Мои восторженные мысли вспугнул некий посторонний звук - словно сам по себе повернулся ключ в замке входной двери. Я не ошибся. Медленно отворилась дверь, и какой-то силуэт будто вплыл в комнату, не произнося ни звука. У меня перехватило дыхание: любое чудо возможно на Святой земле. Что было делать? Уповая на звезды, которые оставались безмолвными свидетелями происходящего, я двинулся навстречу незваному гостю. Вспыхнуло электричество. На пороге стоял хозяин дома, Блювштейн. Был он не в пижаме или спортивной куртке, а в строгом костюме, с папкой в руках. Я невольно поразился перемене. Передо мной стоял совершенно другой человек - не балагур, с которым я познакомился на Мертвом море, а деловой человек, чиновник или следователь.
- Семен? Вы? Так можно и инфаркт схватить. Столь ловким манером в закрытые помещения проникала только ваша дальняя родственница.
- Какая еще родственница? - вскинул брови Блювштейн.
- Ну, Сонька - Золотая Ручка! - напомнил я. Шутка повисла в воздухе. Блювштейну мое напоминание явно не понравилось.
- У нас с вами много дел и очень мало времени до рассвета! - деловито и напористо проговорил Блювштейн. Тщательно запер дверь, щелкнул в углу каким-то невидимым рубильником, наглухо задраил шторы на окнах, скинул пиджак, повесил его на спинку стула, жестом пригласил меня сесть рядом. Весь его вид на сей раз выражал нетерпение.
- Продолжаются таинства Святой земли! - вновь не удержался я от неуместной фразы. Таинственность Блювштейна показалась мне напускной. Неужели нельзя было продолжить разговор завтра? - Мне показалось, что мы все обговорили.
- Дорогой Банатурский, - как бы невзначай Блювштейн положил перед собой красную папку с золотым вензелем, - неужели вы, человек с фантазией, поверили, что нашлись глупцы, которые вытащили вас из задымленного Старососненска, чтобы сыграть "по-мелочишке"? Передать письма нашим людям в России, открыть жалкие приемные пункты цветмета? За сотню "зеленых" наняли бы сотню добровольцев. Вас я считаю рангом повыше, не королем, конечно, но…
- А я думал, что меня пригласил на Кипр по старой дружбе господин Василаке, а оказывается…
- Ничего не оказывается, каждому свое, как сказал лучший "друг" еврейского народа Гитлер, и наши договоренности остаются в силе. Итак, скажите, вы представляете, что сейчас происходит с Россией?
- В общих чертах.
- Нынешняя лихорадка почище аляскинской. Идет очередной раздел мира, и, прежде всего, СНГ, в первую голову, России. Кто не успел, тот опоздал. - Блювштейн водрузил на переносицу пенсне и стал похож на Музыканта. Он смерил меня изучающим взглядом, словно раздумывая, доверять ли мне очередную тайну или повременить. Потом вынул из красной папки лист бумаги, протянул мне: "Прочтите вслух!"
- Пожалуйста, - согласился я, - что тут такое: "Наступила долгожданная и желанная пора для мыслящих людей, желающих многократно преумножить капитал. Инвесторы со всего мира устремились к России, к ее нефтяным запасам, к металлургическим заводам, которые совсем недавно были лучшими в мире. Они активно выделяют желудочный сок, переваривая конкурентов, региональные власти". Погодите! Что же это такое? Василаке подсовывает мне отрывок из моего интервью о промысле морского зверя в Арктике, вы, идя по пути Василаке, подсовываете мне недавнюю статью в газете "Известия". Что происходит? Кстати, за эту статью, я, будучи еще пресс-секретарем генерального директора комбината, и был уволен с работы.
- Это мы также знаем.
- Круто! Очень круто! С какой целью ваши детективы следят за моей скромной персоной?
- Еще будут вопросы? Сразу отвечать сподручней? - невозмутимо поинтересовался Блювштейн. Он встал, прошел к холодильному шкафу, достал бутылку коньяка "Олимпик", фрукты, две хрустальные рюмочки. Пока хозяин откупоривал бутылку, я подумал, что сейчас меня вовлекут еще в одну сногсшибательную авантюру. Мне показалось, что господин Блювштейн был фигурой намного крупней, чем адвокат, Миша и даже сам Василаке.
