Джулиан Трент проявил завидную методичность в деле разрушения - он даже паспорт мой порвал. Нет, я, конечно, мог заменить его на новый, но это означало лишние хлопоты, осложняло и без того сложную жизнь. А когда прикажете разбирать весь этот бардак?
Я заглянул в ящики стола в поисках страхового полиса. Выяснилось, что не все вино вылилось на ковер. Трент приберег две бутылочки, залил вином все мои бумаги и документы, они стали красно-бурого цвета, и с них до сих пор капало.
Элеонор спустилась в гостиную в моем халате.
- Осторожней, - сказал я, покосившись на ее босые ноги. - Тут кругом битое стекло.
Она остановилась на нижней ступеньке, огляделась.
- Да, вечеринка удалась на славу, - с улыбкой заметила она.
- А то, - усмехнулся я в ответ.
Она ушла обратно в спальню и появилась вскоре полностью одетая и в туфлях. Надо сказать, я был немного разочарован этой трансформацией.
- Знаешь, я, пожалуй, пойду, - сказала она. - Уже начало седьмого, на работе надо быть в восемь. Ты тут справишься?
- Конечно, - ответил я. - В восемь за мной заедет машина.
- Вот, возьми, - сказала она и протянула мне фотоаппарат.
- Да, спасибо. Он пригодится, сделаю несколько снимков для страховой компании.
- А что, хорошая идея, - заметила она. И так и застыла на полпути к двери.
Словно ей не хотелось уходить.
- Что делаешь вечером? - спросил я.
- Придется остаться в Лэмбурне, - грустно ответила она. - У меня сегодня дежурство.
- Ну, может, тогда я заеду к тебе вечером вернуть фотоаппарат? - спросил я. - О да, пожалуйста, - теперь она улыбалась.
- Хорошо, так и: сделаем. Тебе пора, иначе опоздаешь к своим пациентам.
Она сбежала вниз по ступенькам, я помахал ей на прощанье из кухонного окна. Сев в такси, она помахала мне в ответ, машина отъехала, свернула к дороге и скрылась за углом.
Я использовал всю оставшуюся "память" в фотоаппарате Злеонор, сделал снимки всех аспектов бурной деятельности Джулиана Трента в моем доме, вплоть до того момента, когда он вывалил содержимое всех пакетиков и коробочек из кухонного буфета в раковину, отчего она, разумеется, засорилась. Уж не знаю, хорошие ли получились снимки, но процесс занял почти все то время, что я дожидался машины.
Затем я нашел в сушилке чистую рубашку - тут молодой Трент допустил промах, просто не заметил ее, потому она и уцелела. Поскольку воду отключили и возможности принять душ не было, я побрился электробритвой и выглядел вполне респектабельно, ковыляя вниз по лестнице навстречу Бобу, который подогнал свой "Мерседес" ровно к восьми.
Я захватил мобильник и "Желтые страницы" и, пока Боб вел автомобиль, искал в справочнике контору, которая прислала бы людей вставить стекло в окно кладовой.
- Не обращайте внимания на беспорядок в доме, - сказал я первому стекольщику, который согласился выполнить работу за весьма щедрую плату. - Пройти в кладовую можно через кухню. Просто вставьте стекло и почините раму.
- А как я попаду в дом? - спросил он. - Там кто-то остался?
- Я оставил входную дверь открытой. - В конце концов, воровать там теперь особенно нечего. - Ключи от квартиры на лестнице. Просто заприте, когда будете уходить, а ключи положите в почтовый ящик. У меня есть запасные.
- Ладно, - ответил он. - Будет сделано. Затем я позвонил в свою страховую компанию и попросил прислать мне бланк заявки. Они ответили, что хотели бы зайти и взглянуть на квартиру. Добро пожаловать, ответил я. И мы договорились на завтра на пять. Ключ они могут взять у соседей снизу, к этому времени они уже возвращаются с занятий.
Боб отвез меня в контору, потом зашел туда забрать мою почту. Я же остался на заднем сиденье, в полулежачем положении. Боб вернулся с целой пачкой бумаг, передал их мне. Его сопровождал Артур.
