Глава 11
Часовой видит привидение
Бадмаев прошелся по комнате, крутя подбородком, и тяжело сел в кресло за стол. Посидел, подумал и спросил:
- Видали?
- Что? - не понял Холмин.
- Этого… морячка.
- Видал.
- И что о нем скажете?
- Серьезный мужчина, - неопределенно заметил Холмин.
- Даже слишком, - мотнул подбородком начальник, отдела. - Пропишет он нам свою флотскую серьезность. Вы песенку про таких типов знаете?
- Что-то не помню.
- Была весна, цвела сирень и пели пташечки,
Матросик с Балтики приехал погостить, -
прогудел Бадмаев и остановился махнув рукой.
- Дальше позабыл. Но с меня и этих строчек достаточно. Приехал погостить, провести чистку и нас пересажать. Вот приезжают такие матросики времен Октябрьской Революции, ничего в делах НКВД не смыслящие, и учиняют погром. Шумят, скандалят, сажают, стреляют и нашими головами ордена зарабатывают. И принесла же его холера, да еще в такой момент.
- Может быть, товарищ начальник, все еще и обойдется, - попробовал успокоить его Холмин.
Бадмаев с сомнением покачал подбородком..
- Для вас возможно, а для меня вряд ли. Но поживем - увидим. Вы вот что. Перед этим матросиком с Балтики не особенно извивайтесь. Пускай перед ним вьется Шелудяк со своими сторонниками. Матросик нас всех не пересажает. Он уедет, а вам жить придется с теми, кто здесь останется.
Последние слова Бадмаев произнес с явно, выраженной угрозой. Холмин поспешил заверить его в своей незаинтересованности делами начальства:
- Меня, товарищ майор, ваши взаимоотношения с уполномоченным товарища Ежова не касаются, а к доносам я склонности не имею. В отделе намерен заниматься только тем, что вы мне поручили.
- Хорошо, Договорились, значит. Если узнаете что-нибудь важное, немедленно звоните мне по телефону и мы условимся о встрече.
- Мне, товарищ майор, для работы требуется удостоверение личности, - сказал Холмин.
- Вам его выдадут, - пообещал Бадмаев. - Завтра утром зайдите в комендатуру. Там для удостоверения вас сфотографируют и снимут отпечатки ваших пальцев. Все у вас?
- Почти. Еще мне хотелось бы принять, участие в освобождении Громовой из тюрьмы.
- То-есть, как это - принять участие? - не понял Бадмаев.
- Вручить ей справку об освобождении и проводить ее домой. - объяснил Холмин.
По плоской физиономии начальника отдела поползла кривая усмешка и он спросил:
- Для чего это вам нужно? Для пользы дела, как вы всегда твердите, или уже успели увлечься дочерью майора.
Холмин покраснел, но продолжал настаивать:
- Конечно, для пользы дела. Познакомившись с нею, я, может быть, узнаю у нее кое-что интересное о "руке майора Громова".
- Хорошо, - согласился Бадмаев, подумав. - Бы отвезете ее домой в моем автомобиле. Сейчас я напишу комендатуре распоряжение об этом.
Он притянул к себе лежавший на столе служебный блокнот и начал писать в нем. Прошло несколько минут. Энкаведист вырвал из блокнота исписанный лист бумаги, запечатал его в конверт и, подавая Холмину, сказал:
- Отдадите это дежурному комендатуры. Не распечатывая, понятно.
- Спасибо, товарищ начальник, - радостно вырвалось у Холмина.
Начальник отдела, неодобрительно замотав подбородком, прогудел нечто вроде нравоучения:
- Любовь часто мешает работе. Не забывайте этого.
- Постараюсь не забыть, товарищ майор, - заверил его Холмин.
- Идите отдыхать, - коротко бросил Бадмаев.
Из его кабинета Холмин вышел с глубоким вздохом облегчения и в приподнятом настроении. Его усилия помочь Ольге увенчались успехом и завтра он опять увидит ее.
