Когда Губенко наконец отложил "чтиво" в сторону, Губин встал из-за стола, поднял руки и, разминая шею, сцепил их на затылке.
- Картина ясна, Глеб. Полину Яворскую убили именно в тот временной промежуток, пока Виталий отсутствовал на пикнике. Алиби у него на данный момент не имеется. Где он был этот час с лишним? И зачем оставил прелестную француженку в гордом одиночестве посреди украинской дубравы?
- Да, у нас появились все основания конкретно подозревать, что это Виталий Яворский убил свою юную мачеху. Феликс, проверь, когда и от кого поступил звонок на его мобильник. Ты, кстати, обратил внимание, что Мари на прямой вопрос, существовала ли между ней и Виталием интимная связь, твердо ответила: "Нет"?
- А как же! Только я думаю, что все это с точностью до наоборот. Кто, в самом деле, в этом так с ходу и признается? Тем более, что и Украина, и Киев, и Виталий Яворский от парижанки далеко-далеко. Она, небось, и не поняла, с какой стати ее пригласили в полицию…
С загадочным телефонным звонком Губин разобрался достаточно быстро: изучив распечатку дня, отмеченного пикничком на берегу лесного озера, оператор мобильной связи поведал Феликсу номер мобильника, с которого позвонили Виталию Валерьевичу Яворскому. Он принадлежал…покойной Полине.
- Что же, интересно, такое сообщила Полина Виталию, что тот прервал интимный отдых с француженкой и срочно куда-то уехал? - вслух размышлял Феликс, меряя кабинет по диагонали упругим спортивным шагом. - А может, он уехал из лесу вовсе не из-за звонка? Скажет ли он мне правду? Сомневаюсь, весьма сомневаюсь…
* * *
- Виталий Валерьевич, договоримся сразу: правда и еще раз правда, - жестко предупредил Феликс Губин, усаживаясь в предложенное ему хозяином кабинета кресло, - то, что вы недоговариваете, я понял еще при первом с вами знакомстве. Есть у меня некоторые методы, чтобы убедиться в этом. Хотите конкретно? Вы умолчали о том, что жена вашего отца доводилась вам не только мачехой, но и любовницей.
- Позвольте, но это уж чересчур! - негодующе вскричал молодой Яворский, стремительно приподнимаясь над рабочим столом и удивительно напоминая оскорбленного дворянина, готового бросить перчатку в лицо обидчику.
- Оставьте! - поморщился Феликс. - Не стоит изображать праведный гнев. Вспомните лучше живописнейшую французскую деревушку Шамони. Заснеженные горные склоны, румянец на щеках от скоростного спуска, приятное сидение в ресторанчике, над интерьером которого, как, впрочем, и над меню, не властно время…
Атака в лоб, сходу возымела свое действие - молодой бизнесмен медленно опустился в кресло, явно обдумывая, как отреагировать на убийственно точную информацию.
- Это вам… рассказал отец?
- Может, он кому-то и рассказал, но только не мне. Мы сами узнаем то, что нам необходимо, - Феликс про себя сделал вывод, что Валерий Яковлевич, видимо, ни словом не обмолвился сыну насчет "Лунного камня", просто предъявил фотокомпромат, не вдаваясь в подробности. - Виталий Валерьевич, как долго длилась ваша связь с Полиной Геннадьевной?
- С августа прошлого года, - не очень-то охотно ответил молодой Яворский.
- Вы по-настоящему любили ее?
- Конечно. Но эта любовь не имела перспектив. Она приносила нам больше страданий, чем радостей. И комментарии здесь, пожалуй, излишни.
- Ясное дело, - сочувственно сказал Феликс, и это получилось у него очень по-человечески. - Отец, полагаю, поговорил с Полиной, да и с вами тоже. Какова была его реакция? В подобной ситуации, мне кажется, нелегко и выйти из себя.
- Вы плохо знаете моего отца, - возразил Виталий. - Никогда не видел, чтобы он находился вне себя. Это спокойный, жесткий, волевой человек. Он просто с горечью сказал, что ему стыдно за меня, больше даже, чем за Полину. Потому что она ему жена, но я - сын! Сын - родная кровь! Сын, который всем, что имеет, обязан отцу. Это действительно так.
