- А вам-то не все равно? - Глаза женщины зловеще сверкнули из-под пряди закрывших лицо волос. - Ваше дело покарать. Вот и карайте. Я на любом суде готова заявить, что в момент убийства в комнате мужа не было. Он был на том самом балконе. Я слышала крик, глухой удар, а через несколько минут в номер вошел Валера. Он был не в себе, ничего не стал объяснять. Но я-то знаю!
- Что ж, весьма неожиданно. Больше ничего не хотите добавить?
- Нет, больше ничего. Что теперь будете делать?
- С веревкой брошусь на Валерия Валентиновича.
- Вы так торопитесь избавиться от мужа?
- Это не ваше дело.
- Как мило у вас все получается: то не мое дело, это не мое дело. Славное мнение об органах правосудия, которым лишь бы схватить и посадить.
- Значит, моего признания недостаточно?
- Увы…
- Хорошо. Вас жена, наверное, уже ждет, а меня Валерий.
- Кстати, а он что же, с утра не плавает?
- Наверное, занят чем-то более важным, - странно усмехнулась она и двинулась к выходу.
Алексею осталось только проследовать за Татьяной в холл, где его действительно уже поджидали Барышев и компания. Саша крутила головой, высматривая женщину, соблазнившую мужа раньше времени покинуть бассейн. Увидев даму, с которой появился Леонидов, Александра засмеялась, а Барышев присвистнул:
- Леха, твое обаяние распространяется даже на самые отмороженные персонажи. О чем вы шептались вдали от супружеских глаз?
- Любопытной Варваре, говорят, на базаре нос оторвали. Догадайся с трех раз, что не мешало бы оторвать такому любопытному мужику, как ты?
- Ну уж нет! Может, это самая дорогая мне вещь в собственном организме. Кстати, я не доволен: ты не активно вел себя в бассейне, до обеда еще три часа, пойдем на лыжную базу?
- Только если пообещаешь, что кататься мы будем в собственное удовольствие, а не назло рекордам.
- Ладно, я тебя за женщинами поставлю, будешь замыкать строй. Пошли переодеваться.
Леонидов на всякий случай обернулся, но Татьяны Ивановой в спортивном комплексе уже не было.
Погодка на улице и впрямь установилась - только и катайся на лыжах. Метель окончательно стихла, снега намело вдоволь, легкий морозец приятно щекотал кожу. До своего коттеджа' они шли не спеша, наслаждаясь свежим, пахнущим хвоей воздухом и тишиной.
В коттедже Алексея ждал еще один сюрприз: в холле, сидя на диване со стаканом апельсинового сока в руке, его поджидал двоюродный брат управляющего Саша Иванов.
- Можно вас на два слова, Алексей Алексеевич?
- Что, так важно? Я покататься на лыжах собрался.
- Всего пару минут.
- Хорошо. Александра, иди собирай Сережку и мне там приготовь, что втурпоход надеть. Я сейчас.
Семейка Ивановых начинала Леонидова потихоньку доставать. "Пошлю-ка я сейчас куда подальше всю эту братию", - подумал он, шагая за Ивановым-младшим в комнату номер четырнадцать.
- Ну, и что такого важного вы хотите мне сообщить. Впрочем, догадываюсь: желаете заявить, что видели, как ваш двоюродный брат столкнул с балкона господина коммерческого директора. Верно?
- Не совсем так. Видите ли, я не ночевал в своей комнате после того сабантуя…
- Это я уже знаю. Где же вас носило?
- Вообще-то дело личное: я был с женщиной и не хотел бы ее впутывать.
- Что, так серьезно?
- Не надо меня сватать на роль Ромео. Я, конечно, человек мягкий, но не дурак. Короче, я был в боковой комнате. Вернее, сначала в холле, потом Валера вышел из своего номера и сказал, что идет поговорить с Пашей. Я пытался отговорить, коммерческий директор был сильно пьян, черт знает что мог ляпнуть. Но братец и сам неслабо принял, рвался в бой отношения выяснять. Я отговаривал, честное слово, но брат еще сказал, что на Пашу управу найдет-. Я плюнул и ушел к своей девушке. Она ждала в двадцать первой комнате, у меня был с ней серьезный разговор, можно сказать, дальнейшая жизнь решалась.
