- Да вы, капитан, в своем уме?! - воскликнул Холмин и провел глазами по лицам энкаведистов. Все их взгляды были устремлены на него, но ни в одном из них - он не прочел ни доверия, ни сочувствия, ни одобрения.
"Как дикие звери, готовые напасть, - подумал Холмин. - Надо защищаться."
Подавив закипевшую в нем злость, он заговорил спокойно, но резко:
- Хотите обвинить меня в убийстве? Пожалуйста. Хотите посадить в тюрьму? Не возражаю. Там мне будет спокойнее. Но кто займется поисками "руки майора Громова"? Вы сами? Попробуйте. Вряд-ли что-нибудь из этого получится. Не с вашими способностями искать подобные "руки". Прежде, чем обвинять меня в убийстве, вы бы спросили о нем вот этого, измученного вами подследственника. Он подтвердит мои слова.
- Мы спросим. Нам не долго, - с усмешкой произнес Гундосов и, подойдя к сидящему в полузабытьи человеку на стуле, грубо встряхнул его.
- Ну ты, сухопутная контра! Кто убил следователя Якубовича? Отвечай! Кто его убил?
- Не знаю… не знаю, - страдальчески застонал подследственный.
- Как, не знаешь? При тебе это произошло. Кто убийца?
- Не знаю. Только…
Что только? Что? - тряс его Гундосов.
- Только это… не человек, простонал подследственный, в изнеможении опуская голову на грудь. Гундосов выругался, тяжело и злобно сопя отошел к столу и сел в кресло. Наступило короткое молчание: энкаведисты напряженно ждали, что будет дальше.
Молчаливо посопев несколько минут, Гундосов ударил обеими кулаками по столу и неистово заорал:
- Молчите, братишечкп?! Языки у вас в… животы влезли? А я за вас всех говорить должен? Ах, вы, морские коровы, дырявые шлюпки, якорная ржавчина! Развели тут призраков на мою голову и думаете, что я в них поверю? Пускай старые бабы, вместе с вами, верят, а мне не к лицу. Я - моряк с "Авроры". Чтоб никаких призраков у меня больше не было! Отставить привидения!.. И что я обо всем этом скажу Николаю Иванычу Ежову? И что он со мной за это сделает?
Энкаведисты прятались за спины друг друга. Полковник Гундосов бушевал, колотя по столу кулаками:
- Вредители! Саботажники! Призракистьг! Привиденцы!
Из всех присутствующих только один Холмин решился прервать начальственное словоизвержение. Дождавшись, когда Гундосов начал выдыхаться, он спокойно посоветовал ему:
- Пора бы, товарищ полковник, от криков перейти к делу.
От такой наглости Гундосов опешил и, сразу успокоившись, спросил довольно миролюбиво:
- К какому делу, браток? Что мы тут можем сделать?
- Вызвать собаку-ищейку, затем врача, чтобы он констатировал смерть капитана Якубовича и, наконец, отправить записку "руки" в дактилоскопический сектор, - ответил Холмин.
- А что нам все это даст? "Руку майора Громова" найдем, что ли?
- Может быть, что-нибудь и найдем.
- Ладно. Эй, попович! Рапорядись-ка там! - приказал Гундосов Шелудяку, а затем задал Холмину насмешливый вопрос:
- Ну, а ты, браток, тоже в приведения веришь?
Холмин пожал плечами.
- У меня об этом особое мнение.
- Какое, интересуюсь?
- Я его выскажу потом.
- Скоро?
- Когда соберу достаточно фактов о призраках и… прочем…
Записка, осторожно снятая с груди трупа, - была отправлена в дактилоскопический сектор отдела НКВД. Вызванный врач констатировал смерть Якубовича и подписал протокол об этом.
Собака-ищейка вела себя здесь так же, как и у трупа убитого коменданта. Вбежав в комнату, она обнюхала мертвеца, повела носом по полу и, вдруг, раз за разом, стала чихать, захлебываясь и повизгивая. Холмин заинтересовался той частью пола, которую нюхала собака, после чего на нее напал чих. Внимательно рассматривая пол, он обнаружил там множество крупинок белого и темно-зеленого цвета. В большинстве они были мелкими, как морской песок, но попадались среди них и крупнее, доходившие до величины пшеничного зерна. Холмин понюхал их, попробовал на зуб и воскликнул обрадованно:
- Теперь я понимаю!
