- Очень сильный, накачанный мужик. Ростом под метр девяносто. Нос прямой, небольшой. Глаза черные. Бородка-эспаньолка. Красивый, очень красивый мужчина, - сиреневые губы печального блондина слегка зарозовели, сам он даже чуточку похорошел, в глазах появились мечтательные искорки, и Солод понял, что этот грустный, неказистый гомик явно непрочь был оказаться в постели с Диком. - А этот, на фотографии… соплей перешибешь. Не знаю, как он выдерживал Дика, ну, сами понимаете…
- Да уж понимаю… Чисто теоретически, - усмехнулся Солод. - Послушайте-ка, как вас зовут? Кто вы? И что вы?
- Я - Алексей Ревякин. Работаю экономистом в компании по продаже автомобилей "Рено". Не женат, естественно.
- И не были?
- Был… Но почти сразу развелся. Не смог перебороть себя…
- Да… Сочувствую, Алексей… Что ж, каждому - свое… Скажите, а на чем Дик подъезжал к "Голубой тоске"? На машине? Или он безлошадный?
- На "Тойоте-камри". Причем не подержанной, а новой. По-моему, Дик - человек состоятельный. По крайней мере, деньги у него водятся.
- Номер машины не запомнили?
- Нет. У меня даже и мысли такой не было.
- Алексей, а паспорт у вас при себе? Ну-ка, дайте мне его… Должны ведь мы закрепить наше знакомство… Не пугайтесь, никакая опасность вам не грозит. Мы умеем хранить секреты. И дайте мне ваши телефоны - рабочий, домашний, мобильный… А это вам мои номера… Знаете, нам позарез необходимо выйти на этого Дика. Если где встретите его, или вспомните что-то дельное, тут же, немедленно звоните мне… Кстати, а почему Дик - Дик?
- Не знаю, - пожал плечами печальный блондин.
- Под американца, что ли, косит? Ладно… Опознать, если что, вы его сможете?
- Конечно, - тут Алексей вовсе сник, веснушки на его бледном лице проступили резче, отчетливо точечно, сиреневые губы обесцветились, побелели, он, ясное дело, проклинал судьбу за то, что появился в "Голубой тоске" именно сегодня, именно в восьмом часу вечера, занял место именно за этим столиком, напротив жесткого и сурового мента, уныние во всем его облике проступило столь зримо, что Солод на миг остро пожалел его - не такого, как все, не очень-то счастливого, не очень-то… Таких "не очень-то", в принципе, набегало много…
* * *
Майор Лободко редко так от сердца хвалил своего давнего подчиненного, старшего лейтенанта Солода, как сейчас, после того, как тому удалось выйти пока еще на призрачный, эфемерный след Дика.
- Просто потрясающе, Миша! - возбужденно говорил он, стоя перед сидящим на стуле Солодом и раскачиваясь торсом из стороны в сторону, как маятник в допотопных ходиках. - Ты все-таки нашел его, когда надежда у нас практически исчезла! Это здорово, старик! Это значит, что у нас еще есть шанс схватить преступника!
- Только вот как это сделать, ума не приложу, - Солод, у которого эйфория от собственного успеха уже схлынула, был настроен не так оптимистично, как начальник. - Этот человек наружу свой порок не выставляет. Он скрытен и осторожен. Допустим, со слов Ревякина и с его помощью составим фоторобот. Что с ним, пройтись по старым адресам? Это тут же насторожит моих приятелей-геев, если кто-нибудь из них знает Дика, он тут же маякнет ему.
- Ну, этим, допустим, займешься не ты, а кто-нибудь другой. И поиск Дика предпримет под каким-то другим соусом, Киев - город большой, здесь хватает разного и всякого. Но ты прав, если кто-то предупредит этого красавца, он тут же заляжет на дно. Как хочешь, но вариант вычислить Дика с помощью его знакомцев одного с ним окраса я не исключаю.
