- Судя по шрифту и нажиму, отпечатано это "серьезное предупреждение" на отечественной портативной машинке "Ортех". Таких машинок теперь много в личном пользовании. Особенно у подпольных бизнесменов, которые при деловой переписке стараются автографов не оставлять.
- "Писательство" - это переписывание магнитофонных записей? - спросил Антон.
- Да. Разумеется, не за бесплатно. Тот, кто переписывает, - "писатель".
- И много таких "писателей" в Новосибирске?
- Вагон и маленькая тележка. Даже среди школьников есть бизнесменчики. Но настоящих зубров можно по пальцам перечесть.
- Знакомых Зуева из них никого не знаешь?
- Нет. Он ведь в свое время меня интересовал только стихами.
- Студию звукозаписи, где Зуев работал, знаешь?
- Когда музыкальными дельцами занимался, частым гостем там был. Теперь на той студии новый директор. Начинает наводить порядок, а тогда… типичная контора "Рога и копыта" процветала. Операторы клали в собственные карманы до семидесяти процентов выручки и умудрялись еще производственные планы перевыполнять. - Веселкин вернул Антону конверт с запиской. - Мне кажется, автора этого предупреждения надо искать среди бывших сотрудников студии. Они на поприще бизнеса не терпели "нарушителей конвенции". Зуев, вероятно, тайком занимался переписыванием.
- С кем можно там откровенно поговорить?
- Повстречайся с оператором Мишей Позолотиным. Отличный мужик. Подноготную музыкальных махинаций знает насквозь и даже глубже. Я позвоню ему. Возможно, он и врагов Зуева тебе подскажет.
- Спасибо, - поблагодарил Антон и передал Веселкину конверты с письмами Ярославцева и Дремезова. - Вот еще два любопытных послания Зуеву…
Письмо с резолюцией "старперпенса" Веселкин вернул Антону, разведя руками, мол, об этом ничего не знаю. Потом взял второй конверт, глянул на обратный адрес и, увидев там фамилию отправителя, воскликнул:
- О, Женечка Дремезов! С этим мы знакомы по алкогольной линии. Добровольно принес в милицию изготовленный своими руками самогонный аппарат с электронным управлением.
- Выпивает?
- Теперь нет. Наоборот, всеми правдами и неправдами проталкивает в производство свой метод лечения алкоголиков.
- Что за метод?
- Находка для юмористического журнала. Не стану предвосхищать Дремезова. Хочешь того или нет, а при встрече с Женей тебе придется его выслушать, если надумаешь контакт с ним установить. Главное - не отрицай полностью Женину идею. Обидится и разговаривать не станет. Возражать можешь по мелочам.
- Он не шизофреник?
- Нет, просто умный дурак.
Бирюков улыбнулся:
- Мой дед говорит по-иному: "Умная голова, но дураку досталась".
- То же самое, только другими словами. У Жени банальная для нашего времени история. Был прекрасный инженер, так сказать, изобретатель от природы. Уже в двадцать семь лет стал главным энергетиком одного из заводов. В гору шел, как говорится, не по дням, а по часам, но… водочка сгубила. Кувыркаясь, стремительно скатился вниз. Прошел все стадии лечения - бесполезно. Три года назад, в белой горячке, хотел покончить с собой. Чудом выжил. С тех пор полностью потерял интерес к спиртному и к курению. Вероятно, при попытке самоубийства у Жени случилось нечто схожее с тем, что попытались сделать в лечении алкоголиков американские врачи. Они забрались в мозг больного. Однако, вырезав или умертвив больной центр, не желая того, изменили психику человека. Как-то обеднили ее. Что-то нарушили, чего нарушать было нельзя. В живом организме, как и в обществе, все взаимосвязано. Истреби, скажем, в общественной жизни полностью порок - и исчезнет понятие добродетели. Так и в человеке. Что мы знаем о мозге? А ведь это - целая вселенная…
- Откровенно говоря, меня очень тревожит безысходность хронических алкоголиков, - сказал Антон. - Медицина - бессильна. "Общество трезвости" - беспардонная профанация…
Веселкин вздохнул:
- Профанировать мы можем даже гениальные замыслы. Как те спортсмены, которых спросили: "А проиграть вы можете?" - "Конечно, можем, - бодро ответили парни. - Потому что мы все можем!"