- Чего понимаешь, браток? - недоуменно спросил у него Гундосов..
- Почему собака чихает.
- Почему? - потянулся к нему подбородком Бадмаев.
Холмин указал пальцем на рассыпанные по полу крупинки.
- Знаете вы, что это такое?
- Некоторое засорение пола. Сиречь малый сор! - запищал Шелудяк.
- Такой сор курят. - сказал Холмин. - Это табак. Махорка, Она была и в комендантской камере, возле трупа коменданта, но я не заметил ее тогда: не смог рассмотреть при электрическом свете, а рассмотрел при солнечном… Теперь скажите мне: курил ли махорку капитан Якубович?
- Ну, вот еще, - загудел Бадмаев. - Он всегда дымил только дорогими папиросами. У него на это хватало заработков.
- Значит эта махорка принадлежит убийце! - торжествующе воскликнул Холмин. - У него не было времени на курение здесь. Следовательно, он использовал махорку, - в которой много табачной пыли, - для скрытия следов: обсыпал ею свои ноги. Подобным способом пользуются беглецы из концлагерей, чтобы собак-ищеек сбить со следа…
Глава 16
Отпечатки пальцев
Стук в дверь был осторожный и боязливый. Стучали, по-видимому, костяшкой согнутого пальца, опасаясь вызвать гнев и неудовольствие потревоженного начальства.
Однако, начальство выразило неудовольствие и этим стуком. Бадмаев, сидевший в своем кабинете вместе с Гундосовым, Кислицким, Шелудяком и Холминым, занятыми обсуждением убийства следователя Якубовича, свирепо загудел в сторону двери:
- Н-ну, кто там еще?
Дверь слегка приоткрылась и в щель ее просунулась совершенно лысая голова с круглым и очень морщинистым липом. Растянув морщины в приятную улыбку, она произнесла нараспев:
- Можно-о?
- Что это за сухопутная крыса? - спросил Гундосов у Бадмаева.
- Из нашего дактилоскопического сектора. Заместитель капитана Шелудяка. Спец по отпечаткам пальцев, - ответил тот и кивнул обладателю морщинистого лица и приятной улыбки.
- Войдите. Что у вас?
Специалист по дактилоскопии не вошел, а мягко-проскользнул в дверь; он низко поклонился и, сделав свою улыбку еще приятнее, почтительно сказал Бадмаеву:
- Разрешите доложить, товарищ начальник. На записке, которую вы изволили передать нам для исследования, обнаружены отпечатки пальцев.
- Наконец-то! - вырвалось у Холмина.
- Чьи отпечатки, браток? - спросил Гундосов.
Дактилоскоп развел руками и его улыбка отразила высшую степень сожаления.
- Мне очень жаль, товарищ полковник, - сказал он с поклоном в сторону Гундосова, - но на ваш вопрос ответить в данный момент невозможно.
- А когда сможешь дать ответ?
- Это будет зависеть от дальнейших приказаний по нашему сектору. В нем имеется более пятисот отпечатков пальцев работников отдела НКВД, тысячи отпечатков заключенных и десятки тысяч - прочих граждан. Для проверки по картотеке вышеуказанной первой категории понадобится несколько часов, второй категории - несколько дней и третьей - значительно больше. Но ручаться за успех я воздерживаюсь…
- Почему сие? - недовольно и начальственно взвизгнул Шелудяк.
- Все население района пока еще не пропущено через наш сектор, - с сожалением покачала лысая голова.
Начальник отдела решительно сказал:
- Давайте будем проверять?
- С кого прикажете начать, товарищ начальник?
Подбородок Бадмаева потянулся к Холмину.
- Какие у вас предложения?
- По-моему следует начать проверку с работников отдела, - сказал Холмин.
- Вы слыхали? Действуйте! - приказал Бадмаев заместителю заведующего дактилоскопическим сектором.
