Часы показывали лишь половину девятого, а вокруг парковки уже скопилась приличная толпа. В конце квартала расположилась передвижная телевизионная станция "КЕНС-ТВ", несколько десятков студентов колледжа в сандалиях, шортах и футболках собралось на траве вокруг желтой ленты. Судя по их виду, они не слишком стремились приступить к своим утренним занятиям. В "Севен-илевен" на противоположной стороне Сан-Педро шла бойкая торговля - копы, представители прессы и зеваки активно покупали прохладительные напитки.
- Значит, ты следил за этой чертовой музыкантшей. - Шеффер налил себе из термоса "Ред зингер". На улице тридцать градусов, а он решил выпить горячего чая. - И почему ты не мог этого сделать так, чтобы никого не убили, Наварр?
Я молча поднял руки ладонями вверх.
Шеффер посмотрел на Джули Кирнс.
- Не стоило связываться с этим типом, милая. Видишь, чем все закончилось?
Шеффер, он такой. Как-то раз он сказал, что сделал выбор из двух вариантов - либо разговаривать с трупами, либо пить крепкие напитки. Он даже сообщил мне, что придумал, какую лекцию прочтет около моего трупа, если окажется с ним рядом. У него это называется проявлением отеческих чувств.
Я посмотрел на противоположный конец парковки, проверить, как там Джем. Тот сидел в моем оранжевом "Фольксвагене" с откидным верхом и показывал офицеру из полицейского управления Сан-Антонио, у которого был весьма озадаченный вид, свой любимый фокус с тремя металлическими кольцами.
- Чей малыш? - спросил Шеффер.
- Джем Манос.
- Он имеет какое-то отношение к "Агентству Эрейни Манос"?
- "Гречанка-детектив поможет вам решить все ваши проблемы".
Шеффер с кислым видом кивнул, будто имя Эрейни, возникшее в этом деле, все объясняло.
- А драконица когда-нибудь слышала про детские сады?
- Она в них не верит, - ответил я. - Там ребенок может подцепить какую-нибудь заразу.
Шеффер покачал головой.
- Итак, давай проясним ситуацию. Твоя клиентка - певица, исполняет песни в стиле "кантри". Она подготовила демонстрационную пленку для студии звукозаписи, но та пропала, и ее агент подозревает недовольного члена ее группы, которого они не взяли в свою компанию и который, таким образом, оказался исключенным из сделки. Адвокату агента пришла в голову блестящая мысль нанять тебя, чтобы ты нашел пленку. Так все было?
- Певицу зовут Миранда Дэниелс, - ответил я. - Про нее писали в "Техас мансли". Если хотите, могу попросить для вас автограф.
Шефферу удалось без проблем скрыть свой восторг.
- Просто объясни мне, как так получилось, что мы обнаружили труп скрипачки на парковке колледжа Сан-Антонио в семь тридцать утра в понедельник.
- Агент Миранды Дэниелс решил, что Кирнс самая подходящая кандидатура на роль подозреваемого в краже пленки. У нее имелся доступ в студию. Кроме того, они с Дэниелс категорически расходились в том, что касалось дальнейших карьерных планов. В агентстве считают, что Кирнс, возможно, украла пленку по чьей-то подсказке. Иными словами, ее подтолкнул человек, которому выгодно, чтобы Миранда Дэниелс продолжала оставаться только лишь местной знаменитостью. Однако я пришел к выводу, что это не так. У Кирнс пленки не было. Она ни разу о ней не упомянула ни в чьем присутствии за всю прошедшую неделю.
- Это не объясняет наличие трупа.
- Ну, что тут скажешь? Вчера мне наконец удалось поговорить с Кирнс, и я ей прямо сказал, в чем ее подозревают. Она заявила, что ничего не знает, но вид у нее был потрясенный. Когда сегодня рано утром она вышла из дома, я подумал, что, возможно, ошибся относительно ее невиновности. И что я заставил ее заволноваться, поэтому она собралась встретиться с человеком, попросившим выкрасть пленку.
