Нелидов тоже прикрыл глаза, но заснуть не удавалось. Ему было странно, что не надо никуда спешить, никого проверять и не требуется решать бесконечные вопросы. На своего заместителя он мог вполне положиться. Андрея Никулина генеральный директор, можно сказать, сам вырастил в недрах компании. Молодой человек за три года успел везде поработать и досконально изучил деятельность любого подразделения. Нелидов подумывал передать ему дела и уйти на покой. Денег у него хватало, азарта от их приумножения он уже не испытывал, как и положительных эмоций в последние годы. С тех пор как Голенев укатил в Англию учить своих детей, Нелидов работал скорее из соображений долга, чем по зову души. Став их компаньоном, Мака взяла на себя мозговой центр, постепенно переведя полномочия Нелидова в чисто исполнительское русло. Алексея Михайловича это не раздражало, потому что молодая женщина как руководитель компании оказалась расчетливее и умнее его. Это Нелидов быстро понял и перестал принимать самостоятельные решения. Его личный капитал давно перевалил за миллион долларов, а с покупкой отелей он становился баснословно богатым человеком. Но генеральный директор свои активы из оборота фирмы не вынимал, и они приносили все новые дивиденды. Теперь, когда он задумал уйти на покой, личный пай можно было бы и забрать. Об этом он и хотел поговорить с Олегом при встрече, что придавало заграничной поездке дополнительный смысл.
Нельзя сказать, что Нелидов летел в Лондон без удовольствия. Англию он видел только в перископ подводной лодки, и посмотреть на родину адмирала Нельсона изнутри ему хотелось. Так же ему очень хотелось повидать Олега. Голенев за годы их партнерства постепенно занял в сердце пожилого моряка место сына. Дочь, Лина, давно жила своей жизнью, и с отцом ее, помимо кровных уз, мало что связывало. А с Олегом он пережил вторую молодость, и они стали по-настоящему близкими людьми. Настолько близкими, что Нелидов бывшего афганца слушался. Иначе никогда в жизни не таскал бы за собой телохранителя.
Рогов открыл глаза, посмотрел в круглое окошко и потянулся:
- Еще не прилетели?
- Как видишь.
- Люблю спать во всем, что движется. Сколько же я придавил?
Нелидов посмотрел на часы::
- Минут сорок, не больше.
- Жаль, думал до Москвы просплю.
- На обратном пути выспишься. - Успокоил Нелидов афганца.
- Не только высплюсь, но вас провожу и еще по Москве погуляю. Лишь бы "Детский Мир" не закрылся.
- Сынку подарочек?
- Да, давно просит машину с электромотором. Посмотрю, сколько стоит…
- Балуешь Ваську.
- Он у меня один. - Ответил Рогов, и голос у него потеплел: - Может быть, тоже в Англию когда-нибудь учиться пошлю.
- А почему бы и нет?
- Рано планировать. Васька еще в школу не пошел.
Миловидная стюардесса подкатила к ним тележку с напитками:
- Алексей Михайлович, соку не хотите?
Нелидов посмотрел на девушку, пытаясь вспомнить, где они встречались, но так и не смог. Табличка на груди девушки сообщала, что ее зовут Зина Любавина.
- Оттуда вы меня, Зиночка, знаете? - Улыбнулся Нелидов.
- Мы с вашей Линой еще в школе вместе учились. Я к вам домой несколько раз приходила. Разве вы меня не помните? У меня еще розовый бант был.
- Наверное, ты сильно изменилась, девочка. - Ответил Нелидов.
- Как насчет сока?
- Нет, спасибо…
- А ваш сосед?
Рогов тоже отказался. Стюардесса покатила тележку дальше.
- Не помню я эту девочку, хоть убей.
- Сильно изменилась, значит, и банта у нее нет.
Нелидов вздохнул:
- Время быстро бежит. Особенно у нас, у стариков…
- Да, время вообще странная вещь… Трудно представить - час назад мы дома, через полтора часа в Москве, а еще через три-четыре вы в Лондоне… Фантастика.