Холмин отошел всего лишь на несколько шагов от кабинета Бадмаева и, вдруг, был остановлен диким воплем, очень мило похожим на человеческий, донесшимся к нему из противоположного конца коридора. Холмин посмотрел туда и замер, пораженный. Оттуда бежал на него, с винтовкой наперевес, боец внутренней охраны отдела НКВД; к винтовке был примкнут штык.
Холмин прижался к стене, озираясь вокруг и ища взглядом какое-нибудь оружие самозащиты. Оружия не было, но, не добежав до Холмина, метров десять, охранник отбросил винтовку; она загремела по полу; боец, споткнувшись о ее приклад, ткнулся головой в стену и свалился рядом. Лежа на полу, он продолжал дико вопить. Не без труда удалось Холмину разобрать в его крике отдельные слова:
- Товарищи! Помогите! Спасите! Привидение ходит. Мертвое. Страшное. Помогите!..
Он кричал так громко, что его вопли достигли ушей энкаведистов в кабинетах через двери, обитые слоями ваты и толстым войлоком. Коридор сразу наполнился людьми. Из кабинетов выскакивали следователи и теломеханики. Пришел встревоженный Бадмаев вместе со своим секретарем-юнцом. Запыхавшись, прибежал Шелудяк. На, пороге отведенной ему "каютки" показался "матросик с Балтики" с бритвой в одной руке и полотенцем в другой.
Охваченный каким-то непонятным для окруживших его энкаведистов ужасом, охранник ползал по полу, захлебываясь криком:
- Товарищи!.. Привидение!.. Спасите!..
Первым из всех, столпившихся в коридоре, опомнился от удивления Бадмаев. Он за шиворот рывком поднял человека с пола, сильно встряхнул его и приказал раскатистым басом:
- А ну, замолкни! Закрой свою пасть!
Охранник послушно замолчал. Начальник отдела встряхнул его еще раз.
- Теперь говори толком. Что с тобой произошло?
Весь дрожа, охранник еле выдавил из себя:
- Привидение, товарищ начальник.
- Где? - изумленно прогудел Бадмаев.
Охранник трясущейся рукой ткнул в дальний конец коридора.
- Там.
- Что ты плетешь? Какое привидение? Кто?
- Мертвяк…
- Какой мертвяк?
- Майор… Громов…
По толпе энкаведистов прокатилась волна удивленного шепота. Кое-где послышались смешки. Никто не поверил охраннику и не принял его слов всерьез. Слишком неправдоподобным показалось всем появление призрака, да еще в таком неподходящем для этого месте, как отдел НКВД.
- Да это сплошная чепуха, - возмущенно загудел Бадмаев и сейчас же приказал скопившимся в коридоре:
- Расходись по местам работы, товарищи! Ничего интересного здесь нет. Этот боец внутренней охраны, по-видимому, с ума спятил.
- Нет-нет, товарищ майор, - запротестовал охранник, - Я не спятил. Я видал мертвяка. Видал привидение.
- Мы с тобой об этом сейчас в моем кабинете побеседуем. - угрожающе пообещал начальник отдела. - Иди за мной. И вы тоже, - мотнул он подбородком через плечо Холмину.
Толпа в коридоре стала быстро редеть. Кто то из энкаведистов подобрал брошенную винтовку, Бадмаев втолкнул охранника в свой кабинет. Вслед за ними вошел и Холмин. Спустя минуту прибежал Шелудяк, почтительно распахнув дверь перед недобрившимся полковником Гундосовым. Последний по-хозяйски занял кресло, начальник отдела и его заместитель расположились на стульях у стола; Холмину опять пришлось сесть на "подследственный стул" возле двери.
- Давай рассказывай, какое привидение ты там видал, - потребовал Бадмаев у перепуганного энкаведиста…
Из сбивчивого, прерываемого вопросами присутствующих, рассказа охранника, выяснилось следующее:
Стоя часовым на площадке лестницы второго этажа, он нечаянно задремал, а когда открыл глаза, то увидел перед собою человека в армейской шинели с поднятым воротником и надвинутым на лицо козырьком фуражки. Так как человек, не был энкаведистом, то часовой окликнул его и потребовал пропуск. Ничего не ответив, человек медленно прошел мимо. Часовой крикнул ему вслед: - Давай пропуск! Не то стрелять буду!