- Предлагаю пригубить по чарочке! - чуть помягчел хозяин дома. - Жара спала, и коньяк будет кстати. - Он разлил янтарную жидкость. Я не стал отказываться. Коньяк даст мне возможность обрести спокойствие, чтобы сгоряча не выкинуть новой хохмы. Напиток был божественен, он приятно обволок желудок и согрел тело.
- Вернемся к вашему вопросу, отставной пресс-секретарь, - деловито продолжил Блювштейн, бросил в рот маслинку. - Вы правы: наши аналитики тщательно отслеживают публикации, особенно в тех регионах России, где имеются наши стратегические интересы. Ваш любимый город Старососненск - один из целей, в него уже вложены крупные суммы. Чувствуете: из двухсот предприятий российской черной металлургии мы в первую очередь выбрали ваш славный комбинат - родоначальник многих мировых начинаний. А признайтесь честно: кому кроме нас - мировых чистильшиков нужны события, происходящие в России? Даже писательские союза прикрыли власти, чтобы вы не гавкали, как всегда словно овчарки из подворотен, не мешали бы деловым людям правильно делить мировой пирог.
- О! Как он был прав! Ведь советская власть чтила творческих людей, даже Сталин перед тем как подписать постановление о сталинских премиях, лично прочитывал каждую представленную книгу, а теперь… у власти находится время на фестивали, на съезды "наших" и "не наши, на обсуждение и помощь мультипликаторов, волков и зайцев, на гранты, на фунты, на премии "своим", но не находится времени, наверное, желания, чтобы возродить союз писателей, великую литературу, ах, да что об этом говорить! Об этом давно плачут в жилетку писатели старшего боевого поколения, но…Я попытался оттолкнуться от набегавших мыслей и спросил Блювштейна.
- Зачем вы сохранили мою статью?
- Случилось и счастливое совпадение, - Блювштейн воодушевился. - Старососненский комбинат скоро перейдет в наши руки, правда, руководить чисто формально будут люди с русскими фамилиями, они сами не вложили в строительство комбината ни единого цента, но кто считает сейчас мелочи, когда речь идет о многих ноликах? никто даже не заметит, подводное течение, как цунами, в океане издали оно совсем незаметно, а у берега…оно не видно глазу, а у берега вырастает в тайфун. Мы знаем - вы дано и толково пишите о черной металлургии, заработали себе имя, - Блювштейн мягко опутывал меня липкой паутиной, я пытался разорвать эти невесомые путы, но вдруг почувствовал, будто спускаюсь с улицы, освещенной солнцем, вниз, в подземелье, и никакая сила не может помочь остановиться.
- Сам не знаю почему, но очень хочу помочь вам. Ну, хотя бы в раскрытии подземных трасс под Москвой, но… сначала скажите, зачем это вам нужно? Дело опасное, ФСБ не любит, когда его щекочут. Хотя… молчу, молчу. У писателей, как и у коммерсантов, свои представления о жизни.
- Мне Миша-островитянин кое-что рассказывал, - замялся я, дивясь в душе той крепкой смычке, что, оказывается, существует в мафиозном кругу, - а нужно мне это для более детального развертывания картины путча в романе "Черный передел", который вышел из печати в сильно урезанном виде.
- Все понял, - с готовностью произнес Блювштейн, - начнем с вождя народов всего мира Сталина, - ехидно ухмыльнулся хозяин дома, - итак, тайное строительство под Москвой развернулось еще в 30-е годы. По указанию Сталина было создано трижды засекреченное управление, в котором создавались проекты тайных правительственных веток метро, автомобильных тоннелей. Со временем под Москвой вырос настоящий город.
- Слова, слова.