- И чем завершился ваш разговор?
- Он сказал, что прощает меня. Только лишь потому, что я родной для него человек. "Давай все забудем, - таковы были его последние слова. - И пообещай мне, что Полина в том качестве, в котором ты ее знал, для тебя больше не существует".
- И вы пообещали?
- Разумеется, - Виталий опустил глаза.
- Обещание сдержали?
- Вы задаете бестактные вопросы, - с неожиданной злостью произнес Виталий. - Уж не думаете ли, что кто-то из нас - папа или я - причастны к убийству Полины?
- Пока нет, - флегматично отозвался Губин. - И все же вы не ответили: обещание, данное отцу, выполнили?
- Да! - почти выкрикнул Виталий и посмотрел Феликсу прямо в глаза. Тот лишь обрадовался этому, пуская в ход испытанное свое оружие.
И понял, что молодой Яворский лжет.
- А мне думается - нет! Отец опять застал вас с Полиной?
- Я больше не скажу ни слова! Вы!.. Вы…
- Как знаете, - весело ответил Феликс. - Вы просто забываете об одной банальной истине: все тайное становится явным. Неужели деревушка Шамони не убедила вас в этом? И к вашему сведению: мы узнали о вашем визите туда опять же не от Валерия Яковлевича…
Теперь Феликсу предстояло выяснить некоторые детали, касающиеся пикника, звонка на мобильный и причин неожиданной, весьма продолжительной отлучки молодого Яворского из лесу. Предчувствие или здравый смысл не обманули Феликса Губина - на его прямой, как удар в подбородок, вопрос, с какой целью ему звонила в последний день своей жизни Полина, Виталий Яворский ответил ему долгим удивленным взглядом. Вполне, кстати, искренним, что, впрочем, не помешало Губину подумать - сын миллионера просто выигрывает время.
- Вы и об этом знаете? - наконец брезгливо процедил он сквозь зубы.
- Вообще-то у нас так не принято - вопросом на вопрос, - укоризненно заметил Губин. - А знать, Виталий Валерьевич, мы просто обязаны. Итак, время ее выхода на связь с вами нам известно - с точностью до минуты и секунды. Где вы находились в это время?
- В лесу, - честно ответил молодой Яворский. - Помните, я вам рассказывал, что мы с Мари отдыхали на лоне природы?
Губин кивнул и напористо продолжил:
- Что же сказала по телефону Полина?
- Я обязательно должен об этом отчитаться?
- Опять вы - вопросом на вопрос, - неподдельно огорчился Губин. - Разумеется, вы имеете право не свидетельствовать против самого себя, однако без правды нам не обойтись, если мы хотим найти убийцу. Виталий Валерьевич, я бы убедительно посоветовал вам позаботиться о собственном алиби, если, конечно, вы им располагаете.
- Полина, - вздохнул Яворский, - попросила, чтобы я привез утром следующего дня ее международный паспорт, она ведь совсем скоро собиралась в Париж.
- Каким образом он оказался у вас?
- На прошлой неделе ей открыли визу во французском посольстве. Но именно в тот день, когда она забрала паспорт, ей предстояло посетить какую-то то ли презентацию, то ли просто вечеринку в ночном клубе. Да, вспомнил, в "Монте-Карло" - прием по случаю десятилетия творческой деятельности дизайнера одежды Краковского. Полина передала документ мне, потому что боялась "посеять" его - она иногда бывала невнимательной.
- Кто-нибудь видел, что Полина передавала вам паспорт?
Молодой миллионер посмотрел на Губина, как на ненормального.
- Извините, а вы, когда бросаете письмо в почтовый ящик или покупаете колбасу в супермаркете, берете с собой кого-нибудь в свидетели? Полина назначила мне встречу на Крещатике, возле главпочтамта, она собиралась потом спуститься в "Глобус" и как-то убить там лишние полчаса… А кто видел меня с ней возле главпочтамта, я, хоть на куски режьте, не знаю…
- Паспорт до сих пор у вас?