Когда послышался тот звук, ну, удар, мы сначала ничего не поняли. Подумали, что спьяну кто-то стол уронил. Через несколько минут я выглянул в коридор, на всякий случай: там увидел лежащего на полу у стола Пашу, а Валера, нагнувшись, у него пульс щупал. Когда меня увидел, то испугался.
- Ничего не сказал?
- Сказал. "Не думай, это не я" - вот что сказал. А кто тогда? Больше никого не было. Манцев, правда, спал на диване в холле, но он был в стельку, вряд ли чего слышал. Голову, во всяком случае, не поднял.
- Значит, Манцев?
- Да ничего он вам не скажет. Если до сих пор не выразил желания, значит, ничего не помнит. Стал бы он Валеру выгораживать? Он же к Ольге неравнодушен, а та братца просто ненавидит.
- К Минаевой, что ли?
- А то к кому?
- А она?
- Эта девушка не про нас, серых. Костик у нее был на ролях "давайте будем просто друзьями".
- У Ольги кто-то есть или она просто в ожидании корабля с алыми парусами?
- Ну, глупой ее никак не назовешь. Зачем ей ждать, если можно просто руку протянуть и взять?
- И протянула?
- Наверное. Конкретно никто ничего не знает.
- Или делает вид, что не хочет знать. У вас не офис, а какой-то аквариум: любой корм тут же виден и растаскивается в момент.
- Значит, ничего не было. Да при чем здесь Ольга? Я про Валеру говорю: он убил. Спьяну, конечно, подрались, Паша случайно упал. Я же говорил ему: не ходи.
- Не уберегли, значит, или не очень хотели? Вам-то что за резон кусать кормящую вас руку? Ведь братец Для вас благодетель.
- А знаете, как тяжело всю жизнь расплачиваться за благодеяние? Кто-то из философов сказал, что благодеяние только тогда истинно, когда совершивший его тут же о нем забывает, а принявший помнит всю жизнь.
- А вы и философов читаете?
- Слышал краем уха. Не важно. Так вот, Валера никогда не помогает просто так. Он не просто не забыл, а потребовал оплаты в нужный момент. Ему нужно было то, что для человека куда важнее хорошей работы и большой зарплаты, - он требовал полного, я бы сказал, собачьего подчинения. Он хотел сломать человека.
- Что же вы должны сделать?
- Это касается только меня.
- Значит, моими руками вы решили избавиться от оплаты по долгам?
- Я сказал правду. Иногда случай помогает и таким зависимым людям, как ваш собеседник. Почему бы и не воспользоваться? Кстати, Таня тоже подтвердит, что Валеры в их комнате не было, когда Паша упал с балкона.
- Не она ли вас попросила об услуге? Ей вы тоже чем-то обязаны?
- Никто ни о чем меня не просил.
- А ваша девушка не хочет подтвердить истинность ваших слов?
- Это не совсем удобно.
- Она что, замужем? Иванов замялся:
- В некотором роде…
- Что же, я просто уверен, что к концу дня найдется еще кто-то, кто кинет камень в управляющего. Похоже, что в ту ночь сладким сном праведника спал только я, остальные же следили за тем, кто кого победит: Павел Петрович Валерия или Валерий Павла Петровича. Ставки не делали?
- Не понимаю.
- А зря. Серебрякова наверняка проиграла бы целое состояние: она так верила в коммерческого директора.
- Собственно, я больше ничего не хотел…
- Тогда я свободен, пойду займусь тем, что было изначально обещано: отдыхом.
- А что с братом?
- Тоже торопитесь? Подождите пару дней, Саша.
Или невмоготу?
Иванов зыркнул на Алексея, как на заклятого врага.
"А глаза-то у него как у двоюродного братца. Тоже волчонок подрастает, только часа своего дожидается. А с виду такой милый, хрупкий, вежливый…" - подумал Леонидов, направляясь в свою комнату переодеваться.
Саша уже оделась сама, подготовила к походу Сережку и теперь ворчала на Алексея, швыряя в него свитер, спортивные штаны, куртку и шарф.
- Где ты ходишь? Мы уже все потные.
