1992
Фабиан весь горит.
От слов, что нашептывает ему Пилар.
Правильно ли я ее понимаю? - гадает он. Она действительно говорит то, что я думаю? Ее слова тянут за собой его мысли: о ее губах, ногах, ступнях, погруженных в воду, сексапильных линиях ее тела под купальником. И фантазии: вот бы запустить руку под этот купальник, стиснуть грудь, потрепать ее киску, услышать, как она стонет, оказаться внутри нее и...
И она вправду имеет в виду rabiar? Испанский - такой хитрый язык, каждое слова в нем имеет множество оттенков. Rabiar может означать "испытывать жажду", "гореть", "сходить с ума", "безумствовать", и это все, кажется ему, она и имеет в виду. Но слово может также обозначать понятие "садомазохизм", и Фабиан гадает: может, она хочет, чтобы ее связали, отхлестали кнутом, грубо трахнули, - и у него разгораются новые дразнящие фантазии. Удивляющие его. Таких в нем прежде не будил никто. Фабиан представляет, как связывает ее шелковыми шарфами, стегает по красивому заду, охаживает кнутом. Видит себя позади нее, а она на четвереньках, он трахает ее по-собачьи, а она вопит: "Потяни меня за волосы!" И он сгребает в кулак эти густые черные блестящие волосы и оттягивает назад, будто вожжи, так что ее длинная шея изгибается, напрягается, и Пилар визжит от боли и удовольствия.
- Yo quiero rabiar.
- Ay, Dios mio!
В следующий раз, когда Фабиан приезжает на ранчо Мендеса (через несколько недель - бесконечных недель), он едва может дышать, когда выбирается из машины. Ему трудно дышать, голова плывет. И он чувствует вину. Удивляется, когда Гуэро приветствует его объятием: неужели безудержное влечение к жене этого человека не отражается у него на лице? Он уверен, что все видно, когда из двери выходит Пилар и улыбается ему. На руках у нее малыш, а другой рукой она обнимает маленькую девочку. Она говорит ей:
- Mira, Claudia, tio Fabian esta aqui. (Посмотри, Клаудиа, пришел дядя Фабиан.)
Дядя Фабиан.
Он чувствует укол стыда, точно было сказано: "Посмотри, Клаудиа, дядя Фабиан желает трахнуть твою мамочку".
Нестерпимо желает.
В тот вечер он целует Пилар.
Этот чертов Гуэро опять оставляет их одних в гостиной - уходит ответить на телефонный звонок. Они стоят рядом у камина, и она благоухает, точно цветок мимозы, сердце у него вот-вот взорвется. Они долго смотрят друг на друга, а потом целуются.
Ее губы такие чудесно мягкие.
Точно переспелые персики.
У него кружится голова.
Поцелуй заканчивается, и они отступают друг от друга.
Изумленные.
Напуганные.
Возбужденные.
Фабиан отходит на другой конец комнаты.
- Я этого не хотела, - говорит Пилар.
- Я тоже.
Но на самом деле он очень хотел.
Таков и был план.
План, который изложил ему Рауль, но Фабиан уверен, придумал его Адан. А может, и сам Мигель Анхель Баррера.
А Фабиан действует по этому плану.
И очень скоро они украдкой целуются, обнимаются, пожимают друг другу руки, обмениваются понимающими красноречивыми взглядами. Игра эта опасная и безумно будоражащая. Заигрывание с сексом и со смертью - ведь Гуэро, если узнает, наверняка убьет обоих.
- Нет, вряд ли, - возражает Пилар Фабиану. - Ну то есть да, тебя он, конечно, убьет, но потом наверняка примется вопить, плакать и простит меня.
Она говорит это с грустью.
Она не желает, чтобы ее прощали.
Она хочет гореть.
Но все-таки говорит:
- Между нами ничего невозможно.
Фабиан соглашается. Вслух. Но в мыслях думает, очень даже возможно. И случится. Это ведь моя работа, мое задание, мое поручение. Соблазнить жену Гуэро. Увезти ее от него.