- Слушаюсь, - поклонился тот и выскользнул за дверь.
- Какая склизкая каракатица, - с отвращением сплюнул в угол Гундосов.
- Зато спец незаменимый, хотя и происходит из бывших, - пропищал Шелудяк.
- Из каких бывших? - спросил полковник.
- Прежде в царской полиции обретался. Потому ныне и трясется за свою шкуру во как.
- Значит вроде тебя, дьячкового капитана?
Шелудяк умоляюще сложил руки на груди.
- Почто обижаете всуе, товарищ полковник? Я служителям культа не уподоблялся. А за отцовскую несознательность и его антисоветские деяния по сию пору стражду.
- Ладно, дьячок. Я пошутил, - усмехнулся уполномоченный Ежова.
- Может, товарищи, мы продолжим обсуждение? А то мне на заседание партбюро скоро итти нужно, - сказал молчавший до этого Кислицкий.
- Давайте продолжим, - согласился Гундосов. - Закуривай, братва!..
Они курили и совещались около получаса и, не придя ни к какому решению, собрались было разойтись, как в дверь снова раздался осторожный и робкий стук; опять в дверную щель просунулась лысая улыбающаяся голова и нараспев спросила:
- Можно-о?
Морщины его лица на этот раз, в отличие от первого, были растянуты не в приятную, а в очень растерянную улыбку. Бадмаев молча кивнул, разрешая войти специалисту по дактилоскопии. Тот быстро скользнул в дверь, поклонился и сказал дрожащим хрипловатым голосом:
- Разрешите доложить. Принадлежность отпечатков пальцев на записке установлена.
Все четверо, бывшие в кабинете, разом вскочили из-за стола. Капитан Шелудяк визгливо и повелительно крикнул:
- Чьи пальцы?
В ответ ему раздался громкий и крайне смущенный шепот:
- Ваши, товарищ капитан!
- Что?! Как?! - взвизгнул Шелудяк.
Его заместитель растерянно развел руками.
- Так, товарищ капитан. Проверка отпечатков пальцев показала именно это. Только начали проверять и сразу наткнулись.
- Лжу глаголешь! То не мои персты…
- Дактилоскопия - наука точная.
- Ты спутал мои персты со вражескими.
- Это невозможно. У нас в секторе люди работают, как в аптеке. Сами знаете.
- Оные отпечатки не мои. Другому принадлежащие.
- На земном шаре еще никогда не было одинаковых отпечатков пальцев у двух разных людей. Подобные невероятные случаи дактилоскопии неизвестны. - твердо, хотя и не без робости, отстаивал честь своей профессии заместитель Шелудяка.
Последний отчаянно завизжал:
- Не верьте ему, товарищи! Он трепню глаголет. Вез угрызения совести треплется. За решетку меня загнать возжелал. Он суть контра и гидра вражеская. Зануда антисоветская!
Бадмаев шагнул к Шелудяку и, сжав в горсть мундир на его груди, прогудел ему прямо в вытянутую физиономию:
- Замолкни, гад!
Шелудяк мгновенно умолк. Начальник отдела тряс своего заместителя и злобно гудел:
- Попался, гад, попался? Теперь я тебе покажу "руку майора Громова". Ты у меня увидишь ее на конвейере. На смерть закатаю! Разрыв сердца тебе сотворю!
Он с силой оттолкнул от себя Шелудяка и тот, жалобно скуля, мешком свалился на пол. Бадмаев стер пот со лба и, тяжело дыша от возбуждения и злости, сказал:
- Вопрос ясен, товарищи. Мой заместитель готовил против меня террористический авт. Сегодня же он расскажет нам все на конвейере. Вы не возражаете, - товарищ полковник?
- Нет, браток, - ответил Гундосов.
Начальник отдела мотнул подбородком на секретаря партийного бюро.
- Товарищ Кислицкий! Возьмись, пожалуйста, за это дело. Сейчас же вызови двух лучших теломехаников и лично допроси обвиняемого.
- Это я могу, - охотно откликнулся Кислицкий и вышел из кабинета.
