- Значит, их ей подложили. Кто подложил? Тот, кто фактически сплавлял конкурентам информацию. Тут объяснять не надо - он таким образом отводил от себя подозрения, ну и…
- Не разжевывайте!
- Хорошо. Я по-другому расскажу… Я буду исходить из того, что источником утечки информации является Валентин Сергеевич. Не возражаете?
- Это ваше авторское право, - кисло улыбнулся начальник отдела безопасности. Судя по всему, происходящее начинало его раздражать.
- Прекрасно. Марья работала в фирме с основания - все было в порядке, никаких проблем. Некоторое время назад пришел Валентин Сергеевич… Огляделся - и начал потихоньку вас сдавать, а может быть, его и специально, заранее внедрили… Трудно сказать! Но и вы не дремали: коммерческий шпионаж - штука недолговечная, источник рано или поздно засвечивается, того и гляди кто-нибудь из конкурентов выйдет напрямую на Андрея Леонидовича, минуя отдел безопасности… Это ерунда, что вчера все случайно получилось - товарищ подполковник оперативную комбинацию давно готовил, заблаговременно! Я не совсем уверен в технологии… Сколько обычно экземпляров такой вот конфиденциальной информации распечатывалось?
- Два, - сразу же ответил Цадкин. - Мои у меня!
- Ну я свои после проработки уничтожал… Это все видели, - счел необходимым прокомментировать Валентин Сергеевич. - А секретарь могла совершенно спокойно еще себе распечатать…
- Могла, - подтвердил Андрей Леонидович. - Но кроме нее - никто, у нас только Машка умела с компьютером обращаться.
- Во-первых, трудно проконтролировать, действительно ли шеф отдела безопасности уничтожает именно те бумаги - кто это, кроме него самого, будет делать? Во-вторых, судя по всему, листы в рулоне были сложены именно в таком порядке, так? Никто их не тасовал?
- Нет, - пожал плечами Валентин Сергеевич.
- Я - нет! - мотнул головой Цадкин.
- А разложены они в хронологическом порядке.
- Ну и что?
- А то, что секретарша, снимая копии с заложенных в компьютере документов, считает сначала одну дискету, а затем - другую… Совмещать информацию из разных массивов, раскладывать ее у Машки не было возможности, и физически, по времени, и психологически!
Цадкин взял у Виноградова бумаги и начал торопливо пролистывать их, отгибая уголки с индексами. Подполковник протянул было руку, чтобы также полюбопытствовать, но под взглядом Владимира Александровича подался назад:
- Интересно…
- Еще как! Кроме того, Андрей Леонидович, пятый лист, по-моему, или четвертый… Да-да, вот этот! Посмотрите на свет - внизу, на свободном поле… Видите оттиск рукописного текста?
- Вижу!
- Кто-то писал что-то шариковой ручкой, а под его листом случайно оказался уголок машинной распечатки - вот и продавилось с одной бумажки на другую. Знаете, я готов половину содержимого конверта поставить на то, что почерк - чей? А, Валентин Сергеевич?
- И это значит… - Собеседники молча отметили, что Цадкин отложил документы на самый угол стола, подальше от них. - Это значит, что информация не прямо из компьютера. Что она была в работе… Это именно те экземпляры, которые значатся "списанными" у вашего шефа безопасности… и моего бывшего коллеги. Я продолжу?
- Разумеется. Не возражаете?
- Что вы! Послушаем, - реакция Валентина Сергеевича на происходящее внешне ничем не проявлялась.
- Акция в любом случае планировалась на вчера - не валюта, так что-нибудь другое "пропало" бы, или он убедил бы вас объяснить, что якобы пропало… И обыск, и личный досмотр всех присутствующих он заранее планировал. Тут ведь вот какая деталь: товарищ подполковник - мужчина самолюбивый, кому приятно собственное грязное белье, пардон, на глазах у всех полощут… Тем более - на глазах у дам!
- К чему это вы? - впервые позволил вылиться неприязни Валентин Сергеевич.