- И не только в Лондоне. К ночи уже в Сванси у Голенева.
- Точно. Вы же сегодня Олега увидите. Привет ему от всех нас. Скажите, что мы все его помним и ждем.
- Передам, не сомневайся.
- И поздравьте от нас с его праздником. Крепкий он мужик. Задумал построить завод другу - построил. Задумал выучить детей за границей - выучил. А вот личного счастья нет.
- Почему? - Возразил Нелидов: - Мака очень интересная женщина. Я думаю, мало кому из мужчин повезло иметь рядом такую спутницу.
- Я знаю, что она вам нравится. А мы, афганцы, ее не очень жалуем. У меня остался на сердце один эпизод, до сих пор камнем лежит. Надо бы рассказать Олегу, да все не хотелось портить ему песню.
- О том, что она ему с попом изменяет? Я это тоже знаю. Но Маку не виню. Ты попробуй поставь себя на ее место. Голенев жениться на ней не хочет, уже много лет живет далеко. Ну, ездит она к нему, но это же не семья. А женщина молодая, интересная.
- Речь не об этом.
- Тогда о чем?
- Это было давно. Помните, когда у Мони Корзона внучку похитили? - И Рогов рассказал Нелидову о встрече Маки с бандитом Вахтангом Самонидзе. Рассказ закончил словами: - Я долго думал… Если предположить, что люди Жвания за спиной Олега с ней что-то прокручивали, само собой напрашивается, тут предательством пахнет.
- Я уверен, что сухумский авторитет искал, как нажать на Голенева, чтобы свои игровые автоматы везде расставить. Вот и Маку прощупывал.
- А если нет? Вдруг Мака с похищением девочки как-то связана?
- Сказал бы Олегу, он бы разобрался.
- Тогда у него друг на родине погиб. Не до того было. А сейчас вы все-таки расскажите ему эту историю. Он же с ней не только спит. У вас вон какие общие дела. Подумайте об этом.
- Подумаю. - Пообещал Нелидов. У него тоже несколько раз возникали сомнения в отношении честности Маки как партнера. Лично к ним с Голеневым это не относилась. Но с другими она шельмовала часто. Алексей Михайлович тяжело вздохнул:
- Ладно, хоть и не охота портить ему праздник, но рассказать придется.
Стюардесса попросила занять места и пристегнуться. От резкого снижения у обоих заложило уши. Но посадку пилот совершил мягкую. Пассажиры едва почувствовали, как шасси коснулись бетонной полосы. После приземления их довольно долго томили. Наконец, народ двинул к выходу. Нелидов не очень верил, что Мака подгонит машину прямо к самолету, но, спускаясь с трапа, все же огляделся. Кроме "Жигулей" с атрибутикой милиции ничего не увидел. Но когда они проходили мимо милицейских "Жигулей", из них выскочил молодой голубоглазый сержант и, козырнув путешественникам, спросил:
- Алексей Михайлович Нелидов?
- Да, это я.
- Садитесь в машину.
- Мы арестованы? - Поинтересовался Нелидов.
Сержант застенчиво улыбнулся:
- Что вы? Сама Мака Игоревна велела вас встретить и доставить в Шереметьево.
- Ну, Если сама Мака Игоревна… - Понимающе закивал Нелидов и шагнул к машине. Но Рогов его остановил:
- Не спешите, Алексей Михайлович, - и обратился к милиционеру: - Можно ваши документы?
- Пожалуйста. - И голубоглазый страж порядка протянул Рогову удостоверения сержанта дорожно-постовой службы. Анатолий внимательно его рассмотрел, но подделки не обнаружил. Сержант спрятал удостоверение в карман и распахнул пассажирам дверцу. Они уселись на заднее сидение, и водитель лихо газанул с места. Через минуту они без проблем выкатили за территорию аэродрома и повернули к Москве. На трассе сержант вдавил педаль газа в пол. Стрелка спидометра задрожала на отметке сто семьдесят километров.
