И Арт - общественный защитник Квито буквально подпрыгивает на стуле от возмущения - отвечает:
- В этом, ваша честь, нет ни слова правды. Мистер Фуэнтес пришел в нашу страну по своей собственной воле, чтобы незаконно купить оружие. У нас есть свидетель.
- Это мистер Мендес?
- Да, ваша честь.
- Ваша честь, - вмешивается общественный защитник, - мистер Мендес явно заключил сделку с...
- Никакой сделки не было, - перебивает Арт. - Клянусь на Библии.
Теперь - очередь за следующим.
С Доктором так легко не получится.
У доктора Альвареса процветающая гинекологическая практика в Гвадалахаре, и он никуда не ездит. Ничто на земле не соблазнит его пересечь границу или хотя бы приблизиться к ней. Он знает, что наркоуправлению известно о его роли в убийстве Идальго, и знает, как истово разыскивает его Келлер, так что добрый доктор накрепко окопался в Гвадалахаре.
- В Мехико уже из-за Квито Фуэнтеса подняли ор, - говорит Арту Тим Тейлор.
- Плевать.
- Тебе легко говорить.
- Это точно.
- Сколько тебе повторять, Арт, мы не можем свалиться туда и захватить Доктора. А мексиканцы этого делать не станут. Не будут они и экстрадировать его в Америку. Это тебе не Гондурас и не каньон Койота. Дело закрыто.
Для тебя может быть, думает Арт.
Но для меня - нет!
Оно не будет закрыто, пока все до единого участники убийства Эрни не будут мертвы или за решеткой.
Если мы и мексиканские копы не могут этого сделать, то мне остается найти того, кто сможет.
И Арт отправляется в Тихуану.
Где Антонио Рамос держит небольшой ресторанчик.
Арт застает бывшего копа сидящим на улице. Тот закинул ноги на стол, в зубах зажата сигара, холодное "Текате" наготове под рукой. Рамос видит Арта и говорит:
- Если ты ищешь превосходный chile verde, могу тебе сказать - не по адресу пришел.
- Нет, я не за тем. - Арт присаживается. Он заказывает мгновенно подскочившей официантке пиво.
- Тогда что тебе?
- Не что, а кто. Мне нужен доктор Умберто Альварес.
Рамос качает головой:
- Я в отставке.
- Я помню.
- И вообще, разведывательную службу разогнали, - продолжает Рамос. - Я позволил себе один широкий жест в жизни, а они сочли его неуместным.
- Но все-таки я могу воспользоваться твоей помощью?
Сбросив со стола ноги, Рамос наклоняется, придвигая лицо к Арту:
- Ты уже пользовался моей помощью, припоминаешь? Я сдал тебе этого долбаного Барреру, но ты не спустил курок. Ты не хотел мести, тебе требовалось правосудие. И не получил ничего.
- Дело не закрыто.
- И зря. Потому что правосудия не существует, а к мести ты относишься несерьезно. Ты не мексиканец. Мы мало чего воспринимаем всерьез, но месть - да.
- Я тоже.
- Ну как же!
- Я серьезен на сто тысяч долларов, - заявляет Арт.
- Ты предлагаешь мне сто тысяч долларов за убийство Альвареса?
- Не за убийство, - поправляет Арт. - Я хочу, чтобы ты похитил его. Запихнул в мешок и погрузил на самолет в Штаты, где я смогу отдать его под суд.
- Ну видишь, вот про это я и говорил. Ты слабак. Желаешь мести, но кишка тонка, чтоб взять и отомстить. Тебе непременно требуется замаскировать ее этим своим mierda "справедливым судом". Куда проще было б застрелить его.
- Мне не надо, чтоб проще и легче. Я хочу засадить Доктора в какую-нибудь адову федеральную дыру до конца его дней, чтобы он тяжко и долго мучился. И надеюсь, что проживет он там очень-очень долго. Это ты слабак, раз хочешь избавить его от страданий.
- Ну не знаю...
- Ты мягкотелый и усталый. И не говори мне, будто ты не устал. Сидишь тут день за днем, стряпаешь тамали для туристов. Ты же слушаешь новости. И знаешь, Мэтти и Фуэнтеса я уже захватил. А следующим будет Доктор, с тобой или без тебя. Потом на очереди Баррера. С тобой или без тебя.
- Сто тысяч баксов?
- Сто тысяч.
- Мне потребуется несколько человек...
- Я даю тебе сто тысяч баксов за эту работу, - перебивает Арт. - А уж ты дели их, как желаешь.
- Ох, ох, какой крутой парень.
- И тебе лучше в это верить.
Рамос долго затягивается сигарой, выдыхает идеальными кольцами дым, следя, как они поднимаются к небу. Потом роняет:
- Черт подери, все равно я тут никаких денег не делаю. О'кей, acuerdate?
