- Выходит, курить опиум - значит не пользоваться наркотиками? Это не вошло у вас в привычку? - усмехнулся он. - Скажи, ты все еще думаешь, что нужна большая смелость для того, чтобы запугивать беззащитных людей? Что единственный способ добывать деньги - это воровство и мошенничество? Нет у тебя уважения ни к вере, ни к Богу, ни к людям. Ты и твои бандитские дружки думаете, что вы стоите вне закона и морали. Что с вашими пистолетами и ножами вам все нипочем. Вы убеждаете самих себя, что все вокруг мошенники и воры, а кто не вор, тот простофиля и дурак. А себя самих вы считаете какими-то романтическими героями. Что-то вроде современных робингудов, верно? Не надо мне отвечать. Я знаю, что ты думаешь.
- Слушай, - ответил я раздраженно. - Ты вешаешь мне на уши это дерьмо каждый раз, когда я здесь появляюсь. Хватит разыгрывать из себя Авеля, а из меня Каина. Я пришел сюда не для того, чтобы продолжать этот дурацкий разговор. Я пришел повидать маму.
- "Я пришел повидать маму", - передразнил он. - Кстати, вот еще одна вещь, о которой я хотел с тобой поговорить, - кто дал тебе право переносить могилу нашего отца и водружать над ней этот идиотский камень? Для человека, который никогда не оказывал уважения к отцу при жизни и ни разу не помолился за него после смерти, такое неожиданное пробуждение любви и преданности выглядит просто нелепым. Ты никого даже не спросил. Сделал, как тебе хотелось, вот и все. Почему ты никогда не поступаешь как честные, порядочные люди?
- Довольно, - перебил я резко. - Я по горло сыт твоими проповедями. Еще немного, и я забуду про то, что ты мой брат. И хватит без конца твердить мне про честных людей. Честные люди? Какого черта об этом говоришь мне ты - газетный писака? Ты и твои дружки строчите в газетах. И вы думаете, что поэтому вы можете свысока смотреть на жизнь и на все прочее? Не надо вешать мне на уши дерьмо про идеалы и честную жизнь. Кто не вылезает из полицейских участков и больниц, чтобы вытащить на свет какую-нибудь скандальную историю? Не твои дружки репортеры? А откуда Синдикат узнает выигрышные лотерейные номера за несколько минут до того, как они появятся в печати, чтобы успеть сделать ставки? Не у газетчиков вроде тебя? А кто печатает за деньги утки и фальшивки, сбивающие с толку публику? Любой рекламный агент может купить газетного писаку, который за лишний доллар расхвалит ему все, что угодно. А ваши боссы и издатели, по-твоему, тоже честные и нравственные люди? Они состоят на службе у денежных мешков. Разве не деньги определяют их издательскую политику? Или ты думаешь, что они не прибегают ради своей выгоды к насилию? Ты никогда не слышал о законопослушных издателях, которые используют силу, чтобы продавать большие тиражи? Чтобы сбывать их через газетные ларьки? И к кому, ты думаешь, они обращаются за помощью в таких делах? К бандитам, вот к кому. Или ты не знал, что эти так называемые "честные" издатели нанимают гангстеров, чтобы расправиться с забастовщиками? Что время от времени эти солидные и уважаемые люди, посещающие церковь и почитающие закон, дают нам такие поручения, от которых даже нам становится не по себе? А во время войны, когда многим не хватало продуктов, разве не эти "честные" торговцы спекулировали и наживались на чужой беде, как могли, не зная ни жалости, ни совести? Довольно с меня этого дерьма. Нет людей абсолютно честных. Все так или иначе жульничают. Порядочные люди? Они только хотят считать себя такими и обманывают самих себя. А мы… мы, но крайней мере, честны перед собой; мы ни от кого не скрываемся; мы ходим с оружием. Тогда какого черта ты каждый раз, когда мы видимся, начинаешь читать мне мораль? Ты ведешь себя как сварливая старуха.