Начинает Фабиан с магических слов: "Что, если бы..."
Самые коварные слова в любом языке.
Что, если бы мы встретились раньше? Что, если бы мы были свободны? Что, если бы мы могли отправиться путешествовать вместе - в Париж, Рио, Рим? Что, если бы мы убежали? Что, если бы мы прихватили с собой достаточно денег, чтобы начать новую жизнь?
Они точно двое детей, играющих в увлекательную игру. (Что, если бы эти камни были золотыми?) Они начинают обдумывать детали своего побега: когда они уедут, куда, что возьмут с собой. Как суметь уехать без ведома Гуэро? А как же его телохранители? Где им лучше встретиться? А как же быть с детьми? Она не оставит их. Ни за что не сможет бросить их.
Все эти фантазии строятся в разговорах урывками, в минуты, украденные у Гуэро, - в мыслях и сердце Пилар уже изменяет Гуэро. И в спальне - когда муж лежит на ней, думает она только о Фабиане. Гуэро самодовольно пыжится, когда она вскрикивает в оргазме (это что-то новенькое, что-то непривычное), но она представляет себе, что с ней Фабиан. Теперь Пилар крадет у мужа даже это.
Измена полная, осталось только воплотить ее в жизнь.
Вероятность перетекает в фантазии, фантазии переходят в размышления, а размышления выливаются в планы - так упоительно строить планы новой жизни. Они вдаются в мельчайшие детали. Оба они модники и тратят долгие драгоценные минуты, обсуждая, что надо взять с собой, а что можно будет купить на месте ("место" меняется - это то Париж, то Рим, то Рио).
Или детали более серьезные: оставлять Гуэро записку или не надо? Просто взять и исчезнуть? Ехать им вместе или лучше где-то встретиться? А если встретиться, то где? А может, полететь одним рейсом, но порознь. Обмениваясь многозначительными взглядами через проход - долгий мучительный ночной перелет, наполненный предвкушением секса. Уложить детей и встретиться в его номере в парижском отеле.
Rabiar.
Нет, я не смогу вытерпеть, говорит она ему. Я зайду в туалет в самолете, а ты следом. Дверь она оставит незапертой. Нет, они встретятся в баре в Рио. Притворятся, будто незнакомы. Он последует за ней в переулок, прижмет ее к ограде...
Rabiar.
Ты сделаешь мне больно?
Если желаешь.
Да.
Тогда я сделаю тебе больно.
В нем есть все, чего нет у Гуэро - искушенность, красота, элегантная одежда, стиль, сексуальность. И он обаятельный. Такой обаятельный.
Пилар созрела.
Она спрашивает его - когда?
- Скоро, - отвечает Фабиан. - Я хочу бежать с тобой, но...
Но...
Жестокий противовес "что, если бы". Вторжение реальности. В их случае...
- Нам потребуются деньги, - заканчивает он. - У меня есть деньги, но их не хватит, чтобы нам скрыться надолго.
Он понимает - это щекотливый момент. Тот самый миг, когда могут лопнуть все мыльные пузыри. Они радужно переливаются в солнечных лучах, но, отягченные вульгарными финансовыми подробностями, могут лопнуть в мгновение ока. Фабиан изображает на лице смущение, подпускает капельку стыда, утыкает глаза в пол.
- Нам придется подождать, пока у меня не будет достаточно денег.
- А долго ли? - Тон у Пилар обиженный, разочарованный, в глазах у нее слезы.
Теперь как можно осторожнее, на цыпочках.
- Ну, не очень. Где-то год. А может - два.
- Но это слишком долго!
- Прости. Что тут можно поделать?
Фабиан задает этот риторический вопрос, как бы не рассчитывая на ответ. Но Пилар дает тот ответ, какого он и ждал:
- У меня есть деньги.
- Нет! - преувеличенно твердо возражает он. - Никогда!
- Но два года... Это немыслимо!