- Ну и шли бы без меня.
- Нет, дома тебя редко вижу, хочу хоть здесь насмотреться.
- Я так и слышу команду "к ноге". Шаг вправо, шаг влево карается расстрелом?
- Леша, не злись. Мы просто по тебе скучаем.
- Ладно, потащусь с вами, так и быть. Между прочим, мне смертельно не нравятся лыжи, но это, похоже, мало кого интересует.
Саша не стала слушать брюзжание мужа, вытолкала его за дверь, закрыла ее на ключ, а ключ опустила в 'карман. Леонидов понял, что пути к отступлению отрезаны, и пошел преодолевать снежные сугробы.
Они встретились с Барышевыми возле лыжной базы. Два мужика в дешевых спортивных костюмах отоваривали желающих приобщиться к лыжным видам спорта соответствующим инвентарем. Народу привалило порядочно; возле стены копошились "спортсмены", прислонив свои разноцветные и разнокалиберные лыжи.
Больше всех, конечно, не повезло Сергею Барышеву: он долго не мог подобрать себе ботинки. Алексей быстро схвахил первое, что более или менее подошло, помог Саше и маленькому Сережке: мальчишке достались детские лыжики с креплениями прямо на сапоги и пара коротеньких палок. Наконец были готовы Александра и Анечка, сам Барышев скрепя сердце влез в тесные ботинки.
Кавалькада пестро экипированных спортсменов выстроилась у кромки леса. Лыжня была присыпана снегом - мягкая и не очень удобная. Серега Барышев встал на нее и, мощно работая палками, пошел, как таран, подминая под себя свежие сугробы. За ним заскользили Анечка, потом Александра. Леонидов пропустил вперед Сережку и пошел замыкающим, готовясь извлекать из снега упавших и подталкивать отстающих. Тут Сережка действительно шлепнулся, и Алексей выловил его из сугроба, встряхнул, поставил обратно на лыжню и почувствовал, что замерзает.
- Эй, Александра! Сашка!
- Что? - обернулась она.
- Дай хоть прокатиться с ветерком. Замерз совсем, заболеть мне только не хватало.
- А ты умеешь?
- Брысь с дороги!
Саша сошла с лыжни, пропустив его и Сережку. Леонидов избрал в грудь побольше воздуха, мощно оттолкнулся палками и рванул догонять Барышева. Тот ушел уже прилично вперед, но Алексей был легче и подвижнее, а главное, шел уже по проторенной лыжне. Основательно запыхавшись, он все-таки приблизился к приятелю-викингу, разрезавшему сугробы, как волны Северного моря.
- Барышев, лыжню!
Тот недоуменно обернулся:
- Чей там писк раздается? Я тебе сейчас покажу лыжню! - и наддал, работая палками.
Леонидов рванулся за ним. Было уже не то что не холодно - пар клубами валил изо рта, захотелось даже сбросить с себя куртку. Ломило где-то за ушами, с носа каплями стекал пот.
- Серега, кончай! Дай хоть на елочки посмотреть!
- В здоровом теле оно знаешь как здорово живется! - не оглядываясь, выкрикнул Барышев, по-прежнему тараня лыжню.
- Я хочу получить удовольствие, а не сдавать на разряд.
- Не сдал еще до сих пор, тунеядец?
- Иди ты! - Леонидов устал препираться и сбавил ход, дожидаясь женщин.
Елочки вокруг действительно были шикарные. Их присыпало снежком, бархатная темная зелень красиво выглядывала из-под белого покрывала, а тишина вокруг стояла такая, что любое слово, звеня, долго кружило в морозном воздухе. Алексей замер, наслаждаясь минутой одиночества и покоя. Тени на снегу здесь, среди густых елей, казались не голубыми, а какими-то сиреневыми. Редкие березы, опушенные инеем, застыли в ледяном сне.
"Красота! Вот на что надо смотреть и о чем думать. Эх, смыться бы сейчас ото всех, рвануть в лес поглубже, побродить среди этих стройных девушек. Все люди как люди, а я большое помойное ведро, в которое сливают всякую гадость. Наверняка в комнате опять кто-то поджидает с очередным признанием. Не пойду. Останусь здесь, среди снегов белых". Алексей уселся прямо на торчавший у дороги пень. Совсем близко раздался детский смех, голоса. У дальней елки обозначилась хорошенькая Сашина головка.
