В глазах Хенкина застыла безысходность кролика, настигнутого удавом. Герцог, упиваясь произведённым эффектом, подошёл к сникшему стоматологу, потрепал его за щеку и, копируя выговор Марика, назидательно произнёс:
- Ничего, старина, со временем это пройдёт. Выбрось из головы!
Заметив, как побледнел Хенкин, Юлий обеспокоенно спросил:
- Дружище, может, тебе валерианы накапать?.. Может, чего другого?
- Ещё немного и мне уже патологоанатом потребуется, мать твою! С твоим выпендрёжем я чуть в труп не превратился, - приходя в себя, процедил Марик. - Кудесник грёбаный! Для него стараешься, стараешься, а он…
Герцог не дал ему договорить.
- Марик, мой водитель на "Волге" задержится здесь минут на сорок. Мы на твоей "шестёрке" едем в аэропорт, - заметив, что Хенкин хочет что-то возразить, Юлий повысил голос: - Не дрейфь, я буду в багажнике. До трассы доедешь не торопясь, а там - жми на всю железку!
- Ну, ты - ухарь! - выдохнул Марик и с искренним восхищением добавил: - Действительно - кудесник!..
От идеи уместить Юлия в багажник хенкинской "шестёрки" отказались, едва приблизившись к машине: стало ясно, что засунуть его туда можно, лишь переломив тело пополам, как складной стул.
В результате приняли соломоново решение, и Герцог улегся на пол у заднего сидения. Хенкин в порядке мести за недавно испытанное потрясение предложил накрыть его зловонным ковриком, но Юлий элегантно отклонил эту идею, сославшись на свое правило чужими носовыми платками и подножными ковриками не пользоваться ни при каких обстоятельствах. Марик уселся за руль, не совсем уверенно запустил мотор, и машина выкатила за ворота дачи.
- Шевели поршнями, старина! - скомандовал Герцог, мечтая побыстрее оказаться на трассе, ибо каждая кочка проселочной дороги уже буквально сидела у него в печёнках.
Выбрались на асфальтовое покрытие трассы.
- Что там сзади? - спросил Юлий, умирая от тошнотворных запахов.
- Белый "жигуль", "шестёрка", пристроилась за нами… - хрипло пробормотал Хенкин. Он нервничал от неопределенности своей роли в задуманной Герцогом комбинации, но задавать вопросы считал ниже своего достоинства. Герцог понимал это и, чтобы приободрить друга, сказал:
- Марик, представь, что ты - Отто Скорцени, вывозящий из Италии Муссолини…
- Слушаюсь, дуче! - в тон ему ответил Хенкин.
- Где мы сейчас?
- Километрах в двадцати от Кавголово. За нами прут уже три "шестёрки"! Юлик, ты во что-то вляпался? Почему не предупредил?! Ты же ставишь под удар не только меня, но и…
- Держись спокойно, не дергайся, иначе тебе придётся госпитализировать меня с диагнозом: "ушиб мошонки о Ленинградское шоссе"!
Герцог уже давно мог бы рассеять страхи Хенкина, вытащив рацию и перекинувшись парой фраз с "первым", но намеренно держал друга в напряжении в отместку за непочтительный, поучающий тон там, на даче.
- Юлик! Одна "шестёрка" пошла на обгон! Что делать?
В голосе Хенкина Герцог услышал панические нотки. Он не стал более испытывать судьбу, а то, неровен час, Марик еще в столб врежется от страха. Вытащил рацию.
- Первый, Первый, я - Кудесник. Сохраняйте дистанцию. Держитесь за нами… При появлении подозрительных машин дайте знать! - Для Марика добавил: - Это мои люди, охрана. Мы знакомы еще с прииска, так что никто никого не подставит. А нужны они мне, чтобы "пол-лимона" доехали по назначению. Усвоил?
Через полчаса бешеной езды, несколько раз связавшись по рации с Махмудом, Герцог понял, что затея удалась, и пересел на переднее сидение, к Марику. В Пулково расстались опять друзьями.
"Наружка" ленинградского управления КГБ двинулась в путь, - как ей и предписал Герцог, - через сорок минут, преследуя его служебную машину.
Через некоторое время разведчики наружного наблюдения, заподозрив неладное, разделились. Одни продолжали преследовать "Волгу" и обследовать трассу в поисках красного "жигуля" 19–40, другие вернулись, чтобы осмотреть дачу и окрест. Тщетно. Объект был утерян.
* * *
На следующий день через "Шелкопряда" гэбэ выяснит, что Герцог, оформив больничный лист по поводу остеохондроза, убыл в Псковскую область якобы для прохождения краткосрочного курса массажа у местного целителя-костоправа.