Рэй Лозано убрал с пассажирского сиденья футляр со скрипкой, сел рядом с Джули Кирнс и принялся пинцетом вынимать из ее волос осколки.
- Заставил заволноваться, - повторил вслед за мной Шеффер. - Отличный метод.
На парковке появился коп из отряда, следившего за порядком в кампусе, - крупный плотный мужчина, похоже, в прошлом боксер, но по тому, как он держался, было ясно, что до сих пор ему не доводилось сталкиваться с убийствами. Он подошел к машине Джули Кирнс как человек, который боится высоты, но решился выйти на балкон и посмотреть вниз. Он кивнул Шефферу и бросил взгляд искоса на Джули Кирнс.
- Они интересуются, сколько еще вы тут пробудете, - извиняющимся тоном спросил он, как будто они вели себя не слишком разумно. - Эта женщина совершила самоубийство на парковке административного корпуса.
- Какое самоубийство? - спросил Шеффер.
Крупный коп нахмурился и с сомнением посмотрел на пистолет в руке Джули и на маленькую дырочку у нее в голове.
Шеффер вздохнул и взглянул на меня.
- В нее стреляли с расстояния, - пояснил я. - Если человек совершает самоубийство, рана похожа на звезду. Кроме того, входное и выходное отверстия в данном случае расположены под углом, да и калибр пистолета, скорее всего, другой. Убийца находился где-то наверху. - Я показал на крышу здания, где были установлены кондиционеры, окутанные паром. - Она взяла с собой пистолет 22-го калибра для зашиты и невольно нажала на курок, когда в нее угодила пуля, которая, скорее всего, застряла в приборной доске.
Шеффер выслушал мое объяснение и махнул рукой, показывая, что все примерно так и было.
- Слушай, сделай кое-что полезное. - Он повернулся к копу. - Скажи парням из администрации, чтобы поставили свои машины на улице.
Коп отправился выполнять приказ, причем гораздо энергичнее, чем когда шел в нашу сторону.
К нам подошел эксперт-криминалист, отвел Шеффера в сторону, и они о чем-то заговорили. Эксперт показал Шефферу удостоверение личности и визитки, которые они обнаружили в бумажнике погибшей женщины. Тот взял одну из визиток и уставился на нее с хмурым видом.
Он вернулся ко мне необычно притихший и тут же принялся пить свой чай. Его глаза над чашкой от термоса были почти одного цвета с "Ред зингером" - красновато-коричневого и почти такие же водянистые.
- Твой босс? - спросил он и протянул мне визитку.
На сером фоне бордовыми буквами было написано:
"ТАЛАНТЫ СЕНТ-ПЬЕРА". Ниже, в самом центре, чуть менее крупно значилось: "Мило Чавес, помощник". Я несколько секунд не сводил глаз с имени - Мило Чавес. Оно не вызывало у меня добрых чувств.
- Мой босс.
- Вряд ли тебе удалось натолкнуться на причины, по которым кто-то захотел убить эту дамочку. Только не говори мне, что пробная пленка была так невероятно хороша.
- Нет, не была, - не стал спорить я.
- Ты пытался раскопать истории про серьезные долги или обиженных любовников - в общем, делал обычную работу, которой занимается частный детектив, когда не пасет трехлетних детей?
Я напустил на себя обиженный вид.
- Джем уже совсем взрослый, ему четыре с половиной.
- Угу. Зачем ей было встречаться с кем-то здесь? Почему она проехала семьдесят пять миль из Остина в Сан-Антонио и припарковалась около колледжа с двухгодичным обучением?
- Понятия не имею.
Шеффер посмотрел на меня, пытаясь истолковать выражение моего лица.
- Хочешь еще что-нибудь рассказать?
- Не очень. По крайней мере, до тех пор, пока не переговорю со своим клиентом.
- Слушай, может, дать тебе возможность сделать звонок из камеры в участке?
- Если вам так хочется.
Шеффер вытащил из кармана брюк красный носовой платок размером с город Амарилло и принялся сморкаться. Долго. Должен сказать, что никто не делает этого так часто и тщательно, как Шеффер. Думаю, таким способом он медитирует.
