Он смотрел на меня, как бы ища подтверждения. Выпуклые линзы очков светились, как лунные камни.
- Любовь зла, - произнес сверху Мефистофель-Лешенька.
6
Итог вечерних разговоров и событий я записал в блокнот.
"1. Маврухин, по словам механика, за день до гибели был на площади Марата. Читал газету в витрине. Говорят, знакомых в этом районе у него не было.
2. Ночью, за трое суток до убийства во время вахты Маврухина кто-то якобы ходил по машинному отделению и свинтил штуцер в трубопроводе, ведущем к пневмостартеру.
3. В ту же ночь, немного позже, загорелась на причале бочка с ветошью, и Кэп из-за недостаточного давления в ресивере с трудом завел двигатель, чтобы отвести теплоход.
4. Вывод из разговора с Лешей Крученых: он не замешан. Вообще "четверка" здесь ни при чем.
5. Приходила Машутка. У нее зеленые глаза. Такие глаза в жизни встречаются гораздо реже, чем в книгах".
Разумеется, последняя деталь не имела никакого отношения к расследованию. Но глаза у Машутки действительно зеленые и красивые.
Я вырвал листок из блокнота - он уже больше не был нужен, карандаш помог привести мысли в порядок, - свернул трубочкой и сжег. Бумажка превратилась в пепел.
Интересно, отчего загорелась бочка с ветошью? Вообще как могло вспыхнуть тряпье? Окурок, самовозгорание? Но тогда ветошь долго тлела бы! А Маврухин увидел столб пламени. Значит, кто-то поджег бочку, плеснув туда бензина. Кому-то нужно было, чтобы "Онега" перешла к другому причалу. Кому?.. Ответа пока нет. Прежде всего надо отправиться на площадь Марата и прикинуть, что могло понадобиться Маврухину в этом районе.
"Самое серьезное заблуждение любого преступника - надежда на то, что время смоет следы, подобно волне. Но время работает на угрозыск. И еще на прогресс". Так говаривал майор Комолов.
Меня разбудило топанье ног по палубе. Валера сунул под бок свой гиреобразный кулак.
- Вставай, авральчик! Готовимся к рейсу.
Мы ринулись в умывальник.
- Как странно устроена жизнь! - сказал Валера, отфыркиваясь. Без очков лицо его казалось чужим и голым. - Странно и противоречиво! Недавно мы пережили трагедию. И вот пожалуйста, Ложко женится. Уже объявил. Вернемся из рейса - будет свадьба.
Валера попытался улыбнуться. Надо сказать, обычно никто не радуется, когда любимая девушка выходит замуж за другого, даже если это хороший парень. Но в Валере не было ни песчинки эгоизма.
На палубе Кэп произнес короткую речь. Он сказал, что главное для команды - образцово провести очередной, тринадцатый рейс. "Число тринадцать - счастливое число, - на всякий случай сообщил Кэп. - А посему надлежит "вылизать" теплоход, прежде чем идти под погрузку".
Через шесть часов у нас уже не разгибались спины. Ребята разошлись по кубрикам, а я, проклиная жару, потащился через порт к трамвайной остановке.
Приехав на площадь Марата, я прежде всего осмотрелся. Площадь была довольно правильной эллиптической формы, центр ее образовывала клумба с пышными каннами. Белое пятнышко газетной витрины я увидел в дальнем краю эллипса.
Асфальт на площади был мягок, как тесто. Наконец я добрался до витрины и уткнулся в желтый, месячной давности номер "Советской торговли". Вот здесь механик заметил Маврухина. Разумеется, тот приехал на площадь не для того, чтобы ознакомиться с газетой. И не на свидание. Если бы Маврухин ожидал кого-нибудь, он выбрал бы место потише и потенистее, а не стал бы торчать на асфальтовой площадке для всеобщего обозрения.
Очевидно, Маврухин пересекал площадь, но, заметив механика, приостановился у витрины, чтобы избежать встречи. Куда же он держал путь?