- Да. Если хотите, могу вам его показать.
- Виталий Валерьевич, а почему вы уехали с пикника сразу после того, как вам позвонила Полина? - беспощадно, в лоб спросил Губин, пропекая своего визави взглядом-рентгеном.
На мгновение в глазах молодого Яворского промелькнула явная растерянность - он, безусловно, не ожидал, что менту могут быть известны такие мелкие подробности, о которых известно лишь ему да француженке. Однако достаточно быстро взял себя в руки, еще раз доказав Губину, что перед ним - весьма крепкий орешек.
- Мой отъезд никак не был связан с Полиной, - отчеканил Яворский. - Я, представьте, вспомнил, что обещал Мари, - она от пуза, простите, наестся черной икры, но в последний момент забыл запастись этим деликатесом. Решил все-таки доставить ей это удовольствие, сюрпризом, так сказать.
- Целое ведро, что ли, привезли? - усмехнулся Феликс.
- Парижанка и ведро икры - понятия несовместимые, - парировал Виталий. - Мари, к счастью, не обладает аппетитом Гаргантюа. Нам с ней вполне хватило обычной баночки. А еще две я ей подарил. Да, забыл, там, в Криничном, я прихватил и пару килограммов настоящей украинской черешни.
- Сорт "Чкалов"? Мелитопольская, небось, черешня? - лениво полюбопытствовал Губин.
- Угадали, - мрачно подтвердил Виталий.
- А когда, интересно, вы выехали из леса? - поинтересовался Губин.
- Если б я знал, что это когда-нибудь понадобится, то засек бы точное время. Ну, где-то около трех…
- И как долго отсутствовали?
- Часа полтора. Может, чуть больше, - пожал плечами Яворский-младший.
- Мари не обиделась, что вы ее так внезапно покинули?
- Нет. Я ей многозначительно подмигнул. И сказал, что скоро буду.
- Не страшно ей было оставаться одной в лесу? А вам…не страшно было оставлять ее одну в лесу?
- И в том, и в другом случае - нет. Во-первых, Мари - девушка смелая, во-вторых, место я выбрал уютное и безлюдное. Несколько раз отдыхал там с друзьями, и никто никогда нам там не встретился. Между прочим, когда я вернулся, Мари сладко дремала…
"Правду говорит", - подумал Губин, а вслух произнес:
- Виталий Валерьевич, если не секрет, а где вы сделали столь ответственные закупки - икра, черешня?
- Проверить хотите? - с легким вызовом произнес молодой Яворский. - Пожалуйста. Икрой разжился в фирменном магазине "Царь-рыба" в Криничном, а черешню присмотрел на местном базарчике.
Губин насторожился: Криничное было райцентром и располагалось в пяти километрах от "райского местечка" - Сосновки. Расстояние это на "Лексусе" новейшей модификации Виталий Яворский мог преодолеть за считанные минуты.
- Последний вопрос, Виталий Валерьевич - как выглядит излюбленное ваше место отдыха на берегу лесного озера?
- Как все другие в самой что ни на есть чащобе - деревья, кусты, трава, - улыбнулся молодой Яворский. - В полусотне шагов - остатки, по всей видимости, партизанской землянки: полузасыпанная, заросшая бурьяном яма с гнилыми бревнами наката…
- Я бы хотел там побывать… Виталий Валерьевич, свозите меня туда? Если это трудно, отвезти вас могу я.
- Без проблем, - отозвался Яворский. - Только когда вы хотите поехать? Я освобожусь после шести вечера. Устраивает? Хорошо, договорились…
* * *
Озеро, близ которого устроил пикник на двоих Виталий Яворский, было похоже на синее фарфоровое блюдце - вода изумительно прозрачная, тихая, прямо-таки не шелохнется. Берег пологий и не заболоченный, а полупесчаный. Совсем не затоптанный, почти девственно чистый. Следов от кострищ раз-два и обчелся.
