6
Холмен купил букетик красных роз у парнишки-латиноса, стоявшего у съезда с шоссе. Этот проходимец, наверняка торговавший без лицензии, в ковбойской шляпе и с большим пластиковым ведром, полным цветов, расположился здесь, надеясь содрать побольше с людей, идущих на кладбище. Он запросил восемь - ocho, - но Холмен сунул ему десятку, чувствуя себя виноватым в том, что не подумал о цветах, пока не заметил продавца, виноватым в кончине Донны и в том, что Ричи даже не известил его о ней.
Кладбище "Хейвен" занимало большой участок земли на склоне холма, прямо перед домом № 405 по Болдуин-Хиллз. Холмен прошел через ворота мимо здания похоронного бюро, надеясь, что никто не станет гадать, на какой помойке он выкопал свою машину. Старый "меркьюри" Перри был такой кучей дерьма, что его несложно было принять за допотопную газонокосилку. Холмен демонстративно нес букет, решив, что так произведет более благоприятное впечатление.
Похоронное бюро представляло собой большую комнату, разделенную надвое невысокой перегородкой. С одной стороны стояло две конторки и нечто вроде картотеки; с другой - на большом столе были разложены планы участков. Когда Холмен вошел, на него подняла глаза сидевшая за конторкой пожилая седоволосая женщина.
- Мне нужно найти одну могилу, - сказал Холмен.
Женщина встала.
- Да, сэр. Могу я узнать имя вашей супруги? - спросила она.
- Донна Баник.
- Баннер?
- Б-А-Н-И-К. Ее похоронили два года назад.
Женщина направилась к полке и вытащила нечто, напомнившее Холмену сильно потрепанный гроссбух. Она перелистывала страницы, и губы ее шевелились, бормоча фамилию "Баник".
Наконец она выписала что-то на листок бумаги и подвела Холмена к столу.
- Вот, я покажу вам, как найти могилу.
Холмен последовал за ней. Она проверила записанные на бумажке координаты и показала на карте крохотный прямоугольник в ряду других точно таких же прямоугольников, каждый из которых был отмечен своим номером.
- Вот тут, на южной стороне. Сейчас мы в офисе, так что вам нужно от стоянки повернуть направо и пойти вот по этой дорожке. Она приведет вас к развилке, там вам надо налево. Могила прямо напротив склепа. Просто сосчитайте ряды, третий ряд от улицы, шестое место с конца. Найдете без проблем, ну а если не справитесь, возвращайтесь, и я вам помогу.
Холмен уставился на крохотный синий прямоугольник с неразборчивым номером.
- Это моя жена.
- Мне очень жаль.
- Ну, она не совсем моя жена, была ей, но очень давно. Я даже до вчерашнего дня не знал, что она скончалась.
- Что ж, если вам потребуется помощь, дайте мне знать.
Холмен наблюдал, как женщина возвращается обратно за конторку. Ее явно не волновало, кем они с Донной приходились друг другу. Холмена охватил гнев, но он был не из тех, кто любит показывать свои чувства. В течение десяти лет, проведенных в Ломпоке, он редко упоминал о Донне и Ричи. Неужели он стал бы обмениваться семейными историями с закоренелыми уголовниками или хищниками вроде Питчесса? Нормальные люди разговаривают о своих семьях с другими нормальными людьми, но Холмен не знал нормальных людей и бросил свою семью, а теперь и вовсе потерял ее. Ему вдруг захотелось рассказать кому-нибудь о Донне, но единственной, к кому он мог обратиться, была безразличная ко всему посторонняя женщина. Внезапное желание хоть с кем-нибудь пообщаться по душам заставило его почувствовать себя одиноким и жалким.
Холмен забрался обратно в "меркьюри" и поехал по направлению к могиле. Он нашел маленькую бронзовую плиту, вкопанную в землю: на ней значилось имя Донны, дата рождения и смерти. И еще незатейливая надпись: "Любимой матери".