Бирюков посмотрел на часы:
- Ладно, Костя, пойду искать убийцу Зуева. Скажи адрес Каретниковой.
- На Вокзальной магистрали длинный многоэтажный дом, рядом с ЦУМом, знаешь? Вот в нем, на пятом этаже… - Веселкин назвал номер квартиры. - Обычно Дашенька появляется дома после семи вечера.
- Ну что ж… - Антон поднялся. - Скоротаю время с бывшими соседями Левы.
Глава VIII
Старинный, из красного кирпича дом, где до переезда в райцентр жил Зуев, находился недалеко от железнодорожного вокзала. Когда-то это был роскошный особняк, выходящий фасадом на одну из бойких улиц Новосибирска. Он и теперь еще уверенно держался на добротном фундаменте, но коробки современных многоэтажек обступили его со всех сторон, зажав в небольшом тихом дворике с одинокой беседкой под растопыренными кривыми ветвями старого клена. Во дворе не было ни души. Только возле беседки дымчато-серый щенок старательно точил молодые зубы, пытаясь перегрызть то ли кусок палки, то ли завалявшуюся в грязи кость.
Решив вначале встретиться с Ярославцевым, Бирюков отыскал в небольшом коридорчике на втором этаже квартиру пенсионера и надавил на кнопку звонка. За обитой черным дерматином дверью глухо проурчало, но ответа не последовало. Напрасными оказались и последующие звонки. Видимо, в квартире никого не было. Антон спустился со второго этажа, поплутал по коридорным закуткам, уставленным житейским скарбом, и в душноватом с запахом плесени полуподвале нашел квартиру Дремезова. Звонок не работал. На стук никто не отозвался. Пришлось ни с чем выйти во двор.
Под кленом у беседки невесть откуда появившийся мужчина, размахивая красной папкой, увлеченно играл с азартно прыгающим вокруг него щенком. На вид мужчине было около сорока. Одет непритязательно. Дешевые джинсы. Серый, в крупную клетку распахнутый пиджак с выпущенным поверх ворота отложным воротничком белой рубахи. На ногах синие кеды с красной окаемкой. Седеющие волосы с плешью во все темя были коротко подстрижены.
Бирюков подошел к беседке и, поздоровавшись с мужчиной, спросил о Ярославцеве. Сипловатым, как у пропойцы, голосом мужчина ответил:
- Анатолий Ефимович недавно мне встретился. С авоськой, наверно, в булочную потопал. Вы не из народного контроля?
- Нет, не из народного.
- Откуда же?..
Антон без нужды старался не афишировать место своей работы, поэтому сказал уклончиво:
- Я из другой контролирующей фирмы.
- Не хотите говорить - не надо. Перетопчемся, - просипел мужчина и вновь принялся дразнить отчаянно бросающегося на него щенка.
- Ваша фамилия Дремезов? - наугад спросил Бирюков.
Мужчина замедленно повернулся и смерил Антона пристальным взглядом желтоватых глаз:
- Дремезов, ну и что?..
- Привет вам от Левы Зуева.
По лицу мужчины проползло не то удивление, не то радость, но ответил он с равнодушной ухмылкой:
- Привет от старых штиблет. Лучше бы Лева на мое письмо откликнулся. Жду-жду, а он… - Дремезов вдруг наморщил лоб. - Его там, в деревне, энцефалит не доконал?
- Вроде бы нет…
- Ну, слава богу. А то на прошлой неделе я плохой сон видел. Голеньким Лева сидит на телевизоре и руками гимнастику делает. И "Грубияночка" рядом с ним тоже в чем мама родила.
- Каретникова? - на всякий случай уточнил Антон.
- Кто ж еще!.. Знаешь эту великую комбинаторшу?
- Немного знаю.