- Второй вариант - Ревякин утверждает, что Дик ездит на "Тойоте-камри". Машина недешевая, хотя в Киеве она есть у многих. Можно, конечно, с помощью базы данных районных МРЭО постараться найти Дика, но как мы это сделаем, если не знаем ни его фамилии, ни имени-отчества, ни номера машины - Ревякин, к сожалению, не обратил на него ни малейшего внимания. Опять-таки, машина, не исключено, зарегистрирована на кого-то другого. Допускаю даже, что Дик ездит на ней по генеральной доверенности. Или это его служебная машина. Или вообще машина фирмы, персонально за ним не закрепленная, разъезжают на ней фирмачи, так сказать, по очереди. Представляете, Олег Павлович, объем работы - колоссальный, а людей мы озадачим по принципу "найди то, не знаю что". Вернее, найди того, не знаю кого…
- Да, загвоздка, - согласился Лободко.
Он подошел к окну, шире отдернул портьеру и надолго уставился в городскую даль, не таящую в себе ничего нового для него - дома, новостройки, уличный поток транспорта, броуново движение пешеходов…
- Миша, будь другом, поставь чайник. Мне - чай, себе, если хочешь, кофе, есть и то, и другое, - попросил он, не отходя от окна и не оборачиваясь. - И пошарь в холодильнике - жена завернула мне какие-то бутерброды. А я чуть-чуть подумаю. Что-то во мне зашевелилось, понимаешь?
Солод охотно принялся выполнять просьбу шефа, он по многолетнему опыту знал и весьма высоко ценил то состояние Олега Лободко, когда в нем "что-то шевелится"…
- Тебе какой - с ветчиной, небось? - сказал Лободко, присаживаясь за уже накрытый приставной столик. - Бери! А я этот, с сыром. Что-то, Миша, мясо мне надоело. Пора, наверное, записываться в вегетарианцы. А ты хорошо, брат, завариваешь чай. Надо это запомнить. Если нас с тобой выгонят из ментовки, откроем чайный домик. Съездишь в Китай, научишься всяким там церемониям…
"Хороший знак, - подумал Солод. - Если шеф балагурит, значит, что-то придумал".
- Придумал я, Миша, вот что, - будто угадав мысли старшего лейтенанта, сказал, и очень весомо, Лободко. - Что, если нам выманить этого самого Дика? Если, конечно, еще не поздно, если мы не опоздали…
- Каким образом? - насторожился Солод.
- Вроде как на живца. Давай запустим, очень-очень широко - в популярных газетах, по радио, на телевидении анонс о лекции известного ученого-археолога, или историка, на тему "Все о златниках князя Владимира". Название весьма условное, но потом отшлифуем. Может, и повод информационный найдем. Приурочено, дескать, к такой-то дате. А лекцию проведем в Доме, скажем, учителя или Украинском Доме. Стендами с объявлением разукрасим Крещатик, другие людные места. Авось клюнет Дик, заявится на лекцию, чтобы услышать что-то для себя полезное, лучше сориентироваться в случае, если клад, найденный Медовниковым, достанется ему. Или уже достался. Мне отчего-то кажется, что такая лекция очень должна его заинтересовать: ведь златники он будет сбывать, они ему нужны не для альбома, а для денег… Ну, как?
- Идея что надо! И как только она пришла вам в голову? - неподдельно восхитился Солод. - Как я понимаю, и сидящих в зале, и пришедших с опозданием будет рассматривать Алексей Ревякин?
- И как только ты об этом догадался? - расхохотался Лободко. - Ради твоего печального, как ты его называешь, блондина, вернее, ради опознания им Дика мы с тобой и сделаем вклад в пропаганду отечественной нумизматики…
* * *
Задействовав нужные городские и прочие инстанции, майор Лободко обеспечил достаточно широкое анонсирование предстоящего мероприятия, которое, если отбросить даже, что проводится оно ради какой-то непонятной милицейской "галочки", обещало стать интересным для всех, кто неравнодушен к далекому прошлому Украины-Руси. И название ему придумали броское: "ЗЛАТНИК КНЯЗЯ ВЛАДИМИРА: ПЕРВАЯ ДРЕВНЕРУССКАЯ ЗОЛОТАЯ МОНЕТА". Внизу, не так крупно: "Сенсации. Находки. Утраты".
Лекцию взялся читать один из самых видных украинских археологов, крупнейший спец в области нумизматики профессор Краевский. Конечно, рассчитывать на то, что она вызовет такой же ажиотаж, как концерт Пола Маккартни на Майдане Незалежности, не приходилось: дай Бог, чтоб явилось хоть несколько десятков человек, коим отечественная история небезразлична даже в наше меркантильное время. Собственно, если бы в зале сидел один слушатель, но им был бы Дик, Лободко с Солодом чувствовали бы себя на седьмом небе от счастья.