Холмен положил розы на траву. Он тысячи раз репетировал, что скажет ей, когда выйдет на свободу, но теперь она умерла и было слишком поздно. В загробную жизнь Холмен не верил. Он не верил, что Донна сейчас наблюдает за ним с небес. И все-таки, потупив взгляд, не отрывая его от роз и таблички, он начал говорить.
- Я был скотиной. Я был всем тем, кем ты меня обзывала, даже хуже. Но я и представить себе не мог, какая же я на самом деле сволочь. Я привык благодарить Бога за то, что ты не знала обо мне всего, но теперь мне стыдно. Если бы ты знала, то, наверное, бросила бы меня, вышла бы за приличного человека и жила бы счастливо. Я хотел бы, чтоб ты знала. Не для себя, для тебя. Тогда бы ты не потратила зря свою жизнь.
"Любимой матери".
Холмен вернулся в помещение похоронного бюро. Когда он вошел, служительница показывала карту паре средних лет, поэтому он подождал в дверях. После яркого солнца в прохладном здании было приятно находиться. Через несколько минут женщина оставила чету обсуждать преимущества имеющихся в распоряжении мест и подошла к Холмену.
- Ну как, нашли?
- Да, спасибо, вы все прекрасно объяснили. Знаете, я хочу спросить вас кое о чем. Вы не помните, кто договаривался?
- О ее похоронах?
- Да, кто это был - сестра, муж или кто-то еще? Я просто хотел бы взять на себя часть расходов. Мы долгое время жили вместе, потом я уехал, и получилось бы несправедливо, если бы я не внес свою лепту.
- За все было заплачено во время совершения обряда.
- Я так и думал, но я хочу возместить хотя бы часть затрат.
- Вам нужно знать, кто оплачивал похороны?
- Да, мэм. Вы не могли бы дать мне номер телефона или адрес, хоть что-нибудь?
Женщина взглянула на других клиентов, но они продолжали оживленно обсуждать возможные места захоронения. Она подошла к конторке и стала рыться в урне для бумаг, пока не нашла листок с планом и номером могилы.
- Баник? Верно я произношу?
- Да, мэм.
- Мне придется поискать. Поднять старые записи. Не могли бы вы оставить свой телефон?
Холмен написал номер Перри.
- У вас добрая душа, сэр, - сказала женщина. - Уверена, ее семья будет рада вашему появлению.
- Надеюсь, что так, мэм.
Холмен сел в машину и поехал обратно в промышленный район. Учитывая время дня и плотность движения, он рассчитывал вернуться на работу раньше двух, но потом включил радио, и все изменилось. Какая-то радиостанция сообщала, что выяснено имя убийцы полицейских и выписан ордер на его арест.
Холмен сделал погромче и забыл про работу, оглядываясь в поисках телефона.
7
Холмен ехал, пока не приметил крохотный спортивный бар с приоткрытой дверью. Он потихоньку пристроил свою развалюху в неразрешенном месте, помедлил в дверях, осматриваясь, пока не увидел телевизор. Последний раз Холмен был в баре за неделю до ареста, но с тех пор, похоже, ничего не изменилось: молодой бармен с узкими бакенбардами обслуживал с полдюжины клевавших ланч алкоголиков. Телевизор показывал И-эс-пи-эн, но никто не обращал на него внимания.
Холмен подошел к стойке.
- Если вы не против, можно переключить на новости?
Бармен оглянулся с таким видом, словно самое интересное, что ему предстояло на сегодняшний день, это налить Холмену выпить.
- Все, что угодно. Принести вам что-нибудь?
Холмен посмотрел на двух сидевших рядом женщин. Они наблюдали за ним.
- Пожалуй, содовую. Так как насчет новостей?
Бармен выжал на лед немножко лайма, до краев наполнил стакан, поставил его перед Холменом и лишь тогда переключил канал: двое комментаторов обсуждали ближневосточный вопрос.
- А как насчет местных новостей? - спросил Холмен.
- Вы собираетесь смотреть новости прямо сейчас? Там же одни мыльные оперы гонят.
- Попробуйте пятый или девятый канал, - подсказала одна из женщин.
Бармен нашел местный канал, и точно: несколько высокопоставленных чиновников из полицейского департамента Лос-Анджелеса проводили пресс-конференцию.