- Если немного, значит, ничего не знаешь. По-товарищески советую: соблазнять Дашка станет - не вяжись. Обчистит как липку. Три года назад я переночевал у нее за шестьдесят рублей. Рассказать?..
- Любопытно…
- Любопытного мало. Полученный на работе аванс полностью исчез, потом весь день маялся, пока знакомые ребята не подлечили.
Дремезов, прицыкнув, отогнал надсадно лающего щенка и предложил Бирюкову сесть в беседку под кленом. Когда оба уселись, он нахмурился:
- "Грубияночка" тогда у какой-то Бабы Яги, за Каменкой, комнатку с отдельным ходом снимала. Встретила меня еле тепленького после аванса и заманила. Какого черта к ней поплелся, понять не могу. Я бабником никогда не был, я бывший алкоголик…
- Выходит, вы давно с Каретниковой знакомы? - спросил Антон.
- С той поры, как Лева в нашем доме поселился. Родословную Зуева знаешь?
- Нет.
Дремезов одной рукой прижал на коленях красную папку, а другой показал через плечо:
- Этот дом, в котором живу, до революции, говорят, принадлежал известному шорнику Зуеву. Видать, неплохо хозяин шорничал, если такой домище отгрохал для одной семьи. Включая полуподвал, теперь здесь пятнадцать семейств ютится. Одну комнату с кухней на втором этаже, рядом с Ярославцевым, занимала Алевтина Сидоровна, по фамилии тоже Зуева - младшая дочь того шорника. Леве же она доводилась родной бабкой, поэтому он, приехав учиться в ГПТУ, прописался и жил у нее. Когда старушка умерла, "Грубияночка" и закрутилась вокруг Левы, чтобы сюда же прописаться.
- У них, кажется, свадьба намечалась, - сказал Антон.
- Все было на мази! Но Дашке старикан с Вокзальной магистрали подвернулся, и она решила более выгодную партию скомбинировать. Лева как узнал про старика, сразу поглупел. Ему повезло, что в ту пору я с выпивкой уже покончил и однажды, не вру, почти из петли его вытащил.
- Серьезно?
- Спроси Ефимыча. Подтвердит.
- Долго Зуев переживал?
- Несколько месяцев. Потом, как старик умер, Каретникова опять кругами возле Левы пошла. Ей помириться - пара пустяков. В этом отношении она немножко с приветом. За тот случай, когда карманы мне вычистила, я крепко оскорбился. Сцепились так, что чуть избушку на курьих ножках не разнесли. А через неделю встречаемся - она вроде все забыла: "Женечка! Не нашел свои деньги?" Понимаешь, куда загнула? Будто я по пьянке аванс посеял…
- Может, так оно и было… - осторожно сказал Антон.
- А где логика?.. Зачем бы ей меня без денег к себе тянуть? Скажешь, для любви? Куры засмеются. Я на пятнадцать лет старше Дашки, и вот эта плешина… - Дремезов хлопнул себя по лысой макушке, - у меня в ту пору сияла не меньше, чем теперь. Еще прибавь, что в дугу пьяный. Соблазнительный ухажер, а?.. Вообще-то сам наскреб на свой хребет. Дурная привычка у меня, у пьяного, была - рублями трясти. Похвастался, называется…
- Последний раз давно Каретникову видели?
- Перед тем, как Леве письмо отправил. В аптеке столкнулись. Поговорили пару минут. Нос, как всегда, кверху держит, а глаза невеселые. Что-то вроде бы у них с Левой рассыпалось. Не зря он спешно из Новосибирска в деревню на поселение укатил.
- Говорят, врачи ему посоветовали…
- Это отговорка. Больше года после больницы молчали и вдруг советовать начали.
- Что Каретникова в аптеке делала?
