Свиридов скользнул взглядом по мельтешащим на экране фигуркам, ожесточенно гоняющим шайбу, и подумал, что вот кто-то точно так же, как эту шайбу, перекидывает Ивана Германовича Берга и близких ему людей. Казалось бы, все так просто - бандитские наезды настолько откровенны и однозначны, что не оставляют места для широких, пространных версий-истолкований происшедшего. Так ведь нет! - выработанным за многие годы звериным чутьем, сродни тому инстинкту, что ведет волка по следу его жертвы и что, напротив, уводит от него самую жертву, чутьем, которое разрослось, как молодое дерево из слабого побега, из простой человеческой интуиции, Свиридов чувствовал, что все не так просто. Что все может перемениться и перевернуться, как в калейдоскопе.
Надо признать, если Берг хочет уцелеть, он не мог выбрать себе лучшего защитника.
Первоначальное снисходительное недоумение, смешанное с презрением, которое вызывал у него Иван Германович, сменилось чем-то иным. Пожалуй, Владимир просто понял, что этот человек не так прост, как кажется с первого взгляда.
В нем чувствуется холодная и прагматичная немецкая кровь. Пусть сильно разбавленная горячей и бесшабашной русской.
Его правая рука Мещерин - совсем другое дело. Быть может, Владимир и сделал бы несколько умозаключений касательно директора "Айсберг-банка", но все логические построения ломало всплывающее из еще неглубоких пластов памяти лицо Евгения Ивановича. Породистое, выразительное - и вдруг сведенное слепым, животным гневом и набухающее сдержанным, обузданным - но тем не менее страданием.
Трагикомедия в который раз за сегодняшний вечер сменилась трагедией.
И еще - Саша.
Девушка явно непростая. И вероятно, именно ему, Владимиру, предстоит разрубить этот узел интриг и изощренных хитросплетений дьявола вокруг ее отца.
Вот и не верь после этого в совпадения и судьбу! Свиридов привстал с кровати: что-то упорно мешало ему заснуть. И это несмотря на то что тяжелая, ватная усталость набрякла во всем теле, что кричали о покое разболтанные за последние годы нервы, которым сегодня тоже досталось.
Начиная с посещения супермаркета "Айсберг".
…Даже смешно говорить об этом… Киллер, жалующийся на расстройство нервной системы и плохо засыпающий по ночам… н-да.
Но ведь он тоже человек.
В окно ударили первые капли дождя. Свиридов, глубоко вздохнув, опустил голову на подушку: дождь всегда умиротворяюще воздействовал на него, само сознание того, что он здесь, в тепле, в вязком расслабляющем полусне, - а там, за окном, бушует непогода, деревья раскачиваются, как перекрученные маятники, хватают воздух оголенными ветвями, с которых ветер бесстыдно срывает листья… А в оконное стекло - словно беспорядочно учащающиеся отстукивания многих метрономов - срываются с неба тяжелые водяные капли и, разбиваясь, сползают к подоконнику.
Он задремал почти сразу, причем даже не позаботился выключить телевизор, где разноцветные фигурки продолжали яростно скользить по льду.
Откуда-то под стук дождя всплыла тихая мелодия: "…звонкое, веселое, зеленое - до свиданья, лето, до свидания… За окном сентябрь провода качает, за окном с утра серый дождь стеной… Этим летом я встретился с печалью… а любовь прошла стороной…"
И Владимир заснул… Но ненадолго.
Буквально через несколько минут в мозгу выкристаллизовался сигнал опасности - в комнате кто-то есть. Как бы крепко ни спал бывший агент "Капеллы", какие бы феерично-цветные сны ему ни снились - он всегда мог быть вырван из этого плена сигналом извне.
…Ему даже не надо было открывать глаза, чтобы понять: над ним кто-то стоит и смотрит на него. Мозг тут же услужливо подсказал: пистолет под подушкой, снять с предохранителя, рывок…
Нет, хватит! Чертовы рефлексы прирожденного убийцы! На сегодня и так достаточно силовых аттракционов с летальным исходом.
Он глубоко вздохнул и резко вытянул руки вперед, захватывая того, кто стоял перед ним.