- О чем они? - спросил бармен. - О тех убитых копах?
- Да, они узнали, кто это сделал. Дайте послушать.
- Что случилось? - заинтересовалась вторая женщина.
- Можно послушать? - прошипел Холмен.
- Я уже видела это утром, - махнула рукой первая. - Ничего нового.
- Пожалуйста, дайте послушать, что они говорят.
Женщина фыркнула и закатила глаза - мол, откуда такой взялся? Бармен сделал погромче, но теперь помощник шефа полиции по фамилии Доннелли пересказывал картину преступления и сообщал информацию, уже известную Холмену. Фотографии убитых офицеров мелькали на экране, пока Доннелли давал краткую характеристику каждому - и в последнюю очередь Ричи. Это были те же снимки, которые Холмен видел в газете, но теперь его пробрала дрожь. Казалось, Ричи смотрит с экрана прямо на него.
- Надеюсь, они поймают подонка, который это сделал, - сказал мужчина, сидевший в дальнем конце стойки.
- Неужели нельзя что-нибудь другое посмотреть? - спросила первая женщина. - А то надоело: сплошные убийства.
- Слушай, - велел Холмен.
Женщина повернулась к подружке, делая вид, что у них конфиденциальная беседа, только громкая.
- Кругом паршивые новости, и все еще удивляются, что их никто не смотрит.
- Заткни пасть и слушай, - повторил Холмен.
Камера взяла Доннелли крупным планом. Вид у него был решительный, и тут же справа от него на экране появилась еще одна фотография.
- Мы выписали ордер на арест этого человека, Уоррена Альберто Хуареса, обвиняемого в убийстве офицеров.
Женщина повернулась к Холмену.
- Вы не имеете права разговаривать со мной в таком тоне! - воскликнула она. - Как вам хватило наглости обращаться ко мне в таких выражениях?
Холмен постарался расслышать за ее криком то, что говорит Доннелли.
- Мистер Хуарес проживает в Кипресс-парке, - продолжал Доннелли. - У него богатое уголовное прошлое: вооруженные нападения, грабеж, незаконное хранение оружия, и известные банды…
- Эй, не притворяйся, что не слышишь! - возмутилась женщина.
Холмен пытался сосредоточиться на словах Доннелли, но все равно многое пропускал.
- …связываются с нами по телефону, который вы видите на ваших экранах. Не пытайтесь - повторяю - не пытайтесь самостоятельно задержать преступника.
Холмен пристально рассматривал лицо на экране. Уоррен Альберто Хуарес в прошлом был участником группового изнасилования: густые усы и до того прилизанные волосы, что казалось, будто с него сняли скальп. Он лениво щурился, стараясь выглядеть крутым. Такая манера популярна среди чернокожих и латиносов, но на Холмена она впечатления не производила. В свое время, когда он мотал срок в мужской колонии и Плезент-Уэлли, он повышиб немало дерьма из голов этих щурившихся придурков, чтобы остаться в живых.
- Я с тобой говорю, черт возьми! - не унималась женщина. - Как ты посмел меня затыкать?!
- Сколько с меня за содовую? - спросил Холмен.
- Я сказала - я с тобой говорю!
- Два доллара, - ответил бармен.
- У вас есть платный телефон?
- Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю!
- Там, за туалетами.
Холмен положил два доллара на стойку и проследовал в указанном направлении к телефону, пока женщина осыпала его бранью. Когда Холмен добрался до аппарата, он вытащил листок с номером девонширского участка. Ему пришлось подождать, пока Леви закончит говорить по другой линии. Наконец капитан снял трубку.
- Я слышал, есть новости, - сказал Холмен.
- Тогда вы знаете ровно столько же, сколько я. Из Паркер-центра звонили меньше часа назад.
- Они уже взяли его?
- Мистер Холмен, они только ордер выписали. Когда арест будет произведен, меня поставят в известность.
Холмена колотило так, будто он неделю сидел на амфетаминах. Ему не хотелось отпускать Леви, поэтому он сделал пару глубоких вдохов и заставил себя расслабиться.
