Был вечер, а может, и ночь - во всяком случае, прошло много времени, прежде чем они с Иттерьерде очутились за столиком в кафе "Фиаско". "Да, - решил Фрёлик, - наверное, ночь". Он пил пиво, прилагая все силы, чтобы не свалиться с высокого барного табурета, и притворяясь, будто слушает Иттерьерде. Грохотала музыка, и Иттерьерде приходилось кричать, чтобы Фрёлик его расслышал.
- Она была из Аргентины! - заорал Иттерьерде.
Фрёлик поставил пол-литровую кружку на стол и поморщился. Скорее бы Иттерьерде заткнулся.
- Но я понял это только потом! - завопил Иттерьерде.
- Что ты понял?! - крикнул в ответ Фрёлик.
- Что она из Аргентины. Понимаешь, она была на мели, и я подбрасывал ей сигареты и еду. Дураком я был, когда сел в тот автобус! Но время четыре утра, а я хотел поехать в Милан. В общем, я сел в автобус, а она подошла и села рядом. Сказала, что потратила все деньги на аренду машин и дорогие отели в Париже и Риме. И теперь до обратного рейса из Парижа еще целых две недели, а ей нужно где-то жить…
Иттерьерде ненадолго замолчал. Подкрепился пивом, набрал в грудь воздух.
- Ты вообще сейчас о чем? - спросил Фрёлик.
- О моем отпуске! - ответил Иттерьерде. - Давай пей!
Фрёлик поднял голову. В таком случае невозможно было услышать даже собственные мысли. Наконец в музыке наступила пауза. Но ненадолго. Кто-то поставил Спрингстина. Один аккорд, один гитарный рифф: "Рожденный в США".
Фрёлику хотелось отпустить какое-нибудь остроумное замечание, доказать, что он не собирается разваливаться на куски. Но вместо этого пришлось напрячь все силы, чтобы не свалиться с табурета. Он вцепился в кружку и сказал:
- Наверное, я пойду.
Иттерьерде его не слышал. Он поставил кружку на стойку, вытер рот тыльной стороной ладони и проорал, перекрывая музыку:
- Видишь ли, с ней невозможно было обсуждать шведов. У нее был приятель-швед, который ее поколачивал. А она все время приставала ко мне - наверное, поэтому все так быстро и закончилось - и спрашивала, все ли со мной в порядке, да еще добавляла, что по утрам я выгляжу особенно агрессивным. Понятия не имею, как я на самом деле выгляжу по утрам, но мне до смерти надоело ее нытье, ужасно надоело! То есть… раньше мне никто не говорил, что я выгляжу агрессивно. В общем, в конце концов я вышел из себя и на своем превосходном английском сказал ей, что я на нее не сержусь, но, если она не прекратит спрашивать, не сержусь ли я, то мое терпение лопнет! Может быть, я обошелся с ней не слишком вежливо. Понимаешь, не так просто уловить все оттенки, когда говоришь на превосходном английском. В общем, она сбежала, и больше я ее не видел. Наверное, все к лучшему. То есть я с самого начала понимал, что с ней мне не светит. Я был в отпуске. Подобрал ее и четыре дня снабжал сигаретами, а она, как могла, старалась мне отплатить. Не очень-то здоровая основа для долгих отношений.
Фрёлик встал. Комната закачалась у него перед глазами. Он понял, что напился в стельку.
- Я п-пьян, - громко сообщил он.
- Я что хочу сказать, - невозмутимо продолжал Иттерьерде, - Франки, в мире полным-полно женщин. Такие, как я, разведенные, вполне могут расслабиться. А что делать таким орлам, как ты? Ты ведь еще ни разу не связывал себя узами брака! Есть у меня приятель, ему уже за тридцать; так вот, женщины ему проходу не дают. В основном матери-одиночки. Он ходит с ними на танцы, ездит на паромах в Данию и так далее. Так что и тебе не стоит так уж убиваться из-за твоей девицы.
- Я понимаю, ты из лучших побуждений, - сказал Франк Фрёлик. - Но мне сейчас нужно только такси и постель, в которую я мог бы лечь.