- Мистер Мейсон, - приветствовал он меня через открытое окно.
- Доброе утро, Артур, - ответил я. - Проблемы?
- Сэр Джеймс очень хочет вас видеть, - ответил он. Я уже знал почему. - Хочет поговорить с вами о понедельнике. - В понедельник в Оксфорде начинался судебный процесс над Стивом Митчеллом.
- Какой понедельник? - Я скроил удивленную мину, притворяясь, будто не понимаю, о чем идет речь.
- Он боится, что не сможет присутствовать на процессе в понедельник. Поскольку дело, которое ведет, к настоящему времени выходит за установленные сроки.
Надо же, какой сюрприз, подумал я. Дело выходит за установленные сроки, потому что сэр Джеймс то и дело просил отсрочки.
- Передайте сэру Джеймсу, что в понедельник я прекрасно справлюсь сам, - сказал я. - И попросите его позвонить мне на мобильный в этот уик-энд, если он хочет, чтоб я попросил у суда отсрочку. - А про себя подумал; как же, позвонит он, держи карман шире.
- Хорошо, - сказал Артур. - Непременно передам.
Мы с Артуром прекрасно понимали, что происходит, но соблюдение протокола и хороших манер взяло верх. А потому я воздержался и не стал просить Артура передать сэру Джеймсу, что он старый дурак и мелкий трусливый мошенник. И что для него давно пришла пора повесить свою шелковую мантию и парик на вешалку и распрощаться с ними раз и навсегда.
Далее Боб повез меня на Юстон-роуд, к офисам Генерального медицинского совета, где я провел большую часть дня, сидя в ожидании, и совсем недолгое время - стоя на правой ноге и опираясь на костыли. Я защищал своего клиента, обвиняемого в нарушении профессиональной врачебной этики, перед специальной комиссией совета. Всего обвиняемых было трое, у каждого врача имелся свой барристер, а руководство ГМС выдвинуло против них целую команду юристов. Слушания получились многолюдными и шумными, дела рассматривались крайне медленно. Наших представителей, а также каждого из свидетелей подвергли допросу, а потом - и перекрестному допросу, затем все спохватились, что время вышло, рабочий день подходит к концу, и тогда слушания и вынесение решений были перенесены на утро следующего дня - страшно неудобно для меня, поскольку я собрался в Лэмбурн.
Тогда я перемолвился словечком со своим клиентом и сказал ему - довольно непрофессионально с моей стороны, - что каждый лишний день моих услуг означает дополнительные и немалые расходы. Тот, похоже, испытал большое облегчение, услышав от председателя комиссии, что обвиняемый сам вправе решать, нужен ему официальный представитель или нет. Короче, клиент освободил меня от завтрашнего присутствия на совете. Коллеги барристеры поглядывали на меня с недоумением, даже некоторым раздражением. Для них две зарплаты всегда были лучше, чем одна, и их можно было понять, они ведь не планировали ехать в Лэмбурн и встречаться с Элеонор.
Я позвонил Артуру по мобильному телефону и попросил его подготовить все мои бумаги, коробки, файлы, мантию и парик, необходимые на судебных слушаниях по делу Стива Митчелла, и переслать их в Оксфорд, в гостиницу, где я намереваюсь провести уик-энд, готовясь к процессу. Нет проблем, ответил он. Посылать курьера с бумагами и всем необходимым для суда чуть ли не через всю страну было обычной практикой.
Боб поджидал меня в "Мерседесе" на служебной стоянке перед офисами ГМС.
- Обратно в Барнс, сэр? - весело осведомился он.
- Нет, Боб, - ответил я. - Не мог бы ты отвезти меня в Лэмбурн?
- Буду просто счастлив, - ответил он с широкой улыбкой. Плата за услуги Боба зависела от расстояния. - Туда и обратно, да?
Нет, сегодня, думаю, в один конец, - ответил я. - И вот что, Боб, прежде мне надо сделать пару звонков. Да, и еще. Как думаешь, нам попадется по пути все еще открытое фотоателье? Там остановишься, и я выйду ненадолго.
