- Во двор он зашел около десяти. Аккурат я с Димой из квартиры вышла. С полчаса посидел со мной на этой вот лавочке. Потом где-то по райцентру часа два мотался. Вернулся уже после обеда. Еще минут двадцать о разных пустяках со мной поговорил. Признаться, я без охоты с ним разговаривала и прямо высказала, мол, чего-то ты, гражданин, не вызываешь у меня доверия. Он не обиделся. "Тебе, - говорит, - мать, прокурором надо работать. Но в данный момент подозрения твои ошибочны". - "А какая нужда приспичила к хромому музыканту?" - спросила. "Дружки мы с ним. Хочу подработку дать". После этих слов закурил папиросу и быстренько испарился. Вечером, когда музыкант домой прибыл, рассказала ему о "дружке". Тот удивился: "Нет у меня, бабушка, такого друга, с золотыми зубами".
- Не испугался?
- А чего пугаться? Только плечами передернул.
- Как он вообще, музыкант?..
- Безотказный, услужливый паренек. По ремонту музыки большой спец. Соседи распознали, ну и зачастили к нему с просьбами насчет неисправных телеков да прочего радио. Наше бытовое обслуживание без радости встречает клиентов. Придешь в бытовку, а там то нахамят, то запчастей нету, то очередь такую создадут, что и до морковкиного заговенья не дождешься починки. А музыкант придет в дом, покумекает возле неисправного телека, смотришь, тот разом и заиграл как новенький… - Старушка помолчала. - И, главное, вроде из чистого интереса неисправности устраняет, денег за починку с соседей не берет. Только материалы просит оплачивать. Ну это и понятно: не станет же мастер из собственного кармана еще и запчасти доставать. Скажи, не так?..
- Так, - согласился Слава.
Разговор со старушкой вдохновил Голубева. Он почувствовал внутренний подъем еще и оттого, что инвалид Зуев был, кажется, порядочным человеком. Вообще-то Слава не делил потерпевших на положительных и отрицательных, но порядочных людей, когда волею случая или злого умысла на них обрушивалось несчастье, жалел больше. Поэтому при раскрытии преступлений, где пострадали невинные люди, Голубев работал вдохновеннее и напористее.
Взяв мысленно на заметку "золотозубого в тюбетейке", как про себя окрестил Слава мужчину, показавшегося Федосье Андреевне подозрительным, он поинтересовался у старушки, в какое время прибыл Зуев домой в понедельник вечером.
- Сразу после ужина со стороны железнодорожного вокзала пришел. Налегке, без багажа, - ответила Федосья Андреевна.
- Бывало, и с багажом появлялся?
- Иногда подкатывает к подъезду на такси. То какие-то коробки привозит, то, видала, телевизор как-то выгружал.
- А клиенты к нему на машинах не приезжают?
- Теперь машин развелось, не сразу поймешь, кто к кому едет.
- Когда вы последний раз видели музыканта?
Старушка, будто считая, принялась загибать пальцы:
- После ужина во вторник Дима тут в песочке копался, а я на лавочке так же сидела. Аккурат в это время музыкант и появился с красивенькой барышней Поздоровался со мной. Я пошутила: "Никак невесту подхватил?" Он сконфузился: "Сестренку, бабушка, на вокзале встретил. Из Новосибирска приехала". Вот и все.
- Больше не видели?
- Нет. Барышню ту сегодня видала. С нашим участковым милиционером куда-то из дому уходила.
- Другие "сестренки" здесь не надоедают?.. - опять намекнул Слава.
- Ни-ни! В этом отношении очень скромный паренек.
С улицы во двор вошла высокая девушка в модной курточке и белых "бананах". Увидев ее, старушка доверительно шепнула Голубеву:
- Глянь, моя Татьяна тут как тут. Во, в какую лосиху вымахала…
- Надо бы узнать, у кого она пленку с американским роком купила, - быстро сказал Слава.
- Сейчас узнаем. Татьяна!.. - окликнула девушку Федосья Андреевна.
- Что, бабуленька?