Пивной ларек, сатуратор, тележки мороженщиц - все, что может представлять соблазн в жаркий день, было сосредоточено у трамвайной остановки. После бешеной работы на судне пешая прогулка не доставляла особого удовольствия. Потребовалось полтора часа, чтобы осмотреть кварталы, прилегающие к той части площади, где находилась витрина.
Итак, здесь были следующие учреждения и "точки": ларек "Галантерея", "Гастроном", филиал комиссионного магазина, пункт оргнабора, родильный дом, библиотека имени Новикова-Прибоя, управление телефонной сети и прокуратура. Составив небольшой план, я начал обход. Допрашивать кого бы то ни было я не мог, поэтому пришлось пустить в ход самые различные тактические уловки.
Через некоторое время я знал, что ни в управление телефонной сети, ни в роддом, ни в пункт оргнабора, ни в "Гастроном", ни в комиссионный магазин Маврухин не наведывался и знакомых у него там не было.
В ларьке "Галантерея" работал только один продавец - худощавый человек в пенсне, похожий на зубного врача, который однажды удалял мне два зуба с помощью деревянного молотка.
"Вас обслуживает тов. Стршикошевский" - объявляла надпись.
Выждав, когда ларек опустеет, я перегнулся через прилавок и сказал шепотом:
- Есть нейлоновые рубашки.
Продавец поправил пенсне. У него были зоркие глаза под мохнатыми бровями.
- Есть пудра для загара, - ответил он так же заговорщически.
- Зачем мне пудра?
- А зачем мне рубашки? - спросил гражданин Стршикошевский. - Имею целых три!
- Вы не поняли. Есть нейлоновые рубашки!
- Так наденьте хотя бы одну, - сказал наглый продавец, - вместо вашей ковбойки.
Из ларька я вышел раздосадованный и вместе с тем довольный. Иногда приятно получить по физиономии. Но через минуту вернулся к Стршикошевскому. Нужно было все-таки поставить точку над "и". Я показал фотографию Маврухина.
Дотошный продавец, изучив снимок, посмотрел и на обратную сторону. Обратная сторона была что надо: "Паша, друг, помни!" Это вывел сам Маврухин - по моей просьбе.
- Компаньон, - сказал я. - Сегодня не мог прийти.
- Я видел этого человека, - ответил продавец. - Он заходил и предлагал "товар". Может, он ваш друг. Но на таких друзей надо спускать собак.
- Наверно, он заходил давно, если без меня.
- С полгода. Но дня четыре назад я видел его с Копосевым.
- А, Копосевым. Этим долговязым!
- Ха! И вы "друг"? Копосев работал у нас в системе, его выгнали. Он коротышка. С лицом обиженного бульдога.
Продавец не лгал, это было ясно. Значит, Маврухин заходил сюда, когда начал "коммерцию" и подыскивал клиентуру. Наверно, в конце концов он нашел Копосева. Фамилию этого типа я слышал от Шиковца.
Оставалось проверить еще библиотеку и райпрокуратуру. Но что было делать там Маврухину? Знакомства с блюстителями закона он не поддерживал и любовью к чтению не отличался.
Я свернул на тихую аллею, где находилось кирпичное здание с надписью по фронтону: "Библиотека имени Новикова-Прибоя". Оказалось, абонемент на ремонте и открыт лишь читальный зал. Это облегчало задачу.
В большом прохладном зале сидели два пенсионера и библиотекарша, славная девушка в передничке, который делал ее похожей на школьницу. Я подсел за ее столик.
- Август, пусто, - как будто оправдываясь, сказала девушка.
Ее звали Надей, она скучала, поэтому, поговорив о литературе, мы перешли на кинематографию.
Затем я сказал, что недавно в читальном зале побывал один мой приятель и восторженно отзывался о Наде. Это была маленькая ложь, и я очень сожалел, что приходится забрасывать блесну перед этой наивной девчушкой.
Естественно, Надя заинтересовалась приятелем, я назвал его, и моя новая знакомая тут же принялась перелистывать журнал, в котором записывала фамилии читателей.
- Вы все придумали, - сказала она. - За последнюю неделю никакой Маврухин не приходил.
- Ну ладно, придумал!