Глава двадцать первая. По прочтении растворить в "Киндзмараули"
Встреча с разведчиком, - а Юлий не сомневался, что Чарльз Добкин и есть штатный спецслужбист, - как тайное любовное свидание с чужой женой, когда образ разъяренного мужа постоянно перед глазами, он крадется со столовым ножом или скалкой для теста в руке и ничем не отличается от вездесущих гэбэшников, прячущихся за каждым углом с пистолетом и наручниками. Они звонят по тебе, Юлий Львович! Ну, не по Добкину же! - у него дипломатический иммунитет…
Расположившись в маленьком одноместном номере ведомственной гостиницы на улице Неждановой, с окном, выходящим в тихий двор с усыпанными снегом цветочными клумбами, Герцог пытался проанализировать события прошедшего дня.
Главный итог состоял в том, что удалось оторваться от круглосуточной слежки. "Оторвался!"
Последнюю неделю Юлий буквально ощущал на своей спине дыхание "топтунов", их присутствие изматывало, выводило из себя, заставляло совершать ошибки. "Ушёл-таки!" - похвалил себя Герцог и сладко потянулся. Клонило ко сну. Напряжение последних дней шло на убыль.
"Надо отпустить вожжи, расслабиться, ни о чём не думать - всё остальное приложится само собой", - сказал себе Юлий и принялся разбирать постель.
Засыпая, он услышал за стеной громоподобный храп Махмуда…
* * *
Герцог нарушил рекомендацию Хенкина и стоявших за его спиной американцев. Изучив полученную инструкцию, не стал бросать ее в стакан с водой, а ознакомил с содержанием Кочева. Начальник республиканского угро как никак! Что скажет профессионал?
Вчитываясь в документ, Махмуд шумно сопел, морщил лоб, ерошил густые чёрные брови.
Наконец сказал, как гвоздь вбил: "Писали серьёзные люди". Помолчал еще с полминуты, а затем, прихлебывая маленькими глотками "Киндзмараули", пустился в рассуждения, из которых следовало, что перед контактом с Добкиным на Старой площади, у памятника Героям Плевны, Герцог должен был пройти через две точки контрнаблюдения, расположенные в разных концах Москвы - в зоопарке и на Ленинских горах.
По Кочеву выходило, что кто-то из американцев должен был наблюдать за этими точками из укромных мест. Пояснил, что контрнаблюдение - это наблюдение не за собственным "хвостом", а за чужим, то бишь за тем, который может приволочь за собой агент. На последнем слове Кочев споткнулся и отвел глаза в сторону. Герцог понимающе улыбнулся:
"Вот, оказывается, кто я для американцев… Да и для Махмуда - агент! Ну, с кавказцем проще - накину ему еще полтыщи в сутки - и вся недолга. А вот с американцами как? Неужели они считают меня завербованным агентом?!"
Махмуд по взгляду Герцога понял, что тот понял. и, основательно отхлебнув из бокала, заторопился продолжать разъяснения.
Выходило, что в случае появления подозрительных машин или мерзких людишек с поднятыми воротниками пальто, крадущихся, словно зловредные коты за Юлием Львовичем, разработчики инструкции нанесли бы красной помадой черту на фонарном столбе, что на конечной остановке троллейбуса 25-го маршрута, рядом с Политехническим музеем.
После выхода из троллейбуса Герцогу предписывалось бросить царственный взгляд на столб и, если, не дай бог, на нем будет красоваться красная черта, спешно ретироваться с поля брани. Тогда в силу вступали бы уже иные условия выхода на контакт.
"Но все эти проблемы - завтра. Проблемы, проблемы и еще раз проблемы, как говорил один турецкий султан, рассматривая свой огромный гарем и надеясь выбрать кого-нибудь на текущий момент, - пришла в голову неожиданная мысль Юлию, тщетно пытавшемуся сосредоточиться на размеренной речи охранника, - но сейчас утро, а вино приятно дурманит"…
* * *
Герцог гонит к чёрту проблемы, но они нагло возвращаются и сверлят, сверлят буравчиками черепную коробку, проникая в мозг. Хорошее вино создает, в конце концов, превосходное настроение, и Юлий, зажав в руке заветный кубок с любимым напитком, залезает в халате под одеяло, забыв о присутствии верного Махмуда.
"Ещё один бокал - ничего не значит", - мелькает, затухая, успокоительная мысль, и Герцог, внутренне оправдываясь перед Хенкиным и новыми покровителями, выплескивает вино на секретную инструкцию…
Глава двадцать вторая. Засада в зоосаде
Без трёх минут двенадцать Герцог в сопровождении Махмуда и его нукера подъехал к зоопарку. Кавказцы остались в машине, а Юлий, поеживаясь от холода, неторопливо - так предписывала инструкция - двинулся по аллеям зоосада на поиски клетки со львом. Именно там - по заключению профессионала Махмуда - находилась контрольная зона.