Он нашел фотоателье на Виктория-стрит, и примерно около получаса я торчал перед машиной, распечатывающей снимки с фотоаппарата Элеонор. У них было самообслуживание. Я сделал десять копий снимка Милли с жеребенком размером шесть на восемь дюймов. Да, конечно, они были далеки от совершенства, эти снимки, изображение получилось еще более смазанным, чем в фотоаппарате, но и такие сгодятся.
Элеонор страшно обрадовалась, когда я позвонил и сказал, что приезжаю в Лэмбурн. Но, услышав, что мне негде остановиться, заколебалась.
- О-о, - протянула она. - Думаю, будет лучше…
- Не беспокойся. Я найду гостиницу или номер при пабе.
- Да, хорошо, - с явным облегчением произнесла она. - Просто у нас тут в доме довольно строгие правила и…
- Все в порядке. Я не собирался селиться у тебя. Наши отношения пока что нельзя было назвать длительными или прочными, а потому правила проживания в ведомственном доме больницы меня не возмущали. Так честнее и лучше, подумал я. Мы с Элеонор всего лишь раз обменялись беглым поцелуем, и провести с ней ночь я пока что и не мечтал.
Затем я позвонил в гостиницу "Квинс Арме" в Ист-Карстоне, при том самом баре, где мы с Элеонор впервые назначили свидание в прошлом ноябре.
- Да, - ответили они. - Свободные номера у нас есть. Вам на сколько человек?
- На одного, - ответил я. - Но если можно, с двуспальной кроватью. - Мало ли что, вдруг пригодится.
Боб отвез меня прямиком в гостиницу, где девушка за стойкой приемной удивилась, что у меня при себе нет багажа, даже сумочки с туалетными принадлежностями не имеется. Объяснять было сложно, и я не стал. Она любезно проводила меня до номера на первом этаже, то была своего рода пристройка, ответвление от старинной гостиницы восемнадцатого века. И я блаженно растянулся на двуспальной кровати, давая роздых ноющей спине и ожидая, когда приедет Элеонор и пожалеет меня.
Обедали мы за тем же столиком, что и в тот, первый раз, вот только этот вечер был испорчен звонком на ее пейджер. Из больницы поступил срочный вызов.
- Прямо не верится, - пробормотала она, прочитав сообщение. - За всю неделю не было ни одного срочного вызова, и на тебе, пожалуйста. - Она взяла еще кусочек рыбы. - Ладно, постараюсь разделаться поскорее и вернуться. - И она поднялась из-за стола.
- Обед тебе оставить? - спросил я.
- Нет, боюсь, мне придется проторчать там дольше. Я тебе позвоню.
И она побежала к машине, а я остался сидеть за столиком. Страшное разочарование. И еще впервые за долгие годы я вдруг понял, что не испытываю чувства вины за то, что провожу время не с Анжелой.
И вот я доел обед в одиночестве, допил вино и вернулся в свой номер, тоже в полном одиночестве. Элеонор позвонила без пяти двенадцать.
- Мне страшно жаль, - сказала она. - Но тут привезли двухлетку с кровоизлиянием в легкое. Еще несколько швов, и операция закончена. Но мне придется остаться здесь. В любом случае уже поздновато для десерта и кофе. - И она невесело усмехнулась.
- В любом случае я уже в постели, - сказал я. - Ничего, все нормально. Позвоню тебе утром.
- Хорошо. - В голосе ее слышалось облегчение или мне показалось?.. - Доброй ночи.
- Спокойной ночи, - буркнул я в ответ и повесил трубку.
Жизнь и любовь - страшно сложные штуки, размышлял я, погружаясь в сон.
Глава 14
В пятницу прямо с утра я отправился за покупками в Ньюбери. Взял такси и провел часа два, покупая себе не то чтобы новый полный гардероб, но вещи, в которых прилично было бы показаться в Королевском суде Оксфорда.
Девушка за стойкой приемной удивленно приподняла брови, когда я вернулся в "Квинс Арме" с двумя чемоданами багажа, которого не было при мне вчера.
- Потерялся в аэропорту и вот нашелся, - сказал я ей, и она понимающе кивнула.