Но счастье сегодня, в пятницу, в семь часов вечера, здесь, в Доме учителя, в актовом зале, где, вопреки ожиданиям, собралось больше сотни человек, похоже, и не думало заявлять о себе. Алексей Ревякин, который пришел загодя, внимательно рассматривал всех входящих и занимающих места в зале - Дика среди них не было.
А лекция уже началась. Краевский, прекрасный рассказчик, уподобил златник современной украинской гривне, а арабские дирхемы и византийские солиды чем-то напомнили ему евро и американские доллары - без собственной валюты говорить о престиже державы не приходится, это все равно, как если бы у нас до сих пор ходил слегка всеми презираемый купонокарбованец.
Когда Краевский остановился на развернутом изображении златника, подробнейшим образом описывая детали как аверса, так и реверса монеты, Ревякин, притаившийся в последнем ряду с газетой в руках, чтобы при необходимости ею прикрыться, подал условный знак, несколько раз, точно ему душно, использовав сложенную вдвое газету как веер - среди нескольких припозднившихся на лекцию, которые вошли и теперь присматривались, где бы занять место поудобнее, находился и Дик.
Собственно, и Михаил Солод, и майор Лободко опознали бы его, с малой долей ошибки, и сами благодаря словесному портрету Дика, данному печальным блондином - это был баскетбольного роста, отлично сложенный мужчина с красивыми чертами лица, от которого исходила жесткость, уверенность в себе. Было даже слегка жаль, что для женщин потерян такой великолепный экземпляр мужской породы, такой привлекательный и властный самец. Хотя, кто его знает, может, и им перепадало от его сексуальных и прочих щедрот - в случае, если Дик бисексуал.
Конечно, брать Дика было нельзя. Никаких обвинений ему не предъявишь. В качестве свидетеля по делу на основании того, что он был знаком или близок со Стасом Никольским? Можно, но этим самым загубишь дело на корню, потому что успешное его расследование означало не дать владимирским златникам, если они на самом деле где-то припрятаны, попасть в чужие руки, а если они уже там оказались, то возвратить их державе, и, конечно же, найти и покарать убийц. Оставалось одно: поместить Дика под колпак и следить за каждым его шагом. А там видно будет.
Лекция Краевского костяком своим напоминала мини-лекцию Андрея Феликсовича Круликовского, прочитанную им Олегу Лободко в Кракове, только сегодняшнее повествование было более развернутым - археолог широко обрисовал исторический фон, на котором развивались события, связанные с чеканкой златника.
Вопросы, как принято, аудитория задавала и в устном, и в письменном виде. Дик в этом не участвовал, хотя записки, идущие по рядам к лектору, передавал наряду с другими тоже. Когда прозвучал письменный вопрос: "На ваш взгляд, какова цена златника сегодня?", Краевский развел руками:
- Это баснословные деньги! Баснословные! Измеряющиеся шестью нулями! Но, увы, вряд ли кому удастся отыскать эти бесценные монеты. Хотя жизнь иногда преподносит нам такие сюрпризы!..
Ни Солод, ни Лободко, которые глаз не спускали с Дика, были убеждены, что он собственноручно написанной записки лектору не передавал. Впрочем, он мог написать ее заранее и незаметно присовокупить к той, которую переслали ему из задних рядов…
ГЛАВА X
Дик в миру оказался Антоном Евгеньевичем Диканевым. Отсюда - Дик! Он занимал должность начальника отдела сбыта крупной компании по продаже бытовой техники и весьма преуспевал, так как обладал блестящим талантом менеджера. Но вот сюрприз: за два дня до лекции Краевского уволился из фирмы, причем совершенно неожиданно для коллег. Куда он навострил лыжи, никто из них не знал. Наружное наблюдение за ним, неустанное и неусыпное, как око цербера, без труда установило, куда протоптал дорожку Дик. Выяснилось, что он устроился охранником, а, вернее, ночным сторожем в Фонд возрождения и развития народных ремесел Украины, который разместился в старинном трехэтажном особняке с атлантами и кариатидами. Этот памятник архитектуры начала XIX века был возведен для знаменитого киевского негоцианта Аркадия Введенского в стиле позднего барокко видным архитектором Николаем Тумановым. До революции здесь перебывало в гостях много замечательных деятелей русской и украинской культуры, начиная с Гоголя, Шевченко, Лескова, и заканчивая Врубелем, Куприным, Васнецовым. Богатый купец покровительствовал искусствам, меценатствовал и радушно привечал тех, чей талант составлял славу империи.
