- А как эту даму зовут, ты случайно не знаешь? Может, кто - то её называл? - бесцеремонно перебил рассказчика Шумилов.
- Да откуда ж, господин хороший, знать - то? Мы люди маленькие… Отстань от меня, а - а, барин, ну чё ты ко мне пристал, а - а..?
Может быть, Шумилов и отстал бы от извозчика в другой ситуации, но тут из - под арки выскочил полицейский. Увидевши расстановку сил - один человек с пистолетом, а против него трое, плюс ещё один на четвереньках - он рванул из ножен свой палаш и заревел: "Всем оставаться на местах!"
Вот уж воистину явление…
Шумилов опустил пистолет и как можно спокойнее сказал:
- Господин полицейский, подойдите, пожалуйста, и выслушайте меня! Я, помощник присяжного поверенного Карабчевского, осуществил только что задержание лица, причастного, возможно, к ряду противозаконных деяний. Это лицо находится перед Вами, уж извините, на карачках. Фамилия моя Шумилин, вот моя визитная карточка, - Алексей опустил руку во внутренний карман и протянул визитку полицейскому, - Я Вас попрошу доставить этого человека в участок, - последовал кивок в сторону Дементия, - и подержать его там до утра. К Вам явится агент сыскной полиции, которому Вы его и сдадите.
Полицейский, вдвинув палаш обратно в ножны, живо нагнулся над Дементием и выдернул из его штанов пояс; не прошло и четверти минуты, как с помощью этого пояса он связал накрест его запястья. Затем полицейский, рванув за ворот цигейки, поставил Дементия на ноги; тот, однако, не смог стоять прямо и привалился, согнувшись, к забору. Полицейский, не разобравшись, дал ему крепкую затрещину:
- Стоять по стойке "смирна - а"!
- Он не может стоять по стойке "смирно", - пояснил Шумилин, - У него причинное место зело болит.
Полицейский сноровисто ощупал задержанного, быстро прошёлся по его карманам. Из правого бокового кармана меховой цигейки Дементия он извлёк большой кусок грязной ваты и хотел было положить его назад, но Шумилин прикрикнул:
- Но - но, квартальный, ну - ка разверните вату!
Она оказалась свёрнута наподобие рулона. Внутри оказались золотая заколка для галстука с бриллиантом, золотые запонки, две многократно свёрнутые "катеньки" - 100–рублёвые ассигнационные билеты с изображением Екатерины Второй. Полицейский покачал головой: "эвона! хорош гусь…" И он, снова вытащив из ножен свой палаш, толкнул задержанного в плечо: "Пш - шёл, давай, в участок, переставляй мослы живей!"
Как это ни покажется удивительным, но Шумилов смог сдать в полицейский участок Дементия даже без составления протокола. Фактически его участие в задержании извозчика никакого документального отражения не нашло. Это, безусловно, было одним из достоинств сословного общества: человек с хорошей стрижкой, с вензелем на визитке и в дорогой одежде apriori признавался лучше и порядочнее любого лохматого бродяги.
В первом же почтовом пункте, попавшемся Шумилову на Лиговском проспекте, он написал короткую записку на имя начальника столичной сыскной полиции Ивана Дмитриевича Путилина. Текст её гласил: "Ваше высокородие, Иван Дмитриевич! Мною - небезизвестным Вам Шумилиным Алексеем - только что произведено задержание одного из возчиков новгородской артели по имени Дементий. При нём найдены вещи ему заведомо не принадлежащие: золотые запонки, заколка для галстука, а также 200 руб. ассигнациями. Есть основания подозревать его в причастности к преступлениям, совершённым на территории Петербургского судебного округа. Направьте во 2–ю Литейную часть, куда доставлен задержанный, одного из своих агентов. Возможно, удастся устроить опознание. P.S.: Ваш агент в штатском, направленный для сбора сведений по делу Мироновича под видом точильщика ножей, намудрил с гримом. Подскажите ему, что в 25 лет не надо гримироваться в 50–летнего деда. Такие ошибки могут стоить жизни. С неизменнейшим уважением, Шумилов." Заплатив за срочную доставку по городу 20 копеек - а послание должно было очутиться в канцелярии Сыскной полиции уже к 20 часам - Шумилин устремился дальше.
