Это не классический стиль estancia - одноэтажный, с черепичной крышей, плавных линий, с красивой верандой. Нет, это трехэтажное чудище из желтого кирпича с колоннами и перилами кованого железа. А уж интерьер - кожаные кресла с рогами быков вместо подлокотников, ножками-копытами. Диваны обтянуты коровьими шкурами. А у табуретов - седла вместо сидений.
- Со всеми этими деньгами, - вздыхает Пилар, - он мог бы сделать такое...
Кстати, о деньгах. У Фабиана в руке набитый деньгами кейс. Новый взнос Гуэро Мендесу для вложения в его войну против хорошего вкуса. Теперь Фабиан - курьер, заменил Адана. Под тем предлогом, что братьям Баррера слишком опасно разъезжать по округе после того, что случилось с Мигелем Анхелем.
Так что теперь Фабиан отвозит ежемесячные взносы наличными Мендесу и передает донесения с фронта.
Сегодня на ранчо вечеринка. Пилар выступает в роли элегантной хозяйки, и Фабиан с удивлением ловит себя на мысли, что женщина действительно элегантна, прелестна и очаровательна. Он предполагал увидеть скорее вульгарную домохозяйку, но Пилар оказалась другой. Вечером за обедом в большой официальной столовой, заполненной гостями, он видит ее лицо: в свете свечей оно такое красивое и утонченное.
Оглянувшись, она ловит его взгляд.
Взгляд мужчины неотразимого, красивого, как кинозвезда, в модной дорогой одежде.
Очень скоро они уже прогуливаются вдвоем около бассейна, а потом Пилар говорит ему, что не любит своего мужа.
Фабиан теряется, не знает, что ответить, а потому попросту молчит. И очень удивляется, когда она продолжает:
- Я была так молода. И он тоже. И вдобавок muy guapo, no? (Такой храбрый, правда?) Он ведь хотел спасти меня от дона Анхеля. И спас. Хотел превратить меня в гранд-даму. И превратил. В несчастную гранд-даму.
- Так вы несчастливы? - глупо спрашивает Фабиан.
- Я не люблю его. Правда ведь, это ужасно? Гуэро так хорошо ко мне относится, он дал мне все. У него нет других женщин, он не таскается к шлюхам. .. Я - любовь всей его жизни и оттого чувствую себя такой виноватой. Гуэро обожает меня, а я - я презираю его из-за этого. Когда он со мной, я не чувствую... я ничего не чувствую. А потом начинаю перечислять в уме, что мне не нравится: он толстокожий, у него нет вкуса, он деревенщина, он неотесан. Мне все здесь противно. Я хочу вернуться обратно в Гвадалахару. Где настоящие роскошные рестораны, дорогие магазины. Я хочу ходить в музеи, посещать концерты, картинные галереи. Хочу путешествовать - увидеть Рим, Париж, Рио. Я ненавижу эту унылую жизнь с заурядным мужем.
Пилар улыбается, потом оглядывается на гостей, облепивших огромную стойку на другом конце бассейна.
- Они все думают про меня, что я шлюха.
- Нет, нет, что вы!
- Конечно, думают, - ровно произносит она. - Только ни у одного не хватает смелости высказать это вслух.
Еще бы, думает про себя Фабиан, всем известна история Рафаэля Баррагоса.
Интересно, а ей тоже?
Рафи пригласили на ранчо на барбекю вскоре после того, как Гуэро и Пилар поженились. Он стоял с другими парнями, когда из дома вышел Гуэро под руку с Пилар. Рафи хихикнул и потихоньку отпустил шуточку насчет того, что Гуэро надел колечко на палец puta Барреры. А кто-то из его добрых приятелей передал эти слова Гуэро. И той же ночью Рафи выволокли из гостевой комнаты, а его подарок им на свадьбу - серебряное блюдо - расплавили у него на глазах и, воткнув в рот воронку, залили через нее жидкое серебро.
А Гуэро внимательно наблюдал.
Тело Рафи нашли висящим на телеграфном столбе на обочине дороги, в двадцати милях от ранчо: глаза выпучены от боли, открытый рот залеплен затвердевшим серебром. И никто не осмелился снять труп: ни полиция, ни даже семья Рафи. И долго еще старик, пасший коз у того места, рассказывал, какие странные звуки раздаются, когда вороны клюют щеки Рафи: их клювы стучат о серебро.