- Снотворное по рецепту получала. Меня в психушке из таких коробочек потчевали. Если парочку таблеток заглотить, как от кокаина закейфуешь… - Дремезов, словно спохватившись, глянул на Антона растерянными глазами и вдруг перешел на "вы": - Не подумайте, что в психбольнице я с головой лежал. Нет! Из белой горячки меня там вытаскивали. Я ведь, не скрываю, спившийся инженер. Слава богу или черту теперь все алкогольные вывихи позади. Теперь у меня одно горе… от ума. - Дремезов побарабанил костистыми пальцами по красной папке. - Помните, Грибоедов сказал: "Всем глупым - счастье от безумья. Всем умным - горе от ума". Очень точно сказано. На своем опыте убедился. К слову, по вашему мнению, алкоголизм - это болезнь или распущенность?…
- Распущенность, переходящая в болезнь, - сказал Антон.
Дремезов, будто соглашаясь, наклонил голову.
- Правильно. Бытовое пьянство - это действительно страстишка, хобби, распущенность. Алкоголизм - болезнь. Течение этой болезни осложняется отношением окружающих. Скрюченного, например, радикулитом все жалеют. Пораженного алкоголизмом - презирают. Но болезнь есть болезнь. Можно сколько угодно взывать к совести заболевшего гриппом - чихать и кашлять от этих воззваний он не перестанет…
Заговорив об алкоголизме, Дремезов неузнаваемо преобразился. Выбритые до синевы щеки зарозовели, чуть раздвоенный подбородок гордо выдвинулся вперед, а сипловатый голос задрожал. Он словно заведенный говорил не умолкая:
- С бедой можно покончить, если внедрить в практику лечения больных алкоголизмом мой метод. Что я изобрел?.. Все гениальное просто… - дрожащими пальцами Дремезов достал из красной папки листок ватмана машинописного формата и показал Бирюкову профессионально выполненный тушью чертеж, где было изображено что-то вроде схемы простейшего радиоприемника. - Мой метод основан на принципе электрошока. Смотрите… Берется алюминиевая кружка с припаянными к ней проводами. В замкнутую электроцепь вмонтированы кнопка выключателя и понижающий трансформатор. Через обычную розетку прибор подсоединяется к бытовой сети напряжением двести двадцать вольт. Каким образом производится лечение?.. В кружку наливаем сто граммов водки. Можно больше, но это совершенно ни к чему. Как нас учили газеты и радио, экономика должна быть экономной. Итак - все готово. Можно начинать. Пациент смело берет кружку и подносит ее ко рту. В этот момент врач включает электроток. Мгновенно происходит короткое замыкание, и кружка что?.. Кружка внезапно бьет пациента по зубам! От неожиданности наступает шок. Один-два подобных сеанса вырабатывают у алкоголика стойкое отвращение к алкоголю. Он никогда больше не выпьет из этой кружки!..
- Но алкоголик может выпить из другой посуды, - сдерживая улыбку, возразил Бирюков.
Лицо Дремезова перекосилось, словно от внезапного приступа зубной боли:
- Это я уже слышал тысячу раз от других оппонентов. Суть метода заключается в том, что электрошок убивает в коре головного мозга аккумулятор памяти об алкоголе. Мое горе заключается в том, что я опередил время. Медицинские рутинеры встретили новинку в штыки. Все признают, что в мировой практике нет аналогов моему методу, что он оригинален, однако никто не хочет взять на себя ответственность за проведение широкого эксперимента. Даже друзья, и те относятся ко мне с недоверием. Много раз уговаривал Зуева полечиться от энцефалита электрошоком. Не соглашается ни в какую!.. Парень умный, но без творческой искорки. Просил его оформить мой метод музыкальным сопровождением. Тоже отказался, дескать, гроб с музыкой получится… Куда я только не писал!..
Дремезов вновь раскрыл папку и, видимо, стараясь что-то отыскать, принялся перекладывать листы с грифами центральных и областных газет, облздравотдела, облисполкома. Министерства здравоохранения, каких-то научно-исследовательских институтов. Это были официальные ответы Дремезову из разных инстанций, и Бирюков поразился тому, какое множество занятых людей втянул в бессмысленную работу вокруг своего "изобретения" одержимый навязчивой идеей человек. Стараясь избавиться от пустого разговора, Антон несколько раз попытался заговорить о Зуеве, но Дремезов упорно возвращался к своему "горю от ума".