- Вы обманщик, - весело сказала Надя. - Ну, посидите, почитайте. Хотите, дам детектив? Ох, там такое преступление! "Тайна старого особняка".
Оставалось еще заглянуть в райпрокуратуру, но я решил этого не делать. Есть какая-то грань, за которой педантизм превращается в маниакальную одержимость. Подумав об этом, я тут же переступил роковую грань: достал фотографию.
- Вот мой приятель. Все-таки кажется, он рассказывал именно о вас.
Тонкие брови взметнулись вверх.
- Он был три дня назад. Но какой же он Маврухин? Я его хорошо помню: за книжками пришлось бегать в хранилище.
Какая-то пружинка во мне вдруг соскочила со стопора и, больно ударив, заставила вздрогнуть.
- Он не Маврухин, - Надя заглянула в журнал. - Он Чернов Павел Иванович.
- Господи, конечно же, Чернов. Мы его только так называем Маврухиным. Кличка.
Вот и толкуй о том, что чудес не бывает! За какой же книгой приезжал сюда Маврухин, если он вынужден был пробираться тайком да еще и разводить конспирацию?
- Наверно, Кочетова опять читал, - сказал я. - Он Кочетова очень любит.
- Нет, нет! - махнула рукой Надя. - Принесите, говорит, книжки про старинные иконы. Спрашиваю в шутку: "Верующий?" - "Нет, - говорит, - но надо провести беседу с баптистами, а я не совсем разбираюсь". - "Действительно, - отвечаю, - не разбираетесь: баптисты икон не признают". Он смутился: "Я их путаю, баптистов и прочих. Какая разница - все они заблуждаются". Ну, я принесла две книги.
- Какие же?
- Да они здесь, я еще не отдавала в хранилище.
Надя тряхнула взбитой прической и мельком взглянула на свое отражение в стеклянном шкафу.
Зачем понадобились эти книги Маврухину?.. И вдруг, подобно электроразряду, возникла четкая и неожиданная ассоциация. Тот парнишка из Ленинграда, увезший икону!.. Не слишком ли странное совпадение? Два человека, ступившие на уголовную дорожку, одновременно проявляют "интерес" к древнерусской живописи. Не значит ли это, что между ними возник контакт?
Быть может, Маврухин, столкнувшись с Юрским, решил на всякий случай навести справки: что за штука такая - икона, действительно ли в большой цене? Пришлось обратиться к книгам.
- Вот они! - сказала Надя. - Обе.
Бегло пролистав книги - одна оказалась сборником антирелигиозных очерков, а вторая монографией о последних открытиях реставраторов, - я пришел к выводу, что Маврухин вряд ли почерпнул для себя что-либо особенно ценное. Его, очевидно, интересовала стоимость икон. Однако он понял, что за настоящую древнюю икону могут заплатить там огромную сумму. Монография начиналась со слов о том, какой исключительный интерес проявляют во всем мире к произведениям русской древней живописи.
Близ библиотеки отыскал телефон-автомат.
Трубку поднял сам Шиковец.
- Нам нужно срочно встретиться, - сказал я.
- Ладно, через час. Хотите рассказать что-нибудь о церковной живописи? Ладно.
Ну, капитан! После Карен это второй ясновидец, которого я встречаю в городе.
7
Через час мы сидели в той же комнате с тюлевыми занавесками. Шиковец был в прекрасном настроении, глаза выдавали довольную усмешку. Я рассказал по порядку - о маленьком пожаре на пирсе, который раньше не вызывал никаких подозрений, о странном происшествии в машинном отделении, о Копосеве, который встречался с Маврухиным незадолго до его гибели, и, главное, о сенсационном посещении библиотеки.
- Прекрасно, - сказал он. - Ценные сведения.
Шиковец не умел льстить, поэтому похвала была особенно приятна. Однако капитан из угрозыска рубил малейшие ростки самодовольства лихо, по-кавалерийски, как рубят лозу:
- Все это немного дополняет наш материал.
- Как вы догадались, что Маврухин интересовался иконами?