Человек остановился, оглянулся на часового и произнес глухим безжизненным голосом:
- В меня нельзя стрелять. Я уже расстрелян.
Лицо у него, но словам часового, было неживое, как у "мертвяка". Он медленно пошел дальше, опустив, при этом, воротник, шинели и часовой увидел, что весь затылок его в крови, а в центре этого кровавого пятна зияет дырка.
- Я так спужался… До смерти спужался… И кинулся в бег, - закончит свой рассказ охранник, все еще дрожа от страха.
- А куда девался тот? - спросил Бадмаев.
- Не знаю. Не видал.
- Почему вы думаете, что это был Громов? - задал вопрос охраннику Холмин.
- Как же не знать, - ответил тот. - Сколько разов я его на допросы конвоировал.
- Товарищи, по-моему он, все таки спятил, - указал подбородком на охранника Бадмаев. Шелудяк закивал головой быстро и утвердительно. Холмин, разглядывая охранника, пожал плечами, подумав при этом:
"Может быть, Бадмаев и прав. У парня действительно вид не совсем нормального человека".
Однако, полковник Гундосов был иного, более практического мнения об этом. Он быстро, встал с кресла, подошел к охраннику и, глядя на него в упор, приказал:
- А ну, дыхни!
Энкаведист засопел, отворачивая лицо в сторону.
- Нет, ты на меня дыхни, - потребовал Гундосов.
Энкаведист засопел прямо ему в лицо. Гундосов отшатнулся, потом ткнул его кулаком в зубы и заорал:
- Ты пьяный, гад!
- Товарищ полковник! Я в буфете, перед дежурством, одну стопку выпил. Кто же с этого пьяный бывает? - взмолился охранник.
Бадмаев тоже подошел к нему, принюхался и подтвердил слова Гундосова:
- Пьян. Все ясно.
Ударом кулака он свалил энкаведиста на пол, пнул его ногой несколько раз и приказал своему заместителю:
- Товарищ Шелудяк! В карцер этого алкоголика! На хлеб и на воду до особого распоряжения.
- Слушаюсь! - взвизгнул Шелудяк, выскакивая из кабинета.
Минуты через три он вернулся в сопровождении двоих конвоиров, которые сейчас же увели несчастного охранника, избитого Бадмаевым.
Глава 12
Третья пуля
Когда за охранником и конвоирами закрылась дверь, Бадмаев, обращаясь к Холмину, сердито прогудел:
- Ну, что вы скажете об этом?
Углубившийся в размышления о только что происшедшем, Холмин не расслышал вопроса.
- Простите. Что вы сказали?
- Я спросил, что вы нам скажете об этом происшествии, - повторил начальник отдела.
- Скажу, что по-моему, вы напрасно побили и приказали посадить в карцер вашего бойца внутренней охраны, - ответил Холмин.
- То-есть, как напрасно? - загудел Бадмаев возмущенным басом. - Этот растреклятый алкоголик допивается до привидений и производит у меня панику на весь отдел. Бросает винтовку и бежит с поста охраны. Ему с пьяных глаз мертвецы чудятся, и он про них плетет такую чушь, что уши вянут. А вы говорите - напрасно.
- За такие штуки, братишечки, его нужно крепко взгреть, - поддержал начальника отдела полковник Гундосов.
- Ежели в порядке чекистской бдительности, то под вражескую вылазку надобно подвести и на конвейере катать, дондеже не протрезвеет, - вставил фальцетом капитан Шелудяк.
- Погодите товарищи! - остановил их Холмин. - Не знаю, был он пьян или нет; я к нему не принюхивался. Но кое-что, он, все таки, видел. То, что я очень хотел бы увидеть.
- Что он видал, по-вашему? - потянулся подбородком Бадмаев к Холмину.
- Фигуру в армейской шинели с поднятым воротником и низко надвинутым на лицо козырьком фуражки, - ответил Холмин.
- Ему спьяна, почудилось, - махнул рукою Гундосов.