- Не знаю, каким образом Эрейни удалось тебя сюда впутать, Наварр, но я считаю, что ты должен ее за это пристрелить.
- На самом деле я знаком с помощником агента Мило Чавесом и оказывал ему услугу.
Рэй Лозано объяснял врачам "Скорой помощи", что делать с трупом. Толпа студентов вокруг желтой ленты стала больше, и я заметил, что к боку моего "Фольксвагена" прислонилась уже парочка копов, которым Джем показывал свой фокус с кольцами. Ковбойские мотивы в исполнении скрипок по-прежнему лились из кассетника мисс Кирнс.
Наконец Шеффер убрал платок в карман и посмотрел на Джули Кирнс, продолжавшую сжимать пистолет 22-го калибра, словно боялась, что тот соскочит с ее колен и убежит.
- Да уж, хорошенькая услуга, ничего не скажешь, - проворчал Шеффер.
Глава 03
Всю дорогу до Норт-Сайд я читал Джему лекцию на тему о том, что нехорошо заключать пари на фокусы с добрыми дяденьками полицейскими.
Он кивал, изображая, будто внимательно меня слушает, а когда я замолчал, заявил, что может проделать фокус с шестью кольцами одновременно, и спросил, не хочу ли я с ним на что-нибудь поспорить.
- Нет, спасибо, Бубба.
Джем только улыбнулся и засунул три заработанных четвертака в карман комбинезона "ОшКош".
Мы бы быстрее добрались до офиса Эрейни по автостраде Макалистер, но я поехал через Сан-Педро. В северном направлении по обеим сторонам дороги можно увидеть только холмы и Олмос-Бейсин, несколько миллионов великолепных виргинских дубов, а иногда шпиль собора и крыши особняков, расположенных в Олмос-Парк. Повсюду чистота и лес, словно города и нет вовсе. В общем, Сан-Педро гораздо более честный.
Примерно в двух милях к северу от Сан-Антонио проходит разделительная линия между Монте-Виста и Вест-Сайдом. Справа расположены особняки в испанском стиле, громадные акации и магнолии и тенистые лужайки, на которых садовники-латиноамериканцы ухаживают за розами, а неподалеку на выложенных плитками подъездных дорожках, обегающих дома по периметру, стоят "Кадиллаки". Слева же выстроились обшитые досками многоквартирные дома, где сдаются внаем квартиры; между ними время от времени попадаются семейные мороженицы, предлагающие всем желающим свежие арбузы и испанские газеты, и домики на две комнаты, из-за чьих сетчатых дверей выглядывают мордашки детей в одежде от благотворительных организаций.
Еще через две мили двуязычные объявления исчезают и появляются беленькие домики представителей среднего класса, потрепанные торговые центры, построенные еще в 60-е, и улицы, которые названы в честь героев "Я люблю Люси". Земля здесь более плоская и соотношение асфальта к деревьям падает.
Наконец, вы оказываетесь около офисных зданий с зеркальными стеклами и жилых комплексов с однокомнатными квартирами, сгрудившимися вокруг Петли 410. Этот район мог бы находиться в Индианаполисе, или Де-Мойне, или в округе Ориндж. Иными словами, нечто обезличенное.
Офис Эрейни расположился в старом торговом центре белого цвета, недалеко от Петли и Бланко, между рестораном и складом, торговавшим излишками кожаной мебели. На парковке стояли только ржавый "Линкольн Континенталь" Эрейни и новенький, желто-горчичного цвета "БМВ".
Я остановился рядом с "Линкольном", и Джем помог мне поднять крышу моего "Фольксвагена", потом мы достали из багажника свои рюкзаки и отправились на поиски его мамочки.
Дверь ее офиса украшала черная вывеска с выписанными по трафарету буквами, гласившими: "Агентство Эрейни Манос. Гречанка-детектив поможет вам решить все ваши проблемы".