- Ходи-ка, милка, сюда…
Девушка неторопливо подошла к скамейке. Скосив ироничный взгляд, поздоровалась с Голубевым. Старушка снизу вверх посмотрела на нее:
- Скажи, милая, где продают американскую музыку, которой ты мне всю голову заглушила?
- В магазине.
- В каком?
- Где радиотовары.
- Не винти! В советских магазинах таким безобразием не торгуют, - старушка кивком указала на Голубева. - Между прочим, этот гражданин из милиции.
- Бабулька!.. - Девушка, наигранно испугавшись, расширила чуть подкрашенные глаза. - Нельзя пугать детей милицией. Это запрещено. Наша милиция - лучшая в мире.
Татьяна оказалась не из робкого десятка и с юмором. Разговорившись с ней, Слава узнал, что японскую кассету для портативного магнитофона она действительно купила за девять рублей в районном магазине радиотоваров, а музыку записал на пленку Лева Зуев бесплатно.
Беседу с Федосьей Андреевной Голубев закончил в сумерках. Когда он зашел в квартиру Зуева, чтобы выяснить, не знает ли Люба золотозубого человека в тюбетейке, Бирюков уже собрался уходить. Они остановились в небольшой прихожей, тускло освещенной настенным светильником. По словам Любы, среди знакомых брата не было мужчин с золотыми зубами, и тем более никто из них не носил редкую для Сибири тюбетейку.
На этом Бирюков и Голубев расстались с Любой. Перед тем как разойтись по домам, обменялись информацией.
- Игнатьич, почему Зуев написал заявление о краже магнитофона, а в милицию не передал?.. - спросил Слава. - Тебе не кажется, что он из страха придержал свою бумагу?
- Может, из страха, а может, просто не успел, - ответил Антон и показал цветную фотографию Каретниковой: - Не встречал эту красавицу?
- Нет, - внимательно посмотрев на снимок, сказал Голубев.
- Ты вот что… Завтра утром пригласи участкового Дубкова и вместе с Владимиром Евгеньевичем помогите Любе Зуевой организовать похороны брата.
- Игнатьич, я в похоронных делах - профан. Там ритуалы…
- Без ритуалов, Слава, по-человечески. Кстати, приглядись, кто приедет проститься с Зуевым.
- Сейчас меня больше интересует, кто увез Зуева из дома, - сделав ударение на слово "кто", со вздохом проговорил Голубев.
- Надо искать его связи. Без них ничего не сделать.
Глава VI
Утреннее оперативное совещание у начальника районного отдела внутренних дел подполковника Гладышева, как обычно, началось с доклада дежурного. За прошедшую ночь происшествий в районе не случилось, поэтому доклад носил чисто формальный характер и занял не больше двух минут. По заведенному правилу, после дежурного Гладышев предоставил слово Бирюкову. Когда Антон подробно рассказал о деле Зуева, подполковник нахмурился:
- Надо срочно выяснить в областном управлении…
- Сегодня спозаранку уже выяснил, Николай Сергеевич, - не дал ему договорить Бирюков. - Ни в областном, ни в городском управлениях о Зуеве никаких сведений нет.
- Какие оперативные меры думаешь принять?
- Вначале оглядимся здесь, а потом, видимо, придется ехать в Новосибирск. По-моему, оттуда ниточка тянется…
В разговор вмешался начальник районной госавтоинспекции Филиппенко:
- В какое время и на какой машине увезли Зуева?
Бирюков повернулся к нему:
- По словам сестры, приехавшие за Левой Зуевым отрекомендовались сотрудниками милиции. Сколько их было она не знает. Машину тоже не видела. Время, ориентировочно, около двадцати трех.
Филиппенко полистал записную книжку:
- Красные "Жигули" вас устроят?..
- Меня, Гриша, устроит даже любой намек.