- Мне он нужен живой, - говорит Арт. - Доставишь труп - и твои денежки усвистели.
- Si, si, si...
Доктор Умберто Альварес-Мачаин заканчивает прием: галантно провожает свою последнюю пациентку до дверей, желает доброй ночи секретарше и заходит напоследок в кабинет привести в порядок бумаги перед уходом. Он не слышит, как семеро входят в приемную. Ни о чем не догадывается, пока в кабинете не появляется Рамос. Он приставляет электрошокер к щиколотке доктора и нажимает.
Альварес, свалившись на пол, катается от боли.
- Твой последний funciete, Доктор, - говорит Рамос. - Там, куда ты отправишься, никаких chocho не будет.
И ударяет шокером снова.
- Что, больно, да, ублюдок?
- Да, - стонет Альварес.
- Будь на то моя воля, я б всадил тебе пулю в голову. Но, к счастью для тебя, не я тут распоряжаюсь. А теперь сделаешь все, что я скажу, понял?
- Да.
- Вот и прекрасно.
Ему надевают на глаза повязку, связывают телефонным шнуром запястья и выводят через заднюю дверь к машине в проулке. Заталкивают на заднее сиденье, потом заставляют лечь на пол. Рамос, забравшись в машину, ставит ноги на шею Альваресу, и они едут в надежное убежище в пригороде.
Доктора вводят в темную комнату, где снимают с глаз повязку.
Альварес начинает плакать, увидев человека, развалившегося в кресле перед ним.
- Знаешь, кто я? - осведомляется Арт. - Эрни Идальго был моим лучшим другом. Un hermano. Sangre de mi sangre.
Альвареса бьет крупная дрожь.
- Ты был его палачом, - продолжает Арт. - Ты глумился над ним. Ты делал ему уколы, чтобы он не терял сознания и подольше мучился.
- Нет!
- Не надо врать. Так ты только еще сильнее злишь меня. У меня есть магнитофонная запись.
На брюках Доктора впереди проступает пятно и ползет вниз по ноге.
- Он обмочился, - замечает Рамос.
- Разденьте его.
С него сдергивают рубашку и оставляют болтаться на связанных запястьях. Сдергивают брюки и трусы на щиколотки. Глаза Альвареса наполнены диким ужасом. И ужас его растет, когда Клейндейст говорит:
- Ну-ка, нюхни. Чувствуешь запашок?
Альварес кивает.
- Это из кухни, - продолжает Клейндейст. - Напрягись-ка, тебе ведь этот запах знаком? Нет? О'кей - это нагревается металл. Железный прут над плитой.
Входит один из людей Рамоса, держа рукой в рукавице раскаленный, малиново отливающий металлический прут.
Альварес теряет сознание.
- Ну-ка взбодрите его! - бросает Арт.
Рамос стреляет ему из шокера в голень.
Альварес приходит в себя и заходится криком.
- Наклоните его над диваном.
Они перегибают Альвареса через валик. Два человека держат за руки, широко разведя их. Двое других удерживают на полу ноги. Еще один подносит к его лицу раскаленный прут.
- Нет, пожалуйста... нет!
- Мне нужны имена всех, - требует Арт, - кого ты видел в доме, когда вы убивали Эрни Идальго. И нужны они мне сейчас.
No problema.
Альварес принимается частить комической скороговоркой, точно на ускоренной записи.
- Адан Баррера, Рауль Баррера, - перечисляет он. - Анхель Баррера, Гуэро Мендес.
- Кто?
- Адан Баррера, Рауль Баррера...
- Нет, - перебивает Арт. - Последнее имя.
- Гуэро Мендес.
- Он тоже был там?
- Si, si, si. Он был главным, сеньор. - Альварес шумно втягивает воздух. - Это он убил Идальго.
- Как?
- Слишком большая доза героина. Случайность. Мы намеревались освободить Идальго. Клянусь. La verdad.
- Поднимите его.
Арт смотрит на рыдающего доктора.
- Ты напишешь показания. Расскажешь все про свое участие. Все про Баррера и Мендеса. De acuerdo?
- De acuerdo.
- А потом напишешь еще заявление, что тебя не пытали и никак не принуждали давать показания. De acuerdo?
- Si. - Потом, чуть опомнившись, Альварес начинает торговаться: - Но я получу хоть какую-нибудь компенсацию за мое сотрудничество?
- Я замолвлю за тебя словечко, - обещает Арт.
Они усаживают доктора за кухонный стол, вручив бумагу и ручку. Через час работа закончена. Арт читает, прячет в кейс и говорит:
- А теперь ты отправишься в небольшую поездку.
- Нет, сеньор! - вопит Альварес. Про маленькие поездки ему хорошо известно. В них всегда присутствует лопата и мелкая могила.