Я направился в спальню, сопровождаемый его злобным взглядом. Мама спала, тяжело дыша. Я поцеловал ее в щеку и засунул под подушку пять сотен баксов.
Я на цыпочках вернулся в кухню. Брат курил сигарету и читал газету.
- Что у нее было - плохо с сердцем? - спросил я.
Он кивнул, не отрывая глаз от газеты.
- Насколько серьезно?
- Небольшой приступ, - буркнул он. - Скоро она поправится.
Я еще не мог остыть. Мне хотелось вылить на него раздражение. Я сказал:
- Иногда я читаю всякое дерьмо, которое вы печатаете в воскресных газетах.
- Значит, тебе не нравится? - усмехнулся он. - По крайней мере, это честный и приличный способ зарабатывать на жизнь. Это честные деньги.
- Честные деньги? - переспросил я. - Такие же честные, как те, что получают проститутки.
Брат весь побелел от ярости.
- Ах ты, сукин сын, - прошипел он.
- Да, - продолжал я, - это абсолютно то же самое. Тебе платят. Тебя покупают, чтобы ты писал то, что нужно. Где твои либеральные идеи? Помнишь, как ты раньше восхищался этим парнем, Хейвудом Брауном? А что стало теперь с твоей симпатией к маленьким людям, к побежденным? Тебя купили. Ты продал свои либеральные идеи. Ты продался за русскую шарлотку. Почему? Да потому что ты боишься писать правду, боишься, зная, что от этого потом тебе не поздоровится. Ты трус, как и все твои друзья-писаки. "Перо сильней меча!" - кричите вы. Но стоит вашему боссу поднять одну бровь, как вы тут же бросаете свои перья и готовы перебить друг друга, лишь бы первым прыгнуть в вагон к реакционерам.
- В наши дни не найдешь работу, если будешь либералом, - пробормотал он.
- Об этом я и говорю. Вы обожаете цитировать Линкольна и Тома Пейна. Это ведь ты мне как-то процитировал: "Господи, дай мне силы видеть истину и следовать ей, даже если она меня убьет". Помнишь? Вот о чем я говорю. Ты продал себя, как шлюха.
- К черту тебя и твои нудные дискуссии, - пробурчал он. - Ты вечно затеваешь ссору.
- Я затеваю ссору?
- Да, ты всегда появляешься здесь, начинаешь нудные дискуссии и затеваешь ссору.
- Будь я проклят. - Меня охватило отвращение. - Ладно, к чертям все это. Передай мой привет маме.
Брат ничего не ответил. Мой взгляд стал угрожающим.
Он сказал:
- Ладно.
Я добавил:
- В следующий раз, если ты опять начнешь мне вешать на уши это дерьмо, я выброшу тебя в окно.
Он промолчал. Только бросил на меня вызывающий взгляд.
Я ушел. У Джейка за стойкой стоял какой-то незнакомец. Чтобы остыть, я выпил несколько рюмок. Заведение было переполнено. Очевидно, бармен меня знал. Он провел меня в заднюю комнату. Макс, Пат и Косой сидели напротив Джейка, Трубы и Гу-Гу. Они играли в покер. Мы обменялись приветствиями. Я стал следить за игрой. Макс и Патси испытывали свои светофильтровые стекла. В оправе они выглядели как обычные солнцезащитные очки.
Глава 26
Я решил, что Макс уже разработал свою стратегию в отношении казино. Очевидно, именно потому он пригласил Джейка, Трубу и Гу-Гу сопровождать нас во время второго визита в это заведение.
Наконец Макс рассмеялся и сказал:
- Ладно, хватит играть. Приступим к делу. - Он обратился к Джейку, Трубе и Гу-Гу: - Ваше снаряжение с собой, парни?
Они кивнули.