Послышался слабый протестующий писк, и он почувствовал в своих жестких объятиях тонкое, стройное тело, прикрытое лишь тонкой тканью.
Владимир открыл глаза.
- Кажется, у вас бессонница? - раздался над его ухом знакомый голос, но в нем уже не было привычной едкой иронии, а билась задушенная нотка легкого - от неожиданности - испуга.
- А, это вы, Александра Ивановна? - сухо произнес Владимир, даже не делая попытки выпустить из рук столь опрометчиво вошедшую в его комнату девушку.
- А что, на ощупь не чувствуется?
- Наверно, я не те места идентифицирую, - в тон ей ответил Владимир.
- Что за манера - хватать девушку? - тихо произнесла Александра.
- А что за манера - входить в комнату без стука и шествовать по ней без звука?
- Но я думала, вы спите.
- Тем более.
- Отпусти же, черт побери, - с ноткой раздражения сказала она и, когда Владимир разжал руки, села на краешек его кровати и начала поправлять сбившуюся ночную рубашку.
Свиридов с интересом за ней наблюдал.
- Я хотела поговорить с вами, - наконец произнесла Саша.
- Поговорить? В два часа ночи?
- Самое удобное время для разговоров. Никто не подслушает и не помешает.
- Ну, может быть, - сказал Свиридов.. - Ничего, что я буду слушать даму лежа?
- Ничего. - Она улыбнулась, явно волнуясь, и добавила преувеличенно бодрым голосом:
- Это как в анекдоте… Лежат мужчина и женщина, час, другой, а потом она и говорит:
"Ты знаешь, кто-то из вас должен встать".
- Опасаюсь понимать это как намек, - невозмутимо откликнулся Свиридов, подумав, что она, вероятно, в самом деле намерена сказать ему что-то существенное, раз подбадривает себя подобными ситуативными анекдотиками-пустышками.
- Вот это правильно. - Саша закусила нижнюю губу, вероятно, собираясь с духом, а потом спросила:
- Зачем… зачем вы здесь, в доме моего папаши?
- Не понял.
- Я хотела сказать, что ведь вы не тот, за кого себя выдаете.
В ее голосе была неопределенная полувопросительная-полуутвердительная интонация.
- А я ни за кого себя и не выдаю, - сказал Владимир. - Ваш почтенный родитель нанял меня по рекомендации уважаемого человека, и я…
- Уважаемого человека? - перебила она его. - Уважаемого человека? Это вы о Китобое говорите, что ли?
- Ну да, о Валере Маркове. А что я не так сказал?
- Дело в том, что я достаточно давно знакома с твоим братом, - жестко сказала она. - С Ильей. Он на тебя похож, только как-то… понежнее и помельче, что ли. Так вот, о тебе он даже боялся упоминать. Я поняла, он сам не знает, чем ты занимаешься по жизни и какими способами зарабатываешь себе даже не на кусок хлеба с маслом, а вообще…
- И чем же я занимаюсь? - спокойно произнес Владимир.
- Я не знаю. Но хотела бы узнать. Потому что человек, который сейчас держит в руках жизнь моего отца, мне незнаком. Единственное, что я о нем знаю, - это то, что он бегал в банде Китобоя.
- Нет, ты забыла еще кое о чем.
- О чем? - напористо спросила Александра Берг.
- О моей, как говорится, тяге к расхищению чужого добра, - с недоброй улыбкой проговорил Владимир. А потом жестко и отрывисто добавил:
- А теперь слушай сюда, девочка. Я не знаю, что ты там обо мне думаешь, только Иван Германович сам взял меня на работу, я не рвался сюда. У меня были иные планы. Ну, например, доесть продукты, которые я у него великодушно позаимствовал в порядке бессрочного заема. А что касается Китобоя, то, во-первых, я никогда, как ты выразилась, не бегал с его ребятишками, а во-вторых, именно по его рекомендации твой папик и взял меня на работу личным телохранителем. Понимаешь, как безоговорочно он должен доверять Валерию Леонидовичу?
- Папа всегда спустя рукава относился к своей безопасности, - произнесла Саша. - Я много раз советовала ему завести путного телохранителя, а не этих… шавок.