Он постепенно отходил от недавней драки, и мысли его начинали крутиться вокруг услышанного от Дементия рассказа. Получалось что - то совсем уж малопонятное: из пролётки вышла и зашла в ссудную кассу рыженькая женщина без головного убора, а вышла в шляпке с вуалью. Откуда же взялась на ней эта шляпка с вуалью? Она ее купила в конторе ростовщика? Маловероятно. Во - первых, в подобные места ездят совсем с другими целями. Во - вторых, надо знать женщин: купив обновку, они сто раз покрутятся перед зеркалом, перемеряют ее со всякой своей одеждой, приспособят к ней не только прическу, но даже походку и посадку головы. А представить, чтобы вот так просто купила, одела и пошла - это немыслимо для женщины. И тогда что же получается? А получается совсем уж ни на что не похожая история: дамочка эта шляпку не покупала, а привезла с собою и потом просто вытащила из сумочки… Никогда раньше Шумилин не сталкивался с тем, чтобы обычная женщина ехала с непокрытой головой в то время, как в ее сумке лежит шляпка с вуалью. Но изменять подобным образом свою внешность могла женщина, преследующая некие особые цели. Например, любовница, направляющаяся на свидание… Проститутка, скрывающая свой род занятий… И, разумеется, воровка.
Разумеется, нельзя было исключать и ещё один вариант: возможно, эта женщина бывала прежде в конторе ростовщика и тогда - то ею была там оставлена шляпка. Неважно по какой причине это случилось - по любой. Может быть, именно в этот раз она её забрала? В одном только можно было быть уверенным: шляпка не служила залогом, под дамские шляпки ростовщик деньги не ссужает. И потом, это всё никак не объясняет причину, по которой она сменила извозчика.
На Николаевском вокзале Шумилов зашёл в мужской туалет и как мог постарался вернуть себе человеческий вид. Взглянув на себя в зеркало, он увидел добрую царапину поперёк лба длиной никак не менее вершка; запёкшаяся кровь придавал ей весьма зловещий вид. Умывшись и расчесавшись, Шумилов как будто бы вновь почувствовал себя в своей тарелке. Гнев и мандраж, охватившие его во время драки, теперь прошли, он вновь стал сосредоточен и деловит. Конечно, ему бы следовало что - то сделать со своим плащом - пыльником, перепачканным в жирной грязи и притом с дырой от пули на кармане, но попытка очистить его успехом не увенчалась. Чтобы не привлекать к себе излишнего внимания, Шумилову пришлось снять плащ и перебросить его через руку a - la денди. Впрочем, на денди он всё равно нисколько не был похож, поскольку лишился своего головного убора.
Покинув уборную на вокзале, он направился на Гончарную улицу. Дементий сказал, что незнакомка направилась в ссудную кассу в "самом начале Гончарной", причём фамилии владельца он не помнил, то ли это был еврей, то ли поляк. Стало быть, эта касса имела вывеску, которую извозчик мог видеть с улицы. Момент сей представлялся немаловажным, поскольку далеко не все ростовщики афишировали свои услуги подобным образом. Многие из них работали только с хорошо знакомой клиентурой; попасть в контору такого ростовщика можно было только по слову - паролю или указав лицо, сообщившее адрес. Такие дельцы, понятное дело, вывесок не вешали никогда… Итак, ростовщическая контора в начале Гончарной. Нумерация домов по этой улице начиналась от Знаменской площади. Это означало, что нужная Шумилину касса находилась где - то совсем недалеко.