- Лешка, встань сейчас же! - закричала она уже издалека. - Ты что, заболеть захотел?
- Да. Хочу лежать с высокой температурой и наслаждаться тем, что меня никто не трогает, - сообщил он, когда жена подъехала поближе.
- А обо мне ты подумал? Тоже ребенок нашелся. Я сейчас вылечу твою меланхолию, - объявила Александра и выхватила из ближайшего сугроба основательный ком снега.
- Сашка, не смей! Я не признаю радикальные методы!
- А я не признаю твое нытье! - Он получил снежком в лицо и слетел с пенька. - Давай, меланхолик, Сергей повернул обратно.
- Еще бы, он без обеда не доживет до конца дня.
Алексей устал и передумал замерзать в снегах Подмосковья. Заняв свое место в караване, он потащился следом за довольной прогулкой компанией.
Когда они вышли из леса, Барышев уже успел снять лыжи, отряхнуть себя и амуницию и даже изрядно подмерзнуть.
- г- Где вы там ходите? На обед опоздаем.
Они сдали инвентарь и отправились переодеваться.
Алексей решил хоть немного полежать, дать отдых мышцам и голове, которая гудела от избытка кислорода. Когда до обеда осталось полчаса, в комнату Леонидовых тихонько кто-то поскребся.
- Войдите! - крикнула Саша.
В дверь боком протиснулась высокая толстая девушка с пробивающимися на макушке сквозь блондинистую окраску темными волосами.
- Елизавета, вы что хотели? - заранее вздрогнув, зловеще прошелестел Леонидов.
- Я к вам, - шепнула она.
- Признателен: А в чем дело?
- Мне надо с вами поговорить.
"Я сейчас завизжу. Хочу кусаться, - подумал Алексей. - Знать бы, кто пишет сценарии сериалов, убил бы голыми руками мерзавцев. Это там самая популярная фраза".
- Лиза, пора идти на обед. Понимаете?
- Я не задержу вас. Мне только два слова.
- Да знаю я эти ваши два слова: я видела, как Павла Сергеева убил Валерий Валентинович Иванов. Это все?
Лиза неожиданно заплакала, размазывая слезы по толстому, почти детскому лицу.
- Я только вам.
- Александра, выйди.
Саша вздохнула, взяла Сережку за руку и пошла в столовую. Когда за ней закрылась дверь, Леонидов обратился к Лизе:
- Ну кто вас надоумил прийти сюда с подобным сообщением?
Лиза захлюпала еще сильнее.
- Он все равно хотел меня уволить. Вместо жены. А кто меня на работу возьмет? Я же не фотомодель.
"Да уж", - вздохнул Алексей, оглядывая большую грудь, складки на жирном животе и огромные мясистые ноги.
Лиза продолжала вытирать слезы:
- Мне скучно дома, там все время мама и собака. Им и без меня хорошо. Мама ругается, что я много ем, и заставляет белье гладить и ковры пылесосить.
- Простите, а сколько вам лет?
- Мне? Двадцать два.
- Ну, в таком возрасте можно поучиться и домашнему хозяйству. Замуж-то вы собираетесь рано или поздно?
- Не знаю.
- Лиза, хватит мне голову морочить. Кто вас надоумил прийти и заявить на управляющего?
- Я сама.
- Сами все сочинили?
- Я не сочиняла. Я подслушивала. Ведь интересно.
- И что же вы услышали?
- Валерий Валентинович поругался с женой и ушел. Я слышала, как Павел Петрович потом ему сказал: "Пойдем, Валера, поговорим". Они и пошли..
- А что, ваша соседка по комнате поощряла вас на общение с замочной скважиной?
- Так Эльзы не было.
- Как не было? А где же ее носило?
- У нее любовь.
- С кем?
- Это секрет. Скоро все узнают. Да и заметно будет. Она же беременная. Ой, что это я? Эльза просила пока никому об этом не говорить.
- Все равно уже сказали "а", говорите и "б". Кто отец ребенка? Покойный коммерческий директор?