- В Соединенные Штаты, - заключает Арт. - Самолет ждет в аэропорту. Ты поедешь по собственной воле, я полагаю.
- Да, конечно.
Выбор, разумеется, правильный, думает Арт. Человек только что настрочил донос на Баррера и Гуэро Мендеса. Его шансы выжить в Мексике равны нулю. Арт надеется, что срок его жизни в федеральной тюрьме "Марион" будет как у патриархов в Ветхом Завете.
Двумя часами позже Альвареса, вымытого, в свежих брюках, доставляют в самолете в Эль-Пасо, там арестовывают и предъявляют обвинение в пытках Эрни Идальго, приведших к смерти. Когда доктора приводят в тюрьму, его фотографируют раздетым от головы до колен в доказательство того, что его не пытали.
И Арт, верный своему обещанию, заступается за Альвареса. Через федеральных прокуроров он просит, чтоб не выносили смертного приговора.
Он хочет, чтобы Альваресу дали пожизненный срок без малейшей возможности выйти на поруки.
Жизнь без надежды.
Мексиканское правительство выражает протест, и целый отряд американских защитников прав человека присоединяются к протесту, но и Мэтти, и Альварес по-прежнему сидят в федеральной тюрьме строгого режима в ожидании апелляции. Квито Фуэнтес - в тюремной камере в Сан-Диего. Никто не натягивает вожжи, чтоб обуздать Арта Келлера.
Те, кто хотели бы, не могут.
А те, кто могут, не хотят.
Потому что Арт солгал.
Арт нагромоздил гору лжи комиссии Сената, которая расследует слухи, будто ЦРУ было замешано в сделках контрас "оружие за наркотики". В голове у Арта по-прежнему прокручивается протокол, словно звуковая дорожка фильма, которую никак не отключить.
Вопрос: Вы когда-нибудь слышали о грузовой компании под названием "СЕТКО"?
Ответ: Не припоминаю.
Вопрос: Вы считали или считаете, что самолеты "СЕТКО" использовались для транспортировки кокаина?
Ответ: Мне об этом ничего не известно.
Вопрос: Вы слышали что-нибудь о Мексиканском Батуте?
Ответ: Нет.
Вопрос: Я напоминаю вам, что вы под присягой.
Ответ: Да.
Вопрос: Вы когда-нибудь слышали об АОГ?
Ответ: А что это?
Вопрос: Антитеррористическая оперативная группа.
Ответ: Слышу впервые.
Вопрос: А о Директиве № 3 Государственного департамента безопасности?
Ответ: Нет.
Вопрос: А про Национальный отдел гуманитарной поддержки?
Адвокат Арта, наклонившись, говорит в микрофон:
- Господин прокурор, мы здесь не для игры в вопросы и ответы.
Вопрос: Так вы когда-нибудь слышали о Национальном отделе гуманитарной поддержки?
Ответ: Только недавно в газетах читал.
Вопрос: Кто-нибудь из этого отдела оказывал на вас давление касательно ваших показаний?
- Я не позволю, чтобы так продолжалось дальше, - вмешивается адвокат Арта.
Вопрос: Например, полковник Крэг?
При этом вопросе пресса встрепенулась.
Полковник Скотт Крэг посадил на задницу другую комиссию, когда та попробовала было привязать его к сделке "обмен оружия на заложников" с иранцами. В результате Крэг стал американским народным героем, любимцем СМИ. Страна, увлеченная второстепенным шоу - "оружие на заложников", - не удостоила вниманием настоящий скандал - то, что правительство помогало контрас проворачивать сделки "оружие за наркотики". Так что предположение, будто полковник Крэг - его Арт видел последний раз в Илопонго сгружающим кокаин - надавил на Келлера, чтобы тот молчал, стало моментом наивысшего напряжения.
- Это возмутительно, господин прокурор! - вмешался адвокат Арта.
Вопрос: Вполне согласен. Так будет ваш клиент отвечать на вопрос?
Ответ: Я пришел отвечать на ваши вопросы честно и точно, и именно это я и делаю.
Вопрос: Отвечайте на поставленный вопрос.
Ответ: Я никогда не встречался и никогда не имел никаких бесед с полковником Крэгом по этому вопросу или какому-нибудь другому.
Репортеры опять погрузились в сон.
Вопрос: А как насчет названия "Цербер", мистер Келлер? Вы слышали о таком?
Ответ: Нет.
Вопрос: "Цербер" имел какое-то отношение к убийству агента Идальго?
Ответ: Нет.
Элсия после этого ответа ушла с галерки. Позже, в Уотергейте, она сказала Арту:
- Может быть, кучка сенаторов и не сумела понять, что ты лжешь, Арт, но я-то...