А то место у дороги стали называть "Donde los Cuervos son Ricos" - "Там, где вороны богаты".
Так что, разумеется, думает Фабиан, глядя на нее - отражаясь от бассейна, вода золотисто играет на ее коже, - кто ж теперь посмеет назвать тебя puta.
Может, даже и думать так боятся.
Вот интересно, если Гуэро проделал такое с человеком, который всего лишь оскорбил тебя, что же он сотворит с мужчиной, если тот тебя соблазнит? Фабиана пронзает страх, который, впрочем, тут же переходит в возбуждение. Это заводит Фабиана, заставляет гордиться собственным хладнокровием, мужеством, своей удалью любовника.
Пилар близко наклоняется к нему и, к его изумлению и радости, шепчет:
- Yo quiero rabiar.
Я хочу пылать.
Я хочу безумствовать.
Я хочу сходить с ума.
Адан кричит.
Он падает на мягкую Норину грудь, и та крепко обнимает его и ритмично сжимает внутри себя.
- Господи! - выдыхает он.
Нора улыбается.
- А ты? Кончила? - спрашивает он.
- О да, - лжет она. - Это было просто волшебно.
Ей не хочется открывать ему, что она никогда не испытывает оргазма с мужчиной, и только позже, оставшись одна, пальцами довершает дело. Говорить такое все равно бесполезно, так зачем ранить его чувства? Он ей нравится, она даже чувствует некоторую симпатию к Адану. Да и кроме того, такое не говорят мужчине, которому стараются доставить удовольствие.
Они уже несколько месяцев после того первого свидания в Гвадалахаре встречаются регулярно. Теперь они, как сегодня, снимают номер в отеле в Тихуане, туда ей проще всего добираться из Сан-Диего, и ему, очевидно, удобно. Так что раз в неделю Адан исчезает из одного из своих ресторанов и ждет Нору в номере отеля. У них обычная "любовь днем", вечерами Адан всегда дома.
Адан с самого начала четко расставил все по местам:
- Я люблю свою жену.
Норе такое слышать не впервой. Все они любят своих жен. И большинство и правда любят. С ней у них секс, а не любовь.
- Я не хочу причинять ей боль, - продолжает Адан, как будто бы излагая курс истории своего бизнеса. - Не хочу ставить ее в неловкое положение или как-то унижать. Она чудесный человек. Я никогда не брошу ни ее, ни свою дочку.
- Ну и замечательно, - отзывается Нора.
Оба они деловые люди, они приходят к договоренности быстро и без всяких эмоциональных всплесков. Нора наличных видеть не желает. Адан открывает для нее банковский счет и каждый месяц кладет на него определенную сумму. Пусть даты и время их тайных свиданий он выбирает сам, и она придет, но он обязательно должен извещать ее за неделю. Если пожелает видеть ее чаще, она не возражает, но все равно пусть предупреждает.
Раз в месяц результаты анализа крови, подтверждающие ее здоровье, будут тихо и незаметно присылать к нему в офис. То же он будет делать и для нее. Тогда они смогут обходиться без раздражающих кондомов.
И еще об одном они договорились: отец Хуан не должен про них знать.
Это чистое безумие, но оба чувствуют, будто обманывают его - Нора из-за их дружбы, Адан из-за их прежних отношений.
- Он знает, чем ты зарабатываешь на жизнь? - спрашивает Адан у Норы.
- Да.
- И как, одобряет?
- Мы же с ним всего лишь друзья. А ему известно, чем ты зарабатываешь на жизнь?
- Я - владелец ресторанов.
- А, ну да.
Нора не поверила ему тогда и, уж конечно, не верит сейчас, после нескольких месяцев встреч с ним. Адан смутно помнится ей еще с той ночи, случившейся почти десять лет назад в Белом Доме, когда Джимми Персик так жестоко и грубо положил начало ее ремеслу. Так что, вернувшись из Гвадалахары, Нора позвонила Хейли, спросила про Адана Барреру и получила полную информацию.
- Ты поосторожнее, - посоветовала ей Хейли. - Баррера опасны.
Может быть, думает Нора, когда Адан погрузился в послелюбовный сон. Но она еще ни разу ничего такого не почувствовала. Он всегда так ласков с ней, даже нежен. Нору восхищает его преданность больной дочери и фригидной жене.