Эрейни нравится, что она гречанка, и она мне множество раз повторяла, что Ник Чарльз в "Тонком человеке" тоже грек. Я же отвечаю, что Ник Чарльз богатый, к тому же придуманный персонаж и может быть кем угодно. А если она начнет называть меня Нора, я тут же уволюсь.
Дверь была заперта, жалюзи на окнах опущены. Эрейни прикрепила на щель для писем черно-белую руку, указывающую направо.
Мы отправились к ее соседу в "Демо" и практически столкнулись в дверях с приземистым латиноамериканцем, который как раз выходил.
Он был в темно-синем костюме-тройке, бордовом галстуке и с золотой цепочкой для часов. На пальцах сияли четыре золотых кольца, галстук украшала заколка из циркония; кроме того, этот тип буквально пропитался запахом "Арамиса". Если не считать бульдожьей внешности, он вполне мог сойти за добряка, который готов предложить вам кредит на покупку роскошных бриллиантовых украшений.
- Баррера, - улыбнувшись, поздоровался я. - Что новенького, Сэм?.. Заходил получить кое-какие сведения у конкурента?
Сэмюель Баррера, старший региональный директор "Ай-Тек, секьюрити энд инвестигейшн", не улыбнулся мне в ответ. Я уверен, что в жизни Барреры наверняка случались моменты, когда он улыбался, и так же точно не сомневаюсь, что он постарался стереть с лица земли всех свидетелей данного события. Кожа вокруг его глаз была на два тона светлее, чем на лице, и на ней остались вечные круги, которые он приобрел, потому что много лет носил темные очки агента ФБР до того, как перешел работать в частный сектор. Он оставил темные очки в прошлом, необходимость в них отпала, поскольку их холодная непроницаемость проникла прямо в роговицу его глаз.
Баррера с легким отвращением посмотрел на меня и следом наградил точно таким же взглядом Джема. Малыш улыбнулся и спросил, не хочет ли дяденька посмотреть фокус. Видимо, тот не хотел, потому что снова взглянул на меня и заявил:
- Я разговариваю с Эрейни.
- Ну, тогда пока, еще увидимся.
- Возможно.
Баррера сказал это так, будто соглашался, что больную лошадь необходимо пристрелить. Не говоря больше ни слова, он прошел мимо меня, сел в свой желто-горчичный "БМВ" и укатил.
Я стоял и смотрел на перекресток 410-й и Бланко, пока Джем не потянул меня за рукав и не напомнил, где мы находимся. Мы вошли в ресторан.
До того момента, когда здесь соберется толпа служащих на ленч, оставалось еще два часа, но Маноли уже стоял за столом на кухне и срезал узкие полоски с громадной колонны из мяса ягненка. У меня сложилось впечатление, что всякий раз, когда я сюда захожу, мясная колонна становится все более тощей, а Маноли толстеет.
Внутри ресторана невероятно вкусно пахло поджаренным на гриле луком и свежими пирогами со шпинатом и фетой. Совсем непросто создать средиземноморский уголок в торговом центре, но Маноли сделал все, что мог, - побелил стены, повесил парочку туристических плакатов прямо из Афин и греческие музыкальные инструменты, а на столах стояли бутылочки с оливковым маслом. Впрочем, сюда приходили вовсе не ради интерьера.
Эрейни сидела на табурете у стойки бара и разговаривала с Маноли на греческом. Она была в туфлях на высоких каблуках и платье-футболке, черном, разумеется. Когда я вошел, она посмотрела в мою сторону, подняла худую руку и влепила воздуху пощечину, словно это было мое лицо.
- Ага, явился, - сказала она с отвращением, но ни к кому определенному не обращаясь.
Маноли ткнул в мою сторону тесаком и улыбнулся.
Джем подбежал к мамочке и обнял ее ногу. Эрейни умудрилась взъерошить ему волосы и сказать, что он хороший мальчик, не изменив смертоносного выражения лица, направленного в мою сторону.
