В карете Илайн села напротив меня и долго, пока лошади оббивали брусчатку моста, смотрела, будто желая услышать ответ на незаданный вопрос. Я сидел, отвернувшись к окну, и не хотел ни беседы, ни одиночества своей свободной камеры. На самом деле, мне хотелось только выпить, а еще посчитаться с Маркизом, который натравил на меня Отстойник. В груди беспощадно болело. Накатившая недавно злость подействовала как морфий, заставила забыть о поврежденных ребрах, но сейчас все ощущения вернулись с былой ясностью. И к ним прибавилась ненависть.
Вилсон. Разумеется. О нем я не забыл. По его указке Илайн выбросила меня у всех на виду, подписав смертный приговор не только мне, но и каждому, кто решится помочь изгою.
- Сожалею.
Услышав ее голос, я впервые почувствовал неприятие. Нет, допускаю такую мысль, что Леди Коллинс испытывает сожаление по поводу смерти совершенно незнакомого ей человека. Аристократки - они такие, умеют искренне переживать, когда ничто не требует их вмешательства.
- О чем, миледи?
- Вы потеряли близкого человека.
- С тех пор как вы меня наняли, я потерял всё. И тоже сожалею об этом.
Я знал, что глаза выдадут те чувства, которые еще кипят, сжигая нутро, а потому продолжал смотреть в окно на раскинувшуюся реку и черные зубья домов, торчащих сквозь туман.
* * *
До вечера меня никто не беспокоил. В другое время я бы порадовался, но сегодня голова раскалывалась, как перезрелая груша, и кишела мерзкими червями мыслей, сожалений и желаний, которые не так просто реализовать. Поэтому когда моё одиночество нарушилось появлением Илайн, я был приятно удивлен. Не могу сказать, что хотел видеть кого-то из тех, кто прожевал и выплюнул под ноги мою жизнь, но всё лучше, чем заживо переваривать себя.
- Я обещала познакомить вас с записями "Прорыва", - произнесла она, испытывая, как мне показалось, странное смущение.
- Могу освободить вас от этого обещания. Я уже признался, что к политике равнодушен.
- Полагаю, вам необходимо это услышать.
- Как скажете, - я поднялся, поправляя выскользнувшую из брюк рубашку. Мне оставили новую одежду, но я бы предпочел свой старый костюм. Жаль, что он безнадежно испорчен грязью и кровью. - В конце концов, я только условно свободен.
- Возьмите пальто и шляпу, мы немного пройдемся.
Илайн посторонилась, позволяя выйти из камеры.
К моему удивлению, мы покинули здание. Я хотел окликнуть извозчика, но Илайн остановила меня, предложив пешую прогулку. Туман к вечеру развеялся, дождя больше не было, но он точно завис между небом и землей. Мы шли сквозь эти подвешенные капли, окуная в них лицо, будто в летающую на закате лета паутинку. Фонари загорались желтым светом, газ шипел в стеклянных колбах. Проходя мимо жилого дома, мы были вынуждены подождать, пока дорогу пересечет пыхтящий фотограф, несущий на себе тяжелое устройство для дагеротипии и треногу. Удивительно, что кто-то пользуется его услугами. В нынешнем столичном обществе предвзято относятся к нововведениям, а уж тем более к тому, что осуждает сама императрица.
Не разговаривая, мы дошли до широкого двухэтажного здания, имеющего Т-образную форму. Вход выглядел монументально, крышу над ним подпирали толстые колонны, на которых ржавели громкоговорители. Библиотека Асилума. В ней не только хранились книги и документы за несколько веков истории Патрии, но также находился Институт Звука. Понятия не имею, чем занимались эти умники, но именно из этих громкоговорителей иногда доносился пронзительный голос императрицы, призывающий граждан то радоваться, то печалиться.
Мы поднялись по мраморным ступеням к высоким, будто для исполинов, дверям. Илайн потянула на себя ручку в виде львиной головы. Поздно опомнившись, я решил проявить любезность, и ухватился за то же кольцо, но моя рука легла поверх ее руки. В мгновение мы оба отпустили дверь, и та с глухим ударом закрылась.
