Из ящика своего гримировочного столика она достала объемистую коробку с пленкой и провела его через лабиринт коридоров и пустых помещений в небольшую комнату. В ней стоял видеомагнитофон размером с приличный шкаф, большой монитор и около десятка комфортабельных кресел. Ирина заправила пленку в видеомагнитофон, отрегулировала его и спросила:
- У вас есть какие‑нибудь вопросы, или сначала посмотрим весь фильм?
Барский поудобнее устроился в кресле.
- Будет лучше, если мы сначала посмотрим.
- Мы снимали его в течение пяти или шести месяцев. Основной идеей было показать, сколько усилий надо затратить, чтобы восстановить старый автомобиль.
Она включила "воспроизведение" и села рядом с ним.
Фильм был цветной и озвученный. Вначале автомобили спускались по узкому серпантину и останавливались перед дачей, окруженной белым забором. Парад открывал черный кабриолет "дюзенберг", а затем "паккард" с шофером в ливрее и с лакеем, "форд‑Т" с медными фонарями и радиатором, электромобиль, походивший скорее на аквариум на колесах, пожарная машина на колесах с литыми шинами. Замыкал вереницу автомобилей грузовичок с "хорьхом" на буксире. По мнению Барского, лимузин выглядел не лучшим образом, поскольку краска на нем пооблупилась, а откидной верх сбился куколем.
Присутствующие столпились вокруг "хорьха". Из кабины грузовичка выбрался мужчина, в котором Барский узнал Лифшица, измазанного с ног до головы машинным маслом. Он рассмеялся в объектив, отцепил буксир, сел в лимузин и завел двигатель. Возникло огромное облако черно‑голубого дыма, и раздался ужасный грохот. Затем Лифшиц беседовал с Ириной, показывая ей снимки автомобиля, когда тот был еще новым, и утверждал, что после восстановления он снова будет таким же. Он объяснил, что ему предстоит сделать, и предложил всем снова встретиться через несколько недель.
Затем камера показала автомобиль уже полностью разобранным на детали, лежавшие на цементном полу мастерской. Картина сопровождалась комментариями об очистке, проверке и замене необходимых деталей, многие из которых изготавливались здесь же. Корпус, очищенный от краски, стоял на козлах. Огромный мотор был подвешен на цепях. Рама лежала поодаль.
- …машина сделана так, чтобы служить вечно, - объяснял Лифшиц. - Одни поперечные тяги изготовлены из труб десяти сантиметров в диаметре…
Затем следовала завершающая стадия сборки, двенадцать слоев покраски, и автомобиль, скользящий по Тверской, пробегал мимо Кремлевской стены и останавливался перед гостиницей "Метрополь" с Лифшицем за рулем и Ириной, сидящей рядом с ним.
Экран погас.
- Вот и все. Все остальное мы собирались показать во время шоу. Такая передача погибла! - Она начала перематывать фильм. - Знаете, Валерий, я, действительно с удовольствием убью вашего Лифшица.
- Это можно понять. Значит, вы собирались выйти с этим в эфир ровно неделю назад?
- Да. И знаете что? Если он объявится через неделю или через три месяца, мне все равно придется делать эту передачу, быть любезной и веселой и вести тебя так, как будто он самый удивительный человек на свете. И все потому, что мой продюсер вложил в этот фильм две тысячи баксов и нахватал рекламы еще на пятьдесят тысяч. А кто‑то еще говорит о проституции.
Барский потянулся в кресле.
- Помимо подготовки передачи у вас были какие‑нибудь другие контакты со Лифшицем? Я имею в виду…
Заметив, как холодно она взглянула на него, он постарался поправиться.
- Я не хочу вмешиваться в ваши личные дела, но это очень важно. Мы до сих пор не знаем, скрылся ли он по собственному почину, или с ним что‑то случилось. Я могу сказать вам конфиденциально, что он работал над оборонными проектами, и федеральные службы обеспокоены. А тут еще убийство, которое, как мы думаем, связано с этим делом. Поэтому приходится проверять каждый след.
Он услышал тихий вздох и увидел, как белые зубки покусывают полную нижнюю губу.
- Вы хотите знать, не наследил ли он в моей постели?
- Именно.