Среди владельцев ссудных касс и ломбардов было немало людей с криминальным прошлым или крепкими криминальными связями; многие из них не брезговали скупать краденое, хотя это запрещалось правилами и преследовалось законом. Но дух стяжания, который витал над этими заведениями, зачастую оказывался сильнее любых запретов. Понятно, что лишние встречи с полицией не входили в планы ростовщиков и всегда несли с собою потенциальную угрозу бизнесу. Но если ростовщику от полицейского невозможно было отмахнуться, то от человека "со стороны", который суётся с разными лишними вопросами - запросто. Поэтому Шумилову в предстоящем разговоре следовало соблюсти определённый баланс: с одной стороны, не позволить владельцу кассы уклониться от ответов, а с другой, не нарваться на категорический отказ от разговора. Помощь ростовщика могла оказаться весьма существенной, ведь на закладных квитанциях указывалось имя закладчика. А зто был реальный шанс разыскать меняющую внешность женщину.
Шумилову довольно быстро удалось найти нужную ссудную кассу. Она действительно располагалась в самом начале Гончарной, буквально во втором от Знаменской площади доме. Рука на вывеске с вытянутым указательным пальцем показывала во внутренний двор, а текст гласил, что у "Б. Березовского всегда отличный процент". Шумилов зашёл туда, куда вёл его указательный палец. Двор оказался тесен, грязен и к тому же заставлен штабелями ящиков из - под винных бутылок. Высокое крыльцо с коваными железными перилами и таким же козырьком над ним свидетельствовали о том, что именно здесь находится вход в контору ростовщика. Шумилов позвонил в колокольчик. В двери распахнулось небольшое, в вершок, окошко, забранное для пущей безопасности железными прутьями. Через него на Шумилова глянули два угольно - чёрных глаза под такими же угольно - чёрными бровями.
- Что у вас? - спросил глухой голос.
- У меня разговор к господину владельцу кассы, - как можно миролюбивее ответил Шумилов, - Я работаю помощником присяжного поверенного Карабчевского. Вот моя визитка.
- Подайте в окошко, - обладатель чёрных глаз и бровей несколько секунд изучал полученную карточку, - Тут написано, что Вы - юрист "Общества поземельного взаимнаго кредита"… И ничего не сказано о том, что Вы - помощник Карабчевского.
- Совершенно верно, - согласился Шумилов, - Кроме того, там ничего не сказано о том, что в настоящее время Карабчевский работает по делу об убийстве ребёнка и я, соответственно, тоже и при попытке препятствия нашей деятельности мы обратимся в полицию с требованием официального допроса хозяина этой кассы. Так вот, хотя об этом на визитке ничего не написано, я сейчас заявляю Вам это устно.
- Вы меня, милостивый государь, никак пугать вздумали, - изрёк голос после мгновенного замешательства.
- Ни в коем случае. Я лишь сообщаю Вам, что хотел бы поговорить с господином владельцем кассы.
- Подождите, не уходите.
Окошко захлопнулось. Примерно с минуту Шумилов стоял на крыльце в полном одиночестве. Затем дверь распахнулась, и здоровенный детина за порогом, ткнув пальцем куда - то себе за спину, проговорил:
- Пройдите прямо по коридору, никуда не сворачивая, там комната… Господин Березовский поговорит с Вами.
- Благодарю, - Шумилов кивнул охраннику.
Он миновал прихожую, оттуда попал в душный, пропахший пылью и мышами, коридор, прошёл мимо трёх закрытых дверей и, наконец, очутился в помещении, бывшем собственно ссудной кассой. Посреди комнаты стоял письменный стол, на котором красовалась одна - единственная амбарная книга, а вдоль стен располагались две стеклянные витрины и два закрытых шкафа. В витринах лежали какие - то безделушки. Навстречу Шумилову из - за стола поднялся Березовский, одетый неожиданно прилично для такого места и времени. Ростовщик был немолод, в чёрном сюртуке и бабочке он походил на государственного служащего, нежели торговца долгами.
- Вы из полиции? - был его первый вопрос.
- Нет. Я уже объяснил человеку на дверях, что работаю по особым поручениям присяжного поверенного Карабчевского, - уклончиво ответил Алексей Иванович, - Мне необходима ваша помощь. Надо ли говорить, что в Ваших же интересах снять с себя все подозрения в сотрудничестве с неблагонадёжным лицом.
