* * *
Модельное агентство "Седьмое небо" располагалось на старинной киевской улочке, очень зеленой и очень тихой, в трехэтажном особняке еще довоенной постройки. По долгу службы Глеб бывал в разных учреждениях и заведениях, но вот иметь дело с труженицами подиума ему прежде не доводилось. Пока он поднимался по лестнице на второй этаж, к директору Эвелине Викторовне Борщевской, навстречу ему попались несколько моделей, чью принадлежность именно к этой профессии выдавала лишь специфическая, которую ничем не вытравить, походка, а так - обыкновенные девчонки, на них в метро или трамвае особого внимания и не обратишь. Конечно, фотогеничны, но неотразимыми их делают стилисты, визажисты, гримеры, да и мастера объектива тоже. "Что ж, наше время - это время рисованной красоты", - подумал Губенко, входя в директорский кабинет.
Ничего особенного о Полине Эвелина Викторовна не рассказала: талантливая была девочка, выдержанная, ни в чем аморальном не замеченная. Вообще у них в агентстве за этим очень следят, в контрактах есть даже соответствующий пункт, предписывающий моделям строго блюсти себя.
- У Полины были идеальные "стратегические" объемы - 90-60-90, - вздохнула Борщевская. - Она и так достигла многого, а если подумать о том, какие перед ней заманчивые перспективы открывались, то… Знаете, ей несколько раз предлагали работу за границей - в Италии, Франции, Германии, но она отказывалась, ведь была вполне обеспеченной - вам, конечно, известно, кто такой Яворский. А как расстроились члены оргкомитета, когда узнали, что Полины на празднике высокой моды в Париже не будет. И не будет уже никогда - ни на фестивалях, ни на престижных показах, ни на обложках модных журналов. Ну, кто, кто и почему ее убил? Такое впечатление, что трагедия разыгралась на ровном месте. По крайней мере, ничто не предвещало ее…
- Я с вами согласен, - сказал Губенко и честно признался: - Ведем следствие, и пока совсем неясно, кому мешала Полина Яворская.
- Представляю, каково сейчас ее мужу! Он в ней души не чаял, на пяти пальцах носил!
- Вы часто видели их вдвоем?
- Нет-нет. Это я со слов Полины. Она вообще-то ими не разбрасывалась, но иногда все же откровенничала. Глеб Павлович! Я вот подумала, вам надо обязательно встретиться с Сашенькой Аверинцевой. Это единственный человек из нашего агентства, с кем Полина по-настоящему дружила.
- Она здесь?
- Дома. Немножко приболела. Ужасная сладкоежка, мороженое просто обожает, вот и простудила горлышко. Сейчас позвоню ей и договорюсь о вашей встрече.
- Давайте номер, я сам с ней свяжусь, - предложил Глеб.
- Простите, - обаятельно улыбнулась Эвелина Викторовна, - но я должна ее морально подготовить. Сами понимаете, что девочка испытает: "Здрастьте, я из уголовного розыска…"
Сашенька Аверинцева жила на Пушкинской, в не очень-то большой, но прекрасно обставленной трехкомнатной квартире. Глеба встретила настороженно, словно не он, а она сама явилась в гости к незнакомому человеку. И это было естественно - визит милиционера не радует никого. Поэтому, едва переступив порог прихожей и уловив, как напряжена эта зеленоглазая, стройная, очень миловидная девочка, Глеб развел руками:
- Если б не знал, что у вас ангина, непременно захватил бы самое вкусное мороженое.
- Откуда вы знаете?… - изумилась было она, но тут же спохватилась: - Ах, это Эвелина Викторовна! Если честно, то никакой ангины у меня нет. Эти дни я сама не своя - из-за Полины. Захотелось остаться в одиночестве…
- Ясно, - сочувственно сказал Глеб. - Подобное пережить нелегко. Я сам, когда побывал на месте преступления, а навидался я на своем милицейском веку, поверьте, ой, как много, то… Трудно было отделаться от мысли, насколько это несправедливо, жестоко…
На глазах Сашеньки показались слезы:
- Полина была моей лучшей подругой. Мы с ней как сестры. Знаете, как это важно в нашей среде, где никто никого не терпит…
Теперь она уже не смогла сдержаться и громко заплакала.