- Нужны факты? Пожалуйста. - Блювштейн придвинул к себе красную папку. - Еще до начала войны Сталин вынашивал идею строительства огромного стадиона под землей. Рядом с будущим спортивным объектом был возведен бункер для самого вождя с небольшим залом для выступлений и пешеходным тоннелем к трибунам. Были сооружены две автомобильные подземные дороги с односторонним движением - от бункера к Кремлю (причем въезд в тоннель был расположен непосредственно под Спасскими воротами) и в район станции метро "Сокольники" - там располагался еще один бункер Сталина.
- Я что-то слышал об этом. Вроде бы Сталин выступал на митинге 6 ноября 1941 года в метро "Маяковская".
- Абсолютно точно. А хотите знать, как это происходило? Из Ставки Верховного Главнокомандующего на Мясницкой Сталин прибыл на станцию через сеть тоннелей. Тогда многих удивило, что ни кортежа, ни сопровождения у Сталина не было. Вождь появился неожиданно для всех будто из-под земли.
- Ну и ну. И откуда только у вас взялись такие факты? Живете далеко от России, а знаете все.
- Разведка доложила точно. Скажу больше. К сталинскому бункеру в Кунцево была проложена секретная ветка метро, она проходила под веткой "Площадь Революции - Киевская". Особенно хотел бы сказать об одной из многих автодорог. Подземная трасса, что вела от Мясницкой через Кремль к даче примерно 20 метров в ширину, 16 в высоту. Проходила трасса на глубине 70 метров. Тоннель был выложен тюбингами в полтора раза большими, чем обычные тоннели. Хватит? Или продолжать? - хитровато улыбнулся Блювштейн. Ему явно доставляло удовольствие видеть полную растерянность на моем лице. - Ладно, так и быть, скажу еще о так называемом Метро-2. Секретное метро имеет еще большие размеры и соединяет между собой десятки важных объектов Москвы. Первая ветка (более 30 километров) проходит под Кремлем, бывшей резиденцией Горбачева на Ленинских горах, Академией ФСБ, Академией Генштаба, Раменками. Кстати, в этих же самых Раменках якобы построен был еще и подземный город, способный вместить до 20 тысяч человек. Опуская любопытные детали, скажу, что вторая очередь сверхсекретного метро считается самой протяженной - более 60 километров. Она идет от Кремля к правительственной резиденции Бор.
- Извините, Блювштейн, но…
- Сомневаетесь? - Блювштейн легко читал мои мысли. - Зря сомневаетесь. Вот начнете с нами активно сотрудничать, я подарю вам схему всех подземных автотрасс и железных дорог. Нам эти документы сейчас не нужны, а вам, литератору, пригодятся. - Он вдруг ловко извлек из папки схему и поиграл перед моими глазами. О, это было потрясающее зрелище. Полная карта-схема метро и под ним линии сооружений с особыми знаками… Я успел только прочесть несколько названий и заметил черные жирные стрелки, видимо, обозначающие направления подземных дорог под Москвой.
- Дайте мне копию.
- Всему свое время. Будь я литератором, создал бы крутой криминальный роман о подземной Москве, настоящий бестселлер, одни дороги-призраки чего стоят, но… - Блювштейн тяжко вздохнул, будто проделал большую физическую работу… Я тоже откинулся на спинку стула, чувствовал, как кружилась голова, я уже рисовал в своем воображении потрясающие картины, связанные с подземной Москвой. Был в прострации, забыл, где нахожусь, только смотрел на бутылку с коньяком, будто в нем было прояснение и успокоение. Блювштейн все понял сразу. - Не правда ли, израильский коньяк освежает мозги? Еще по одной?
Я кивнул. Казалось, в жизни не пробовал такого ароматного напитка, тело живо наполнялось энергией, голова прояснялась, уходила тревога, жизнь казалась прекрасной и удивительной.
- Итак, мой друг, для начала расскажите мне ради простого любопытства о руководителях вашего металлургического комбината, о новом совете директоров, их привычках, чертах характера, деловых качествах, хорошо бы знать и о слабостях, ибо человек на две трети состоит из них. И, конечно, о настроениях в народе, в городе. Учтите, в цивилизованном мире любая информация оплачивается.