- Да, Франки, поезжай домой. Выспись, утро вечера мудренее, забудь ее на хрен! Последний раз, когда со мной было то же самое, я завалился в бордель на Мункедамсвейен - просто чтобы сбросить напряжение. Только девчонка мне попалась хитрожопая. Наверняка была замужем или помолвлена. Не понимаю, почему она стала шлюхой. К тому же сам процесс внушал ей отвращение. Мордашка у нее была ничего, но она соглашалась трахаться только в миссионерской позе. Ну и разозлился же я! Ух как разозлился! Пошел к мадам и все ей высказал. Я не считаю себя извращенцем, но за свои деньги хочу обхождения. Я не хамил, говорил вежливо, а меня выставили! Как тебе, Франки? - Иттерьерде даже всхлипнул от смеха. - Знаешь, так, видно, и в семейной жизни! Тебя выставляют, и все!
Глава 11
Когда зазвонил телефон, он постарался не шевелиться, чтобы не тревожить тело, которое еще не вышло из коматозного состояния. Судя по свету, была уже середина дня. Он проспал на диване, как бревно, несколько часов, неподвижный, вялый и равнодушный. Стоило ему чуть повернуться, чтобы увидеть телефон, как голова сразу же заболела и закружилась; его замутило. Печень кольнуло. Он превратился в факира, который спит на гвоздях, только гвозди кололи его изнутри. Печень превратилась в сплошной сгусток боли, а телефонный звонок сверлил ему виски, как гвоздь… нет, как электродрель. Он сел, потом встал, пошатываясь, придерживаясь за дверь, и схватил трубку.
- Значит, ты дома.
- А ты что думал?
- Ты не поверишь.
Франк Фрёлик снова упал на диван. Он подумал: "Когда я умру, у ангела, который спустится за мной с неба, будет голос Гунарстранны. Страшный человек!" Не в силах думать, он сказал:
- Значит, решил мне позвонить. По делу или просто соскучился?
- Юнни Фаремо умер.
- Умер?!
- Да, умер. Утонул.
Никогда в жизни Франк Фрёлик не испытывал такой жажды. Ему показалось, что без воды он сейчас умрет. Слова застряли у него в глотке.
- Г-где? - с трудом спросил он.
- В нескольких километрах от Осло, в окрестностях Ашима. Он утонул в Гломме; его выловили рабочие тамошней гидроэлектростанции Вамма. Тело запуталось в сетке водоприемника.
- В какой еще сетке?
- Ты в курсе, где находится ГЭС Вамма?
Ч-черт! Ну и интонация!
- Понятия не имею. Ну и где находится ГЭС Вамма?
- Я ведь тебе, кажется, говорил? В пятидесяти километрах к востоку от границы Осло.
- А-а-а…
- Чтобы в турбины не попадали бревна и другой мусор, перед водоприемником устанавливают специальную сетку, которая задерживает всякую дрянь. Вчера ночью в сетку попал Фаремо.
- Несчастный случай?
- Если это в самом деле несчастный случай, должна быть куча косвенных улик. А их нет.
- Самоубийство?
- Ну, утонуть-то он определенно утонул.
- А ты что думаешь?
- Что я думаю? - хмыкнул Гунарстранна. - Минут десять назад мне уже звонили из криминальной полиции. Хотя… я ведь в самом деле арестовал его и отправил в суд по подозрению в убийстве охранника в Лоэнге. Он вышел сухим из воды, хотя его алиби не выдерживало никакой критики. И вот всего через два дня его вылавливают из реки! В легких полно воды. Как он очутился у самой плотины? Может, вдруг затосковал и решил броситься в воду? Но с чего бы ему тосковать? Не с того же, что ты крутишь роман с его сестрой! А если все же он впал в депрессию и сам бросился в воду, желая покончить с собой, где его машина? Где предсмертная записка?
- Он водит серебристый "Сааб-95".
- Откуда ты знаешь?
Опять эти подозрительные нотки!
- Я, как ты сам только что заметил, знаком со всеми членами их небольшой семейки.
- Если даже Фаремо сам бросился в реку, у него немного было шансов остаться в живых. Сейчас конец осени, а в тех местах сильное течение. И вода холодная - градусов пять максимум.
- Фаремо настоящий здоровяк. Сплошные мускулы.