- Может, пойдем и мирно пообедаем с детьми? - спросил Арт.
- Как ты мог?
- Что?
- Выступить союзником правых.
- Стоп.
Арт поднял руку и повернулся к жене спиной. Он устал.
Он устал слушать, подумала Элсия. Если вспомнить их последние месяцы в Гвадалахаре, когда она обижалась на его отчужденность, так то был настоящий рай в сравнении с поведением человека, вернувшегося из Мексики. А может, он и не вернулся вовсе. Это совсем другой человек, она не узнавала своего мужа. Он не желал говорить с ней, не желал слушать. Большую часть своего "административного отпуска" он проводил сидя один у бассейна ее родителей или уходил на долгие одинокие прогулки по Пасифик-Пэлисейдс или по пляжу. За обедом он произносил только: "Спасибо, очень вкусно", - или того хуже, разражался гневным монологом о политике, какая это все чушь собачья, а потом, извинившись, уходил наверх или отправлялся на ночную прогулку. Поздними ночами Арт лежал в кровати, щелкал кнопками пульта, переключаясь с канала на канал, злобно комментируя, что все дерьмо. А когда они занимались любовью (если это можно так назвать), что случалось все реже и реже, действовал он агрессивно и быстро, словно стараясь выплеснуть злость, а не проявить свои чувства.
- Слушай, я ведь все-таки не боксерская груша, - заметила Элсия как-то ночью, когда он лежал на ней после соития, чужой, мучающийся человек в глубокой затяжной депрессии.
- Разве я тебя бью?
- Я не то имела в виду.
Отцом Арт оставался заботливым, хотя и вел себя будто деревянный. Он выполнял, как и прежде, все отцовские обязанности, но теперь делал все как бы автоматически. Точно это Арт-робот водил детей в парк, Арт-робот учил Майкла кататься на серфборде у берега, Арт-робот играл в теннис с Кэсси. И ребятишки это чувствовали.
Элсия пыталась уговорить его сходить к врачу.
Он смеялся:
- К доктору для психов?
- Ну хоть к какому-нибудь врачу.
- Все, на что они способны, - давать человеку лекарства.
Господи, ну так принимай их, думала она.
Стало еще хуже, когда начали приходить повестки.
Вызовы к бюрократам из наркоуправления, правительственным чиновникам, следователям Конгресса. И еще адвокатам. Элсия боялась, что гонорары юристам разорят их, но Арт твердил: "Не волнуйся, обо всем позаботятся".
Она так и не узнала, откуда поступают деньги, но они поступали бесперебойно, потому что она не видела ни одного счета от адвокатов.
Арт, само собой, отказался говорить об этом.
- Я ведь твоя жена, - взмолилась Элсия однажды ночью. - Почему ты ничего мне не рассказываешь?
- Есть вещи, про которые тебе лучше не знать.
Ему хотелось поговорить с женой, рассказать ей все, сблизиться с ней снова. Но он не мог. Точно их разделяла невидимая стена, некое силовое поле, как в фантастическом фильме, - и находилось оно даже не между ними, а внутри него. Арт будто пытался преодолеть толщу воды, смотрел на мир из глубины, лица детей и жены казались нереальными, искаженными. Арт не в силах был вынырнуть из-под воды, дотянуться, дотронуться до них.
Наоборот, он погружался все глубже и глубже.
Замыкаясь в молчании, этом медленном яде, разъедающим брак.
В тот день в Уотергейте он взглянул на Элсию и понял: она догадалась, что он уворачивался и лгал ради правительства, помог ему прикрыть грязную сделку, которая выплеснула на улицы американских гетто наркотики.
Но она так и не поняла - почему?
Вот именно поэтому, думает теперь Арт, глядя из окна через дорогу, на дом 2718 по Космос-стрит, где прячется Тио Баррера.
- Наконец-то я достал тебя, сукин сын, - говорит Арт. - И никто на этот раз тебе не поможет.
Тио каждые несколько дней перебирается из одной своей квартиры в другую, иногда в кондо в Гвадалахаре. То ли опасаясь ареста, то ли страшась участи Идальго, потому что, покуривая собственный товар, Тио все больше впадал в паранойю.
И на то у него очень веские причины, думает Арт. Он уже три дня следит за Тио в этом доме. Так долго Тио на одном месте еще не задерживался. Возможно, он уже сегодня днем переедет.
Или думает, что переедет.
У Арта свои планы насчет следующего переезда Тио.
Его правительство пообещало мексиканскому, что сделано все будет без шума и скандала. И конечно же без случайных жертв. А потом Арту следует исчезнуть как можно скорее: все должно выглядеть как операция мексиканцев от начала до конца, триумф federales.
Да хоть как, думает Арт.
Мне все равно, Тио, лишь бы ты очутился в тюремной камере.