Конечно, помещение это Фонду не видать было как собственных ушей, ибо на него, расположенного, почитай, в самом центре Киева, на улице Большой Житомирской, точили зубы многие новоявленные нувориши, если б не заступничество и благоволение жены одного из крупнейших сановников страны, всячески опекавшей народные ремесла и промыслы.
Естественно, все действия, чинимые по отношению к Дику, проводились под завесой строжайшей секретности. Удалось выяснить, что он устроился ночным сторожем под вымышленным именем Виталия Ивановича Сокуренко. Паспорт, конечно, поддельный, а вот трудовую книжку пообещал, под честное слово, принести через неделю.
Михаил Солод, осуществлявший вместе с коллегами наружку, доложил майору Лободко, что Дик намеренно утратил свою респектабельность и лоск: на лице легкая трехдневная щетинка, одет простецки, как человек, который еле сводит концы с концами - джинсы с секонд-хэнда, потрепанная куртка.
- Под горемыку косит. Иначе какой из него сторож? - резюмировал Михаил.
Однако самое странное и подозрительное заключалось в том, что за два дня до устройства Диканева на новую работу прежний ночной охранник Владимир Кучеров погиб под колесами автомобиля. Случайно это произошло или речь шла о намеренном убийстве, сказать трудно. Те, кто вел дело, склонялись к мысли, что Кучеров стал жертвой ДТП. Водитель смалодушничал, скрылся с места происшествия.
- Знаешь, Миша, исходя из того, что мы знаем и в чем подозреваем Диканева, я склонен считать, что это умышленное убийство. Кучеров проработал в особняке Введенского семь лет, характеризуется хорошо. Он охранял бы Фонд еще долго. Напрашивается вывод: Дику потребовалось срочно убрать сторожа, чтобы тут же занять его место. Во-первых, удобный график работы - ночь, во-вторых, во всем здании ты один, никто ничего не увидит и не услышит. Попроси ребят, ведущих дело Кучерова, пусть ненавязчиво, чтобы комар носа не подточил, чтобы, не дай Боже, Дик чего не заподозрил, не всполошился, осмотрят его машину. Строжайшим образом предупреди - дело государственной важности! Чего-то сдается мне, что наезд на несчастного был совершен "Тойотой-камри", той самой, которая так по сердцу пришлась твоему печальному и несчастному в мужской любви блондину.
- Любви все возрасты покорны, - несколько невпопад отозвался Солод и сквозь улыбку пробормотал: - Авось, отыщет себе пару…
Ненавязчивая проверка выявила, что на "Тойоте" Диканева повреждена правая фара, подфарник и есть ряд вмятин - вполне возможно, от старого, с металлической окантовкой "дипломата" Кучерова, с которым тот, по свидетельству сослуживцев, никогда не расставался.
Сомнений не оставалось - на сторожа наехали вечером, когда он торопился на вахту, вышагивая узким проездом между домами, где его и настиг смертельный удар бампером сзади по ногам, по пояснице - умер он от разрыва печени. Вполне возможно, Дику было все равно, убьет он свою жертву или нет - его вполне устраивала и тяжелая травма, которая надолго уложит Кучерова на больничную койку, оставит особняк без охраны. Итак, смертельный наезд совершен вечером, а уже утром (надо же, какое совпадение!) Диканев приходит в Фонд разузнать, нет ли подходящей работы то ли дневным вахтером, то ли ночным сторожем…
- Кстати, записка, отправленная Краевскому насчет гипотетической цены владимирского златника, написана, как установила графологическая экспертиза, Диком. Почему он не поберегся, не отстучал текст на компьютере, а написал от руки? Абсолютно, подлец, был уверен, что он вне подозрения. И это хорошо, очень хорошо, - заметил Лободко. - Миша, события отныне будут развиваться стремительно. В ближайшие дни, полагаю, Диканев сделает последний шаг. Не спускайте с него глаз…