Для человека опытного и зрелого Адан на редкость неискушен в постели. Ей приходится просвещать его, учить позам и технике. Адан ошеломлен глубинами наслаждения, какие она умеет заставить его испытать.
И он не эгоист, думает Нора. Не ложится в постель с настроениями потребителя, как многие другие клиенты; с чувством, что раз у них есть платиновая карточка, то ты им обязана. Он и ей хочет доставить удовольствие, хочет, чтобы и она почувствовала удовлетворение, чтобы и она испытала такую же радость.
Адан не относится ко мне, думает она, как к автомату: сунул четвертак, нажал кнопку и получил конфетку.
Черт возьми, думает она, мне по душе этот мужчина.
Адан уже начал раскрываться перед ней и как человек. В перерывах между сексом они много разговаривают. Не о наркобизнесе, конечно - он знает, что она знает, чем он занимается, и тему эту они не затрагивают. Говорят о его ресторанах, о проблемах, возникающих, когда надо вкусно накормить посетителей да еще чтоб они улыбались при этом. Болтают о спорте - Адан с восторгом открывает, что Нора способна детально обсуждать бокс, знает разницу между слайдером и курвом . Она разбирается в тонкостях игры на бирже, она проницательный вкладчик, а день свой начинает, как и он, с чтения "Уолл-стрит Джорнел" за утренним кофе. Они обсуждают блюда в ресторанных меню, спорят о разрядах боксеров среднего веса, анализируют преимущества и недостатки инвестиционных фондов открытого типа в сравнении с муниципальными облигациями.
Нора знает, хотя это тоже штамп, такой же затасканный, как и "любовь днем", что мужчины и вправду приходят к проституткам поговорить. Светские жены не желают оторваться от своих занятий и взглянуть хоть мельком на спортивную страницу, провести несколько минут, просматривая спортивный канал или "Уолл-стрит Уик". Их мужья с удовольствием потратили бы несколько часов, рассуждая о чувствах, если б жены разговаривали с ними о чем-то стоящем.
И хотя это тоже часть работы Норы, ей нравятся их беседы с Аданом. К неглупым успешным мужчинам она привыкла, но Адан умен на редкость. Он безжалостный, жесткий аналитик, всегда вникает в суть, проводит интеллектуальную хирургическую операцию, пока не докапывается до самой сути.
И надо смотреть фактам в лицо, говорит она сама себе: тебя привлекает его печаль. Грусть, которую он несет с таким спокойным достоинством. Ты считаешь, что сумеешь облегчить его боль, и тебе это нравится. И тут вовсе не мелкое удовлетворение от подчинения себе мужика через секс, тут ты берешь мужчину, страдающего от боли, и заставляешь его забыть свою печаль хоть ненадолго.
Да уж, Нора, ты настоящая медсестра, думает она.
Прямо Флоренс разъедрить Найтингейл, только спешащая к страдальцу не с фонарем, а с минетом.
Наклонившись, она ласково поглаживает шею Адану, пока он не просыпается.
- Тебе пора вставать, - говорит Нора. - У тебя деловая встреча через час, помнишь?
- Спасибо, - сонно бормочет Адан. Встает и идет в душ. Душ он принимает, как делает почти все, быстро и энергично, не блаженствует под горячими струями, а быстро моется, вытирается и, вернувшись в комнату, начинает одеваться.
Сегодня, застегивая рубашку, он говорит:
- Я хочу, чтобы у тебя никого, кроме меня, не было.
- О, Адан, но это обойдется очень дорого, - в легком замешательстве отвечает Нора, пойманная врасплох. - Я про что - если ты этого хочешь, то тебе придется и платить за все время.
- Я так и предполагал.
- А ты можешь себе это позволить?
- Деньги для меня не главное.
- Адан, я не хочу, чтобы ты отнимал деньги у своей семьи. - Тут же пожалев о сказанных словах, Нора видит: он оскорблен. Он смотрит на нее, взявшись за рубашку, взглядом, какого Нора никогда прежде не видела.
- Я думал, ты уже поняла, что я себе такого никогда не позволю.
- Я знаю. Прости.
- Я куплю тебе квартиру тут, в Тихуане. Мы обговорим ежегодную выплату и будем пересматривать соглашение в конце каждого года. В остальное время нам не придется обсуждать денежные вопросы. Ты просто будешь моей...
- Содержанкой.