- Я все прекрасно понимаю. Они знают, почему это случилось?
- Я слышал, что имела место вендетта между Хуаресом и сержантом Фаулером. В прошлом году Фаулер арестовал младшего брата Хуареса, и того убили в тюрьме.
- Ричи был связан с Хуаресом?
- Нет.
Холмен ожидал большего, например того, что Леви назовет ему причину, объединяющую все четыре убийства, но капитан молчал.
- Погодите минутку… погодите… значит, этот говнюк убил четырех человек, просто чтобы добраться до Фаулера?
- Послушайте, мистер Холмен, я понимаю, о чем вы… вы думаете, что во всем произошедшем есть какой-то смысл. Мне бы тоже этого хотелось, но увы! Ричард не имел никакого отношения к аресту Хуареса. Насколько мне известно, Мэллон и Эш - тоже. По крайней мере, такое впечатление сложилось у меня после разговора с их начальством. Вероятно, позже, когда мы будем больше знать, смысл появится.
- Они нашли его подельников?
- Я понял так, что он действовал один.
Холмен почувствовал, что его голос дрожит, и попытался придать ему уверенности.
- Но это же полная бессмыслица. Как он узнал их месторасположение? Следил? Сидел в засаде и ждал момента подстрелить четырех парней, когда ему нужен был только один? Похоже на откровенный бред!
- Я знаю. Мне жаль.
- У них не возникает сомнений насчет личности убийцы?
- Они опираются на факты. Они проверили по картотеке отпечатки на гильзах, найденных на месте преступления. Отпечатки принадлежат Хуаресу. Кажется, у них есть свидетели, которые слышали неоднократные угрозы Хуареса и видели его в тот вечер около моста. Хуареса пытались арестовать, но он успел бежать. Послушайте, меня вызывают по другой линии…
- Правда, его вот-вот схватят?
- Не знаю. А теперь я действительно…
- И еще одно, капитан, пожалуйста. В новостях сказали, что он участвовал в групповом изнасиловании.
- Да, если я правильно понял.
- Вы знаете, в какую банду он входит?
- Не знаю… нет, сэр. Мне надо идти.
Холмен поблагодарил капитана Леви и пошел разменять у бармена доллар. Громогласная женщина бросила на него злобный взгляд, но промолчала. Холмен взял мелочь, вернулся к телефону и позвонил Гейл Манелли.
- Привет, это Холмен. Есть минутка?
- Конечно, Макс. Я как раз собиралась тебе звонить.
Холмен сообразил: Гейл хотела сказать ему, что полиция назвала имя подозреваемого.
- Помнишь, ты говорила, что, если мне понадобится несколько дней, ты уладишь все с Гилбертом?
- Тебе нужно отлучиться?
- Да. Накопилась масса неотложных дел, Гейл. Больше, чем я думал.
- Ты уже связывался с полицией?
- Только что общался с капитаном Леви. Так ты договоришься с Гилбертом? Всего пара деньков. Он хорошо относится ко мне…
- Я сейчас же позвоню ему, Макс… уверена, он поймет. Послушай, может, тебе встретиться с психологом?
- У меня все в порядке, Гейл. Мне не нужен психолог.
- Не забывай все то, чему научился, Макс. У тебя же богатый опыт. И не пытайся выглядеть человеком с железными нервами. Подумай, каково будет пережить такое несчастье в одиночку.
Холмену захотелось спросить, не желает ли она разделить с ним чувство вины. Ему надоело, что все обращаются с ним так, будто он может натворить бед.
"Брось, - напомнил он себе. - Гейл просто выполняет свою работу".
- Мне нужно время, вот и все. Если я передумаю насчет психолога, то дам тебе знать.
- Я просто хочу, чтобы ты понял - если что, я рядом.
- Знаю. Слушай… мне надо идти. Спасибо за помощь. Скажи Тони, что я звякну ему на днях.
- Скажу, Макс. Береги себя. Я знаю, тебе больно, но самое лучшее, что ты можешь сделать, это поберечь себя. Твой сын бы это одобрил.