- Простите, - я повторно взялся за ручку и открыл дверь.
- Не страшно, - Илайн улыбнулась, чтобы скрыть некоторое смущение. - Когда вы учтивы, легко забывается, откуда вы пришли. И насколько наши манеры вам чужды.
- Я не из лесу вырвался, миледи.
- Разумеется. Вы знаете, что я имею в виду.
- Что мне далеко до вас, но я неплохо притворяюсь.
Дверь за мной закрылась, и мы на какое-то время оказались в густой тени, падающей от колонны, расположенной внутри здания. Было темно, и все же я успел увидеть, как хмурится Илайн. Возможно, она отличается от прочих снобов в лучшую сторону, но ее не миновали ни их гордыня, ни лицемерие.
- Добрый вечер, леди Коллинс.
Тихий голос прокатился волной по залу. По широкой лестнице со второго этажа спускался небольшой человек в камзоле, который делал его похожим на лакея. Вот башмаки застучали каблуками по полу, состоящему из черных и белых плит, точно гигантская шахматная доска. Мы двинулись навстречу, и вышли на свет, который обильно изливался из огромной круглой люстры, зависшей под куполом. Мне никогда не приходилось здесь бывать. Либо мои заказчики не были ценителями кристальных знаний, либо не слишком доверяли моим способностям. Почему я сделал такой вывод? По причине того, что в зале находилось две пары охранников, каждый из них занимал такую позицию, чтоб в одночасье обозревать и вход, и лестницу, и колонны.
- Добрый вечер, сквайр Хансер. Всё в силе?
- Разумеется. Кто ваш спутник?
- Лоринг, - очнулся я, протягивая руку, как недавно это сделал Вудроу. Но в отличие от таинственного знакомого Илайн, этот сморчок не собирался отвечать мне рукопожатием.
- Очень рад, - кисло проговорил он и снова с подобострастием повернулся к Илайн, - мы можем идти.
Поднимаясь по лестнице, я старался оглядеться, не привлекая к себе внимания. Да, черт возьми, второй этаж тоже охранялся. Когда-то мне посчастливилось пробраться в дом одного психопата, который нанял ветеранов войны для охраны особняка, цепных псов привязал к сейфу, а сам тайник наполнил колбами с ядовитым веществом. Но при всем пафосе его охрана не могла сравниться с продуманным планом защиты библиотеки.
Мы прошли по окружности балкона к двери, ведущей в другое крыло. Замка не было, как и ручки. Я в некотором замешательстве оглядывался, пытаясь обнаружить хотя бы рычаг, который позволит отодвинуть дубовое полотно с коваными металлическими прутьями, что закрывало нам проход.
- Не слишком усердствуйте, сквайр Лоринг, - в голосе Хансера прозвучала явная насмешка. - Этот замок запирает автомат.
- Кто, простите?
- Автомат. Механический инструмент для простой задачи: держать замок запертым. Как видите, чтобы выполнить столь ничтожную функцию, необходимо больше времени, чем для поворота ключа, но и взломать такую дверь невозможно.
Он подошел к стойке, находящейся в углу, и склонился над предметом, состоящим из конуса, пластинки, в которую упиралась крошечная иголка, и ручки, которая приводила все это в движение.
- Открыть, - произнес он в конус, вращая ручку. Весь механизм при этом страшно гудел, будто в нем заперли целый осиный улей.
- Он рехнулся? - аккуратно шепнул я на ухо Илайн, но та только раздраженно отмахнулась.
Иголка танцевала, выводя царапины на пластине. Когда она остановилась, Хансер с торжественным видом поднял ее и вернулся к двери. Он выдвинул незаметный прежде ящичек, вроде тех, в которых аптекари хранят свои снадобья, вложил в нее пластинку и задвинул обратно.
Спустя минуту ожидания дверь начала движение и отъехала в сторону, пропуская нас.
- Хотите сказать, что проход охраняет кто-то, испытывающий страсть к научным штучкам? - не удержался я. Моя шея чуть не была свернута, но я не мог разглядеть запирающий механизм, и это доставляло мне физическое неудобство.