Яворский-младший подвел Губина к самому свежему гаревому пятну - ни банок-жестянок, ни огрызков, один лишь пепел. "Браво, Виталий Валерьевич, вы продемонстрировали Мари сугубо европейское отношение к природе", - мысленно похвалил Феликс молодого Яворского. А тот без всяких эмоций произнес:
- Вот здесь мы и отдыхали.
- Чертовски уютное местечко, - одобрил Феликс. - Даже не верится, что существуют еще столь уединенные места.
- Это потому, что поблизости нет человеческого жилья, - заметил Виталий.
- И подъехать, оказывается, сюда несложно.
- Для того, кто знает дорогу.
- Вы правы, - согласился Феликс. - Кажется, что лес сплошной стеной стоит, а "туннель", куда мы свернули, не сразу и приметишь. Рискнешь углубиться в каком-нибудь другом месте - и наткнешься на стволы…
- Скажите, я вам еще нужен?
- Езжайте. А я минут двадцать подышу этим чудо-воздухом, и потом следом за вами.
Губин слукавил. Теперь, когда он знал, где именно устроили пикник Виталий с Мари, ему предстояло сделать хронометраж внезапной поездки молодого миллионера за черной икрой и черешней. Они безусловно имели место быть - ведь об этом свидетельствовал не только сам Виталий, но и его пассия из Парижа.
Из лесу до Криничного Губин доехал за пятнадцать минут, причем припарковался у фирменного магазина "Царь-рыба" - вполне современного минимаркета с самым широким выбором морепродуктов. Людей в магазине - так себе. На вопрос, много ли бывает покупателей в районе трех-четырех часов дня, девочки на кассовых автоматах улыбнулись: в будничные дни очередей в это время у них не бывает. Ближе к шести-семи, когда люди торопятся после работы домой, или в предпраздничные дни - покупателей порядком. Не запомнился ли девочкам этот человек, он, кажется, не так давно покупал у них черную икру? Губин показал фотографию молодого Яворского, которую предусмотрительно захватил с собой, и одна из девиц Виталия признала - да, этот мужчина у них в магазине был, он действительно купил три баночки икры, а запомнился потому, что красив, импозантен и явно столичная штучка. Когда именно он сделал покупку? Где-то после обеда.
А базарчик в Криничном располагался рядом с железнодорожной станцией, на которой останавливались единственно лишь электрички. Там действительно продавали и свою, местную, и привозную, по большей части мелитопольскую, знаменитый сорт "Чкалов", черешню.
Сосновка, райская обитель, от Криничного, если точно, в семи минутах езды. "Апостол Петр", пропускающий счастливцев в Эдем - этакий спокойный, рассудительный мужичок, просветил Феликса, что знающие местные ходы-выходы жители могут вполне проникнуть на территорию со стороны приречного леса. На машине, конечно, оттуда в поселок не въедешь, но, если оставишь ее в рощице и пойдешь на своих двоих, то непременно увидишь дырку в изгороди и…
- Пролезешь в нее и низом, низом… Ты - в Сосновке…
Итак, какие у Губина получились пироги? На поездку в Криничное и обратно у Виталия Яворского ушло не больше часа - Феликс даже наделил его форой в 10–15 минут. Возникает вопрос: каким образом распределить оставшиеся минут сорок пять? Где был и что делал Виталий Валерьевич в течение этого академического часа?
Если учесть, что Полина была убита в промежутке между 16-00-16-15, то на речном лугу рядом с ней вполне мог находиться молодой сын ее старого мужа. Что, интересно, ответит на это Виталий Валерьевич?
Молодой Яворский, которого Феликс пригласил к себе на беседу утром следующего дня, первым делом искренне возмутился, когда услышал об итогах губинского хронометража.
- Послушайте, если бы меня предупредили, что на вторую половину дня намечено убийство Полины, я бы четко фиксировал не только минуты, а и секунды. А еще б непременно позаботился о свидетелях. Дабы вы знали: я никуда особо не торопился, я, если хотите, вообще езжу весьма осторожно. Возвращаясь из Криничного, въехал в лес и остановил машину, чтобы побыть в одиночестве. Ну, если честно, вздремнул немножко. Прошлой ночью несколько раз беспричинно просыпался, выспался, словом, плоховато. А вообще, если б знал, что Полине угрожает смертельная опасность, то бросился бы ее спасать. Вы удовлетворены?