- Я не вижу причин не отвечать на ваши вопросы. Наши отношения были приятными, но сугубо деловыми. Всего, я полагаю, мы встречались раз пять для того, чтобы обсудить фильм и сценарий передачи. Лифшиц не всегда знал, сколько ему потребуется времени, чтобы подойти к определенной стадии работы. Однажды возникли трудности с поставкой запчастей. В другой раз ему пришлось уехать из города на несколько дней. Несколько раз мы вместе ужинали или выезжали в город после съемок. В благодарность за мои старания он попытался переспать со мной, и был страшно разочарован, когда выяснилось, что я, как ни странно, даю не каждому.
Барский почувствовал, что он снова зашел в тупик.
- Следовательно, вас связывал только автомобиль. Мне казалось, что он и купил‑то его у вас.
- Ну да. Я однажды заехала перекусить, а он припарковался в своем черном "дюзенберге", который вы видели в фильме. Он представился и сказал, что он коллекционер и хотел бы купить мой "хорьх". К тому времени я была готова продать его за любые деньги. Он жрал литр бензина на километр, двигатель постоянно барахлил, и я вечно попадала из‑за этого в дурацкое положение на работе. На стоянке он занимал место двух машин, а чтобы на нем развернуться, требовалось футбольное поле.
- Как такая миниатюрная девушка вообще могла завести себе такого монстра?
Она усмехнулась.
- Старина, я ведь занимаюсь телебизнесом. Я просто обязана привлекать внимание, а это стоит денег. Бюджет моей передачи невелик, а конкуренция со стороны других программ огромная. Давайте называть вещи своими именами - я работаю за чашку кофе и булочку, да еще за то, чтобы мое имя регулярно появлялось на экране. Тогда, может быть, через пару лет я и займу положение получше. Пока же я не могу позволить себе водить белого медведя на веревочке, но могу потратить тысчонку долларов на чудовище, которому каждый невольно смотрит вслед и говорит: "Вань, а Вань, вон вишь, проехала та лахудра, которая ведет эту передачу, как ее, блин, "В мире моем". И в следующий раз он обязательно будет сидеть у экрана во время моей передачи только для того, чтобы громогласно сообщить всем, что две недели назад видел, как я мимо него проехала. А ведь это просто такой имидж. Я даже привязалась к этому рыдвану.
- Где вы его раздобыли?
- Купила у одного чувака в Южном порту. Я не помню его имени, где‑то в купчей записано.
- Да это и не важно, я думаю, - вставая, ответил он. - Вы были очень добры, уделив мне столько времени, хотя, наверное, очень устали после передачи. Могу я предложить вам пообедать?
Ирина положила пленку в коробку.
- Можете, если пригласите в свой кабак. Мой приятель сказал, что это странное место и посетители там особенные. Он носит какое‑то странное название, кажется, "Дыра"?
- "Труба", - негромко уточнил Барский. - Поехали. Сами увидите.
* * *
В этот вечер кабачок был набит битком. Жаждущие стояли перед баром в два, а то и в три ряда. Все столики были заняты. Посетителей обслуживали три бармена и две официантки, разносившие коктейли и закуски. Седой мужчина наигрывал на фортепьяно.
Барский оглядел зал наметанным глазом - внутри было не меньше ста двадцати пяти человек. Он сразу же заметил с десяток постоянных посетителей.
Сеня, главный бармен, поднял глаза от ряда стаканов со льдом, куда он на глазок наливал виски. Затем он быстро прошелся по ряду стаканов с полуторалитровой бутылкой "Швепс‑содовой" и сказал:
- Господи, Валёк, я так надеялся, что ты покажешься. Тут одновременно нагрянули и местные, и театральная публика. Марины нет, а эти уроды, которых мы набрали, цементный раствор не в состоянии замешать. Я половину времени трачу на то, чтобы приглядеть за ними. Хочешь поработать?
- Я хочу выпить. И моя дама тоже. - Он обернулся к Ирине - "Хайболл" подойдет? - Она согласно кивнула. - Сделай‑ка мне пару стакашек. Мы к кому‑нибудь пристроимся.
- Хорошо, что напомнил. Какой‑то парень дожидается тебя неподалеку от фортепьяно. - Сеня передал Барскому карточку. - Это он оставил.