- Все куда проще и сложнее одновременно, - самодовольно усмехнулся коротышка. - Фоноавтограф, действие которого вы имели удачу наблюдать, однажды записал голоса всех, кто имеет право входа в это крыло. Теперь же остается только предоставить аппарату еще одну запись для сравнения, и если голос совпадает с уже имеющейся записью, замок отпирается автоматически.
- Гениально! - воскликнула Илайн, впечатленная услышанным.
Я покосился на нее в надежде, что сыщица притворяется, но не нашел тому подтверждения.
- Хотите сказать, что эту дверь открывает запись вашего голоса? А если подделать?
- Исключено. Автомат чутко разбирает ноты, скрытые от человеческого уха. Ни выдать один голос за другой, ни сбить его с толку простуженным горлом - невозможно, - он смерил меня насмешливым взглядом.
- Вот как? То есть если, к примеру, голос человека дрогнет, потому что ему в затылок уткнется ствол тридцать восьмого калибра, автомат будет спокоен?
- Лоринг, - предостерегающе рыкнула Илайн, но Хансер, несмотря на то, что слегка побледнел, успокоил ее:
- Ничего страшного, леди Коллинс. Дикие манеры - это то, что нельзя с себя снять, как одежду.
Мы уже преодолели коридор и уперлись в череду шкафов, с полки одного из которых коротышка жестом фокусника достал листовку и протянул мне.
К своему удивлению, я получил в руки пожелтевший лист бумаги с собственным портретом. Не слишком точный, как по мне: глаза изобразили меньшими, брови - хмурыми, а губы стиснутыми, словно я готовился расчленить незадачливую жертву. И мой бедный нос получился на редкость кривым.
- Я узнал вас, Лоринг, - презрительно выплюнул Хансер. - Однажды вы вломились в мой дом и забрали ценные для меня предметы. Когда нам пришло распоряжение о печати вашего портрета для всех Дворов Венаторов Патрии, я отложил в сторону даже имперский заказ на книгу Великих Побед, чтобы выдать партию листовок незамедлительно.
Илайн смотрела на меня так, будто не могла поверить, что такой подонок может находиться рядом без наручников.
- О, у меня есть поклонники, - мой рассеянный ответ оказался искрой, от которой вспыхнуло разлитое много лет назад масло в душе маленького ученого.
- Вы похитили важные детали! Они должны были помочь мне завершить работу над автоматом, подобным человеку! Из-за вас я упустил драгоценное время, и этот проныра Гапкинс обошел меня всего на сутки. Зачем вам понадобились эти вещи?! Вы все равно ни черта не смыслите в науке!
- Вероятно, кому-то продал, - пожал я плечами, возвращая ему свой портрет, который крошечные ручонки покрасневшего от злости Хансера тут же разорвали на мелкие кусочки.
Мы втроем смотрели, как ошметки бумаги падают на пол подобно лепесткам отцветшей вишни. Протяжно выдохнув, ученый провел по лицу ладонью, затем пригладил вставшие дыбом волосы на затылке, поправил безупречный, но совершенно немодный костюм, и обратился к Илайн:
- Прошу прощения, миледи. Я имел неприличие выйти из себя, но более конфуз не повторится. Идемте.
Стараясь не смотреть в мою сторону, он направился к проходу, который прежде был незаметен между шкафами.
- Вы обчистили его дом, - в шепоте моей спутницы удивительно сплелось восхищение и осуждение.
- Вероятно.
- Значит, из его деталей вы собрали механическую руку, которая вскрывает замки?
- Не будем ему об этом говорить, миледи.
Мы нагнали Хансера, который с кислой миной стоял возле длинного стола.
Здесь пахло углем, машинным маслом и пылью. Стен не было видно за стеллажами с книгами, тетрадями, а также приборами, похожими на фоноавтограф.
- Здесь мы записываем ежегодное обращение императрицы к гражданам Патрии, - торжественно объявил ученый, все также избегая меня взглядом. - Фонографы пришли на смену фоноавтографу, поскольку умеют воспроизводить звук, а не только записывать его.