Наконец успокоилась, спросила:
- Вы, наверное, хотите, чтобы я что-то рассказала о Полине?
Глеб кивнул и в свою очередь спросил:
- Ответьте как на духу: а вы лично соперничали с Полиной?
- Нет. Я радовалась ее успехам, а она моим. Вы даже не представляете, как это важно в нашей профессии, где каждая модель мнит себя королевой подиума. Это та-а-акой серпентарий…
- Догадываюсь, - улыбнулся Губенко. - Зависть, интриги, сплетни - неизменные спутники творческих людей. Так, в принципе, повсюду, но у вас, это уж точно, - в гипертрофированной форме. Сашенька, ответьте честно, и не потому, что я - какой-то там исповедник, а всецело в интересах следствия - а не было ли у Полины, простите, интимных связей на стороне? Так ли уж сильно и преданно любила она Яворского?
- Ой, я даже не знаю, что вам сказать, - отчаянно смутилась Аверинцева. - Это столь деликатная материя, что я… Я не хотела бы отвечать на этот вопрос.
Неловкая, почти осязаемая тишина так затянулась, что Глеб виновато опустил глаза - как человек, он прекрасно понимал Сашеньку, и этот знак сочувствия незамеченным не остался, девушка, безусловно, оценила его, потому что, вздохнув, наконец-то сказала:
- Об этом, кажется, знала только я… Дело в том, что… Что у Полины был роман с… Виталием Яворским. Собственно, то, что они испытывали друг к другу, романом, пожалуй, не назовешь. У них была сильная, глубокая любовь, от которой, в силу известной причины, оба очень страдали.
- Их связь была абсолютно тайной?
- Да. Полина предупредила, что поделилась этим секретом лишь со мной. Хотя она была, в общем-то, скрытным человеком. Но люди, особенно женщины, так устроены, что не могут обойтись без поверенного в их сердечных делах.
- Полагаю, обет молчания хранил и… Виталий? - осторожно спросил Губенко.
- Наверное. Хотя что мне о нем известно…
- Сашенька, а не возникало ли между влюбленными каких-либо размолвок?
Аверинцева пожала худенькими угловатыми плечами:
- Ни разу Полина не жаловалась мне, что поссорилась с Виталием. А трагизм ее ситуации заключался в том, что она очень хорошо относилась к Валерию Яковлевичу, но из-за внезапно нахлынувшего чувства вынуждена была обманывать его. Скорее всего, неловко чувствовал себя и Виталий. Все-таки он… - она осеклась, не закончив мысль.
"…наставлял рога родному отцу", - без всяких эмоций мысленно сделал это за нее Глеб. Но вслух сказал:
- Как вы думаете, что заставило Полину выйти замуж за Яворского - голый расчет или хоть какое-то подобие чувства? Ведь разница в возрасте огромная…
- Затрудняюсь ответить. На этот счет она не любила распространяться. Вообще-то она выросла без матери, ее опекал отец, человек довольно жесткий, поэтому не исключаю, что на подсознательном уровне ее тянуло к мужчинам постарше. Наверное, она испытывала потребность в этакой патерналистской любви со стороны кого-то. Яворский же не только сильная личность, он еще и безумно богатый мужчина. Видимо, все это и сыграло свою роль. По крайней мере, так мне кажется…
- Сашенька, может, еще что-то вспомните? То, что вы сейчас рассказали, более чем интересно, но я… Я никак не пойму, кто и зачем мог расправиться с Полиной. Ну не Яворский же, который не знал о связи жены с собственным сыном!
- Что вы! Конечно, нет! - убежденно сказала Полина. - Даже если б его просветили на сей счет, он не стал бы уподобляться Отелло.