- К чему? Бублик говорит - а я думаю, и Андрей Леонидович в курсе, - что вы постоянно с собой носите всякие… интимные штучки, на случай "скорострельного полового контакта", как теперь выражаются… Всякие мелочи, которые в мужском коллективе продемонстрировать можно, но при женщинах… Конфуз для офицера!
- Точно! - подтвердил Цадкин. - Мы еще на эту тему…
- Вот. А вчера - не взял. С учетом, я думаю, предстоящего шмона. Вытянуть конверт и сунуть Марье в сумочку бумаги - дело техники…
- А вытягивать и не надо было, - вставил Цадкин задумчиво. - Лида его и не клала в сумочку, она его сразу же мне сунула, когда вернулась, а я передал Сергеичу… Она в курсе была, что мы дырку ищем.
- И когда же?..
- В обед. Мы втроем сидели, обсуждали всю эту ерунду. Сергеич и предложил.
- Значит, с самого начала подозрения - или секретарша, или Бублик?
- Да. Сергеич говорил, что у него в отношении Марьи есть подозрения…
- Страховался…
- Ладно. Хватит! - Валентин Сергеевич встал и шагнул к напрягшемуся президенту: - Вот это все - лирика. Слова! - он ткнул пальцем в сторону Виноградова. Затем показал на лежащие на столе бумаги: - А вот это - не слова. Это вещдоки, ясно?
- Вещественные доказательства, - покладисто кивнул Цадкин и на всякий случай придвинул их к себе. - Очень хорошие.
- Вот именно… Я не хотел говорить, но раз уж так вышло… Действительно, часть распечаток мной не уничтожалась - да, именно те, что вчера были найдены. Для чего? Были мысли… Хотел подложить их к себе в стол - не на виду, а так, чтобы только уж очень любопытный нашел… И гадостью полить - капитан, наверное, знает…
- Химловушка?
- Точно так. Кто бы их взял - потом неделю руки от дерьма оттирал бы!
- Ловко!
- Было бы ловко… Сейфа нет, хранить негде - я тебе, Леонидыч, еще когда говорил? Препарат мне должны были только сегодня привезти, вот и пришлось в среднем ящике, под каталогами прятать… Вчера с утра сунулся - нет! Уходил - были, а утром - тю-тю! Скажу честно, просто постеснялся признаться, решил шанс использовать - и, как видишь, не зря. Почти наверняка было, я твою секретаршу давно подозревал, слава Богу, что не ошибся!
- А твой… "джентльменский набор"? - соотнося рассказ бывшего милиционера с какими-то своими собственными наблюдениями, поинтересовался Андрей Леонидович.
- Шеф… Тут дело такое… А, ладно! Бублик у меня его забрал, просто выпросил.
- Да! Когда?
- Вчера с утра. Перед тем, как в банк ехать. За валютой. - Валентин Сергеевич повернулся к Виноградову и, опережая возможные вопросы, сказал: - Я поэтому и удивился, когда он при тебе начал насчет этого спрашивать… Понять не мог - зачем?
- Ну а ты что скажешь? - Андрей Леонидович смотрел куда-то за спины собеседников. Обернувшись, они увидели в дверном проеме угрюмую фигуру водителя - не вынимая рук из карманов длинной кожаной куртки, Бублик подпирал плечом белеющий импортным пластиком косяк.
- Падла! - выплюнул он в лицо бывшему милицейскому подполковнику.
- А конкретнее? - Цадкин с удовлетворением оглядывал создавшуюся мизансцену.
- Я же говорил вам, Андрей Леонидович, про этого мента и Лидку… Лидию Феликсовну. Сколько раз говорил! А? Вчера днем, прежде чем валюту получить, заехали к вам… Пока мадам переодевалась, я в сортир забежал, а потом в ванную. А там - его "джентльменский набор", забыл, наверное, сгоряча!
- Врешь!
- Подожди, Сергеич… И ты, Бублик…
- Но он же врет, он же сам!..
- Подожди, Сергеич… - повторил задумчиво президент. - Ты, говоришь, где вчера с утра был? В мэрии?
- Ну… да!
- Не было тебя там.
- Шеф!