- Стало известно, что Маврухин встречался с Юрским. С этим, - Шиковец положил на стол фотографию паренька, похитившего икону. - Их видели вместе в закусочной "Стадион". По-видимому, раньше не были знакомы. Кто-то вывел Юрского на Маврухина. Или случайно столкнулись.
- "Стадион" как раз на дороге с вокзала в порт.
- И встретились они в тот же день, когда Юрский приехал сюда. В руках у него был большой деревянный чемодан. Теперь вы понимаете, почему я ошибся, предполагая, что убийца находился на "Онеге"?
- Нет.
- Вы забыли: деревянный чемодан Юрского - это ящик от акваланга, - выждав паузу, пояснил Шиковец. - Мы выпустили из виду еще один путь, которым убийца мог проникнуть к пирсу.
Это начинало смахивать на приключенческий фильм, однако я доверчиво относился к лихим сюжетам. Жизнь иной раз закручивает такие штучки, которые не придут в голову самому изобретательному сценаристу.
- Хотите сказать, он пробрался под водой?
- Именно так! Вы говорите, убийцы среди команды "Онеги" не может быть? Но и посторонний не мог появиться у теплохода. Возникает вакуум… Но теперь все разъясняется. Рассказ о стравленном давлении еще раз подтверждает наши предположения. Юрский приплывал к пирсу, а Маврухин заряжал ему акваланг от ресивера.
- Нужен фильтр, в ресивере грязный воздух, - пробормотал я. - И нужно еще подогнать зарядный штуцер.
- В судоремонтных мастерских работает дружок Маврухина. Он сообщил, что три дня назад Маврухин заказал ему выточить одну штуковину… В общем что-то вроде двойничка - один штуцер присоединяется к трубопроводу, другой к фильтру. А фильтр мы нашли на том берегу, где в брошенном катере скрывался Юрский. Теперь Юрского там нет. Бежал.
Признаться, я был немного ошеломлен. Не ожидал от этого педантичного "сухаря" такой прыти. Загадка-то была с семью замками. Но капитан подобрал почти все ключики.
- Как тогда объяснить пожар на пирсе?
- Думаю, икона была уже у Маврухина. Он решил отвязаться от сообщника. В последний раз зарядил акваланг и сделал так, что судно ушло от второго причала.
- Неужели этот тип мог решиться на убийство из-за какой-то иконы?
- Запрашивал Ленинград, - сказал капитан. - Иконы-то разные бывают, вот какая штука. "Наша" называется, кажется, "Благовещение". "Благовещение" - это, знаешь ли, когда архангел Гавриил является к деве Марии возвестить о непорочном зачатии. Ну… Пушкина помнишь?
Он хмыкнул и даже чуть улыбнулся. Вместе с переходом на "ты" это выглядело действительно чудом, как и непорочное зачатие. Но в ту же секунду улыбка соскользнула с лица капитана. Так фокусники прячут яичко в рукав.
- Эту икону написали еще при царе Горохе. Знатоки считают, что ее могут оценить там, - Шиковец указал пальцем за плечо, - не менее чем в четверть миллиона долларов.
- Сколько? - спросил я, привстав.
- Юрский знал, что прихватить с собой! - сказал Шиковец. - Думаю, он действовал примерно так. Прежде всего по приезде ему нужно познакомиться с кем-нибудь из "загранки". Он идет в "Стадион", где околачивается всякая портовая шушера. Сталкивается с Маврухиным. Они находят общий язык. Юрский поселяется на той стороне затона, на брошенном катерке… Маврухин, кстати, купил для него свитер, сапоги и ватник, чтобы не мерз ночами. Кое-что из вещей мы нашли на месте ночевки. Наверно, Маврухин обещает Юрскому, что возьмет его на теплоход и запрячет, но это, конечно, липа: Маврухин немерен реализовать икону самостоятельно. Он похищает ее у Юрского или заполучает обманом. Происходит ссора. Юрский переправляется к пирсу под водой и подстерегает Маврухина у "Ладоги"…
Что ж, версия расставила все детали и соединила их прочной связью последовательности. Таким образом, четверо моих друзей с "Онеги" полностью реабилитированы.