- Ой, мы на обед опоздаем. А про Эльзу я все равно не скажу. Ляпну что-нибудь не то, а потом окажется, что ребенок от другого.
- Это как же может быть?
- Очень просто: они еще не решили.
- Лиза, кончайте мне говорить глупости.
- Я не глупости. Если Валерия Валентиновича обвинят в убийстве, он ведь не будет больше управляющим?
- Это единственное, что вас беспокоит?
- Я не хочу, чтобы меня уволили. - Лиза снова начала хлюпать носом.
- Ладно, хватит, я сыт по горло. Пойдемте, Елизавета, лучше перекусим, меня уже жена заждалась.
- А мне не вредно?
- Почем мне знать!
- Я должна, я на диете… - Она почти плакала. - Я очень толстая?
- У вас еще все впереди, - утешил ее Алексей. - Не надо расстраиваться, - добавил он и подтолкнул Лизу к двери, прихватив свою куртку.
…Барышевы и Александра уже доедали второе, когда Алексей пришел в столовую.
.- Бедный Леша, нам тебя жалко, - засмеялись они хором, подвигая к Леонидову почти уже остывшие тарелки.
- Пожалел волк кобылу. Надоело мне все. Если сегодня еще кто-то придет и сообщит, что убийца - управляющий, я выпрыгну в окно.
- Там невысоко и сугробы мягкие.
- Ничего, умру от переохлаждения. Кто-нибудь хочет принести мне чай?
- Я, - вызвалась Александра. - Все-таки муж..
- Ну, спасибо.
Леонидов увидел, как у подноса с чайниками жена столкнулась с Эльзой, и Эльза посмотрела в его сторону.
"Нет, только не это! Не хочу больше никаких признаний. Не надо ко мне подходить!"
Эльза налила чай и прошла к своему столу. Алексей с облегчением вздохнул.
"Похоже, обошлось. Интересно, неужели покойный Павел Петрович все-таки ответил взаимностью бедной немочке? Черт с ними со всеми, пойти поспать, что ли, после обильных физических нагрузок?"
Приятную мысль жестоко оборвал Барышев:
- Леонидов, не вздумай уснуть. Народ на волейбол собирается, я беру тебя в свою команду.
- Серега, я безнадежен. Дай мне поспать, а?
Но Барышев не собирался отвязываться и в три часа настырно сбросил задремавшего Алексея с кровати.
- Когда, ну когда я буду делать то, что нравится мне, а не то, что решили за меня окружающие?
- Половину своей жизни человек тратит на сон. Разве тебе не жаль лет, лишенных активного двигательного удовольствия?
- Если бы ты не был таким огромным, Барышев, я бы тебя избил. Это насилие над личностью.
- Ты кеды положил, личность? Топай к дверям, женщины ждут.
В спортзале народ вяло разминался в углу, где были расставлены. тренажеры. Валера Иванов, с трудом затолкав в спортивный костюм жирное брюхо, пытался поднимать штангу. Подтянутый молодой человек по имени Юра, раздевшись до пояса, демонстрировал жидкие мышцы, пытаясь отжимать на себя какие-то рычаги. Барышев, подталкивая впереди себя Алексея, пружинисто прошагал к тренажерам, разделся до майки и спортивных трусов и схватился за рукоятки какого-то агрегата. Агрегат взвыл и застонал, почувствовав могучие лапищи Сереги.
Леонидов с завистью смотрел, как работают у Ба-рышева мощные мышцы. Да, Серега был хорош. Великолепная мускулатура, не прикрытая излишней растительностью, давала повод окружающим уважать человека как венец Божьего творения. Впрочем, не один Алексей получал удовольствие, разглядывая это чудо природы: разминающиеся возле гимнастической стенки женщины с вожделением уставились на роскошный мужской экземпляр.
- Леонидов, чего стоишь? - хрипло выдохнул Барышев.
- Затерялся в твоей могучей тени.
- А ты не тушуйся. Давай поработай, женщины на тебя смотрят.
- Ну, женщинам сейчас есть куда посмотреть, - сказал Алексей, снимая спортивную куртку и футболку.
Серега одобрительно взглянул на его плотный пресс и бугристые плечи: - А прибедняешься.