- Мы случаем не взлетим? - Спросил Рогов.
- Не волнуйтесь. - Успокоил сержант пассажиров: - У моей машины спецдвижок, а грамотно ездить нашему брату положено по службе.
- Мы никуда не опаздываем, - проворчал Нелидов. В мастерстве водителя он не сомневался, но к отечественному автопрому относился с опаской.
- Пока не опаздываете. Здесь свободно, а к Московской кольцевой подрулим в час пик. Там не знаю, как пойдет. Так что запас времени не помешает. - Рассудил водитель, обгоняя очередную машину. Но они оказались не самыми быстрыми на этой скоростной трассе. "Шевроле" дорожно-постовой службы, мигая спецсигналами, нагнал их "Жигули", некоторое время летел по соседней полосе рядом, затем в иномарке открылось окно и из него высунулась рука с милицейским жезлом.
- Чего им надо? - Буркнул водитель, сбавляя скорость. Метров через триста он сумел притормозить у обочины. Сине-белая иномарка остановились перед ними.
- Сейчас разберемся. - Заверил голубоглазый сержант и, вытащив документы, направился к коллегам. Те раскрыли ему заднюю дверцу. Сержант сел в машину, дверца захлопнулась, и "Шевроле" рванул с места, бешено набирая скорость.
- Вон из машины! - Крикнул Рогов и пихнул Нелидова к дверце. Алексей Михайлович успел заметить побледневшее лицо афганца, и раздался взрыв.
* * *
Через несколько минут на ближайшем посту ДПС узнали о происшествии. Вскоре к месту взрыва прибыл пожарный расчет, отряд спасателей и следственная бригада. Но тушить и спасать было уже нечего. От "Жигулей" остался почерневший остов, а по останкам двух пассажиров невозможно было определить даже их пол. По факту подрыва было возбуждено уголовное дело, а ночью в программе "Дорожный патруль" диктор сообщил, что на сорок втором километре трассы Москва - Домодедово взорвана машина, скорей всего, дорожно-постовой службы. По версии следствия, преступники свели счеты с сотрудниками милиции. И это не единственное криминальное событие на этой трассе, связанное с сотрудниками внутренних дел. На двадцать седьмом километре неизвестный сбил сержанта дорожно-постовой службы Александра Булочкина, который от полученных травм скончался на месте. Водитель, совершивший наезд, с места происшествия скрылся. Далее диктор просил свидетелей происшествия срочно откликнуться и помочь следствию, а на экране высветились цифры телефона, по которому это и следовало делать.
Глава 5
Вера, как всегда, проснулась рано. Павел еще спал, а она уже хлопотала на кухне. Последний год женщина в производстве мужа участвовала мало. Кооператив превратился в акционерное общество и разросся. К лесопилке добавилась маленькая фабрика по изготовлению новомодных окон-пакетов и балконных дверей. Павел набрал работников и сделал своим заместителем Дениса Мамонова - брата Богдана Мамонова, авторитета по кличке Мамон, погибшего от рук Кащеева. Когда Павел с Верой только начинали дело, Богдан Мамонов взял их под свою "крышу". Его конкуренту Кащееву это не понравилось. Геннадий Кащеев решил начать войну с Богданом и местом первой битвы выбрал лесопилку Павла. Шестерки Кащеева ворвались в лесопилку и избили кооператора до полусмерти. Затем подъехали люди Мамона. Но их уже ждала засада боевиков Кощеева. В бойне чудом уцелел брат Мамона, Денис. Пока шла перестрелка, он вынес Павла из лесопилки и спрятал у себя дома. Чем и спас ему жизнь. В благодарность кооператор взял Дениса к себе в напарники, и они бок о бок проработали много лет.