- Спасибо, Гейл. Увидимся.
Холмен повесил трубку. Гейл может считать, что Холмену важнее всего покой, но и у него было свое мнение на этот счет. Преступный мир он знал превосходно. И знал, как использовать свою осведомленность.
8
Друзей у преступников не бывает. Бывают соучастники, поставщики, "крыши", шлюхи, "папочки", дилеры, сообщники, укрыватели, жертвы и боссы. Любого можно убрать, а вот доверять нельзя никому. Большинство тех, кого Холмен встречал за десять лет в Ломпоке, арестовали не потому, что их дела вели Дик Трейси или Шерлок Холмс. На них настучал кто-то из знакомых - без доносчиков полиция бы далеко не ушла.
Холмен хотел найти того, кто мог бы убрать Уоррена Хуареса.
- Ты тупой гринго, у которого вместо мозгов - дерьмо, - заявил Гэри Морено по прозвищу Чи.
- Лучше скажи, что по-прежнему любишь меня, братишка.
- Нет, послушай меня, Холмен: почему ты не драпанул? Я десять лет ждал, чтобы задать тебе этот вопрос, гребаный англичанишка.
- Не надо было ждать десять лет, Чи. Мог бы просто заглянуть в Ломпок.
- Тебя потому и взяли, что ты так думаешь, чертов уродец! Я бы вылетел из банка и дал бы деру до самого Сакатекаса, будто мне в жопу перец вставили. Ну давай, иди сюда, брат.
Чи вышел из-за прилавка своего текстильного магазина в восточном Лос-Анджелесе. Он крепко обнял Холмена, ведь они не виделись целых десять лет - с того самого дня, когда Чи ждал Холмена возле банка. Он ждал до тех пор, пока не налетели полиция и ФБР, тут уж - по двустороннему соглашению - Чи свалил куда подальше.
Холмен познакомился с Чи в калифорнийской колонии для несовершеннолетних, обоим было по четырнадцать; Холмена повязали за кражу со взломом, а Чи - за повторный угон машины. Чи, маленького, но бесстрашного, молотили в главном дворе трое подонков, когда Холмен, не по годам крупный, с толстой шеей и широкими плечами, взвыл и несколькими ударами вырубил всех троих. После этого Чи, равно как и его семья, оказался перед Холменом в неоплатном долгу. Чи - американец в пятом поколении - приходился племянником пользовавшимся дурной славой братьям из Пакоймы, двум щуплым гватемальцам, которые в семидесятые, вырезав конкурентов, заправляли в Лос-Анджелесе рынком ворованных машин. В те дни Холмен поставлял Чи "порше" и "корветы", когда был достаточно трезв, чтобы угнать их, а Чи участвовал в нескольких банковских делишках ради того, чтобы не ударить в грязь лицом перед старым добрым приятелем.
Чи отступил на шаг, и Холмен заметил, что выражение лица у него серьезное. Холмен по-прежнему много значил для друга детства.
- Черт, я так рад видеть тебя, братишка. Черт! Ты с ума сошел? Да для тебя находиться здесь - преступление.
- Я на свободе, браток. Учти - не условно. Так что некому мне указывать: с кем хочу, с тем и общаюсь.
- Лапшу мне на уши вешаешь? - недоверчиво спросил Чи.
- Еще чего!
Чи явно был заинтригован: причуды федерального законодательства произвели на него глубокое впечатление.
- Пойдем, больно здесь шумно.
Чи провел Холмена в маленький офис. Похожая контора располагалась когда-то в магазине запчастей, которым Чи заведовал под руководством своих дядюшек и куда подвозили угнанные машины. Теперь, когда дядюшки отправились на тот свет, а Чи стал старше и мудрее, он на самых что ни на есть легальных основаниях держал магазин трикотажа, используя в качестве рабочей силы сыновей и племянников. Холмен с показным вниманием разглядывал обстановку.
- Все выглядит по-другому.
- Все вообще по-другому. Здесь три дня в неделю работает моя дочка. Грудастые телки на стенах ей не нравятся. Пива хочешь?
- Не пью.