Спас Бирюкова вошедший во дворик высокий представительный старик в фетровой зеленой шляпе и в мешковатом, как пижама, коричневом костюме. Опираясь на резную трость, он нес в свободной руке авоську с батоном. Дремезов, едва заметив старика, быстро завязал тесемками папку. Будто сожалея о прервавшемся разговоре, просипел:
- Вот и Ефимыч…
У беседки Ярославцев то ли из любопытства, то ли, чтобы передохнуть, остановился. С лукавым прищуром посмотрел на Дремезова:
- Опять плачешься, Женя?
- Что значит плачусь?.. - обиделся тот. - Сколько можно мариновать мою жалобу?! Великая держава ведь гибнет!..
Старик шутливо пристукнул тростью:
- Не позволим погибнуть! У кого сегодня был на приеме?
- К профессору в мединститут ходил. Не принял, бюрократ! На завтра встречу отфутболил. А меня завтра в колхоз на картошку посылают. Черт знает, когда теперь свободный день выкроится…
- Не переживай. У бога дней много.
- Тебе, Ефимыч, шуточки, а у меня уже нервы на пределе…
Дремезов рассерженно встал и, размахивая папкой, устремился к дому. Проводив его сочувственным взглядом, Ярославцев недоуменно посмотрел на Бирюкова, явно спрашивая: "Что у вас нашлось общего с больным человеком?"
Бирюков представился, назвав свою должность. В голубоватых, по-стариковски мудрых глазах Анатолия Ефимовича отразилось нескрываемое удивление. Он устало сел на скамейку и полувопросительно проговорил:
- Чем могу быть полезен…
- Случилась беда, Анатолий Ефимович. Леву Зуева убили, - напрямую сказал Антон.
Кустистые с густой проседью брови Ярославцева вздернулись:
- Что вы говорите?! Вероятно, глупая случайность?..
- Разбираемся. Хотелось бы знать: как Зуев жил в Новосибирске? Не было ли у него здесь каких-то завистников или врагов?..
- У Зуева, враги? Невероятно! Лева мухи не обидел. Что касается зависти, то… вряд ли можно завидовать парню, ставшему инвалидом в самом начале жизни.
Ярославцев покачал головой и медленно, будто припоминая, начал рассказывать о своем недавнем соседе. По словам Анатолия Ефимовича, Зуев был очень застенчив и ни с кем близко не дружил. Оформившись на инвалидность, он вообще целыми днями возился в своей квартире с разной аппаратурой. Что-то паял, клепал, монтировал, клеил.
- А любовь у Зуева была?.. - намекнул Бирюков.
- Имеете в виду Дашу Каретникову? - спросил Ярославцев. - В такую энергичную натуру трудно не влюбиться. Не знаю, как она общается со сверстниками, но с пожилыми людьми - сплошное обаяние.
- За что же Дремезов окрестил ее "Грубияночкой"?
- Однажды отхлестала Женю по щекам за хамство. Женя интеллигентен только тогда, когда дело касается пропаганды собственного "изобретения". В других случаях - опустившийся человек. Да и с психикой у Дремезова не все ладно.
- И все-таки я слышал о Каретниковой не совсем приятное, - опять сказал Антон.
- Видимо, вам рассказывали, каким безнравственным способом она завоевала себе квартиру? Способ разумеется, из рук вон выходящий, только если задуматься, все имеет свое объяснение. Объясним и поступок Даши.
- Вы оправдываете ее?
- Ни в коей мере!.. - Ярославцев нахмурился. - Просто обращаюсь к здравому смыслу. С годами у нас накопилось множество противоречий! Говорим о бережливости - сами допускаем вопиющее расточительство. Ратуем за принципиальность - миримся с беспринципностью. Провозглашаем социальную справедливость, а на деле живет лучше не тот, кто хорошо работает, кто честен, а тот, кто научился ловчить и приспосабливаться. Учтите, все это происходит в открытую, на глазах молодых людей, которые рано усваивают обывательскую мудрость: "Хочешь жить - умей вертеться". Не так ли?..
- В принципе - так, - согласился Антон.