Но точно так же был немыслим их флирт, поцелуи, невероятен их побег...
- Сколько денег нам нужно? - спрашивает Пилар.
- Несколько миллионов. Вот почему и потребуется столько...
- Столько я смогу снять со счета в банке.
- Нет, нет, как я могу...
- Ты думаешь только о себе, - укорят Пилар. - О своей мужской гордости. Как ты можешь быть таким эгоистом?
Вот он, ключ к успеху, думает Фабиан. Теперь, когда он перевернул уравнение задом наперед, дело сделано. Теперь, если он примет ее деньги, это будет актом великодушия, отказом от эгоизма с его стороны.
- Ты не любишь меня, - надувает она губки.
- Я люблю тебя больше жизни.
- Не настолько любишь меня, чтобы...
- Да, - перебивает он, - настолько.
Пилар бросается обнимать его.
По возвращении в Тихуану Фабиан разыскивает Рауля и сообщает ему - дело сделано.
На это потребовались месяцы, но наконец Акулу, Эль Тибурона, вот-вот накормят.
Очень вовремя.
Потому что подоспела пора начинать войну против Гуэро Мендеса.
Пилар аккуратно складывает маленькое черное платье в чемодан.
Вместе с черными бюстгальтерами, трусиками и другим бельем.
Фабиану она нравится в черном.
Ей хочется угодить ему. Ей хочется, чтоб их первый раз получился необыкновенным. Pues, a menos que la fantasia sea mejor que e ado - хотя фантазии обычно чудеснее, чем реальный секс. Но она уверена, у них получится по-другому. Ни один мужчина не умеет говорить так, как говорит Фабиан, находить слова, какие находит он. Никто не умеет придумать столько изысков, как он, а уж тем более воплотить в жизнь хоть некоторые из них. Она возбуждается, даже когда он только говорит с ней, так что же будет с ней твориться, когда она окажется в его объятиях?
Я позволю ему делать со мной все, что угодно, думает Пилар.
Я хочу, чтобы он сделал все, что ему вздумается.
Ты сделаешь мне больно?
Если ты хочешь.
Да.
Тогда я сделаю тебе больно.
Пилар на это надеется, надеется, что он и вправду сделает больно, что его не устрашит ее красота и он не растеряет храбрости.
Что угодно - потому что она жаждет новой жизни, подальше от синалоанской глухомани, от ее мужа и его неотесанных дружков. Она хочет лучшей жизни для своих детей: хорошего образования, культуры; хочет, чтобы они поняли: мир шире и интереснее, чем нелепая крепость, воткнутая на окраине горного городишки, позабытого на задворках цивилизации.
И Фабиан это понимает - они беседовали на эту тему. Он рассказывал ей, что у него есть знакомые и за пределами узкого круга narcotraficantes, он дружит с банкирами, финансистами и даже с художниками и писателями.
Пилар хочет вырваться из привычного круга.
И когда за завтраком Гуэро, извинившись, вышел, а Фабиан наклонился к ней и шепнул: "Сегодня", - сердце ее сладко замерло.
- Сегодня? - шепотом переспросила она.
- Гуэро уедет, - говорит Фабиан, - осматривать свои владения.
- Хорошо.
- В аэропорт мы едем вместе. Я заказал билеты на рейс в Боготу.
- А дети?
- С нами конечно же. Ты успеешь упаковать самое необходимое?
Сейчас Пилар слышит: по коридору идет Гуэро. Она быстро прячет чемодан под кровать.
Гуэро видит разбросанную всюду одежду:
- Чем это ты занимаешься?
- Надумала избавиться от кое-каких старых тряпок, - объясняет Пилар. - Отнесу их в церковь.
- А потом поедем по магазинам? - улыбается он, поддразнивая жену. Ему нравится, когда она ходит по магазинам. Нравится, когда она тратит деньги.
- Почему бы и нет?
- Ну, я пошел, - говорит он. - Я уезжаю на весь день. Может быть, сегодня не вернусь.