- Почто губите, товарищи? - тоненьким дрожащим голосом взмолился Шелудяк, на коленях ползая по полу. - Неповинен я в сем терроризме… Почто на терзание теломеханикам предаете? Смилуйтесь, товарищи дорогие!
Бадмаев пнул его ногой.
- Заткнись, кусок врага народа! Мы тебе не товарищи…
Минуты через две Кислицкий вернулся вместе с тремя конвоирами. Вчетвером они не без труда, вытащили в коридор плакавшего, визжавшего и отчаянно сопротивлявшегося Шелудяка. Его заместитель, напуганный этой сценой, с гримасой вместо улыбки на круглом морщинистом лице, спросил Бадмаева:
- Мне можно уйти, товарищ начальник?
Бадмаев утвердительно закивал подбородком.
- Идите и принимайте дактилоскопический сектор. Назначаю вас заведующим. А за отличную работу по разоблачению врага народа, бывшего работника отдела НКВД Шелудяка вам будет выдана премия.
- Благодарю вас, товарищ начальник, - сказал новый заведующий и с низкими поклонами попятился к двери.
- Постойте, - остановил его Холмин. - У меня к вам есть один вопрос.
- Пожалуйста, - слегка поклонилась лысая голова, изобразив улыбкой полнейшую готовность слушать и отвечать.
- Вам случайно не знакома бумага, на которой написана последняя записка "руки"? - спросил Холмин.
Лысая голова поспешно кивнула.
- Как же. Знакома.
- Откуда она?
- Полагаю, что из блокнота моего бывшего начальника по дактилоскопическому сектору.
- Почему вы так думаете?
- Все руководящие работники отдела, имеют блокноты из подобной бумаги.
- Вот видите! - подхватил Бадмаев. - Даже бумага шелудяковская. Ясно, что он хотел меня убить и усесться в отделе на мое место.
Лысая голова склонилась к Холмину.
- Еще имеете вопросы, товарищ агент?
- Нет. Больше не имею.
- Тогда, разрешите откланяться.
Заведующий дактилоскопическим сектором еще раз низко поклонился и выскользнул в дверь.
- Пожалуй что и я пойду. После таких дел надо хорошо выспаться. Пока, - сказал Гундосов, направляясь к двери.
У Бадмаева настроение поднялось настолько, что он даже проводил "матросика с Балтики" пожеланием спокойной ночи и приятных снов. Холмин собрался тоже уходить, но был остановлен словами начальника отдела:
- Вы пока останьтесь… Я хочу с вами немного побеседовать.
Холмин выжидательно взглянул на него, но Бадмаев не торопился начинать беседу. Он сел в кресло, потянулся и, зевнув, удовлетворенно прогудел:
- Итак, с "рукой майора Громова" покончено. Теперь я могу спать спокойно…
Часть вторая
Глава 1
Призрак бродит по отделу
Поздно вечером, после ареста капитана Шелудяка, Александр Холмин стоял перед начальником отдела НКВД Бадмаевым, нетерпеливо ожидая, что тот ему скажет.
Однако, начальство не спешило начинать разговор. Сидя в кресле и поматывая вдавленным подбородком, Бадмаев зевнул еще раз и, с чувством глубокого удовлетворения, повторил только что им сказанное:
- Итак, с "рукой майора Громова" мы покончили.
Холмин пожал плечами и на его лице отразилось нечто, вызвавшее у Бадмаева чрезвычайное удивление.
- Вы что же, не верите? - спросил начальник отдела удивленно и насмешливо.
- Сомневаюсь, - коротко ответил Холмин.
- Какие могут быть сомнения? Все ясно и понятно, - загудел Бадмаев. - Эта растреклятая "рука майора Громова", растрепавшая у меня все нервы, явственное дело рук Шелудяка. Он давно под меня подкапывается, вот и придумал подходящий фокус. Вы моего заместителя не знаете. Он очень хитрая и коварная бестия.
- Не похож Шелудяк на "руку майора".
- Так вы, может, думаете, что она действительно привидение? Чепуха и суеверность! Никаких призраков на свете нет. Они существуют только в бабушкиных сказках.
- Я и не утверждаю, что убийца или убийцы четырех ваших работников призраки.