- Ну, а Копосев? - спросил я.
- Он действительно был связан с Маврухиным. Даже провожал его в тот вечер. Но в десять сорок пять он уже был в "Стадионе". Это алиби.
- Что же теперь делать мне?
- Думаю, рано раскрываться, - сказал капитан. - Оставайся на "Онеге". Может, Юрский объявится в порту.
- Но "Онега" отправляется в рейс через три дня!
- Ну и что же? Проветрись! У тебя, кстати, за прошлый год отпуск не использован.
Но я знал, что уже не в силах оторваться от "дела Маврухина - Юрского". Прирос к нему. Так всегда бывает. Пока расследование не окончено, не можешь наслаждаться жизнью, как все.
И потом меня не оставляло ощущение, что, несмотря на всю серьезность и обоснованность версии, где-то допущена ошибка.
Я вернулся на "Онегу", когда солнце уже садилось в разрыве туч. Дул ветер. Суда покачивались, как поплавки.
- Сачок! - сказал Леша Крученых.
- Он под охраной профсоюзов, - рассмеялся Ложко. Фраза прозвучала как сплошное раскатистое "о".
- Здорово, волгарь, - ответил я, нарочито подражая его выговору, и тяжело опустился на скамью. - А где невеста?
- Завтра они отправятся в "предсвадебное путешествие", - сказал Леша. - На яхте по заливу.
Механик и его помощник, уткнувшись лбами, колдовали над топливным насосом. "Боцман", шурша стружками, перекладывал из ящика яйца и щелкал на счетах. Валера драил медяшки… Команда готовилась к рейсу.
- Эй! - крикнул мне "боцман". - Ты не брал полиэтиленовые мешки? Четырех не хватает.
- Прошкус целый день пристает со своими мешками!
- Как не приставать? Большие мешки, их нигде не купишь, только в портовом складе выдают. В таком мешке мука хоть под водой хранится.
- А ты заверни муку в свою "болонью"…
Реплики пролетали мимо меня, как теннисные мячи. Но я не принимал участия в этой обычной словесной потасовке.
Мысли о Юрском не оставляли меня… Вряд ли он ушел из порта. Скорей всего схоронился на "корабельном кладбище" или на островах. Суток через пять он вынужден будет выйти из убежища. А ребята Шиковца начеку.
Если бы найти его до того, как "Онега" отправится в рейс!.. Но как искать человека, по существу ничего не зная о нем?
- Пашка, чего ворон считаешь? - крикнул Валера. - Давай, а то Кэп премии лишит. Вкалывай.
Отсыпав из картонной коробки порошок, который матросы звали "чистоплюем", я пошел в рубку. Достал фотографию Юрского, положил перед собой и принялся тереть тряпкой выпуклый колпак компаса.
Итак, этот парень, вчера еще подросток, совершил убийство… Причем из корыстных побуждений - отягчающее обстоятельство!
С фотографии смотрели на меня живые, дерзкие, мечтательные глаза.
- Я-то думал, что ты дурачок, - сказал я. - Насмотрелся киношек, потолкался на улице и решил затеять невиданное путешествие к Азорским островам… Как же! Дурачок прихватил бы пару серебряных ложек да бабушкину "десятку", уцелевшую во времена Торгсина. А ты - "Благовещение" в четверть миллиона… Как же!
И все-таки: кто он, этот Юрский, каков он? Мы построили модель, исходя из двух преступлений - кражи иконы и убийства. Однако между этими двумя преступлениями огромная психологическая дистанция.
Ранним утром я позвонил в управление. Над заливом еще стоял туман. Где-то звенел судовой колокол. Это был предрабочий час, но Шиковец приходил на службу раньше других.
Я говорил пять минут без перерыва. Потом капитан долго дышал в трубку. Я испугался, что он заснул.
- Стало быть, ты не считаешь себя в отпуске? - спросил он наконец. Мне показалось, в голосе его прозвучало удовлетворение. - А к кому явишься в Ленинграде?
- К родственникам… друзьям. Осторожно.
- Ну, ладно. Запиши адрес. Учти, командировки дать не могу. Сам старайся.