Теперь под началом Павла и Дениса трудились восемнадцать человек. Вера подключалась в помощь лишь в случаях аврала или массовых летних отпусков. У большинства работников имелись подсобные хозяйства. В середине июля созревала ягода, и они консервировали урожай впрок. Но сейчас только начинался июнь, и в ее помощи муж не нуждался. Вере хватало женских забот у себя дома и на Вороньем холме. Жилище Олега Голенева она посещала несколько раз в неделю, приглядывая зимой за системами отопления и водопровода, летом за приусадебным участком. Содержать флору Голенева в полном порядке ей было не в тягость. И не только потому, что уход за садом и коттеджем зять щедро оплачивал, а по генетической крестьянской привязке к земле.
Завтрак она приготовила, на стол накрыла. Можно было будить Павла. Но Вера посмотрела на часы и тревожить мужа не стала. Он имел право поспать еще полчаса. Она вынесла мусорное ведро на улицу и на обратном пути заглянула в почтовый ящик. Обнаружив конверт, вынула его и поднялась к себе в квартиру. Сполоснув руки, надела очки и уселась в кресло. По форме конверта сразу догадалась, что письмо заграничное. Такие письма теперь часто приходили к ним из Англии. Раз в две недели обязательно присылал письмо Олег. Но писали и приемные внуки. Чаще других это делал Леня. Вера с Павлом знали, что Ленька самый хулиганистый из ребят, но любили его больше всех. Парень, несмотря на свое озорство, душу имел добрую, и про них никогда не забывал. И сегодняшнее послание оказалось от Лени. Развернув листок, Вера непроизвольно улыбнулась. Почерк Ленька имел такой же задиристый, как и был сам. Но по мере прочтения улыбка с лица Веры исчезла. Она несколько раз перечитала текст, спрятала письмо обратно в конверт и продолжала сидеть, неподвижно сложив руки. Павел проснулся и по дороге в ванную обнаружил жену с покрасневшими от слез глазами.
- Верка, никак плачешь? Что у нас за беда?
Она кивнула на конверт и стерла рукавом слезы. Павел, так и не добравшись до ванной, снял с нее очки, надел их себе на нос и, подойдя к окну, прочитал письмо приемного внука. Закончив чтение, повернулся к жене.
- Ты чего расстроилась? Радоваться надо.
- Чему, Паша?
- Дуреха ты. И он, и Ирочка нам родные. Дай Бог им счастья.
Вера тяжко вздохнула:
- Так-то оно так. Но почему сам не написал? Да и мальчишки, судя по всему, не слишком радуются его женитьбе.
- Это-то понятно. Ревнуют пацаны. Помнишь, как они расстроились, когда у Ирочки мама нашлась?
Вера помнила, но переварить новость без обиды не получалось:
- Ладно, Паша, иди, умывайся и завтракать. А то небось и чайник остыл.
Павел вернул очки хозяйке и пошел в ванну, но добраться до нее снова не удалось. Раздался звонок в дверь. Он вышел в прихожую, заглянул в глазок и впустил Дениску.
- Не помешал? - Для порядка поинтересовался гость, стягивая ботинки в прихожей.
- Конечно, помешал. Умыться никак не могу. То жена в слезах, то ты на пороге.
- Зачем с утра Веру обижаешь? В семье надо жить дружно. - Оставаясь закоренелым холостяком, Мамонов с удовольствием поучал женатого друга.
- Никто ее, Дениска, не обижал. Проходи завтракать, и дай мне, наконец, умыться. - Несмотря на солидный возраст Мамонова и его угрюмое, вечно недовольное лицо, знакомые по-прежнему называли его Дениской.
Выяснив в процессе трапезы, чем вызваны слезы Веры, Дениска неожиданно замолчал, надолго задержав на вилке кусок омлета.
- Что с тобой? - Удивился Павел: - Яичницу до рта донести не можешь.
Дениска вернул вилку на тарелку, быстро допил чай:
- Заканчивай, Паша. Я тебя внизу в машине подожду. - После чего поднялся и, поблагодарив хозяйку, быстро слинял из квартиры. Супруги переглянулись.
- Чего он вдруг убежал? - Спросила Вера.