Вопросительно глядя на Макса, ребята выложили на стол свое оружие. Джейк достал "люгер" и "специальный полицейский". Труба вытащил из заднего кармана револьвер тридцать восьмого калибра. Такой же револьвер был и у Гу-Гу, только в переднем кармане брюк.
- А что делать с этим?
Джейк и Труба показали свою коллекцию ключей.
- Не будем напрашиваться на неприятности, - сказал Макс. - Положим их в общую кучу. А теперь мы, ребята.
Мы сняли с себя кобуры. Я выложил нож, а Макси отстегнул пистолет с пружиной. На столе образовалась целая гора.
Мы положили все в холщовый мешок, который держал Косой.
- Спрятать, как обычно? - спросил Хайми.
- Нет, погоди. Сходи сначала в гараж, возьми "томми", а потом уже спрячь все под машину. Мы подождем тебя здесь.
Косой взвалил на плечо мешок и вышел.
Мы сели за стойку и пропустили по нескольку рюмок. Косой вернулся через двадцать минут.
- "Томми" не забыл?
- Не волнуйся, Макс. Со "свинцовым душем" все в порядке.
Мы всемером влезли в "кадиллак", что не создало особой тесноты. При необходимости в салон могло сесть девять человек.
Косой сказал:
- С таким грузом машина пойдет гладко.
Так оно и вышло - это была гладкая, спокойная поездка на морской курорт.
В отеле мы отметились около одиннадцати вечера. Джейк, Труба и Гу-Гу взяли большой номер на том же этаже. Мы все устали.
Макс сказал:
- Надо поспать. Завтра встаем в четыре утра.
Мы приняли душ и легли в постель.
Я быстро заснул. Мне казалось, что я проспал очень долго. Я посмотрел на часы, чувствуя себя хорошо отдохнувшим. Было десять минут пятого. Я взглянул на Макси. Он лежал совершенно расслабленный, как всегда слегка посапывая, с мирным выражением лица. Я его разбудил. Он сел в кровати, почесывая голову.
- Как самочувствие? Все в порядке? - спросил Макс.
- Да.
Мы шепотом обсудили ситуацию. Я предложил свой план действий. Макси с ним согласился.
Он начал одеваться. Потом заглянул в соседнюю комнату и шлепнул по заднице Патси и Косого. Макс босиком прошел по коридору и разбудил Джейка, Трубу и Гу-Гу.
Было половина пятого, когда мы по одному вышли из номеров и встретились в гараже. Косой залез под машину и вытащил мешок с оружием, включая автомат "томми". Макси раздал нам наши вещи. Он с интересом разглядывал отмычки Джейка и Трубы.
- Хочешь научиться нашему ремеслу, Макс?
Тот улыбнулся:
- Нет, спасибо, Джейк. Пусть каждый занимается своим делом.
По дороге мы остановились перекусить кофе с блинами. Макси взял с собой дюжину гамбургеров.
- Это хорошая идея, - сказал я. - К концу дня мы чертовски проголодаемся.
- Да, особенно ты и я, - многозначительно ответил Макс.
Около пяти часов мы остановились за один квартал до казино. Здание еще было залито ярким светом. На площадке стояло много машин. Мы стали ждать. К половине шестого большинство машин начало разъезжаться. Огни в доме гасли один за другим.
Без четверти шесть стоянка совершенно опустела. Здание погрузилось в темноту. Мы вышли из машины и тихо подошли к дому. Макс прошептал:
- Вытаскивайте пушки. Джейк, сними ботинки и иди за мной.
Макс знаком показал, чтобы другие оставались на месте. Он и Джейк подкрались ко входу в казино. Мы прикрывали их сзади пятью стволами. Джейк начал потихоньку работать отмычками. Ему понадобилось пять минут, чтобы открыть дверь. Макс махнул нам рукой, приглашая идти следом. Мы бесшумно вошли в дом, держа пушки наготове. Мы обошли все здание, от подвала до чердака. Нигде не было ни души. Мы заглянули в бар. Макси пригубил "Маунт-Вернон".