- Тогда слушай. Шестнадцатого сентября, во вторник, в двадцать три десять один из наших общественных инспекторов хотел остановить у железнодорожного вокзала красного "Жигуленка" ноль-третьей модели, чтобы предупредить водителя о превышении скорости. На участке у вокзала, как известно, движение ограничено до тридцати километров. Этот же каскадер мчался за семьдесят. Сигналу общественника не подчинился, и тот хотел взять нарушителя на карандаш, но… задний номерной знак был забрызган грязью. Удалось различить только последние две цифры - восемьдесят восемь и буквенный индекс - НБ, присвоенный Новосибирской области.
- Сколько человек ехало в "Жигулях"?
- Двое в штатской одежде впереди и один на заднем сиденье, вроде бы в военной или в милицейской форме.
- Подробнее общественник их не разглядел?
- Нет, слишком быстро мчались.
- Куда ж они так спешили? - словно самому себе задал вопрос Бирюков.
Филиппенко развел руками:
- Не знаю, куда, но торопились выехать из райцентра. Даже железнодорожный переезд проскочили при закрытом шлагбауме. Об этом, кстати, осталась запись у дежурной по переезду.
- И тоже - только последние две цифры и буквенный индекс?
- К сожалению, да.
Подполковник Гладышев насупленно посмотрел на начальника госавтоинспекции:
- Почему, Григорий Алексеевич, частники гоняют у тебя на повышенной скорости да еще и с замазанными номерами?
- Это не у меня, Николай Сергеевич, - вспыхнул обидчивый Филиппенко. - В нашем районе красных "Жигулей" ноль-третьей модели с госномером, оканчивающимся на восемьдесят восемь, вообще нет. Это из другого района каскадеры к нам заезжали.
- Надо разобраться с ними!
- Естественно, разберемся.
Подполковник обвел взглядом присутствующих:
- Хватит, товарищи, совещаться. Начинайте работать…
Вскоре после обеда к Бирюкову зашел Слава Голубев. По его невеселому лицу Антон догадался, что настроение у оперуполномоченного, несмотря на солнечный день, пасмурное. В подобных случаях Бирюков не любил сгущать краски, поскольку из собственного опыта знал: ничто так отрицательно не действует на сложную розыскную работу, как "руководящие накрутки".
- Что, сыщик, нос повесил? - спросил Антон.
- Не утешай, Игнатьич, - сказал Голубев. - У меня возникает подозрение: не сочинил ли Зуев о краже магнитофона?..
- Зачем?
- Райцентровские ребятишки о японском "Национале" представления не имеют. Удалось отыскать "стригунков" Веньку Жокеева и Стасика Пластунова. Хорошие мальчуганы. Без запирательства признались, что в понедельник днем действительно хотели нарвать черемухи, но сердитая бабка прогнала их со двора. Мальчишки побежали к железнодорожному вокзалу. Там, возле летнего досаафовского тира, видели золотозубого в тюбетейке. Мужчина недолго пострелял из воздушки по мишеням и укатил на электричке в сторону Новосибирска. Никакого магнитофона у него не было. И на подоконнике за черемухой мальчишки "музыки" не видели.
Бирюков достал из сейфа заявление Зуева. Внимательно перечитав его, сказал:
- По-моему, магнитофон украли рано утром. Зуев, вероятно, ушел из дома в шесть утра. Время для форточников самое удобное: соседи еще спят крепким сном, улицы в такую рань обычно пустынные…
Голубев промолчал. Оживился он лишь после того, как Антон рассказал о красных "Жигулях".
- Игнатьич, это хорошая зацепка! - воскликнул Слава. - Не зря я поручил инспектору Дубкову поговорить со сторожами "Химчистки" напротив дома Зуева. Может, из них кто-то видел приезжавших за Львом Борисовичем. Договорились, если будут новости, Дубков сразу зайдет к тебе. Помозгуем втроем, а?..
- Как дела с похоронами? - спросил Бирюков.
- Пока я мальчишек искал, Владимир Евгеньевич всю организационную часть провернул. Прощаться с Левой никто не приехал, кроме Любиных подружек, которым она вчера после нашего визита позвонила.
- Ты все-таки проследи это дело до конца.
- Разумеется, прослежу.