- Не было! Я знаю…
- Да кому вы верите, шеф! Он же сам с ней… Они перед банком что, курицу размораживать заезжали? Или цветы поливать? Да она с Бубликом под самым вашим носом, а теперь меня подставляют!
- Капитан. - Цадкин внезапно обратился к Владимиру Александровичу. Чувствовалось, что он не на шутку растерян, события вышли из-под контроля и стремительно перерастали в нечто необратимое. - Капитан, ваше мнение?
Виноградов постарался, не покривив душой, сформулировать свою мысль наиболее корректно:
- Видите ли… У меня нет оснований не верить обоим.
- В смысле? - нахмурился Андрей Леонидович.
- Ха? - почти дружелюбно глянул на Виноградова Бублик. - Он имеет в виду, что эта многостаночница Лидка… И с ним, и со мной - не считая вас, конечно!
- Полегче на поворотах, молодой человек! - счел необходимым вставить осторожный начальник отдела безопасности, непонятно к кому обращаясь.
- Да бросьте вы, - тихо, но так, что собеседники затаили дыхание, выдавил из себя Андрей Леонидович. - Бросьте… Что я, не знал, что ли, про эту шлюху, про Лидку? Вы что, думаете - первые у нее? Герои, блин, любовники! Конспираторы! Конечно, шеф - дурак-рогоносец… А, капитан?
- Дело житейское. Всегда ж так было: жена барина - с лакеем или с управляющим. Русская классика - девятнадцатый век…
- Молодой человек! - вскинулся Валентин Сергеевич.
- Нашелся - мент святой! - поддержал его Бублик.
- Да какая уж тут святость… - сокрушенно покачал головой Виноградов. - Но как сказано в одной современной книжке: "Если общий фон - грязно-черный, то собственная совесть при некоторой запятнанности смотрится белоснежной".
- Умник!
- Заткнитесь… Все заткнитесь! - Цадкин резко встал, прошелся по кабинету, нервно переставил с места на место пустую бутылку из-под коньяка. - Так… Надоело… Внимательно слушайте, как все было, Пинкертоны хреновы!
Он вновь уселся в привычное кресло с видом человека, принявшего окончательное решение.
- Когда жена вернулась из банка и Сергеич прибежал со своей идеей насчет того, чтобы стащить якобы валюту, я дал добро. Но на всякий случай, чтоб убедиться, что доллары действительно не в шубе, например, а в сумочке, я туда заглянул. И увидел кроме конверта - бумажки… Вот эти, мать их! Я ее, дрянь, давно подозревал. - Цадкин заметил, что Владимир Александрович недоуменно поднял брови и пояснил. - Что, неясно, какой ей смысл? Элементарно. В любой момент я застукал бы ее с каким-нибудь мужиком - и адью! Пишите письма… А опять в дерьмо, откуда я ее вытащил, - нет, мадам Цадкина не хочет! Вот и решила на стороне капитальчик на черный день подсколотить. Ясно? Так вот… рядом Машкин саквояжик лежал - я бумаги туда и сунул, еле успел. Хотел потом как-нибудь их… изъять - но сразу же закрутилось, завертелось!
- А почему именно к Машке? Не в стол, не в урну? - прервал образовавшуюся паузу Виноградов.
- Не знаю, - равнодушно пожал плечами Цадкин. - Кто ж думал, что так получится? Надо было обязательно, чтоб в этот раз стрелки на кого-то конкретно перевелись, а то Сергеич бы не успокоился, пока до Лидии Феликсовны не докопался. Так?
- Да. Были, по правде говоря, мысли…
- Для этого и в койку с ней залез, а? - Андрей Леонидович был вовсе не похож на осмеянного рогоносца. - Штирлиц?
- Шеф… Не мы такие - жизнь такая!
- Народная мудрость! - поддержал Валентина Сергеевича Бублик. У него был счастливый вид прощенного за разбитую чашку лакея.
- А теперь что? - нарушая только что восстановившуюся гармонию, спросил Виноградов. И сразу же ощутил себя в перекрестье трех пар неприязненных глаз.