День был будний, к тому же морозный, посетителей было немного, в основном стайки школьников, прогуливающих занятия. Через несколько минут блужданий по заснеженным, обезлюдевшим аллеям, Герцог понял, почему американцы выбрали зоопарк в качестве полигона: за время прогулки он не встретил ни одного одинокого человека своих лет. Не только мужчин, но и женщин. Служащие - не в счёт, их издалека можно было определить по характерной униформе и огромным, как слоновьи ноги, валенкам. С трудом верилось, чтобы в оперативном гардеробе "топтунов", где было всё: от парика до телогрейки, от макинтоша до тюбетейки, - нашлась бы форма смотрителей зоосада и такие валенки. Появись на аллеях разведчики службы наружного наблюдения, они сразу же привлекли бы внимание американцев, ведущих контрнаблюдение. "Действительно, "серьёзные люди", - Юлий вспомнил отзыв Махмуда о составителях инструкции, - однако где эта чёртова клетка со львом? Да и есть ли там лев? Верится с трудом, чтобы царь африканской саванны беспечно выставил себя на всеобщее обозрение в такой мороз. При таком холоде, дай бог, белым медведям не околеть. Б-р-р!"
Погода отнюдь не располагала к веселому взбрыкиванию, беззаботному поблеяниванию и похрюкиванию. Проявление жизненной активности Герцог заметил только в вольере розовозадых мартышек: два примата усердно предавались любовному акту. Впрочем, жизнь фонтанчиком била и рядом с клеткой: группа мальчишек и девчонок младшего школьного возраста воодушевленно обсуждала ситуацию. Их реплики свидетельствовали о том, что по ночам они бдительно отслеживают постельные взаимоотношения своих родителей.
От группы отделяется "дюймовочного" роста женщина, которую Юлий поначалу принял за школьницу. "Дюймовочка" тащит за руку упирающуюся девчушку-крохотулю.
- Мамочка, я хочу смотреть, как играют обезьянки!
Женщине удаётся подтащить дочь к стоящему у клетки, ухмыляющемуся в усы важному деду в униформе.
- Вы работаете здесь? - утвердительный кивок. - Слушайте, я дам фруктовых ирисок этим… этим бесстыдникам. Пусть они прекратят это безобразие! - в ответ быстрый взгляд хитрющих глаз:
- А вы, гражданка, прекратили бы это за ириски?..
- Хам!
Побродив еще минут десять в поисках клетки со львом и основательно продрогнув, Герцог решительным шагом направляется к служке в униформе:
- Извините, вы не скажете, как такую погоду, такой холод переносят тигры и львы?..
- А чо им-то? Они щас, поди, в тепле. Ангары у них специальные. Нетуть их чичас здеся…
Забравшись в теплый салон "шестёрки", Герцог скомандовал:
- На Ленинские горы! - и с яростью добавил: - Искать вождя мирового пролетариата!
С Ленинских гор заехали пообедать в ресторан при гостинице "Юность", где остановились кочевские опричники.
17.05. Стемнело. До встречи с дипломатом оставалось пятьдесят пять минут.
Разделились на три группы. Герцог до конечной остановки троллейбуса 25-го маршрута доберётся на метро, освидетельствует столб и, если всё в порядке, пешком достигнет памятника Героям Плевны.
Махмуд за рулем "шестёрки" будет подстраховывать его наземные передвижения и наконец остановится у Политехнического музея, прямо напротив памятника. Если иностранец потребует немедленной передачи денег, Герцог подаст сигнал Кочеву: несколько раз щёлкнет зажигалкой, будто прикуривая сигарету. Махмуд с деньгами тут же присоединится к Юлию.
Остальные кавказцы всё это время на двух машинах будут курсировать по замкнутому кругу: площадь Ногина - проезд Серова, - не доезжая площади Дзержинского, - поворот у Политехнического музея, - вниз по Старой площади, снова на Ногина… И так - беспрерывно, до получения сигнала по рации от Махмуда.
То, что все манипуляции будут проходить в непосредственной близости от легендарной Лубянки, никого из действующих лиц нисколько не смущало: лучшая конспирация - это полное её отсутствие…
Выделить в толпе вышедшего из подземного перехода Чарльза Добкина труда не составило. Шпионаж накладывает неизгладимый отпечаток на личность: появляется вкрадчивая походка, нос вытягивается, на губах, будто приклеенная, лисья улыбка, но в целом физиономия становится непроницаемой, как у моржа. Глаза бегают, ищут контрразведчиков противника. От постоянного шпионства ухудшаются здоровье и цвет лица. Понятно почему: нервная беготня в зоопарке и по Ленинским горам, как сегодня, чреваты колитом, гастритом, геморроем… Переживаний хватит на несколько инсультов и инфарктов, траурный марш Шопена и венки, перевитые чёрным крепом с белой надписью: "Ты ушёл от нас слишком рано, дорогой сэр Добкин. Благодарные контрразведчики Второго главка КГБ СССР!"