- Мне просилось на язык слово "любовница", - возражает он. - Нора, я ведь люблю тебя. И хочу, чтобы ты была в моей жизни. Только жизнь у меня такая крученая и большая ее часть уже занята.
- Я все понимаю.
- Я знаю, что понимаешь. И ты даже не представляешь, как я это ценю. Я знаю, ты меня не любишь, но мне кажется, что я все-таки для тебя больше, чем обычный клиент. Договоренность, которую я предлагаю, не идеальна, но думаю, мы получим друг от друга максимум возможного.
Он подготовился к разговору, думает Нора. Все продумал заранее, выбрал точные слова и отрепетировал их.
Как это ни странно, говорит она себе, но я и в самом деле тронута.
- Адан, я польщена. Предложение соблазнительное. И очень заманчивое. Но можно мне немного подумать?
- Конечно.
И она думает после его ухода, крутит и вертит в уме предложение так и эдак. Рассматривает со всех сторон.
Тебе двадцать девять лет, рассуждает Нора, всего двадцать девять, уже двадцать девять, еще чуть-чуть - и начнется бег под горку. Груди еще твердые, попа тугая, живот плоский. Еще какое-то время все так и будет, но с каждым годом поддерживать форму станет все труднее, даже если превратиться в фанатку фитнеса. Время непременно возьмет свое.
А на подходе девушки помоложе. Длинноногие, с высокой грудью, у которых и так роскошное крепкое тело, без долгих изнурительных часов занятий на велосипеде-тренажере и "беговой дорожке", без приседаний и диет. И все чаще именно этих девушек будут требовать "платиновые" клиенты.
Так сколько лет еще тебе осталось?
Лет на пике успеха, потому что средненькой ты быть не желаешь. И дно - это не то место, куда тебе охота свалиться. Сколько годков осталось до того, как Хейли начнет посылать тебя к второсортным клиентам, а потом прекратит посылать вовсе?
Два, три, самое большее - пять?
А потом что?
Достаточно ли у тебя в банке денег, чтоб уйти из проституции?
Зависит от рынка, от вложений. Года через два, три, а может, пять у меня, возможно, хватит денег, чтобы жить в Париже. А может, мне придется работать, но в таком случае - где?
В секс-индустрии два главных занятия.
Проституция и порно.
Хотя есть, конечно, еще и стриптиз, но со стриптиза большинство девушек начинают и не задерживаются в нем долго. Они либо уходят вовсе, либо перебираются в проституцию или порно. Ты стадию танца проскочила - спасибо Хейли - и вырвалась прямиком на самый верх проституции. Но что будет потом?
Если ты не примешь предложения Адана, а рынок акций не сложится благоприятно?
Порно?
Богу известно, предложений ей поступало много. Деньги платят хорошие, если упорно трудиться. И она слышала, там заботятся о здоровье, но, боже, заниматься сексом перед камерой... ее от этого воротит.
И опять же - как долго она будет годна для такой работы?
Лет шесть. Семь - самое большее.
А потом поедет круто вниз к малобюджетным видео. Трахаться на матрацах на заднем дворе захолустного дома в Долине, изображать горячую сексуальную домохозяйку, тещу-нимфоманку, изголодавшуюся по сексу, жаждущую мужчины, благодарную за секс стареющую женщину.
Да ты за год сгоришь.
И тогда - бритвой по запястьям или передоз.
То же самое неизбежно, если задержишься в секс-бизнесе девушкой по вызову. Ты же этого навидалась, съеживалась от страха, сочувствовала женщинам, которые не накопили денег, не вышли замуж, не завязали прочных отношений с каким-нибудь мужиком. Это жалкие существа: лица, потрепанные от частого секса, увядшие тела, сломленный дух.
Жалость.
К себе или другим, тебе такого не вынести.
Принимай предложение этого человека.
Он любит тебя, он хорошо относится к тебе.
Принимай его предложение, пока ты еще красива, пока он еще хочет тебя, пока еще можешь дать ему больше удовольствия, чем он мечтает. Бери его деньги, копи их. А потом, когда он устанет от тебя, когда начнет заглядываться на молоденьких, станет смотреть на них так, как сейчас смотрит на тебя, тогда ты сможешь уйти, не теряя достоинства, и впереди у тебя будет приличная жизнь.
Покончишь с проституцией и станешь просто жить.
И Нора решает ответить Адану - да.
Гвамучилито, Синалоа, Тихуана
Мексика
Колумбия