Джейк сходил на улицу, чтобы забрать свои и Максовы ботинки. Мы стали в кружок, слушая краткие инструкции Макса.
- Я и Лапша сядем на чердаке. Вы пока отправитесь назад в отель и отдохнете. Позвоните Шварцу, пусть он привезет костюмы. Возвращайтесь в казино в одиннадцать вечера. Как только приедете, ты, Патси, начнешь играть на рулетке. Начинай по маленькой. Потом постепенно увеличивай ставки. Ровно в одиннадцать тридцать поставь все деньги на один номер.
У Патси был неуверенный вид.
Макси повторил:
- Поставь все деньги на один номер. Ты, Труба, пойдешь к столу для игры в кости. Косой даст тебе фальшивые кубики. В одиннадцать тридцать поставь на все. Вот тебе пять штук для игры.
Труба взял деньги и спокойно кивнул.
- Джейк и Гу-Гу, вы сядете за покерный стол и покажете все, на что способны. Косой обеспечит вас деньгами и объяснит, как пользоваться очками и колодами. В одиннадцать тридцать выходите из игры, не важно, с выигрышем или проигрышем. Так, с вами все. Косой, ты подашь "кадди" к выходу ровно в одиннадцать сорок, ясно? - Макс строго взглянул на Косого. Тот кивнул. - А теперь очень важная вещь. Ровно в одиннадцать тридцать пять вы все, за исключением Косого, который будет за рулем, подойдете к окошку кассы. В то же время мы с Лапшой спустимся по лестнице с чердака. Мы не знаем, какой прием нам окажут внизу, так что будьте начеку. Все понятно? Макси медленно и внимательно оглядел наши лица. - А теперь возвращайтесь в отель и оставайтесь там, пока не наступит время ехать. И почистите свои пушки; возможно, придется стрелять. - Он повернулся к Косому: - Принеси из машины пакет с гамбургерами и "свинцовый душ".
Когда Косой вернулся с полными руками, Макси спросил:
- Есть еще вопросы? Все понятно?
Мы кивнули.
- Ладно. Мы пошли. Джейк, запри дверь снаружи.
Замок щелкнул, когда Проныра повернул в двери ключ. Мы услышали, как отъехала машина.
Макси с улыбкой взял пакет с гамбургерами и автомат:
- Ждать придется долго. Нет смысла голодать, верно, Лапша?
- Ты как Наполеон.
- Наполеон? - переспросил он. - При чем тут Наполеон?
Я рассказал ему о тактике Наполеона.
- Ну, это просто здравый смысл, - сказал Макс.
Он стал подниматься вверх по лестнице. Я последовал за ним. На чердаке мы сняли пиджаки и пододвинули пару стульев к маленькому окошку, выходившему на шоссе. Мы устроились поудобнее.
Макс возобновил прерванный разговор:
- Как я уже сказал, Лапша, это просто здравый смысл. Возьмем тебя и меня. Нам придется долго ждать, часов двенадцать, может быть, больше. А Наполеон был умный парень. Армия всегда движется на своем желудке. Я слышал, он был крутым мужиком, этот Наполеон. Верно, Лапша?
- Да.
Макс угостил меня "Короной". Мы оба закурили. Некоторое время молча пускали дым. Макс продолжал:
- Расскажи мне больше об этом парне; говорят, он был человеком действия.
Я улыбнулся, сплюнул в окно и ответил:
- Да, верно.
Четыре часа мы обсуждали Наполеона. Я цитировал книгу, которую о нем читал, рассказывал о его жизни, о его военной карьере, о его любви. Макси особенно заинтересовал тот эпизод, когда его слава поднялась на гребне революции и в глазах французов он превратился в национального героя.
Потом я объяснил, как быстро росли амбиции Наполеона. Он попытался захватить весь мир. Мы обсудили его военные кампании и ошибки, которые император сделал, вторгшись в Россию.