- Тело в плохом состоянии. Врач, который выписывал свидетельство о смерти, не удержался от крепкого словца, когда попытался объяснить, почему так получилось. Выше плотины находится узкое ущелье, которое называется Врангфосс. Еще выше Гломма течет спокойная, а потом вдруг попадает в теснину. Получается своего рода горизонтальный водопад, настоящий ад. Представь, какое там течение! Если Фаремо упал в воду выше Врангфосса, его труп довольно долго крутило и било о скалы, прежде чем он вынырнул на поверхность в нескольких сотнях метров ниже по течению. Почти все кости у него перемолоты в кашу.
Франк Фрёлик увидел перед собой здоровяка под метр девяносто, одетого как коммандос, с такими же глазами, как у сестры.
- А уже известно, где он упал?
- Упал, говоришь?
- Ну, где его столкнули. Ты знаешь что-нибудь о месте преступления?
- Вамма - последняя из трех ГЭС в каскаде. Верхняя называется Сольбергфосс, вторая, расположенная чуть ниже, называется Кюккельсруд, а в самом низу - Вамма. Перед ней-то и выудили труп Фаремо. Так что можешь себе представить. Его нашли перед последней плотиной. Расстояние между электростанциями Кюккельсруд и Вамма… Эй, Фрёлик!
- Что?
- Тебе неинтересно, зачем я звоню?
- Я как-то не подумал.
- Дело веду не я. Им занимается полиция округа Фолло, а помогает ей центральное управление криминальной полиции. И тебе придется отчитаться перед ними обо всем, чем ты занимался последние сутки.
Ну наконец-то! Выпустил кота из мешка.
- С какой стати?
- Сам знаешь с какой.
- Нет, Гунарстранна, не знаю!
- И нечего разговаривать со мной таким тоном. Мы оба понимаем: смерть Фаремо вполне могла стать результатом несчастного случая. Он мог поспорить с человеком, который столкнул его в воду. Может быть, его толкнули с заранее обдуманным намерением, а может, в пылу ссоры. А тебя видели рядом с его домом; ты о чем-то спорил с ним.
- Ты что же, распорядился следить за мной?
- Нет, но я расследую убийство. У тебя, Фрёлик, в нашем управлении много добрых друзей, но ни один не сможет и не захочет скрывать факты. До вчерашней ночи Юнни Фаремо считался одним из подозреваемых в убийстве Арнфинна Хаги. Мы следили за его домом. Естественно, твоя ссора с ним на стоянке должным образом отражена в материалах дела.
- Ладно, но ты поверишь мне, если я скажу, что не толкал Фаремо в реку?
- А ты попробуй расскажи, как все было.
- Все, что ты говоришь, правильно. Да, я ездил к ним домой. После того как Фаремо и его банду освободили в зале суда, я поступил, как ты мне велел. Взял неделю отпуска. Потом поехал прямо на квартиру к Фаремо. Поговорил с ним, но ни разу не повышал голоса, и никакого оживленного спора не было.
- Вопрос в следующем: что ты делал потом?
Франк Фрёлик тупо уставился в стену. Вечером он еще раз съездил к дому Фаремо - по какой-то причине он поехал туда на такси, и его вырвало в придорожную канаву. "Зачем я туда поехал? Какого черта я там делал?"
- Ты меня слышишь?
- Да.
- Фрёлик, допрашивать тебя будут другие. Я тебя просто предупреждаю заранее.
Тошнота прошла, осталась только жажда. Как во сне, он встал и заковылял на кухню. В холодильнике пусто, если не считать двух банок светлого пива… Нет, ни за что! Он закрыл дверцу и стал пить воду прямо из-под крана.
Потом отправился в ванную. Намыливаясь, думал об Элизабет и о том, что она обеспечила алиби брату и двум его дружкам. Он отчетливо вспомнил, как она вышла из здания суда и быстро зашагала в сторону Гренсен, не глядя ни направо, ни налево.
"Почему я ее не остановил? Почему не поговорил с ней?"
Он пустил обжигающе горячую воду и живо представил, как она спешит домой со всех ног. Ее хрупкая фигурка летает по квартире. Она открывает ящики, с шумом захлопывает их, швыряет одежду и другие вещи в рюкзак и сумку. Телефон около уха. "Она подалась в бега, но куда - и почему?"