Павел пожал плечами, вытер рот чайным полотенцем и тоже поднялся:
- Ладно, пора работать. А ты тут дурью не майся. Олег нам наверняка уже все написал. А не написал, так позвонит. Он же нам приглашение выслал. Думал, что мы сами прилетим…
Денис Мамонов сидел в машине и смолил папиросу. Он в детстве начинал курить с "Беломора" и до сих пор употреблял только его. Когда Павел уселся в машину, Денис тронул с места но, завернув за угол, остановился:
- Ты, Пашка, его срочно должен предупредить.
- Кого? О чем? - Растерялся Павел.
- Голенева, кого же? Он же с Макой путался. Теперь твоему Олегу конец. Эта баба похуже Кащея. Она не простит. Я и так все время беды ждал. У них бабки общие, а ей компаньоны не нужны.
- О чем предупреждать? Он же не мальчик. Сам, наверное, понимает. - Не очень убежденно возразил Павел.
- Ничего он не понимает. Если бы понимал, давно бы с ней перестал шуры-муры водить. Он парень честный, она ему башку и задурила. Я-то знаю, что она весь город под собой держит, а теперь на Москву замахнулась. У этой суки сила большая. Под ней солнцевская братва, и не только. Надо Голеневу звонить.
- Хорошо, позвоню. И что говорить? Остерегайся мести бывшей любовницы? Он меня пошлет подальше, да еще подумает, что мы его запугиваем с обиды на его женитьбу.
- Не это говорить надо. Он же возвращаться собирается, и сынков сюда тянет. Нельзя ему приезжать. Вот об этом и говори. И деньги свои пускай скорее из дела забирает. Иначе без порток останется.
Павел шкурой помнил бандитский наезд Кащея. Если бы не Дениска, его тогда бы и схоронили. Поэтому слова Мамонова произвели на бывшего кооператора сильное впечатление.
Добравшись до конторы, Денис высадил шефа, а сам поехал на станцию, где шла разгрузка их леса.
Павел быстрым шагом прошел в свой кабинет и достал записную книжку. Выйти на международную автоматическую линию долго не удавалось, и он заказал разговор телефонистке. Пока ждал звонка, чтобы не занимать телефон, связался по мобильному с директором продуктовой фирмы Петром Ершовым. Они не были близкими друзьями, но отношения поддерживали приятельские, и в просьбах друг другу не отказывали. Продовольственный склад Ершова находился рядом, и Петр там часто бывал.
- Петя, ты где? - Поинтересовался Павел у коллеги.
- В машине. На склад еду. Что-то с холодильником не так. Не могут сами разобраться, засранцы. - Пожаловался Ершов.
- Можешь заглянуть ко мне на минутку?
- На минутку могу. А что случилось?
- Давай не по телефону.
Ершов внешне походил на тяжелоатлета. Широкий, массивный, с бычьей шеей. Спортом он увлекался в молодости, но фактуру сохранил. Пожав Петру руку, Павел указал на кресло.
- Некогда рассиживаться. Выкладывай, зачем звал.
- Хочу тебя спросить об одной деликатной вещи.
- Хочешь - спрашивай, - усмехнулся Ершов.
- Ты Соловьевой за крышу платишь?
Петр испуганно оглянулся по сторонам, словно желая убедиться, что они одни в кабинете. Поняв, что спрятаться здесь негде, достал платок, вытер испарину на лбу и подозрительно посмотрел в глаза Павлу:
- Заложить хочешь?
- Спятил!?
- Ты же с ней почти родственник. Твой зятек в ее компаньонах ходит.
- Я и спрашиваю из-за Олега. Он женился.
- На Маке?
- В том-то и дело, что нет. Совсем на другой девушке.
Ершов плюхнулся в кресло, еще раз вытер лоб платком и, не глядя в глаза Павла, тихо сказал:
- Твой зять покойник.
Павел покачал головой:
- Олега так просто не возьмешь. Он умеет за себя постоять.