- Но точно такую же фигуру видели и в гостинице. В тот вечер, когда там был убит лейтенант Карнаухов. Или служащие гостиницы тоже были пьяными? Тогда не кажется ли вам странным, что в разных частях города и разным пьяницам вдруг стали чудиться мертвецы одинаковой внешности?
Уполномоченный Ежова поскреб пальцами свой бритый затылок.
- Действительно, браток, странная штуковина получается. Вроде матросской сказки про Летучего Голландца.
Начальник отдела мотнул подбородком на Холмина.
- Как вы нам это объясните?
- Точного объяснения я пока дать не могу, - ответил тот.
- A еще спец, - ехидно пискнул Шелудяк.
- Во всяком случае, - сказал Холмин, - охранник и служащие гостиницы видели одну и ту же фигуру в шинели.
Капитан Шелудяк, захихикав, пропищал громче:
- Объяснение неважнец… Весьма сомнительно.
- Найдите лучше, - раздраженно бросил ему Холмин.
- А я не спец, хи-хи, - тоненько хихикнул заместитель начальника отдела.
- Тогда помолчите, и меня послушайте, - сказал Холмин, встав со стула и подойдя к столу вплотную.
Испуганно втянув голову в плечи, Шелудяк замолчал. Не обращая на него внимания, Холмин обратился к Бадмаеву:
- У меня, товарищ начальник, сейчас возникла мысль, в связи с которой я хочу вам задать один вопрос.
- Задавайте, - кивнул подбородком начальник отдела.
- Действительно ли майор Громов мертв?
Бадмаев, взглянув на него с недоумением, загудел:
- Ну, как же! Ведь мы же Громова шлепнули…
- А кто его видел расстрелянным?
- Прежде всего, наш комендант. Ведь он же его ликвидировал.
- И он может это подтвердить?
- В любой момент. Если хотите, я его даже сейчас вызову.
- Пожалуйста.
Бадмаев взялся за телефонную трубку.
- Говорит начальник отдела НКВД. Дайте мне квартиру нашего коменданта… Это кто? Здравствуйте. Позовите к телефону коменданта. Что. Уехал? Когда? Куда уехал? Ага. Хорошо. До свиданья.
Начальник отдела положил трубку.
- Жена коменданта говорит, что он уехал сюда. Около часа тому назад. Во время паники в коридоре я его что-то не заметил. Наверно он у себя в камере. Ему сегодня работка предстоит: шестеро подрасстрельных.
Сердце Холмина дрогнуло от жалости к людям, приговоренным к казни в эту ночь, о которых с таким равнодушием говорил начальник отдела НКВД.
Бадмаев взял другую трубку.
- Дайте мне комендантскую камеру! Полминуты он, молча слушал, приложив к уху трубку, потом с досадой бросил ее на аппарат.
- Не отвечает. Спит он там, что-ли?
Полковник Гундосов неодобрительно покачал головой.
- Ну и работнички у тебя, браток. Прямо - не бей лежачего матроса.
- Я за ним сейчас секретаря пошлю, - сказал начальник отдела, нажимая кнопку звонка, на столе.
В дверях мгновенно выросла фигура юнца в мундире, опровергая всем своим подтянутым видом и незамедлительным появлением, только что высказанное нелестное мнение полковника Гундосова о работниках отдела.
- Пойдите в комендантскую и вызовите ко мне коменданта! Спешно! - приказал секретарю Бадмаев.
- Слушаюсь!. - вытянулся юнец и, повернувшись на каблуках, выскочил из кабинета.
Не прошло и минуты, как он снова вскочил в кабинет и доложил, вытягиваясь:
- Товарищ начальник! На стук из комендантской никто не отвечает.
- Что же, там никого нет? - спросил Бадмаев.
- Есть, товарищ начальник. Ключ в замке торчит изнутри.
- Ты наверно плохо стучал. Не по-флотски, - предположил Гундосов.
- Кулаком стучал, товарищ полковник. Изо всех сил. - почтительно возразил юнец, вытягиваясь еще больше.
- Во-от так, коменда-ант, - насмешливо протянул Гундосов, - тоже, пожалуй что, - алкоголик вроде отставного боцмана…
Плоская физиономия начальника отдела побагровела, но он сдержался и сказал Холмину:
- Ваш разговор с комендантом придется отложить на завтра.