Мозги в голове ворочались медленно, слишком медленно. Когда он приехал к ней домой, она уже скрылась. Потом появился братец. "Может, она бежала от брата? А если так, то почему? Она ведь подтвердила его алиби на ночь убийства!"
Фрёлик вспомнил, как у него дрожали пальцы, когда он набирал телефонный номер Рейдун Вестли: четкий щелчок, когда его переключили на другой номер, приглушенные звонки мобильника. Разговор оборвался, как только он представился.
Вдруг он понял, что для него сейчас самое главное. Он должен дозвониться до Элизабет. "Все, что случилось, - результат глупого недоразумения. Если я позвоню сейчас, она подойдет к телефону и все мне разъяснит". Он выключил воду и вышел в гостиную, даже не вытершись, оставляя на линолеуме мокрые следы. Нашел мобильник и позвонил Элизабет. Но ее телефон был выключен. Он набрал номер Рейдун Вестли. Та не ответила. Голый Фрёлик посмотрел на себя в зеркало и поморщился. Никогда не видел более жалкого зрелища!
И тут в дверь позвонили. Он, спотыкаясь, вбежал в спальню, натянул чистые брюки и футболку и пошел открывать.
На площадке стоял незнакомец. Во всяком случае, Фрёлик никогда раньше его не видел; худощавый, ростом примерно метр восемьдесят, волосы светло-каштановые, карие глаза.
- Франк Фрёлик? - спросил незнакомец.
- Совершенно верно.
- Стен Инге Люстад, криминальная полиция.
Кривоватый рот придавал лицу Люстада необычное выражение. Он как будто все время смущенно улыбался. В общем, такое лицо не скоро забудешь. Фрёлик порылся в памяти. Люстад… Фамилию он вроде где-то слышал, самого его никогда в жизни не видел - это уж точно.
- Я насчет Юнни Фаремо.
Франк Фрёлик кивнул:
- Жаль.
- Значит, вы уже знаете?
Он снова кивнул.
- От кого?
- Вам наверняка известно, что я служу в полиции. Мы коллеги.
- И все-таки кто вам сказал?
- Гунарстранна.
Люстад снова криво улыбнулся.
Фрёлик подумал: "Ему не нравится такой оборот событий. Разговор начался не так, как он планировал".
Наступившее молчание служило явным признаком того, что Люстад ждет приглашения войти. Но Франк Фрёлик не собирался никого впускать к себе домой и поэтому смотрел на Люстада молча.
- Вы недавно побывали дома у Фаремо?
"Хорошо, что он не ходит вокруг да около. Зато плохо, что сохраняет дистанцию, держится холодно".
- Имеете в виду Юнни Фаремо?
- Точно, я имею в виду Юнни Фаремо.
- Да, побывал, но в дом не попал. Постоял у двери снаружи. Позвонил в звонок… Было это дня два назад, сразу после того, как Фаремо освободили из-под стражи. Мы разговаривали о его сестре, Элизабет. Не знаю, вы в курсе того, что произошло раньше?
- Пожалуйста, избавьте меня от лишних подробностей. Меня интересует только то, что произошло между вами и Юнни Фаремо, когда вы с ним виделись последний раз.
- Отлично, - сказал Франк Фрёлик и подумал: "Ну и козел!"
- Его сестра была дома, когда вы позвонили?
- Элизабет? Ваш вопрос означает, что вы все-таки интересуетесь не только моими отношениями с ее братом!
По лицу Люстада пробежала тень.
"Ему не нравится, какой оборот принимает наш разговор. Вот и хорошо".
- Фрёлик, послушайте!
- Нет, это вы послушайте. Я служу в полиции не первый год. Вы и сами понимаете, что облажались. И потом, сразу видно: вам не нравится то, что вам поручили, и все-таки позвольте дать вам совет. Не нужно бить собеседника по яйцам, даже если он стоит близко. Вы только что попросили избавить вас от лишних подробностей. К вашему сведению, лишние, как вы выразились, подробности очень интересуют меня. Именно подробности вынудили меня взять неделю отпуска. И поэтому мы с вами сейчас разговариваем. Так вот, если лишние подробности вас не интересуют, не задавайте лишних вопросов. Тут либо одно, либо другое.