И даже помогла донести чемоданы до номера, а я ковылял сзади на костылях.
- Вы и на эту ночь тоже остаетесь? - спросила она.
- Пока еще не знаю, не решил, - ответил я. - Но вроде бы слышал за завтраком, что выписаться можно и позже. - За дополнительную плату, разумеется.
- О, да, конечно, пожалуйста. Номер сегодня свободен, если пожелаете остаться. - О дополнительной плате она не заикнулась, но я знал, что раскошелиться придется.
- Спасибо, - поблагодарил я девушку. - Позже дам знать.
В номере я снял белый пластиковый корсет, долго стоял в душе, пуская то горячую воду, то холодную, смывая грязь и зуд с раздраженной кожи. Помыл волосы новым шампунем, почистил зубы новой щеткой, побрился новеньким лезвием. И когда нехотя влез в пластиковый корсет, прежде чем надеть безупречно чистую новую рубашку и брюки, почувствовал себя значительно лучше. Почти что новым, совсем другим человеком.
Такси вернулось после ленча, и я отправился в Аффингтон, в именье Рэдклиффа. Заранее предупредил по телефону Ларри Клейтона о своем приезде, и, когда прибыл в половине третьего, он уже ждал меня в офисе, сидел, закинув ноги в тех же ковбойских сапожках на стол. Я был у него всего два дня назад, но почему-то казалось, что прошло гораздо больше времени.
- Чем могу? - осведомился он, даже не вставая.
Я протянул ему копию снимка Милли с жеребенком.
- Узнаете кого-нибудь на этой фотографии? Он изучал ее долго и пристально. И, наконец, ответил:
- Нет.
- Жеребенок - это Перешеек. Он снова взглянул на снимок.
- Простите, ничем не могу помочь.
- А когда вы здесь появились? - спросил я.
- В прошлом сентябре.
- Где работали до этого?
- В Чешире, - ответил он. - Управляющим по расфасовке мясных продуктов в Ранкорне.
- Совсем другого рода занятие, - заметил я. - Как вам удалось получить работу у Рэдклиффов?
- Подал заявку и получил, - ответил он. - А что, есть проблемы? - Он снял ноги со стола, выпрямился в кресле.
- Простите. Никаких проблем, - сказал я. - Просто немного странно, перейти от упаковки мяса к уходу за новорожденными жеребятами и беременными кобылами.
- Может, они оценили мое умение управлять людьми, - сказал Ларри, явно раздраженный моими вопросами.
- А кто-нибудь из тех, кто застал рождение Перешейка, здесь сейчас работает? - Я решил начать с другого конца.
- Сомневаюсь, - коротко буркнул он в ответ и вновь водрузил ноги на стол. Жест говорил о том, что время мое истекло.
- Что ж, на всякий случай оставлю вам этот снимок, - сказал я. - И если вдруг кто-нибудь узнает этого человека, передайте, чтоб позвонил мне.
Я протянул ему визитку, подозревая, что не успею выйти из кабинета, как он выкинет ее вместе со снимком в мусорное ведро.
- Так когда, вы говорили, возвращаются Рэдклиффы? - спросил я, уже стоя у двери.
- Открытие Кентуккийского Дерби состоится в Луисвилле завтра, - ответил он, откинувшись на спинку кресла. - Ну а потом приедут, когда-нибудь. - Этот человек демонстрировал явное нежелание помочь.
- Хорошо, - сказал я. - Может, и им покажите снимок? Будьте так добры.
- Может, и покажу, - буркнул он.
У ворот меня ожидало такси, и я попросил водителя отвезти меня обратно в гостиницу. Только напрасно потратил время.
Уже из номера я позвонил Элеонор и спросил ее, стоит ли мне оставаться здесь на ночь или лучше уехать в Оксфорд. Там Артур зарезервировал мне номер с пятницы. И я уже позвонил в гостиницу и узнал, что все мои коробки с материалами благополучно доставлены.
- Я перезвоню, - сказала она.
- У тебя все в порядке? - спросил я. Как-то странно и отстраненно звучал ее голос в трубке, ни намека на желание встретиться.