- Я тоже так думаю, - согласился Глеб. - У Валерия Яковлевича, кстати, железное алиби…
* * *
"Все-таки низкопоклонство перед Западом крепко сидит у нас в крови, - усмехнулся Феликс Губин, переступая порог комнаты, в которой, удобно устроив ноги на рабочем столе, задумчиво дымил сигаретой Вадим Завьялов, правая рука директора "Лунного камня" Алексея Герасимова. Глаза его, конечно, были при этом устремлены в потолок. - Если его не смогли в свое время вышибить даже советские идеологи, значит, оно попросту неистребимо".
Так он подумал, а вслух громко, нарочито на американский манер поприветствовал:
- Хай, Вадим! А где же твой босс?
- Ошибся, дружище - я никого не хаю! - быстро и весьма остроумно отреагировал Завьялов, стряхивая пепел прямо на пол, под вращающееся кресло. - А босс… В Москву улетел босс.
- Хорошо вам, - завистливо произнес Губин. - Катаетесь по белу свету. А тут…
- "Висяк" на "висяке" и "висяком" погоняет? - снисходительно осклабился Завьялов.
- Иногда и так бывает, - охотно согласился Феликс, попутно прикидывая, с какого бока подойти к ироничному и достаточно острому на язык Вадиму, которого знал давно - одно время вместе тянули лямку в Дарнице, районе, никогда особым спокойствием не отличавшемся. Опером Завьялов был толковым, просто однажды ему надоело вкалывать за копейки, и он заделался, если официально, сотрудником охранного агентства, а если по правде, де факто - частным детективом, о чем, похоже, вовсе не жалел.
- Ну, выкладывай, за чем явился, - великодушно разрешил Завьялов и тут же спохватился, что забыл предстать перед Губиным в роли гостеприимного хозяина. - Извини, старик, - виски, коньяк, водка?
- Хорошо живете, - улыбнулся Феликс. - Спасибо, но обойдемся без выпивки. Это вы сами себе хозяева, а мы, сам знаешь, при исполнении. Вадик, тебе знакома фамилия - Яворский?
- Ну, положим… А что?
- Яворский, который Валерий Яковлевич, по вашему ведомству никак не проходил? То есть, не обращался ли он к вам за какими-либо услугами? Только не темни, дружище. Если да - да, нет - нет.
- А почему ты решил, что он мог быть нашим клиентом?
- Почему, почему… - весело передразнил Губин. - Да потому, что он - старый мухомор, а жена у него молоденькая красавица. И не только чертовски мила, а еще и модель. Топ-модель…
- Имеешь в виду Полину Яворскую, об убийстве которой сообщили все, кому не лень?
- Твоя информированность поистине безгранична, - с легкой иронией произнес Феликс, тут же, впрочем, переходя на серьезный тон. - Понимаешь, Вадим, это дело повесили на нас с Глебом Губенко, он, кстати, передавал привет Герасимову и тебе, и такое впечатление, что никто ничего не видел, не слышал, не знает, даже не догадывается. У овдовевшего Яворского - стопроцентное алиби. Да так, если разобраться, с какой стати было ему убивать столь прелестное создание? Она ему, кажется, не изменяла. По крайней мере, никакой информацией на сей счет мы не располагаем.
- Ну, если вы не располагаете, то несчастный "Лунный камень" и подавно, - в голосе Завьялова прозвучала дружеская издевка, однако Губин насторожился - у него возникло подозрение, что Вадим подкалывает его неспроста.
- Зачем играешь в кошки-мышки? - укоризненно сказал Феликс. - Мы же с тобой договорились - не темнить. А предчувствие, между прочим, мне подсказывает, что у тебя в загашнике кое-что имеется. Поделись, дружок, а? Ты ведь знаешь: мы с Глебом в долгу не останемся.
- Ясное дело, - ухмыльнулся Завьялов. - Кто ж в наше время занимается благотворительностью? Разве что миллионеры…
- Тоже мне, нашел филантропов, - засмеялся Губин и весело велел: - Слушай, сними-ка ноги со стола, а? У тебя все-таки агентство "Лунный камень", а не "Лунный свет"!
- А ты мне не приказывай так, будто перекупил нашу контору, - энергично огрызнулся Завьялов, однако ноги со стола убрал, пружинисто поднялся и направился к сейфу, откуда вынул объемистый толстый конверт.