Поскольку Люстад молчал, Фрёлик продолжил:
- Итак, у меня завязались отношения с дамой, у которой оказались неподходящие родственники. Брат моей знакомой умер. Уверяю вас, Юнни Фаремо меня нисколько не интересовал, ни два дня назад, когда я с ним познакомился, ни в другое время. До того, как приехал к нему домой, я ни разу его не видел. К Фаремо я поехал, чтобы встретиться с моей знакомой, поговорить с ней, и все потому, что наши отношения осложнились: она упомянула в своих показаниях мое имя и этим обеспечила алиби своему брату.
Люстад мрачно кивнул:
- Продолжайте!
- Когда я туда приехал, я оставил машину на стоянке для гостей. Жилой комплекс расположен уступами; в квартиры жильцов можно попасть, спускаясь сверху по лестнице. Я спустился и позвонил в дверь. Насколько я понимаю, ваш свидетель - пожилой человек, сосед, с которым я поговорил, когда мне никто не открыл. Мы со стариком обменялись несколькими словами. Я уже собирался уезжать, когда появился Юнни Фаремо. Я ни разу в жизни его не видел, но понял, кто он такой, и подошел к нему, чтобы спросить, где его сестра. Он ответил, что не знает. По крайней мере, он так сказал. Тогда я сел в машину и уехал.
- Куда вы поехали?
- Проехал метров двести по Экебергвейен и остановился.
- Почему вы остановились?
- Хотел подумать.
- Что же было дальше?
- Мимо меня проехал Юнни Фаремо на серебристом "саабе".
Люстад с любопытством уставился на него.
Фрёлик не спешил.
- И что потом? - не выдержал Люстад.
- Я поехал следом за ним.
Люстаду снова пришлось ждать.
- Было время обеда. Половина второго.
- Что же произошло дальше?
- Должно быть, Фаремо меня засек. Через десять минут я упустил его. Где-то между Гамлебюэне и Центральным вокзалом. Разумеется, я понимал, что поступаю глупо. В общем, я особенно не беспокоился, когда он исчез.
- И что вы сделали потом?
- Поехал домой и перекусил.
- А потом?
- Потом поехал в Блиндерн, в университетский городок, чтобы разыскать одну преподавательницу по имени Рейдун Вестли.
- Зачем?
- Она хорошая знакомая Элизабет. - Фрёлик задумался, подыскивая нужные слова, а затем продолжил: - Они находятся в близких отношениях… или находились раньше. Я решил, что Рейдун Вестли должна знать, куда уехала Элизабет.
- И она знала?
- Мы с ней так и не увиделись. Она ушла до моего приезда, сказавшись больной.
- Что вы делали потом?
- Позвонил Вестли на домашний телефон, но меня переключили на автоответчик. Тогда я поехал домой.
Они довольно долго стояли и смотрели друг на друга. Люстад откашлялся и спросил:
- Кто-нибудь может подтвердить, что вы были в университете Блиндерн?
- Да, наверное.
- Наверное?
- В кабинете Рейдун Вестли сидела одна студентка. По ее словам, она учится в магистратуре. Рейдун Вестли разрешила ей работать в своем кабинете. От нее я и узнал, что Вестли неожиданно плохо себя почувствовала и ушла домой.
- Что вы стали делать, когда вернулись домой?
- Посмотрел телевизор, потом выпил несколько банок пива и лежал, глядя в потолок.
- А на следующий день?
- Ничего. Смотрел в потолок. Потом мне все надоело, и вечером я поехал в центр.
- Кто-нибудь может это подтвердить?
- Да.
- Когда вы вчера вернулись домой?
- Не помню.
- В какое время вы позавчера ездили в Блиндерн?
- Не помню… Днем.
- Что ж, Фрёлик… - Люстад криво улыбнулся, на его лице появилось покровительственно-сочувственное выражение. - Я все выясню и дам вам знать. Вы вчера вечером побывали на Экебергвейен?
- Возможно. Понятия не имею.
- И как прикажете расценивать ваш ответ?
- А никак.