Единственное, что есть у Эрейни большого, это глаза. Они огромные, с темной радужной оболочкой, почти как у какого-нибудь жука, но такие глубокие, что совсем не кажутся смешными. Все остальное в ней маленькое и жесткое - черные волосы, худое тело под легким платьем, руки, даже рот, когда она хмурится. Как будто ее собрали из кусочков вешалок для одежды.
Эрейни соскользнула с табурета, подошла ко мне и еще сильнее нахмурилась. С каблуками ее рост составляет пять футов, но я еще ни разу не слышал, чтобы кто-нибудь сказал про нее, что она коротышка. Все, что угодно, только не это.
- Ты получила мое сообщение по телефону? - спросил я.
- Получила.
- Чего хотел Баррера?
- Давай сядем за столик, - сказала она мне.
Мы уселись за столик, Маноли посадил Джема на барную стойку и заговорил с ним по-гречески. По моим сведениям, Джем не знал греческого, но, похоже, сей факт не волновал ни того, ни другого.
- Ладно, давай детали, - велела мне Эрейни.
Я рассказал ей, как провел утро. Примерно где-то на середине доклада она принялась отрицательно качать головой и не останавливалась, пока я не закончил.
- Не верю, - заявила она. - Интересно, как тебе удалось уговорить меня дать тебе это дело?
- Сработало мое мужское обаяние.
Эрейни сердито посмотрела на меня.
- Ты симпатичный парень, милый, но не настолько.
Она улыбнулась и посмотрела в окно на свой офис, но никто не ломился в дверь "Агентства Эрейни Манос" и перед ним не выстроилась очередь страждущих получить помощь от детектива греческого происхождения.
- Что делал здесь Баррера? - повторил я свой вопрос.
Эрейни снова врезала воздуху пощечину.
- Не обращай внимания на этого придурка, милый. Ему просто нравится за мной присматривать и проверять, не отнимаю ли я у него клиентов.
Она этим гордилась, и я кивнул, будто поверил, что именно так все и обстоит. Можно подумать, Баррере нужны дела о разводах и проверки служащих, чтобы оставаться на плаву. Как будто ему мало контрактов на охрану половины компаний в городе.
Я в миллионный раз посмотрел на Эрейни и попытался представить ее в те времена, когда конкуренция действительно существовала - тогда ее муж Фред Барроу был жив и возглавлял агентство, Эрейни звалась на английский манер Ирэн и выполняла роль помощницы мужа, довольно известного частного детектива. Но все это происходило до того, как она выстрелила Барроу в грудь, после чего он стал в некотором смысле мертвым.
Судья объявил, что это была самооборона. Ирэн сказала: "Прими, Боже, его душу", обналичила акции мужа и уехала на родину, откуда вернулась через год уже под именем Эрейни (отлично рифмуется с Трансильванией) Манос, являя собой очень греческую мать усыновленного ею боснийца и мусульманина, которого назвала в честь героя какого-то романа. Она снова открыла агентство, принадлежавшее раньше ее мужу, и стала расследовать дела так, будто это написано ей на роду. Однако ее бизнес постепенно и неуклонно катился под гору.
Два года назад, когда я вернулся в город и подумывал о получении лицензии частного детектива, один из приятелей моего отца, служивших в департаменте полиции, который не знал, что Барроу умер, посоветовал мне обратиться к нему, сказав, что тот занимает в своем деле второе место и у него есть чему поучиться. Первым был Сэм Баррера.
После того как нам с Сэмом не удалось договориться, я отправился в офис Фреда Барроу и через тридцать секунд обнаружил, что моей наставницей будет Эрейни.
"Мистер Барроу здесь?"
"Нет, он был моим мужем. Мне пришлось его пристрелить".
- Значит, с делом Кирнс покончено, - сказала Эрейни. - У тебя сколько осталось… двадцать часов?
Я колебался пару секунд.
- Джем говорит, десять.
- Всего десять? Двадцать. В любом случае у нас полно других дел.
- Ты сказала, что я могу заняться этим.
Эрейни постучала по пластиковой поверхности стола с таким звуком, будто ее пальцы состояли из одних только костей.