* * *
Герцог и Добкин одновременно сделали шаг навстречу друг другу. Иностранец с ходу спутал все карты заговорщиков-любителей: наклонив голову с торчащей изо рта сигаретой, знаком попросил у Юлия огонька. Пока тот доставал зажигалку, дипломат негромко спросил по-русски:
- Марик поставил себе новый мост?
В ответ Герцог заученно произнёс:
- Все мосты сожжены!
И вновь иностранец:
- Если деньги при вас, следуйте за мной!
Краем глаза Юлий заметил, как Махмуд с чемоданом нырнул в подземный переход…
Глава двадцать третья. Геростраты в синагоге
СВОДКА
наружного наблюдения
"24 февраля в 12.00 в районе Московского зоопарка разведчиками X отдела 7 службы КГБ СССР приняты под наружное наблюдение сотрудники посольства США в Москве, подозреваемые в принадлежности к спецслужбам противника, супруги "Дубковы". Ввиду осведомленности иностранцев о методах работы службы наружного наблюдения их поведение на территории зоопарка контролировалось электронной оптической и видеоаппаратурой с закрытых стационарных постов: со второго этажа пустующего ангара для слона и чердака административного здания.
Во время нахождения объектов в зоопарке признаки повышенного беспокойства и настороженности в их поведении отсутствовали. Попыток незаметно покинуть зоосад "Дубковы" не предпринимали. Вместе с тем необходимо отметить, что в действиях иностранцев присутствовали отдельные элементы, могущие свидетельствовать о проведении ими акций по контрнаблюдению: супруги неоднократно и без видимой мотивации рассредоточивались на аллеях, то следуя друг за другом на значительном расстоянии, то сходились, двигаясь на встречном направлении. Трижды "в перекрестье" их маршрутов был замечен неизвестный мужчина сорока-сорока трех лет, рост 185–190 см, в дубленке кофейного цвета и пыжиковой шапке (фрагмент видеозаписи прилагается).
В 12.40 "Дубковы" на а/м с посольскими номерами резко отъехали от зоосада и через двадцать две минуты прибыли на смотровую площадку Ленинских гор.
В 12.43 неизвестный мужчина, - в дальнейшем "Пыжик", - на а/м "Жигули-2106" белого цвета, госномер ЧИЖ 00–01, в сопровождении двух мужчин кавказской национальности, также убыл в сторону Ленинских гор.
Предполагая, что на смотровой площадке может состояться контакт между указанными объектами, были приняты меры по уплотнению контроля за "Дубковыми" и "Пыжиком": по рации вызваны дополнительные бригады "НИ".
Наблюдение за "Дубковыми" на Ленинских горах укрепило разведчиков "НИ" во мнении, что иностранцы ведут бесконтактный контроль за поведением "Пыжика", а также за его окружением (см. фрагменты видеозаписи).
Разведчики XI отделения, выступавшие под прикрытием сотрудников ГАИ, установили личности сопровождавших "Пыжика" кавказцев. Ими являются: майор Кочев Махмуд Майрбекович, начальник уголовного розыска, и его подчиненный - мл. лейтенант милиции Супсаев Асланбек Меджидович. Оба предъявили командировочные удостоверения с отметкой о прибытии в г. Ленинград. Отвечать на вопрос, как они оказались в Москве, как и от предложенной помощи, кавказцы отказались, сославшись на тайну проводимого расследования, пояснили, что располагают достаточными силами и средствами. Беседа с указанными сотрудниками проводилась в отсутствие "Пыжика" и носила доброжелательный характер.
В 13.43 "Пыжик" и сопровождающие его лица покинули смотровую площадку и на а/м прибыли к гостинице "Юность". В 13.48 Ленинские горы покинули и "Дубковы", направившись к посольскому комплексу на ул. Чайковского.
В 17.10 объекты наблюдения, то есть "Дубков" и "Пыжик", почти одновременно вошли в станции метро в разных концах города, а около шести вечера, после интенсивных проверок и неоднократной смены линий, очутились неподалеку друг от друга, по разные стороны Политехнического музея. В 17.50 "Пыжик", выйдя из станции метро "Дзержинская", проследовал к троллейбусной остановке, вскочил в отходящий вагон и тут же из него выпрыгнул.
Осмотрев фонарный столб на конечной остановке троллейбуса 25-го маршрута, он пешком прошел к памятнику Героям Плевны, сзади его сопровождала а/м "Жигули", госномер ЧИЖ 00–01.