- А что? - уже тяготясь его присутствием, но стараясь быть вежливым, отреагировал президент. - Так вышло. Никто ж не ожидал…
- Фирма безусловно поможет Марьиной семье - со всякими там… формальностями, ну и материально. Бедная девочка! Мы ж не такие уж мерзавцы, как может показаться. - Валентин Сергеевич говорил негромко, доверительно, стараясь голосовыми модуляциями подчеркнуть свою искренность.
- Тебе-то каким боком это все, капитан? Забудь - и разотри! - поддержал с порога Бублик.
- Спасибо, Владимир Александрович! - Цадкин встал, чтобы попрощаться. - То, что вы получили определенный… гонорар - это не главное. Я полагаюсь на вашу порядочность…
- На что? - переспросил Виноградов. - Ах да!
Не замечая протянутой руки, он прошел мимо Андрея Леонидовича и очутился на лестнице, обогнув посторонившегося Бублика.
Больше он в этой фирме не халтурил и только спустя почти месяц от Олега Шахтина узнал о внезапной и нелепой смерти "дамы в шубе" - Лидии Феликсовны Цадкиной, утонувшей в пятиметровом бассейне престижного физкультурно-оздоровительного комплекса.
А валюта как-то сама по себе растратилась: рано или поздно кончаются даже очень крупные деньги… Пришедшее легко - легко и уходит.
Возлюбившие тьму
…но люди возлюбили тьму более, нежели Свет, потому что дела их были злы.
Ин. 3, 19
Комар был весенний, невыспавшийся, поэтому умер легко.
- Готов! - поздравил себя Виноградов, счищая с ладони измятые останки. - Сволочь…
- Сейчас, товарищ капитан! Уже едем… - сытое журчание бензобака сменилось металлическим стуком, что-то всхлипнуло и заскрежетало, выпустив в кабину последнюю порцию вонючей этилированной гадости.
Клонило в сон.
- Попить не желаете? Фанты? - водитель резво вскарабкался на высокое сиденье "уазика": левая рука его еще захлопывала дверь, а правая уже ласкала рычаг. - Можно заехать…
- Хватит, наездились. Времени пятый час… Давай на Московский, потом Советская. И на базу!
- Понял. Сделаем! - лихо вывернув с заправки, сержант прибавил газу, и ревущая машина из последних старческих сил заторопилась по пустынному шоссе в сторону города.
- Не курите? - водитель беззастенчиво подлизывался, чувствуя вину и пытаясь прощупать, ограничится ли дело отгремевшими матюгами или капитан все-таки заложит батальонному начальству… Оно, конечно, того стоило, но Виноградов и средь бела дня особой мстительностью не отличался, был скорее отходчив, чем принципиален, а уж под конец бессонной ночи, когда все душевные порывы вянут, морщатся и хочется только закрыть глаза на минутку, чтобы…
- Приехали, товарищ капитан!
"Уаз" забрался колесами прямо на огромный поребрик, почти уткнувшись лупоглазой раскрашенной мордой в витрину: в этот раз объектом проверки был круглосуточный продовольственный магазин - то ли финский, то ли итальянский. Виноградов извернулся, достал с заднего сиденья папку с журналом и ведомостями. Надел берет. Навалился на ручку двери и, кряхтя, выдавил себя наружу.
Так уж было заведено: каждую ночь с двадцати двух до шести один из офицеров штаба Отдельного оперативного отряда милиции объезжал на специально для этих целей выделяемой машине славный град Петров. Считалось, что данное мероприятие позволяет обеспечить эффективный контроль "за несением службы личным составом на охраняемых объектах и в местах концентрации материальных ценностей". И скорее всего поначалу толк был; пить на службе милиционеры, во всяком случае, опасались, девок не водили и даже более-менее соблюдали форму одежды… Но со временем и к этой напасти народ служивый приспособился: экономные на бензин и моторесурс водители катались только по выверенному до литро-километра кратчайшему маршруту, проверяющие им не перечили, стремясь поскорее изобразить на бумаге требуемые подписи и отправиться досыпать в кабинет, командование делало вид, что ничего не замечает… А милиционеры, помахав вслед удаляющимся габаритным огням машины, вновь спокойно укладывались спать. Толстенные контрольные журналы распирало от многочисленных начальственных автографов; комбаты и "лица, их замещающие", ротные, взводные… Если верить всем их закорючкам, можно было подумать, что офицерский состав отряда ночи напролет, сломя голову носится по улицам в поисках служебных упущений вверенного личного состава!