Участковый инспектор Дубков не заставил долго ждать себя. Он неторопливо уселся на стул и посмотрел на Бирюкова:
- Обстановка складывается неопределенная. Я, между прочим, предупреждал Зуева, чтобы не устраивал в окнах выставку радиотоваров. Парень был скромный, неглупый, а вот не внял совету…
- Евгеньич, не тяни, - нетерпеливо обратился к участковому Слава Голубев. - Что узнал у сторожей "Химчистки"?
- По ночам "Химчистку" охраняют поочередно два старика из подрабатывающих пенсионеров. Оба сторожа наблюдательностью и памятью не блещут, однако один из них, дежуривший ночью с воскресенья на понедельник, видел рано утром коричневую или красную - точно он не определил - легковую автомашину, подъезжавшую к седьмому дому на Озерной. Сколько человек было в машине и как они выглядели, сторож сказать не смог. И потом, близко к полуночи со вторника на среду вроде бы эта же легковая быстро промчалась мимо "Химчистки".
- А после полуночи она не подъезжала к дому Зуева? - спросил Бирюков.
Участковый вздохнул:
- Сторож утверждает, что не подъезжала, но, по моим предположениям, он в полночь залег в глубокую спячку и, кроме сновидений, ничего не видел…
Зазвонил телефон. Бирюков ответил, и тотчас в трубке послышался тревожно-торопливый женский голос:
- Это Люба Зуева. Говорю от соседей. Только что в нашем дворе был мужчина, которым вы вчера интересовались. Понимаете, привезли из морга Леву, и тот, в тюбетейке, появился. Как увидел гроб, сразу исчез.
- Не заметили, куда он направился? - спросил Антон.
- Кажется, к железнодорожному вокзалу.
- Хорошо, что позвонили. Все ли нормально с похоронами?
- Спасибо, скоро… на кладбище. Если бы не ваш участковый, не знаю… - Голос Любы сорвался.
- Крепитесь. Слезами в таком деле ничего не поправить.
- Да, конечно…
- Будет что-то нужно - звоните.
- Да, конечно, позвоню.
Положив телефонную трубку, Бирюков встретился с вопросительным взглядом Голубева.
- Золотозубый в тюбетейке объявился, - Антон глянул на часы. - Ближайшая электричка - через два часа. Попробую перехватить его на вокзале.
Голубев вскочил со стула:
- Игнатьич, неспроста он здесь крутится! Тебя подстраховать на патрульной машине?
- Давай, на всякий случай…
Размашистым шагом Бирюков быстро дошел от райотдела до пустующей привокзальной площади. На противоположной от вокзала стороне, под могучим старым тополем, зеленел дощатый павильончик открытого тира. Здесь Антон и увидел плечистого блондина в тюбетейке. Облокотившись на барьер, тот стрелял из воздушной винтовки по движущимся мишеням. Рядом любопытно глазели несколько подростков. Судя по их восхищенным лицам, блондин стрелял неплохо. Бирюков пригляделся к стрелку и вначале не поверил своим глазам. Это был Вася Сипенятин, с которым судьба уже сводила Антона несколько лет назад, когда работал старшим оперуполномоченным уголовного розыска в областном управлении. Задержали тогда Сипенятина по подозрению в убийстве, но, как выяснилось при расследовании, отвечать перед судом Васе пришлось за мошенничество с иконами.
Бирюков подошел к тиру и, словно от нечего делать, стал наблюдать за стрельбой. Вася поочередно сбил все движущиеся мишени. Оставалось поразить только неподвижную ветряную мельницу. При попадании у мельницы должны закрутиться крылья, но попасть для этого надо в круглую пластинку величиной с пятак. Сипенятин спокойно зарядил винтовку, поправил на макушке тюбетейку, облизнул пухлые губы, прицелился и выстрелил. Мельница не шелохнулась. Второй и третий выстрелы тоже прошли мимо. Вася сердито глянул на паренька-кассира, пересчитывающего от безделья свинцовые пульки:
- У тебя, пропагандист военных знаний, есть приличная винтовка или все, как эта кочерга?