- Завел.
- Я вижу, что ты не чета им. Но еще… - Она заколебалась, вероятно, боясь сказать что-то совсем уж из ряда вон выходящее, а потом все-таки сказала:
- Мне говорил один знающий человек… Он подозревает, что именно ты, а не кто иной… именно ты…
- Что - именно я?
- Что именно ты можешь оказаться киллером по кличке Робин.
Свиридов смотрел на нее застывшим взглядом, а потом пожал плечами:
- А кто, интересно, этот человек?
- Нет, не твой брат, - поспешно, словно пытаясь упредить последующие его слова, произнесла Александра. - Не Илья.
- А я никогда и не считал своего брата идиотом. Зачем ему нести такую чушь?
Она глубоко вздохнула.
- Занимательно, - сказал Владимир. - Элитный и самый высокооплачиваемый киллер региона ворует продукты в магазине? Нарочно не придумаешь.
Саша опустила голову.
- И вообще, в чем ты меня подозреваешь?
Знала бы ты, что я сегодня дважды спасал жизнь твоему отцу! В том числе один раз - когда какой-то милый мальчик, обжабленный героином, держал нож у его горла. Хорошая у ножа была заточка, между прочим, - Это правда?
- А вот спроси у него самого, - бросил Владимир, не поворачивая головы.
Саша подняла глаза и увидела, что Иван Германович с отвисшей челюстью стоит в дверном проеме и уже битую минуту созерцает неблагопристойное поведение родной дочери, в почти голом виде сидящей на кровати малознакомого ей молодого мужчины.
- Эт-та шо такое? - наконец сумел выдавить Берг и, шлепая тапочками, сделал три неверных шага.
- Совсем не то, что ты подумал, папа, - мгновенно придя в себя, ответила Саша. - Мне нужно было срочно поговорить с Владимиром.
- Я даже догадываюсь, о чем вы с ним тут говорили, - с оскорбительной развязной интонацией сказал Берг. - Бе-зо-бра-зие! Нельзя нового телохранителя ни на минуту одного оставить!
- Если бы мы с Сашей захотели заняться сексом, - перебил его Владимир, приподнимаясь на локте, - то, бесспорно, занялись бы, можете не сомневаться. Но она пришла сюда потому, что беспокоилась за вас. Вот так.
- За меня? Почему же она в таком случае не пришла ко мне?
- Если бы я думала, что тебе угрожает опасность от себя самого, то пришла бы к тебе! - резко ответила дочь.
Берг соображал быстрее, нежели можно было предположить, исходя из его простецкой хари и возмущенно-ошеломленного вида.
Отвисшая нижняя губа его дрогнула, и он сказал:
- Значит, ты думала, что угроза моей жизни… исходит вот от него.
- Ты на редкость догадлив, папик, - холодно резюмировала Александра.
Иван Германович подошел еще ближе и посмотрел на невозмутимое лицо Владимира, на которое ложились отсветы от экрана все еще работающего телевизора, и выдавил:
- Но ведь он… ведь только сегодня…
- Вот об этом я ей и сказал.
Берг тряхнул лысой головой, как будто намереваясь таким оригинальным способом привести в единообразие мельтешащие в ней мысли, а потом, запинаясь, сказал:
- Знаете что… все равно не спится… пойдем в гостиную, выпьем кофе с коньяком. Поговорим.
- Вот это уже лучше, - сказала Саша.
***
В гостиной Саша рассказала Ивану Германовичу историю своего знакомства со Свиридовым: вероятно, она подумала, что отцу уже достаточно негативных эмоций на сегодня, и эта история его позабавит.
Так и вышло: Берг даже позволил себе расхохотаться, и немалым подспорьем тому стало неумеренное количество коньяка, которое тот лил в свой кофе.
Свиридов сидел чуть поодаль и только скромно улыбался: что ж, едва ли этот смехотворный эпизод повредит в дальнейшем. Скорее напротив - это покажет, что он, Владимир, вовсе не машина смерти, которой он уже начал было представать в глазах Ивана Германовича после всех этих мясорубок, что он просто человек со своими странностями и ничто человеческое, в том числе предусмотренная Кодексом тяга к мелкоуголовной романтике, ему не чуждо.