- Анзор мне сказал, будто Вы упомянули об убийстве ребёнка… Речь на самом деле идёт об убийстве или это только предлог, чтобы попасть сюда? - уточнил ростовщик.
- Да, на самом деле Карабчевский сейчас занят делом об убийстве ребёнка.
- Простите за нескромный вопрос, возможно, я вторгаюсь в запретную область, но… не идёт ли, часом, речь о гибели девочки в кассе Мироновича?
Шумилов заколебался с ответом, но решил вести разговор начистоту:
- Да, господин Березовский, присяжный поверенный Карабчевский работает как раз по этому делу.
- Понятно. Что бы Вы хотели знать?
- Вы помните, две недели назад, это был субботний вечер 27 августа, к вам приходила женщина лет 25–30, в клетчатой юбке, с зонтиком?
Хозяин кассы озадаченно посмотрел на Шумилова, жестом пригласил его сесть на стул возле стола и сам расположился на другом стуле.
- Да, была такая, прекрасно её помню. Приехала она поздно, я уж закрываться хотел.
- Скажите, а Вы лицо её рассмотрели?
- Да не особенно, на ней была маленькая черная шляпка с густой вуалью. По голосу и по фигуре было понятно, что молода, но и только. Многие дамы, посещая ростовщика, стремятся остаться неузнанными…
- А волосы? Какого цвета были волосы?
- Не могу сказать, уж не обессудьте. Уже вечерело, лампа у меня коптит, Вы сами видите, да я и не особенно разглядывал.
- И что эта дамочка закладывала?
- Хотела заложить часы и золотой лом - сережки сплющенные. Я часы был готов принять, а от лома отказался. У нас здесь, знаете, место неспокойное - вокзал рядом, малин по Лиговке хватает. Карманники часто ворованные вещи расплющивают, чтоб не опознать было, и в таком виде предлагают. Но это, уж извините, не мой профиль. Да и зачем мне неприятностей на свою голову наживать? Хотя эта дамочка и не похожа была на карманницу, да только кто ж это может доподлинно знать? Мастеров такого профиля в столице выше крыши! Я ей и говорю: "Часы возьму под 6 рублей и 15 % в месяц, а золотишко - нет". Она ни в какую, говорит, хочу непременно вместе сдать. Тогда я ей и говорю, дескать, езжайте на Итальянскую, там живет дантист один, он лом принимает, дал ей адрес. Только, говорю, для визитов уже поздновато.
- Адрес дантиста можете мне сообщить?
- Да, конечно, - ростовщик извлёк из стола четвертинку белой бумаги, чиркнул на ней несколько слов и подал Шумилову.
- И эта дамочка не назвалась? - уточнил Шумилов, - Адрес проживания нигде не указала?
- Да говорю же: у нас до закладной дело не дошло. Она взяла адрес протезиста и ушла.
- Скажите, а как она вам показалась? в каком настроении была?
- Решительная барышня, быстрая. Худые, они как правило шебутные и бойкие. Я ей когда адрес протягивал, говорю: "Сегодня уже поздно, должно быть, лучше завтра к нему", а она бумагу из руки выдернула и говорит уже на ходу: "Мне очень надо". И ушла.
- Скажите, а сумка у неё была?
- Дайте припомнить… Да, конечно, она же свои вещички как раз из сумки доставала. Черная такая, с костяными ручками. У нее еще замок заело, и она его дернула в сердцах.
- А вы наблюдательны! - похвалил Алексей Иванович.
- А как же иначе? Смотришь, как человек с вещичками своими обращается, как иной раз руки дрожат, и сразу понимаешь, что его привело и чем он живет.
- А ту дамочку что, по - вашему, привело?
- Не очень понятно. С одной стороны видно, что особых средств у неё действительно нет, но с другой стороны, при крайней нужде человек должен был бы заложить часы. А ей, вишь ли, непременно надо было сдать в паре с ломом. Хотя по - любому, лом этот на много не потянет. Ему красная цена рубль. Непонятно, почему она отказалась.