Пилар ласково целует его:
- Я буду скучать по тебе.
- Я тоже буду по тебе скучать. А может, подцеплю какую una nena, пусть согреет меня.
Как бы мне этого хотелось, думает Пилар. Тогда ты не будешь мучить меня каждую ночь. Но вслух говорит:
- Только не ты. Ты же не такой, как прежние gomeros.
- И я люблю свою жену.
- А я люблю своего мужа.
- Фабиан уже ушел?
- Нет, мне кажется, он еще упаковывается.
- Пойду попрощаюсь с ним.
- И поцелуй детей.
- Разве они еще не спят?
- Конечно, спят, - говорит она. - Но им будет приятно узнать, что ты поцеловал их перед отъездом.
Гуэро тянется к жене и снова целует ее.
- Eres toda mi vida. (Ты - вся моя жизнь.)
Как только муж выходит, Пилар захлопывает дверь и вытягивает из-под кровати чемодан.
Адан прощается со своей семьей.
Заходит в комнату к Глории, целует дочь.
Девочка расцветает улыбкой.
Господи, она еще улыбается, думает Адан. Она такая жизнерадостная, такая храбрая. В глубине комнаты чирикает птичка, которую он привез дочке из Гвадалахары.
- Ты уже дала птичке имя? - спрашивает он.
- Глория.
- В честь себя?
- Нет! - заливается смехом девочка. - В честь Глории Треви.
- А-а.
- Ты уезжаешь, да? - спрашивает она.
- Да.
- Папа-а-а-а...
- Всего только на недельку.
- А куда?
- В Коста-Рику, потом, может, в Колумбию.
- Зачем?
- Ищу, где купить кофе получше, - объясняет он, - для ресторанов.
- Разве ты не можешь купить кофе здесь?
- Здешний для наших ресторанов недостаточно хорош.
- А можно мне поехать с тобой?
- На этот раз - нет. Может быть, в следующий раз.
Если этот следующий раз случится. Если все пройдет хорошо в Бадирагуато, в Кульякане и на мосту через Рио-Магдалену, где у него назначена встреча с Орехуэла. Если все пройдет хорошо, любовь моя.
А если нет, он на всякий случай напоминает Люсии, где лежат страховые полисы, код к банковским счетам, ценным бумагам в банковских сейфах, к папкам с облигациями. Если удача от него отвернется, если Орехуэла сбросят его труп с моста, его жена и ребенок будут обеспечены до конца жизни.
И Нора тоже.
Номера счетов и инструкции он оставил у своего банкира.
Если он не вернется из этой поездки, у Норы хватит денег, чтобы открыть свой маленький бизнес, начать новую жизнь.
- Что тебе привезти? - спрашивает он дочку.
- Сам скорее возвращайся, - просит девочка.
Ох уж эта детская интуиция, думает он. Каким-то непостижимым образом Глория будто читает, что у него на сердце.
- Ладно, пусть это будет сюрпризом. Поцелуешь папу?
Он чувствует ее сухие губы на щеке, а потом худенькие ручки обхватывают его шею - замок, который так трудно разомкнуть. Ему неспокойно. И так не хочется уезжать от дочки. На минутку мелькает мысль: а может, все-таки не ехать? Взять да и выйти из этой pista secreta, заниматься только ресторанами? Но сейчас уже слишком поздно - война с Гуэро началась, и если Баррера не убьют его, то он убьет их.
Адан решается, нежно разжимает ее ручки и выпрямляется.
- До свидания, mi alma, - говорит он. - Я буду звонить тебе каждый день.
Быстро, чтобы она не заметила слез у него на глазах, отворачивается. Слезы напугали бы ее. Он выходит из комнаты. Люсия уже ждет в гостиной с чемоданом и курткой наготове.
- Я только на недельку, - говорит он.
- Мы будем скучать по тебе.
- А я буду скучать по вас. - Адан целует жену в щеку, берет куртку и направляется к двери.