- Мне бы, товарищ начальник, не хотелось откладывать. - настойчиво возразил Холмин. Появление у вас в отделе какого-то "военного" - наталкивает меня на некоторые размышления, вернее предположения, требующие немедленной проверки.
- Какие предположения, браток? - с интересом спросил Гундосов.
- Разные. Там видно будет - верны они или нет, - уклончиво ответил Холмин.
- Где это видно будет?
- В комендантской камере.
- Но ведь не можем же мы сами туда сейчас итти, - недовольно прогудел Бадмаев.
- А почему бы и нет? - спросил Холмин.
- Верно, браток, - поддержал его Гундосов, вставая с кресла. - Двинем туда все. Быстро. По-флотски… Со скоростью тридцати узлов в час.
- У нас, товарищ полковник, здесь не флот, - вышел из себя Бадмаев.
- Не возражать старшему по чину! - заорал Гундосов. - Я вас тут всех заставлю работать по-флотски. Потому, как я у вас нынче капитаном. Понятно?.. Слушай мою команду: свистать всех в комендантскую! Пошли!
Он первым вышел из кабинета. За ним очень неохотно последовал начальник отдела, которого Холмин пропустил вперед. Шествие замыкали, трясущиеся от страха перед Гундосовым, капитан Шелудяк и юнец Бадмаева.
Дверь комендантской камеры, как и докладывал этот юнец, оказалась запертой: в замочной скважине виднелся ключ, вставленный изнутри. На стук никто не отвечал.
- Взломать! - приказал Гундосов.
- Пошто ломать, товарищ полковник! - осторожно возразил Шелудяк. - Сию дверь мы в момент и без взлома отверзнем. У нас в комендатуре такие спецы по дверям, из бывших урок, имеются, что ай-ай-ай.
- Ну давайте вашего спеца, - согласился Гундосов.
- Сбегай в комендатуру и, приведи оттуда человека с отмычками, - приказал начальник отдела своему секретарю.
- Слушаюсь, - откликнулся юнец и стремглав помчался по коридору.
Не прошло и двух минут, как он, запыхавшись, прибежал обратно в сопровождении низкорослого молодого парнишки с очень быстрыми и ловкими движениями рук. Через плечо у парнишки висела сумка, похожая на футляр фотографического аппарата.
- Сможешь, браток, открыть нам эту дверь? - спросил его Гундосов.
- Отчего же не смочь? Замок простой, - ответил парнишка.
- Тогда действуй! Быстро и точно, как на корабельной вахте.
- Есть, капитан! - ухмыльнувшись, воскликнул парнишка, видимо уже успевший узнать у бадмаевского юнца, кое-что о морских привычках полковника Гундосова.
Восклицание бывшего уголовника Гундосову понравилось и он обратился к своим спутникам с чем-то, вроде краткого поучения:
- Вот учитесь, братишечки. Бывший урка, а морское обращение понимает. Сразу видать, что человек по-флотскому культурный. Не то, что вы. Берите пример, братва.
Бадмаев и Холмин промолчали. Только капитан Шелудяк подобострастно пропищал:
- И мы тоже можем, ежели таковое ваше желание.
Юнец, вслед за Шелудяком, потянулся к полковнику, не желая отставать в лести от начальства, но, встретив свирепый взгляд узких глаз Бадмаева, поперхнулся словами.
"Специалист по дверям", тем временем снял с плеча свою сумку и раскрыл ее. Глазам Холмина и остальных представился набор миниатюрных отмычек. Парнишка взял одну из них, всунул в замочную скважину, повернул и выкинул ключ внутрь камеры. Второй отмычкой он поковырял в замке и произнес, распахивая дверь:
- Готово! Пожалуйте, товарищи!
Вся эта операция заняла у него лишь несколько секунд, Восхищенный Гундосов хлопнул его по плечу.
- Ловкач. Хвалю. Скорость морская. Из тебя, браток не плохой бы морячек вышел.
Он шагнул в камеру и сейчас же попятился назад со словами:
- Что это такое?