- Ну и ну, - подытожил свои впечатления Берг. - Ну… вот никогда бы не подумал. Значит, те продукты, которые у вас были разбросаны по всей квартире, когда я пришел без приглашения…
-..и даже та водка, которую пил мой друг Афоня, - продолжил перечень Владимир, - да, все это - товар из вашего магазина.
- Угу… - протянул Иван Германович.
И тут зазвонил телефон.
Глава 7 ПО КОМ ЗВОНИТ ТЕЛЕФОН
Берг недоуменно взглянул на часы, показывающие десять минут четвертого ночи, и переглянулся со Свиридовым: как, брать или не брать трубку.
- Может, опять что-то случилось? - пробормотал он. - Или это Евгений Иваныч… насчет того же самого.
- А что с Евгением Ивановичем? - тревожно спросила Саша, и Свиридов подумал, что она, по всей видимости, еще не знает о том горе, которое обрушилось на Мещерина.
- Возьму, - решился Берг и снял трубку. - Да, я слушаю. Кто это говорит? Кто-о-о?!
Свиридов поднял на него напряженный взгляд и увидел, как Берг стремительно меняется в лице: ползут вверх тонкие ниточки светлых бровей, отвисает и без того изрядно отвислая толстая нижняя губа, а в глазах появляется выражение сродни тому, что возникает на лице человека, молодецки приложенного веслом.
Впрочем, Иван Германович быстро пришел в себя. Отвел от уха трубку с прижатой на ней кнопкой "Mute" (чтобы абонент не мог его слышать, а потом растерянно произнес:
- Я не знаю, может, не так соединилось… ну, в общем, он говорит, что он - Корнилов.
Свиридов подскочил со своего места и, переключив аппарат на спикерфон, в просторечии - громкоговорящую связь, выговорил:
- Это шутки такие или в натуре Крот?
- А это кто там у тебя гавкает, Берг? - раздался чуть заметно картавящий голос. - Собаку завел, что ли?
- С тобой, свинья, не гавкает, а ррразговаривает капитан Жеглов! - искусно копируя голос, интонации и особенно раскатистую "поющую" "р-р-р-р", ответил Свиридов, и Саша еле сдержала слабую улыбку, несмотря на то что ее тонкие пальцы нервно комкали рукав наброшенной поверх ночной сорочки рубашки. - Слыхал такого?
Абонент от неожиданности поперхнулся и замолк на полуслове: вероятно, ему на своем веку все-таки приходилось смотреть сцену задержания банды Горбатого из "Места встречи…" - все-таки Свиридов сымитировал очень похоже.
- А в общем. Крот, ты меня должен помнить, - сказал Владимир. - Помнишь, как-то раз мы виделись в "Менестреле", и пресвятой отец Велимир благословил троих твоих хлопцев в травматологическое отделение?
- А-а-а, - с недоброй интонацией протянул тот. - Ты этот, как его… Свердлов, что ли?
- Свердлов - это другое, - сказал Владимир. - Был такой - Свердлов Яков Моисеевич, деятель ВКП(б). Моя же фамилия Свиридов.
Слыхал, я думаю.
- А, ты с Китобоем в близких, - отозвался Крот. - Слыхал. А что ты там делаешь у Берга?
- А ты не догадываешься? Твоих цепных псов оберегаю… Пока удачно.
- Значит, это ты их так вздрючил? - без особого выражения в голосе спросил Корнилов.
- До этого, допустим, не дошло, но в целом верно.
- Так и надо. Избавил меня от лишней работы. Ладно. Давай сюда Берга.
- Что вам нужно? - стараясь говорить бесстрастно, спросил Берг.
- Мне нужно с тобой поговорить.
- Говорите.
- Нет, ты не понял, Берг. Мне нужно поговорить с тобой… как это… С глазу на глаз.
- Адмирал Нельсон и генерал Кутузов - встреча с глазу на глаз, - снова вмешался Свиридов. - А что, Крот, повинную голову Берга сразу на блюдечке с голубой каемочкой принести?