Барский взял карточку. На ней был выгравирован маленький черный ястреб в атаке с вытянутыми вперед когтями. Барский опустил карточку в карман, пытаясь представить, что может быть на уме у Ивана Красилина.
Он взял Ирину за руку и потащил ее сквозь толпу. Музыка, насколько он мог понять в этом шуме, никуда не годилась. Пианист колотил по клавишам с полным безразличием к конкретному результату, прилепив к губе окурок папиросы.
- Я думала, что у нас на студии царит хаос, - прокричала Ирина ему в ухо, пока они огибали группу женщин в дорогих мехах и элегантных платьях. - Здесь же просто сумасшедший дом.
В ответ он только ухмыльнулся. Он заметил за столом в углу полнолицего мужчину и темноволосую женщину. За столом были свободные места. Красилин встал им навстречу.
- Привет, Валер. Познакомься с Долорес. Синьора привезла сюда мексиканскую фольклорную труппу "Лос Мехиканос", кажется, да?
- Но, "Мексиканос", синьор.
Женщина была молода, Барский не дал бы ей больше двадцати пяти лет, и она была мексиканка с очень небольшой примесью индейской крови, судя по светлой коже и тонким чертам лица. На ней было черное платье, пошитое, скорее всего, не в Мексике. Оно было с высоким воротом, но отнюдь не скрывало красоту ее груди. Она крепко пожала руку Барскому и улыбнулась ослепительно белыми зубами. Валерий поздоровался с ней по‑испански и представил Ирину.
- Я из‑за вас проиграль сувой пари, сеньор, - сказала ему мексиканка. - Мой пилот поспорил на боттл шампань, что сувой перви слова ви сказат по‑испански, а не по‑русски.
Барский еще раз улыбнулся.
- Не платите. Это было не пари. Он действовал наверняка.
Официантка принесла бокалы с "хайболлом". Пока она расставляла стаканы, Барский негромко спросил Ивана Красилина по‑польски:
- Что‑нибудь срочное?
В ответ Красилин моргнул, что Барский воспринял как знак крайнего удивления.
- Ты просил меня прийти, - ответил он на том же языке.
- Черт, - пробормотал Барский. Он распорядился, чтобы спустя некоторое время официантка снова принесла им коктейль и записала на счет заведения.
Он неторопливо потягивал напиток, выжидая, когда будет удобно отлучиться и перекинуться парой слов с Красилиным.
Красилин был примерно его роста, но казался почти толстым. На самом деле он не был толст - просто он весь был ровный и широкий, и у него было круглое лицо. Деловая визитная карточка с атакующим ястребом была известна в Каире и Палермо, в Валенсии и Осло, в Мехико и Мюнхене, в Мельбурне и сотне других городов мира. В родном для них обоих ведомстве он считался ведущим специалистом по транспорту. Когда в ведомстве возникали проблемы с переброской агентов, доставкой спецкорреспонденции, спецотправлений, эвакуации агентов или засыпавшихся резидентов, начальник отдела снимал трубку и звонил Красилину. Тот мог устроить джонку в Сингапуре, ослов в Мексике и подсказать в какой сицилийской деревушке лучше нанять грузовичок, чтобы успеть к отходу парома на материк, лишь бы цена была подходящая, но главным в его занятиях была авиация. Он мог доставить самолетами все, что угодно, куда угодно, в какое угодно время, не обращая внимание ни на какие границы.
В его распоряжении были самые различные самолеты. Некоторые из них еще разыскивались их законными владельцами. Один из них был реактивным штурмовиком "Старфайтер", только что полученным бундесвером из США. Красилин появился на сборочном заводе с поддельными документами бундесвера, поднял жуткий крик по поводу того, что самолет, который он собирался перегонять на авиабазу, еще не заправлен, сам проследил за заправкой и рванул оттуда, как ошпаренный кот. Говорят, именно поэтому канцлеру Вилли Брандту пришлось подать в отставку, а немцы, разъярясь выдворили с полсотни наших посольских работников и похватали тучу своего народу.