"Действительно, непонятно ведёт себя дамочка," - размышлял Шумилов, - "Внешность изменяет, извозчиков, приезжает заклад сделать- и не делает. Может, и нужды такой у неё не было? Может, какой иной мотив ею двигал?"
На Знаменской площади Шумилов взял извозчика и решил повторить путь, каким ехала в тот субботний вечер незнакомка. Когда коляска выехала на Невский, Алексей Иванович приказал остановиться напротив дома N 57. Прямо над входом в подворотню красовалась большая яркая вывеска золотом по малиновому фону "Касса ссуд. Миронович И.И" и ниже помельче - "Выгодно. Надежно.". Шумилов покрутил головой в разные стороны: вот мелочная лавка, куда направлялась в тот вечер Сарра, вот тут, видимо, незнакомка выскочила ей навстречу из экипажа. "Возможно, по пути к протезисту, она увидела вывеску кассы Мироновича. Заинтересовалась, остановилась, подозвала первого попавшегося прохожего. Им случайно оказалась Сарра. Простодушный ребёнок всегда источник исчерпывающей информации… Воры прекрасно знают, что справки надо наводить именно у детей - они местные, всегда всё знают, по своей наивности на контакт идут легко. Женщина, видимо, желала замаскировать объект своего любопытства, поэтому начала разговор со щенка. И лишь потом, наклонившись к Сарре, спросила про кассу. Если на самом деле всё было именно так, то это…то это поведение опытной воровки! Ну, и что же могло быть потом? Сарра ответила, что касса уже закрылась. Возможно, девочка с присущей ей непосредственностью добавила, что сама там служит и сторожит, и предложила приходить завтра. Так - так, вроде бы это логично… И что же было потом? Дамочка поехала к дантисту…"
Занятый такими мыслями, Шумилов доехал до театра на Итальянской и там отпустил извозчика. Сверившись с полученным у Березовского адресом, он посмотрел напротив и на той стороне улицы увидел дом с медной табличкой у парадного подъезда - "Доктор Фогель К. К. Безболезненное лечение зубов." Солидно, достойно, ни прибавить, не отнять… "Он - то мне и нужен", - подумал Шумилов и, перейдя улицу, толкнул тяжелую застекленную дверь. В вестибюле швейцара не оказалось, но вход в приемную доктора был совсем рядом, на первом этаже.
В просторной приемной, богато декорированной лепниной по потолку и стенам, находились полная дама со страдальческим выражением лица и мужчина, её сопровождавший. Дама нервно теребила носовой платок и бросала по сторонам горестные взгляды, её спутник тем временем поглаживал холёные дамские пальчики. Увидев Алексея Ивановича, она интуитивно угадала в нем соперника, претендующего на внимание доктора, и поспешила вздохнуть: "Ну когда же? Как же долго всё это тянется…". Едва Шумилов опустился в кресло, как из - за белой двери появился благообразный молодой человек в белом халате, с зализанным пробором, очевидно, ассистент доктора. Он тихим голосом заверил madam, что доктор примет её при первой же возможности и тут же передвинулся к Шумилову.
- Здравствуйте. На что жалуетесь? Господин…э… - спросил он таким же вкрадчивым голосом.
- До жалоб дело пока не дошло. Мне угодно, - ответил Шумилов холодно, не понижая голоса, - безотлагательно переговорить с господином Фогелем по делу, не терпящему промедления. Речь идет о соблюдении господином Фогелем закона… - он замялся, потому что убедился, что сказанного оказалось достаточно - с ассистента моментально слетела напускная важность. Молодой человек пулей влетел в белые двери, из - за которых только что вышел; не прошло и полминуты как он так же стремительно вернулся и пригласил Шумилова пройти в смежную комнату.
Доктор показался из смежной комнаты почти сразу же, даже не дав Шумилову оглядеться. Это был типичный немец - аккуратный, подтянутый, в отутюженном крахмальном халате без единой морщинки. Глаза смотрели насторожённо.
- Чем могу служить, господин агент?