Рассказывают, что как-то летом страдающий старческой бессонницей майор из Управления сдуру ввалился на один из охраняемых бойцами объектов. Совершенно бестактно перебудил мирно отдыхавший наряд и возжелал, естественно, в письменном виде зафиксировать свое неудовольствие. Каково же было его удивление, когда, открыв журнал, бедняга не нашел в выделенной на текущие сутки странице ни одной свободной строки: и ночи, и даже еще не наступившее утро были на совесть исписаны уполномоченными на то лицами. Более того, уверенный почерк командира взвода Репейкина утверждал, что в данный момент именно он, Репейкин, а не приблудный майор осуществляет контроль за несением службы, причем "замечаний нет, оружие в наличии"…
Вернувшись "с ковра" в Главке, полковник Столяров ласково собрал офицерский состав Отряда и устроил ему некую воспитательную процедуру, с легкой руки одного из инспекторов вошедшую в милицейский эпос под названием "Утро стрелецкой казни". В итоге все завершилось одним увольнением, тремя выговорами и очередным больничным замполита, но… еженощный контроль переложили на сотрудников штабных отделений, а без того замотанные службой строевые командиры перестали тратить силы на имитацию работы, наведываясь на объекты по мере надобности. Решение это было смелое, по меркам ГУВД даже слишком, но Столяров своего добился - "липы" стало меньше…
- Ну да! Ты еще стрельни в меня… - После улицы свет в торговом зальчике больно резанул по глазам, но Виноградов успел углядеть руку, метнувшуюся к распахнутой кобуре. - Вы что, и покупателей так принимаете? А? - О, Владимир Са-аныч! - Капитан мгновенно очутился в мощных объятиях давнего приятеля еще по пресс-группе Виктора Баркова. Порадовался, что удалось уклониться от скупых мужских поцелуев; в последнее время обычай при встречах мять друг друга и троекратно лобызаться перекочевал из чисто бандитской среды в отношения между сотрудниками правоохранительных органов. - Рад видеть!
- Привет. Ты чего здесь? Тоже проверяешь?
- Ну в общем-то… - неизвестно чему ухмыльнулся Барков.
По схеме в магазинчике несла службу отдельная рота резерва, исполняющим обязанности командира которой он числился уже с полгода. Волокита с утверждением в должности тянулась сверх всех пристойных пределов. Пошли слухи, что на вакантное место прочат кого-то блатного из пожарников, Виктор вполне мог остаться с носом. Поэтому Виноградов подумал про себя, что приятель решил набирать очки с помощью служебного рвения.
В обычных условиях командиры без нужды старались себя и личный состав ночами не беспокоить.
- Все в порядке, пьяных нет! - с некоторой фамильярностью, отличавшей "резервных" головорезов, подал голос откуда-то из-за спины скуластый боец в накинутой поверх формы кожаной куртке. Виноградов вздрогнул от неожиданности и обернулся. - Здорово, капитан!
Владимир Александрович поморщился, но протянутую руку пожал: милиционер был из старослужащих, знакомый еще по Осетии, к тому же воспитывать его на темы субординации в присутствии непосредственного начальника казалось не совсем этичным.
- Доброй ночи.
- Да уж утро, пожалуй. - Появившаяся на шум откуда-то из магазинных недр девица зевнула и замерла, на полпути к кассе сообразив, что перед ней далеко не клиент. - Кофе? Ребята, будете?
- Безусловно!
На вид кассирше было лет двадцать: пухлые губки, бюст вполне пристойных форм и объемов, черная юбка, состоящая из сплошных разрезов с редкими вкраплениями ткани - фасон, известный в легкомысленных кругах под девизом "мужчинам некогда". Виноградов подумал, что у Виктора, помимо карьерных соображений, могли быть и другие причины, чтобы коротать здесь ночь.