Эта выходка сошла Красилину с рук не потому, что он был так уж хитер, а потому, что он был одним из лучших разведчиков страны. Сейчас в связи с временным сокращением аппарата разведки Красилин возглавил собственную авиакомпанию и занимался оживленной коммерческой деятельностью. Выгодные контракты ему устраивало, как родное ведомство, так и оборонщики. Его ребята пользовались репутацией пилотов, способных доставить своих клиентов или их груз в любое место или вывезти их оттуда. Это был надежный способ следить за тем, кто что и где затевает.
Барский взглянул на Ирину. Она отбивала пальцами ритм музыки, которую исполнял пианист, и задумчиво наблюдала за ним. Извинившись перед девушками, Барский и Красилин прошли по коридору в раздевалку за баром. Там же был стенной шкаф, в котором хранились половые щетки и веники. Войдя в шкаф, Барский закрыл за собой дверь и повернул трубу, на которой висели рабочие халаты. Боковая стенка шкафа повернулась, и они оказались в следующей комнате. Она была чуть больше стенного шкафа и абсолютно пустая. Барский поморщился от ударившего в уши звука. Он напоминал вой ветра, то резко усиливающийся, то затихающий, тональность его менялась в пределах двух октав совершенно произвольно. Разговаривать в таких условиях было нелегко, подслушивать невозможно.
- Так это не от тебя? - Красилин вытащил из кармана своего клубного пиджака телеграмму и передал ее Валерию.
Тот нахмурился. "Готовь Анюту. Помоги ребятам с бумажками". И подпись - "Вал. Б.". Место отправления - Екатеринбург.
- Это не моя, - сказал Барский. Телеграмма была отправлена десять дней назад. - Я тогда еще жарился на солнышке. Что‑нибудь случилось?
- Мне по факсу пришел контракт на вполне приличную сумму. Один нидерландская фирма закупила у одного нашего "почтового ящика" какие‑то конверсионные железки и отправляет их за бугор. Конкретно - в Голландию.
- Надеюсь, не в обход "Росвооружения"?
- Упаси боже! Какое‑то микрометрическое оборудование. Ну, да там все бумажки выправлены, разрешение на вывоз есть, подпися все собраны, разумеется, подлинные. Ну и они попросили, чтобы я во время очередного рейса прихватил их груз. Заодно показали и эту бумажку. Я помог им оформить все документы на выезд, но почувствовал, что это дурно пахнет, когда узнал, что во время отправления телеграммы ты сопровождал нашего деятеля на отдых. Так что я и решил тебя поискать.
- "Почтовый ящик", - задумчиво сказал Барский. - Это не номер ли "пятьсот сорок пять"?
- Да. Можешь предположить, кто стоит за этим?
- Вроде бы. Правда, я и не работаю сейчас в этом ведомстве. Да и вообще, я в отпуске.
- Я слышал об этом. Я брякнул сегодня старику, и он мне сказал, что ты взял отгулы. Мне показалось, что он был не очень доволен.
- Это дело ему тоже совершенно не нравится.
- Та что же нам делать?
- Вернуться к нашим дамам.
- Ты в самом деле так думаешь? - поднял брови Красилин.
- Конечно. Подождем немного, и этот человек выйдет на тебя.
- Ты так говоришь, как будто знаешь его.
- Кто‑то знает о нашей с тобой дружбе - это раз. Кто‑то в курсе, как мы кличем твой самолет - это два. Только один пидор способен подобным образом воспользоваться моим именем… - Помрачневшее лицо Барского не предвещало ничего хорошего. - Но он сейчас в бегах - это три. И он понятия не имеет о моей связи с тобой - это четыре.
- И от кого же он бегает?
- Представления не имею. Я не думаю, что за ним какое‑то преступление, но им интересуются довольно крупные персонажи. Ты знаешь мою Маринку, ну, и представь, у ее сестры роман с этим говнюком. Прошлой ночью кто‑то разгромил ее гнездышко и оставил там трупца.
- Очень мило. И что мне прикажешь делать с этим другом, если он объявится?
- Придержи его и вызови меня. Я с ним потолкую по семейному.
- А если это будет кто‑то другой?
- Действуй по обстоятельствам. Пойдем все‑таки, выпьем.
"Труба" закрылась. Красилин со своей подругой ушел одним из последних, а Ирина решила подождать, пока Барский и Сеня не подсчитают выручку.