- Тогда, кто же?
- Пока неизвестно. Посмотрим. Выясним.
- Ну, вам-то, положим, выяснять не придется. В этом деле мы теперь разберемся сами. А вас я должен буду… изолировать.
Сердце Холмина тревожно дрогнуло.
- То-есть, как изолировать? - спросил он.
- Как обычно. В камере-одиночке, - ответил энкаведист.
- Позвольте! Ведь вы обещали выпустить меня на волю.
- В том случае, если вы найдете "руку майора Громова". Разве вы ее нашли?
- Но ведь я же работал для вас.
- Мало ли кто на нас работает. Всех не наградишь. Выпустить вас на волю никак невозможно. Вам известно о нашем отделе слишком много, не подлежащего оглашению. За вашу работу для отдела вы будете пользоваться в тюрьме некоторыми привилегиями: усиленный паек, часовая прогулка, кровать с матрасом и одеялом, ну и всякие там мелочи. Вот все, чем я имею возможность отблагодарить вас.
- Что-ж и на том спасибо, товарищ начальник, - с горечью сказал Холмин.
- Гражданин начальник, - поправил его Бадмаев.
Эта поправка убедила Холмина в том, что начальник отдела не шутит и на душе подневольного детектива, волею энкаведиста возвращаемого в "первобытное состояние", стало так тяжело, как еще не бывало никогда. Сразу рушились все его мечты о свободе, об Ольге и счастье. Стараясь скрыть дрожь и тоску в голосе, он произнес, в безнадежном раздумье:
- Значит, я заключенный по-прежнему.
Бадмаев подтверждайте мотнул подбородком.
- Да. Сейчас я вызову конвоиров…
Он потянулся к телефону, но, в это мгновение, от сильного толчка дверь открылась и, нарушая все правила внутриотдельской дисциплины, в кабинет ворвался юнец в мундире с лейтенантскими знаками различия - личный секретарь Бадмаева. Его физиономия представляла собой олицетворение ужаса и паники: щеки мелового цвета, вытаращенные округлившиеся глаза, посеревшие трясущиеся губы, крупные капли пота на лбу. Прическа над лбом торчала дыбом, хотя и была напомажена. Он подбежал к столу Бадмаева и крикнул срывающимся истерическим голосом:
- Товарищ начальник!.. Он ходит!.. Ходит!..
Бадмаев рассерженно прогудел:
- Не впадайте в панику! Кто там еще ходит?
Перепуганный секретарь, заикаясь, с трудом выдавил из себя: - М-майор Г-громов.
- Где? - быстро спросил его, давно ожидавший чего-либо подобного и поэтому не растерявшийся Холмин.
- Там… там… в коридоре, - тыкал трясущейся рукой гонец, в сторону двери.
Бадмаев попытался приподняться с кресла и не смог. Не меньше своего секретаря он был перепуган появлением призрака, хотя еще и не видел его. Плоская физиономия начальника отдела, за минуту до этого самодовольная и спокойная, стала потной и серой от страха. Он мотал подбородком из в стороны в сторону, испуганно и однообразно гудя:
- Опять… опять… опять…
Холмин выскочил в коридор и здесь увидел следующее:.
Несколько энкаведистов в страхе жались к стенам по обе стороны ковровой дорожки, а по ней шла высокая фигура в длинной армейской шинели с поднятым воротником и в фуражке, козырек которой был надвинут на лоб. Она двигалась медленно, как бы плывя в воздухе и едва касаясь ногами земли.
За своею спиной Холмин услышал тяжелое сопенье вставшего, наконец, с кресла Бадмаева и прерывистое дыхание его секретаря.
Фигура в шинели медленно прошла мимо них, направляясь к повороту коридора и Холмину показалось, что он чувствует исходящее от нее веяние смерти. С трудом пересиливая это чувство, он крикнул:
- Стреляйте же кто-нибудь! Стреляйте скорее!
Фигура остановилась, обернулась к нему и по коридору разнесся ее глухой, монотонный голос, который потом уже, спустя несколько дней, энкаведисты назвали замогильным:
- В меня нельзя стрелять… Я уже расстрелян…