- Брехло ты, Крот, - не выдержала до той поры молчаливо сидевшая на своем месте Саша. - Кто мне говорил, что ты никогда…
- Ба-а-а, - протянул тот, - кого я слышу?
Сашка? А Мика тут тоже сидит… неподалеку.
И бандит многозначительно хмыкнул. Берг непонимающим и откровенно неодобрительным взглядом посмотрел на дочь и хотел было что-то сказать, но та показала ему жестом, чтобы он молчал, и спросила у Корнилова:
- Что ты хочешь сказать отцу? Он уже и так весь издергался, а тут еще ты со своими звонками в три часа ночи!
- Я скажу только при личной встрече. Приезжайте немедленно.
- А почему не утром?
- Потому что утром уже может быть поздно.
- Многообещающая и все объясняющая фраза, - холодно проговорил Свиридов. - Что вы по этому поводу думаете, Иван Германович?
Берг угрюмо молчал.
- Вы что, не сечете поляны? - снова заговорил Корнилов. - Я, в натуре, хочу добазариться. Ну, не могу я по телефону. Я и позвонил ночью только потому, что шифруюсь от прослушивания, а то так в точняк засветимся.
- Прослушивания?
- Иван Германович! - В голосе Крота послышались довольно явные искренние нотки, и сам факт того, что Берга впервые поименовали по имени-отчеству, внушал доверие, по крайней мере, внешне. - Ну, не стану я косорезить. Тут мне тоже как фишка выпадет. И вообще… я хочу выйти из этой нечистой игры.
И тут Берг сорвался.
- Нечисто-о-ой? - заорал он, аж подпрыгнув на месте, а потом приблизил лицо к аппарату и заорал в самый громкоговоритель. - И это говоришь ты… ты, который замочил сына моего компаньона и друга!
- Кого я замочил? - недоуменно спросил Крот.
- Значит, это не твои ублюдки после того, как их подельники едва унесли ноги с Лебедева-Кумача… не они застрелили сына Жени Мещерина?!
- Кого-о? - Корнилов внезапно мучительно закашлялся сухим, острым рваным кашлем, и в трубке минуту не было ничего слышно, кроме этого кашля.
Саша окаменела: наверно, она еще" не знала этой новости. А Свиридов подумал, что, быть может, люди Корнилова в самом деле не убивали сына Мещерина. Или их босс об этом просто еще ничего не знает.
Голос Корнилова возник в трубке с неожиданной и пугающей ясностью:
- Я точно знаю, что никто из моих людей не убивал этого пацана. И я еще раз повторяю: приезжайте ко мне, и я назову вам имя человека, который преследует вас, Иван Германович. Назову для того, чтобы кто-то докопался до людей куда более опасных, чем он. Тех, кто стоит за ним.
- Какой-то слоеный торт, - пробормотал Берг. - Кто-то стоит за Корниловым, а за тем стоит еще кто-то.
- Ничего, я думаю, стоит сделать из этого торта яичную запеканку, - проговорил Владимир. - Слушай, Крот, я не думаю, что Маркову очень понравится, если с нами что-то случится.
Так что мы приедем, если гарантируешь нас от всяких геморроев и косорезов. Так как?
- Идет, - отозвался тот. - А с тобой, Свиридов, у меня будет отдельный разговор. Все будет чисто, не кипешуй. Вы знаете, где я живу?
- Приходилось проходить мимо, - многозначительно проговорил Владимир и посмотрел на Берга:
- Ну что?
- Я поеду с вами, - внезапно сказала Саша. - Я их там всех знаю, так что…
До них донесся горький смешок Крота, и в аппарате послышались короткие гудки.
Услышав последние слова дочери, Иван Германович так и подскочил на месте, неистово взмахнув руками и смахнув при этом телефонный аппарат со стола.
- Да ты что, с ума сошла, дура? - рявкнул он. - Соваться в это змеиное гнездо? И этот Крот… и про Мику про своего он что-то там… ты что, и этого Мику знаешь?
- Мику - знаю, и очень близко. Еще три месяца назад мы с ним жили как муж и жена, - невозмутимо проговорила Саша тоном, каким более пристало говорить: "Он - мой наставник в воскресной церковной школе".