв этот жест сослуживицы за откровенное приставание, тихонько произнес:
– Я и в постели ничего. Может, хочешь попробовать? А, Татьяна?
Но от этого лестного предложения капитан Новикова отказалась. И, наверное, тому была веская причина. По управлению упорно ползли слухи, что уже немолодой генерал Павлов все еще оставался, охоч до привлекательных молодых женщин и, пользуясь своим служебным положением, сумел затащить молодую кудрявую сотрудницу в постель, объездив ее, как молодую кобылку. Так это было на самом деле или нет, никто не ручался, но иногда видели кудряшку Татьяну в генеральской машине, увозящей обоих на подмосковную дачу. А переходить дорогу начальству, да еще по части женщин, на это способен только идиот, заранее поставивший крест на своей карьере. Белозеров был не из таких, поэтому тут же отказался от только что произнесенного тихим голосом предложения, сказав:
– Танюша, я пошутил по поводу постели. Беру свои слова обратно.
На что женщина как бы с безразличием бросила:
– Я так тебя и поняла. Можешь не извиняться, – улыбнулась кудряшка и скрылась за дверью, на которой не было никаких обозначений. Здесь находился женский туалет.
Белозеров проводил взглядом привлекательную молодую женщину, пока за ней не закрылась дверь, и за это время успел представить ее роскошное тело в своей комнате, на своей постели. Смотрелась бы она неплохо, что и говорить. Тут же пожалел, что он не генерал, тогда бы мог ее трахать, как хотел и в любое время. И не надо даже заботиться о подарках. Достаточно всего лишь пообещать очередное звание. А пока… пока оставалось только вздохнуть и откланяться восвояси.