- Строго конфиденциально, - предупредил он, протягивая конверт Губину.
На сей раз Завьялов занял место за рабочим столом нормально, по-человечески. Он уткнулся носом в какую-то бумажку, но ненадолго - любопытство пересилило, и Вадим начал в открытую отслеживать реакцию Феликса. А тот не мог скрыть изумления, разглядывая большие, великолепно выполненные фотографии - они-то и были единственным содержимым этого огромного тяжелого конверта. Уже одного взгляда на первый снимок хватило для того, чтобы понять - на нем запечатлена какая-то альпийская деревушка. И догадаться об этом можно было не по горным заснеженным, с зелеными островками леса или просто купками деревьев склонам, не по канатной дороге, поднимающей любителей горнолыжного спорта вверх, а исключительно по архитектуре гостиничного комплекса и окрестных крестьянских домиков - такими они бывают лишь в горных районах Швейцарии, Германии, Австрии или Франции.
- Знаменитая деревушка Шамони, - пояснил Завьялов. - Французские Альпы. Мекка, так сказать, горнолыжников. Очень живописное и очень патриархальное местечко, где поддерживаются вековые традиции - в устройстве жилья, убранстве, еде, да во всем, в общем-то.
Но Феликса Губина ошеломили не альпийские красоты, а те двое, которые были запечатлены на снимках. Вот они на горных склонах, - разгоряченные от быстрого спуска, с мокрыми прядями волос, выбивающимися из-под спортивных шапочек, им, конечно же, жарко, они в одних свитерах - яркие спортивные куртки брошены прямо на снег… Вот они прогуливаются по чистым, открыточного вида улочкам, где разглядывают что-то в витринах магазинчиков и лавочек… Вот сидят в уютном деревенском ресторане, где на крепком, сколоченном на века столе те же яства, то же вино, что подавались здесь утомленным путникам и сто, и двести лет назад - вкусно, сытно, непритязательно.
На нескольких фотографиях парочка самозабвенно целуется - ясно, что влюблены друг в друга донельзя. А двое эти, между прочим, - Полина Яворская и Виталий, сын Валерия Яковлевича. Юная мачеха и ее, заметно постарше, сын.
- Что скажешь - как поработал наш человек? - на лице Завьялова - явное довольство.
- Профессионал…
- Других не держим, - хмыкнул Вадим.
- А постельных снимков нет?
- Увы, - засмеялся Завьялов. - Все-таки в "Лунном камне" не папарацци, а частные детективы. А что, у тебя есть какие-то сомнения? По-моему, картина более чем ясна, - Завьялов опять водрузил ноги в довольно-таки стоптанных туфлях на стол.
- И когда этот отдых имел место быть?
- В феврале. Полина Яворская захотела с недельку подышать воздухом Альп. А ее старый муж решил удостовериться, верна ли она ему. Курорт-то международного значения, там катаются на лыжах и европейцы, и американцы, среди которых наверняка много привлекательных молодых парней, но, если можно так выразиться, любовь по-европейски или, скажем, по-канадски Полину не интересовала. Она предпочитала любовь по-украински, но в Европе, где ни ее, ни ее любовника никто в глаза знает. Самое интригующее в этой, увы, банальной истории, то, что объектом тайной страсти модели оказался ее ближайший родственник, который, по идее, доводится ей сыном. Пусть не родным, но сыном. Ты, конечно, узнал его - Виталий Яворский.
- Парочка, значит, сговорилась?
- Ну, ясное дело. Не случайно же он там появился. Шел по деревне Шамони и вдруг - ах, мамочка, и ты здесь? Виталий прилетел к ней из Лондона, где находился в служебной командировке. Три денька они и пробыли вместе…
- И как отреагировал старый Яворский, когда ознакомился с результатами этой… фотосессии?
- А никак. Он человек непроницаемый. А заплатил нам за труды очень прилично.
- Вадим, мы твои должники.
- Само собой, - расхохотался Завьялов. - Только вы там с Глебом смотрите: "Лунный камень" не фигурирует нигде и ни под каким предлогом…