- Стоит ли, - заколебался я, но тотчас подумал, что в информации, которой я владею, нет никаких тайн. Я неожиданно заговорил, мало того, обрел невиданное доселе красноречие, меня буквально "понесло". Такое состояние бывает, когда человек видит, как его внимательно слушают, заинтересованно поддакивают, поощряют. Нет, я не выдавал коммерческих тайн, просто впервые появилась возможность, если хотите, проверить свою память. По лицу Блювштейна видел: он очень доволен. И как бы в поощрение рассказа хозяин собственноручно подливал в мою рюмку священный напиток солнца.
Когда я, наконец, замолчал, утомленный лавиной воспоминаний, Блювштейн поблагодарил меня:
- Вы даже не представляете, как вы нам помогли, - признался он, - трудно выбрать союзника, не узнав его подноготной.
- Вы глубоко копаете! - польстил я Блювштейну.
- Иначе нельзя. Деньги - это не фантики, их делать - большое искусство. Итак, вы подтверждаете, что Россия и, в частности, Старососненский комбинат почти девяносто процентов металла отправляет за рубеж.
- Что из того?
- За право распоряжаться "металлургическим пакетом" России сегодня действительно яростно сражаются, не щадя себя и друг друга, финансовые группы, крупные банки, мощные концерны, частные инвесторы "новые русские", и, конечно, группировки внутри нашего правительства.
- Хотят разбогатеть за чужой счет?
- Детский лепет на лужайке! - отмахнулся Блювштейн. - Я искренне уважаю русский народ, но постоянно дивлюсь их ребяческой доверчивости.
- Зачем вы так, Семен, - попробовал возразить я, - наш народ тут ни при чем.
- И я об этом. Правительство цепляется за инвесторов, чтобы выжить самим, а народ… - Зрачки под стеклами очков собеседника странно блеснули. - Ваш народ, никому больше не веря, спешит продать акции. Вижу, вы горите нетерпением. Вам следует напечатать еще одну статью под своей подписью. Это и станет началом нашего многообещающего сотрудничества.
- Сотрудничества? - я поднял голову. - Еще одно сотрудничество? И что это за статья?
- Вот она! - Казалось, Блювштейн только и ждал моего вопроса. Мягко положил передо мной несколько страниц с машинописным текстом и стал ждать, когда я закончу чтение. Внутри меня у меня бушевало пламя, хотелось швырнуть в лицо этому наглому бизнесмену его бумажонки, но глаза сами бежали по строкам, выискивая "крамолу", "подводные камни", призванные навредить родному комбинату, но… ничто не вызывало возражений. Со знанием дела повествовалось о том, как старососненсцы дружно распродают акции, боясь, что они подешевеют. Это было чистейшей правдой. И снова глухое раздражение овладело моим существом: "Зачем он дурачит меня?" Далее живописалось об истинах, которые уже набили оскомину, мол, продавая акции, вы перестанете владеть тем, чем владеете. - Ну, как статья? - наконец спросил Блювштейн.
- Солидно написано, со знанием дела.
- Но… А чему это вы улыбаетесь?
- А, ерунда, совсем не к месту вспомнил забавный и грустный эпизод.
- Расскажите, нам все интересно знать.
- Я в деревне ждал рейсовый автобус, чтобы уехать в город. В Капитанщино у меня дачка, так, избушка. В деревне все были мертвецки пьяные, пить самогон начинали с утра мужики и бабы. А на остановке ко мне подсел тоже полупьяненький мужичонка, в прожженной телогрейке, одно ухо его ушанки было оторвано. Он легонько толкнул меня локтем: "Слышь, паря, скоро, люди бают, сюда американцы придут, хозяевами тут будут". "А сейчас кто хозяин вашего развалюшного колхоза?" - задал я встречный вопрос. Мужичонка смутился, подозрительно глянул на меня и отодвинулся прочь.
- Поучительная встреча. Мы должны будем все перестроить, воссоздать, чтобы не швырять доллары в черную дыру.
- Кто это "мы"?
- Мой друг уже купил три крупных пакета акций вашего комбината, около 19 процентов, скоро он станет совладельцем, а, возможно, и владельцем контрольного пакета.
- Круто! - только и смог выговорить я.
- А теперь ближе к делу! - Блювштейн отодвинул в сторону красную папку.