- Адан?
- Да?
- С тобой все в порядке?
- Все отлично, - отвечает он. - Так, устал немножко.
- Может, сумеешь поспать в самолете.
- Может быть. - Адан открывает дверь, потом, обернувшись, говорит: - Люсия, знаешь, я люблю тебя.
- Я, Адан, тоже тебя люблю.
Она произносит это, будто извиняясь. Это и есть извинение. За то, что она не спит с ним, за свое бессилие что-то изменить в их семейной жизни. Люсия хочет сказать, что все это не означает, что она больше не любит его.
Грустно улыбнувшись, Адан уходит.
По пути в аэропорт он звонит Норе, сказать, что не сумеет встретиться с ней на этой неделе.
А может, и никогда больше, думает он, кладя трубку.
Все зависит от того, что произойдет в Кульякане.
Где только что открылись банки.
Пилар сняла со счетов семь миллионов долларов.
В трех разных банках Кульякана.
Двое банковских служащих порываются возразить, желают связаться сначала с сеньором Мендесом - к ужасу Фабиана, один даже уже поднимает трубку, - но Пилар настойчива, она втолковывает трусливому менеджеру, что она сеньора Мендес, а не какая-то там домохозяйка, превысившая свое денежное содержание.
Трубка опускается на место.
И Пилар получает деньги.
Еще до того, как они садятся в самолет, Фабиан убеждает ее перечислить два миллиона на счета, открытые в десятке банков по всему миру.
- Теперь нам есть на что жить, - говорит ей Фабиан. - Он не сумеет разыскать ни нас, ни деньги.
Они усаживают детей в ее машину и едут в аэропорт, где дожидается самолет, который частным рейсом доставит их в Мехико.
- Как это ты все устроил? - удивляется Пилар.
- У меня есть влиятельные друзья.
На нее это производит впечатление.
Гуэрито слишком мал и не понимает, конечно, что происходит, но Клаудиа хочет знать, где папочка.
- Мы с папой играем, - объясняет Пилар. - В прятки.
Девочка объяснение принимает, но Пилар видит, что она все еще хмурится.
Пока они добираются до аэропорта, без конца оглядываются в страхе - а вдруг Гуэро и его sicarios преследуют их. Когда самолет еще дожидается разрешения взлететь, Фабиан, выглянув в иллюминатор, видит Гуэро и его молодцев, мчащихся на двух джипах.
Видимо, банковский служащий все-таки позвонил.
Пилар в ужасе.
Но в ее глазах не только страх, но и возбуждение.
Гуэро выскакивает из машины. Пилар наблюдает, как он спорит с копом-охранником, потом видит ее в иллюминаторе, указывает на самолет, и тут Фабиан наклоняется и демонстративно целует Пилар в губы, а потом рявкает пилоту:
- Vamonos!
Самолет разбегается по взлетной полосе. Гуэро прыгает в джип и мчится за ним, но Пилар чувствует: колеса оторвались от земли и они уже парят в воздухе. Гуэро и маленький мирок Кульякана уменьшаются, исчезают...
Пилар ужасно хочется завести Фабиана в туалет и трахнуть его прямо там, но рядом дети, так что приходится ждать, и ее досада, нетерпение и возбуждение нарастают с каждой минутой.
Сначала они летят в Гвадалахару заправиться. Потом в Мехико, где они пересаживаются с частного самолета на туристический рейс в Белиз, где, как ей представляется, они непременно сделают остановку и съездят на какой-нибудь курорт, и там она наконец получит то, что хочет. Но в маленьком аэропорту Белиза они еще раз меняют самолет и летят в Сан-Хосе, в Коста-Рику. И уж там-то, надеется она, они наверняка остановятся хотя бы на денек. Однако в Сан-Хосе они регистрируются на рейс в Каракас, но в этот самолет не садятся, а добираются коммерческим рейсом до Кали в Колумбии.
С фальшивыми паспортами и под другими именами.