- Скажите, почему слово императрицы записывается здесь, а выступление парламентеров - выездным оператором? - спросила Илайн, проходя по комнате.
Судя по тому, как она держалась, ей не впервой бывать в святая святых Института Звука.
- О, качество звука, миледи! Ее Превосходительство знает, насколько важна наша работа, и ценит ее! От большого уважения к науке она сама изъявляет желание находиться здесь в момент записи. И если вы сравните запись заседания парламента с голосом нашей владычицы, вы поймете, о чем я говорю.
- К сожалению, у нас нет времени на это, - виновато произнесла Илайн, - но я непременно заеду к вам в назначенное время, чтобы оценить по достоинству разницу звучания.
Хансер поклонился, оставшись удовлетворенным такой формой отказа.
- Вас, помнится, интересовали записи ораторов из ложи "Прорыва"? - полувопросительным тоном уточнил тот, хотя наверняка все помнил.
- Да, будьте так любезны.
Пока скрипели ящики стола, я прошелся взад-вперед, прислушиваясь к своим ощущениям. Тишина. Под ногами был мягкий ковер, который делал шаги бесшумными. Если Хансер перестанет сопеть и хлопать дверцами стола, то, скорее всего, мы погрузимся в абсолютную изоляцию от звуков. Необычное ощущение.
Бережно, словно обращался с собственным новорожденным первенцем, ученый расположил пластину в проигрывателе и поставил иглу на внешнюю границу. Нажав на рычаг, он немного отошел в сторону, приглашая нас, точнее - Илайн.
Сперва из медной воронки послышались хрипящие звуки, будто крошечные коготки скрежетали по трубе. Затем раздался голос, приглушенный и вибрирующий, как если бы говоривший решил поделиться своими мыслями, засунув голову в жестяную банку.
- Стивен Чейз. Моё почтение, джентльмены. Вопрос, который поднял сквайр Энтони, чрезвычайно важен. Военные действия на территории Огалтерры не могут продолжаться вечно. Времена, когда Джефферс, упокой Господь его душу, вел наши войска в бой, давно минули. Может теперь он и покровительствует нашей отважной армии, но делает это из ряда вон плохо.
Его голос на время утонул в гуле возмущения.
- Простите, простите, господа! Это не святотатство, как многие меня упрекают, а констатация факта. Войну нужно либо прекратить, признав притязания Огалтерры на спорные земли колоний, либо нанести сокрушительный удар такой силы, чтобы не продолжать эту затяжную ссору. Вы готовы подписать приказ о мобилизации войск и превращении конфликта в полномасштабную войну? Нет, я так не думаю. Тогда прекратим это мирным, цивилизованным способом за столом переговоров.
- Но разве вы не поддерживали снабжение нашей армии в этой зоне еще прошлой весной?
- Назовитесь для протокола, будьте любезны.
- Гектор Дарби! Так все же, как вы объясните…
- Никак, милейший сквайр Дарби. Я живой человек и имею право изменить свое мнение, признав его ошибочным. Ее Превосходительство утверждает: "Жертвы помнят два поколения, а победу помнят, пока жив народ". Но я полагаю, что победу такой ценой стыдно считать заслугой.
Далее посторонний шум стал невыносимым, и Хансер с недовольным видом убрал пластинку.
- Что-то с записью? - уточнила Илайн.
- Да, - нехотя признался тот, - часть пластинок пострадала при транспортировке из архива. Мне очень жаль.
- Что же вы так безответственно относитесь к столь важным вещам? - я не упустил возможности уколоть его в ответ за несносное поведение. - Разве у вас нет копий?
- Разумеется, есть! - скрипя зубами от гнева, ответил он. - Но… они сейчас в некоторой недоступности.
Он поспешно поставил вторую пластинку, но громыхнувший из воронки голос не помог ему укрыться от пристального внимания Илайн:
- В недоступности? В каком смысле?
Он опустил голову, юля из стороны в сторону, как гончая, берущая след. По его дрожащим пальцам и сутулым плечам легко было распознать стыд и бессилие, толкающие к злости. Ведь именно потому он бросился на меня с обвинениями.