- Промежуточная цель: мой друг, владелец пакета акций, должен на следующем собрании акционеров войти в совет директоров! - жестким, почти приказным тоном сказал Блювштейн. Спросите, как это сделать? Отвечу. Вы напечатаете в газете, которую я вам укажу, серию статей под рубрикой: "Письма с металлургического комбината". И, пожалуйста, не делайте страшные глаза. Мы можем за тройку "зелененьких" найти десяток борзописцев, но… Нужна ваша подпись, подпись авторитетного в черной металлургии человека.
- Погодите, погодите, Блювштейн, - я схватился за голову, осененный внезапной догадкой. В прошлом году центральные российские газеты писали о том, что на открытом чековом аукционе неискушенных в рыночных делах россиян "провел" инвестор-инкогнито, от чьего имени американская компания приобрела разом аж 19 процентов всех акций, вызвав раздражение в правительстве. Так это были вы? Купив за 700 миллионов рублей акции, вы положили в банк…
- Любимое занятие русских - считать деньги в чужих карманах! - с улыбочкой отпарировал Блювштейн. - Учитесь у нас, пока не поздно. Хотя поезд уже не остановить, - цинично признался Блювштейн.
- Я хоть в малом, по моральным соображениям, не могу продавать родину.
- Ха-ха-ха! Да кто вы такой, чтобы столь высоко ценить себя? Ладно, - лицо Блювштейна посуровело, - я верю, что вы уже наш человек, поэтому покажу только одну копию, прочитав ее, вы, правдолюб, поймете всю степень падения России.
- Вы меня заинтриговали.
- Вот, читайте, это копия секретного доклада министра внутренних дел главе правительства: "Предварительным следствием по установленному уголовному делу полностью доказано, что иностранными фирмами "Транс Континенталь", "Мирабо" и другими, созданными группой бывших граждан СССР во главе с братьями Серыми, были заключены контракты с крупнейшими промышленными предприятиями России. Оплата по этим контрактам этими фирмами осуществлялась через подставные коммерческие структуры за счет средств. Полученных в результате мошеннических операций с российскими банковскими документами. Путем зачисления денежных средств по подложным телеграфным авизо на счета различных предприятий в коммерческих банках Москвы, Твери, Кузбасса, Санкт-Петербурга, Центробанка было "позаимствовано" 7 млрд. рублей". Шесть лет назад на такие деньги можно было приобрести весь Кремль в придачу с кабинетом министров Гайдара. - Блювштейн потянул копию из моих рук. - Чуток прояснилось в ваших мозгах, бессребреник? Секреты за семью печатями мы читаем тут, лежа на пляже.
- Семен, - взмолился я, - разрешите дочитать. Диктофона у меня нет, блокнота тоже, а писательское любопытство разбирает. Ну, сделайте одолжение, я же теперь ваш человек. Бывает, гадаю, ломаю голову, каким образом развалилась страна? Откуда взялись на голом постсоветском пространстве баснословные богачи? упущу такую возможность, так и умру в неведении. Всемирная афера - сюжет для колоссального романа.
- Так и быть, читайте, но… учтите, это не единственный документ российского МВД и правительства, имеющийся у нас. Они еще продумывают очередной ход, а мы первыми наносим упреждающий удар. Читайте, хрен с вами!
- Благодарю! - я взял дрогнувшей рукой копию доклада и продолжил чтение, чувствуя, как внутри что-то противно дрожит: "24 августа на расчетный счет Ачинского глиноземного комбината, по подложному переводу якобы из Свердловского Центробанка было зачислено 758 млн. рублей, мы не можем точно сказать, кто из служащих Центробанка замешан в афере, через два месяца на расчетный счет некой ассоциации "Грандисон" по подложному авизо из Красноярска поступили 780 млн. рублей, их никто в глаза так и не увидел. Известно только, что все рубли были переведены в доллары и покинули страну. Аферисты усложнили схему: получив из Пермской области 992 млн. рублей, пришедшие на счет фиктивного общества "Клер", а оттуда 900 млн. рублей опять растворились в воздухе беззакония и свободы, обогатив западные банки…"