- Не совсем, - Феликс про себя отметил, что Виталий Валерьевич ни разу не посмотрел ему прямо в глаза - боится проиграть дуэль взглядов? - Как-то нелогично у вас получается. Оставляете девушку одну в лесу и… Обычно в этих случаях люди стараются управиться как можно быстрее…
- Далеко не все в жизни объясняется логикой, - возразил Виталий. - Как хотите, но я с вами был предельно откровенным. Считаете, что я убил Полину? Докажите!
- Докажем, - пообещал Феликс…
* * *
- Рассказывай, как воспринял твое появление в VIP-поселке Сосновка старый обманутый муж? - Губин с полным правом адресовал этот вопрос Губенко, потому что первым возвратился в родную контору.
- Без особого оптимизма, - усмехнулся Глеб. - Но в хлебосольстве ему не откажешь: угостил коньячком "Хеннесси", между прочим.
- Везет же некоторым, - искренне позавидовал Феликс. - Сынок, вообще-то, тоже купается в деньгах, а хоть бы предложил вискаря или джину с тоником. Не похож он на папашку, ой, не похож!
- Ты будто договорился с Валерием Яковлевичем, - похлопал друга по плечу Глеб. - Тот тоже пожаловался, что Виталий далеко не полная его копия. Он бы, по крайней мере, не поступил так безнравственно.
- Не наставил бы собственному отцу рога? - расхохотался Феликс. - Ну, давай рассказывай, что там у тебя, а потом я тебе все выложу как на духу.
После того, как состоялся обмен информацией, друзья в раздумье уставились друг на друга. Феликс закурил, мастерски выпустил колечками дым, наконец, спросил и Глеба, и самого себя:
- И что же мы, в конце концов, имеем?
- Только одно: чем дальше в лес, тем больше партизан, - пожал плечами Глеб.
- Но они, черт возьми, прячутся за кустами так, что никого не видно.
- Вот-вот, - согласился Губенко. - Ситуация вроде прояснилась, но ни намека, кто свел счеты с Полиной.
- Таким человеком, с наибольшей степенью вероятности, может быть обманутый в лучших чувствах, мстительный, хотя и не показывающий этого, миллионер. Особенно если предположить, что молодые любовники не вняли его просьбе прекратить эту оскорбительную для него связь: куда легче поделиться с сыном деньгами, чем любимой женщиной. Скорее всего, Полина и Виталий продолжали встречаться. Страсть, не исключаю, впрочем, что это была настоящая любовь, очень часто игнорирует доводы рассудка. Вот скажи, Глеб, ты бы отказался от такой ослепительной красавицы? Подожди, что это я? Конечно, отказался бы: ведь ты во всех смыслах положительный человек. Ладно, иду дальше: терпение у старого ревнивца лопнуло, и он понял, что наступил час мести. Вторая версия: возможно, какие-то поводы для устранения Полины возникли у молодого Яворского. Их мы с тобой, кажется, уже прокручивали. Если разобраться, алиби у Виталия нет. Неизвестно, что он делал в тот временной промежуток, когда совершилось убийство, где он был примерно в половине четвертого. Но и обвинить его в преступлении мы не можем - никаких на то фактов, улик, оснований. Наконец, убийство совершил кто-то третий, о котором мы вообще ничего не знаем. Это предположение тоже нельзя сбрасывать со счетов.
- Третий - в лодке?
- Да. Но без собаки.
- Если, скажем, изменщицу убрал старик, то сделал он это чужими руками. Щедро же вознагражденные киллеры умеют хранить тайны. Ой, Феликс, сдается мне, что дело попахивает "висяком".
- А я это понял давно. Ничем другим, кроме подозрений, мы не располагаем.
Глеб вздохнул, уставился пристальным взглядом на стенку:
- Мне вообще-то не дает покоя эта проклятая муха.