- Эта самая точная, - равнодушно ответил кассир.
- Чего ж мельница не вертится?
- Мазать не надо.
- Ну ты, герой!.. Между глаз так вмажу, что сам винтом завертишься.
- Разрешите - попробую, - предупреждая конфликт, сказал Бирюков.
- Одна девочка попробовала да стала мамой-одиночкой, - буркнул Сипенятин.
Антон улыбнулся:
- Мне такое не грозит.
- Ну, раз не грозит, то попытайся. Попытка еще не пытка, - Вася мрачно протянул Антону заряженную винтовку.
Бирюков прицелился в центр кружка и плавно надавил спуск. Одновременно с выстрелом раздался металлический щелчок, и тотчас крылья мельницы зажужжали, словно пропеллер вентилятора.
- Ну, мля, даешь!.. - Сипенятин уставился на Бирюкова изумленными глазами. Лицо его медленно стало хмуриться. - Что-то, гражданин снайпер, вы мне прошлое напоминаете.
Бирюков положил винтовку на барьер:
- Мир тесен, Василий Степанович.
- Вспомнил!.. - будто обрадовался Сипенятин. - Ты ж меня, сермяжного, на последнем деле подловил. Во, встреча, да?! Не в Новосибирск путь держишь?
- Нет, я теперь здесь работаю.
- Наверно, районной милицией заворачиваешь?
- Начальником отделения уголовного розыска.
- Тоже заметная шишка. В Новосибирске, помню, старшим опером крутился.
- Время течет…
- Как дармовые деньги, - Вася сердито глянул на любопытно прислушивающихся мальчишек. - Ну что, пионеры, уши развесили? Брысь отсюда!
Мальчишки, разом сорвавшись с места, наперегонки помчались к вокзалу. Бирюков указал на пустующую под тополем скамейку и предложил Сипенятину:
- Присядем, поговорим?..
- Я по горло насиделся.
- Не в колонию приглашаю.
- Меня туда теперь сладким пряником не заманишь, - Сипенятин шагнул к скамейке. - Завязал я с прошлым, начальник. Хочешь, документы предъявлю?
- Предъяви, если они есть.
- Как не быть… - Вася вытащил из кармана белых брюк бумажник, достал из него блеснувший целлофановой обложкой паспорт и протянул Антону. - Смотри, завидуй!.. Все печатки и штампики законные, без липы.
Подлинность паспорта не вызывала сомнений. Выдан он был и прописан в Ташкентском районе Чиланзар. Бирюков возвратил документ. Вася игриво подмигнул - знай, мол, наших - и достал из бумажника заверенную круглой печатью справку, в которой значилось, что Сипенятин Василий Степанович работает водителем в Ташкентском автотрансагентстве. В настоящее время находится в трудовом отпуске сроком на сорок восемь рабочих дней, учитывая неиспользованные в процессе работы выходные и праздничные дни. Когда Антон ознакомился и с этим документом, Вася усмехнулся:
- Понял, начальник, с кем имеешь дело? Специально справочкой запасся. Без выходных и праздничных баранку кручу, а ты на хвост мне садишься… - Он скосил глаза на остановившуюся у вокзала оперативную машину милиции. - Твои орлы на "воронке" подкатили?..
- Мои, - не стал скрывать Антон.
- Скажи, пусть на работу едут. Нечего им тут дурочку валять, пока мы с тобой молодость вспоминаем.
Бюриков подал Голубеву условный знак. Машина круто развернулась и укатила.
- Так лучше будет, - Сипенятин опять усмехнулся. - Не переношу трутней, которые используют каждый пустяк, чтобы ничего не делать.
- Давно таким трудолюбивым стал?
- Как тебе сказать… В Новосибирске я по молодости геройствовал. А когда насмотрелся в Узбекистане, сам себе приказал: "Кончай, Василек, блатную жизнь! Берись за шоферскую баранку и не взбрыкивай, пока жизни не лишился".
- Каким образом в Узбекистан попал?