- Все прекрасно, - ответила она. - Просто сейчас немного занята.
Может, я что-то не так сказал?..
- Так хочешь сегодня пообедать вместе? - спросил я. - Уж вечером-то тебя дергать не станут. - На том конце линии повисла пауза. - Но если вызовут, тогда, конечно, сразу уйдем, - быстро добавил я. Не слишком ли я давлю на нее?
- Джеффри, - серьезно и даже как-то мрачно начала она, - я очень хочу пообедать с тобой, но…
- Да?
- Придется потом вернуться.
- Ничего страшного, - с фальшивым энтузиазмом успокоил ее я. - Почему бы не отобедать в "Фокс энд хаунд", а потом я на такси поеду в Оксфорд, а ты вернешься в Лэмбурн?
- Замечательно, - ответила она, и в голосе ее слышалось облегчение.
- Так ты уверена, что у тебя все в порядке? - снова спросил я.
- Да, честное слово, - ответила она. - Все хорошо.
На том и договорились, и, вешая трубку, я в который уже раз задумался: научатся ли когда-нибудь мужчины понимать женщин?
Мы договорились встретиться в "Фокс энд ха-унд" в восемь вечера. Я заметил этот паб по дороге, на пути к Рэдклиффам. То было желтое оштукатуренное здание на повороте к Аффингтон-Хай-стрит, и приехал я туда загодя, примерно в десять минут восьмого, в такси, куда погрузил оба чемодана.
- Прошу прощенья, сэр, - заметил хозяин заведения, дежуривший на входе, когда я протискивался мимо него на костылях и с двумя чемоданами. - Но при нашем пабе нет гостиницы.
И я объяснил ему, что чуть позже меня заберет другое такси, и тогда он любезно разрешил мне сложить багаж в своей каморке при входе.
- А теперь, - сказал он, когда я уселся на высокий резной табурет у бара, - что будете пить?
- Стаканчик красного, пожалуйста, - ответил я. - "Мерло", если у вас есть.
Он налил мне полный стакан, поставил на деревянную отполированную стойку.
- Я звонил, заказывал обед.
- Мистер Мейсон? - спросил он. Я кивнул. - Столик на двоих? На восемь?
- Да, - ответил я. - Просто приехал немного раньше. - Я оглядел бар. Пустовато, в пятницу вечером я был пока что первым посетителем. - Смотрю, сегодня у вас тихо, - заметил я.
- Позже здесь будет шумно, - ответил он. - Все мои постоянные клиенты скоро подойдут.
Оставалось лишь надеяться, что Ларри Клейтона среди них не будет.
Я достал копию снимка Милли с жеребенком, выложил на стойку.
- Узнаете кого-нибудь из людей на этой фотографии? - спросил я хозяина. И придвинул к нему снимок.
Хозяин заведения долго и внимательно его разглядывал.
- Женщины не знаю, - сказал он. - А вот парень у нее за спиной - это вроде бы Джек Ренсбург.
- Он где-то здесь живет? - спросил я, с трудом сдерживая возбуждение. Вот уж не ожидал, что смогу получить ответ в пабе.
- Раньше жил, - ответил хозяин. - Работал в конюшнях, что на Вулстоун-роуд. Но уже года как два-три его не видели. Уехал.
- А вы хорошо его знали?
- У него что, неприятности? - ответил он вопросом на вопрос.
- Да нет, ничего такого, - усмехнувшись, ответил я.
- Он всю дорогу только и говорил, что о крикете, - сказал хозяин паба. - Выходец из Южной Африки. Играл здесь за местную команду, ну и после матчей они сюда приходили отмечать. Только и знал твердить, что южноафриканцы в крикете на голову выше англичан. Ну, шутил, поддразнивал ребят, короче. В целом, довольно славный парень.
- А вы знаете, почему он уехал? - спросил я.
- Понятия не имею, - ответил он. - Вроде бы собирался в отпуск, а свалил с концами.
- А когда точно свалил, не помните?
Он призадумался, потом покачал головой:
- Нет, вы уж извините, не помню.
Тут появились посетители, и он пошел их обслуживать.