- Их украли! - я рассмеялся от того, как Хансер вздрогнул и согнул колени, словно собираясь спрятаться за стол. Но хоть он и был мелким пронырливым плутом, ему такой фокус не по силам.
- Что вы такое говорите! - пролепетал он, но Илайн, бросив на меня предостерегающий взгляд, двинулась к нему.
- Значит, украли, сквайр Хансер? Как это понимать? Когда? Вы не писали заявления.
- Потому что не хотел, чтобы ваши люди все здесь сломали! - отчаянно воскликнул он, опуская руки и чуть не плача. - Я видел, как Венаторы работают, о да, миледи. Они ввалились ко мне в дом, бесстыдно осматривали каждый закоулок, даже где нечего было искать. Они уничтожили мой ковер, разбили чашку из фарфорового сервиза моей тетушки Изольды, раскрошили табак, на который у меня аллергия, и до сих пор так и не смогли ни схватить вора, ни вернуть мне похищенные предметы.
Его взгляд вонзился в меня, точно нож мясника в тушу. Впрочем, я бы на его месте был осмотрительней: глаза Илайн сузились, как у хищника перед броском на жертву. Мне почудился металлический лязг выпускаемых когтей.
- Вот как, - опасным шепотом произнесла она, подходя ближе и глядя сверху вниз на сжимающегося ученого. - Наследили на вашем ковре… А вам известно, сколько опасных злодеев ловят наши сыщики? Сколько воров и убийц были изолированы от вас? И вы покрываете преступников, утаивая факт хищения! Вы становитесь причастны к воровству. Возможно, вы осознанно потакаете злоумышленнику? Отвечайте, сквайр Хансер!
- Ни в коей мере, миледи, - пропищал тот.
- Когда произошла кража? - прорычала сыщица.
- Не ранее чем пару месяцев назад.
Два месяца назад… Если я ничего не путаю, тогда начались убийства. Выходит, что Ртутная Крыса не только убийца, но еще и вор. Как непрофессионально! Возможно, конечно, меня совсем немного задевало то, что этот ублюдок сумел пробраться в защищенный архив и не только похитить оригиналы, но также испортить копии… Кстати, а зачем он оставил копии?
- Присядьте, - Илайн подошла к столу, достала перьевую ручку и протянула Хансеру, который походил на смертельно больного. - Пишите заявление и не забудьте указать дату хищения.
Пока она давила поникшего ученого, как таракана, я прислушался к безжизненному голосу из воронки:
- … В самом деле, господа, Дамба - перспективный район. Мы не должны рассматривать его как филиал темницы. Вспомните, что именно там мы черпали чистую воду, там выращивали рыбу. После аварии стали распространяться болезни, и мои слова подтвердит нахмурившийся сквайр Давей. Мое почтение, доктор! Так вот, мы пьем с вами гнилую воду, в которую стекают отходы с улиц и фабрик, которая полна масла из корабельных туш. Это недопустимо! Я полагаю, что одиннадцать тысяч авардов - ничто для казны, зато колоссальный шаг не только к ремонту Дамбы, но главное - к возвращению этому району статуса "безопасный и годный к проживанию". Вы со мной согласны?
Жиденькие аплодисменты свидетельствовали о том, что призыв поддержали только соратники по ложе.
- Поймите, сквайр Вирджиль, Дамба - самый проблемный из наших районов. И в то же время, требующий наибольшего вложения. Вы ведь понимаете, что большая часть местных жителей будет перемещена в темницу, начнутся восстания, а на фоне войны в районе Огалтерры это немыслимо.
- Вы полагаете, что лучше забыть об этом месте вовсе? Вы поступите так же, если в вашем доме в каморке заведутся крысы? Предпочтете сделать вид, будто их нет?
- А вы предлагаете весь район вытравить, как крыс?
- Я хочу дать этим людям шанс!
- Людям или крысам, сквайр Вирджиль?
- Людям, милейший. Людям. У рожденных там детей должен быть шанс увидеть в этой жизни не только голод, нищету и ненависть.
- А у рожденных в Глиняном Источнике?
- Вы передергиваете!..