- Проблема этого ублюдка заключалась в том, что он был слишком самовлюблен, - сказал Макси.
- Да. Он мог бы стать действительно великим человеком и принести много пользы своему народу. Но он искал только личной славы.
- Этот ублюдок хотел стать всемирным диктатором.
- Да, всегда находятся ублюдки, которые хотят того же. И они всегда недооценивают маленьких людей.
- Наполеон родом из тех же мест, что и Фрэнк, верно, Лапша?
- Фрэнк? А, ты говоришь о Боссе. Нет, Фрэнк из Сицилии, а Наполеон родился на Корсике.
- Ты знаешь, Фрэнк - тоже очень самовлюбленный парень.
- Да, в определенном смысле. Но я не думаю, что он страдает комплексом Наполеона. Он уважает людей. В глубине души он скромный человек. Как думаешь, не принести ли нам каких-нибудь напитков, Макс?
- Пожалуй, надо сделать небольшой запас. Последи за дорогой, Лапша.
Макси встал со стула и спустился вниз. У меня был хороший наблюдательный пункт. Я мог видеть главную дорогу и сразу бы заметил, если бы какая-нибудь машина свернула к казино.
Скоро Макси вернулся, притащив с собой имбирный лимонад, кока-колу и бутылку "Маунт-Вернон". Мы поставили напитки в той комнате, где на полу была нарисована рулетка.
- Льда нет? - спросил я.
- Если бы дверца на чердаке была пошире, я бы мог доставить тебе лед. Я бы притащил тебе весь этот чертов холодильник.
Макс взял открывалку, которую прихватил в баре, и откупорил две бутылки коки.
Мы сели у окна и стали не спеша отхлебывать из горлышка. Время от времени один из нас вставал и ходил по комнате или ложился на пол, чтобы немного вздремнуть. Вскоре солнце раскалило крышу так, что чердак стал похож на турецкую баню. Мы начали постепенно раздеваться, снимая одну вещь за другой, пока не остались в одних ботинках и трусах.
Макси посмотрел на меня и рассмеялся:
- Жаль, что ты не видишь себя в зеркале, Лапша.
На мне была подмышечная кобура с револьвером. Нож я заткнул за пояс трусов. По телу ручьями струился пот.
- Ты тоже не похож на гостя, которого хозяин хотел бы увидеть на своей светской вечеринке, - ответил я с улыбкой.
Кроме кобуры, на его потном теле висел маленький пистолет с прикрученной к руке пружиной. Автомат "томми" лежал на коленях.
В половине первого мы съели несколько гамбургеров и выпили полбутылки лимонада. Напиток был теплым, но приятным.
- Не хочешь принести немного льда из холодильника, Лапша?
Я спустился вниз и вытащил из холодильника поддон со льдом. Он лежал одним сплошным полупрозрачным куском. Я огляделся в поисках чего-нибудь острого, чтобы расколоть лед, но ничего не нашел. Я хотел было разбить его своим ножом, но потом раздумал. Ну его к черту. Я не хочу тупить собственный нож.
- Что, льда нет? - спросил Макс.
- Есть, но он смерзся целым куском. Нужен нож для колки льда.
- Ладно, черт с ним.
Разговаривать нам уже не хотелось. Время ползло так, словно мы сидели здесь уже несколько дней.
Наконец около двух часов дня с шоссе к казино повернул старенький "форд". Мы с интересом наблюдали, как из машины вышли двое цветных. Один из них достал ключи. Некоторое время он возился с дверью. Потом они вошли внутрь. Мы следили за их перемещением сквозь отверстия в полу. Они зашли в уборную, взяли там ведро, швабру и тряпки.
- Вот черт. Это всего лишь уборщики, - разочарованно пробормотал Макс.
- Ладно, все-таки хоть что-то новое.
Мы смотрели, как они чистят ковер. Никогда не думал, что буду с интересом наблюдать за таким нудным занятием. Часа в четыре они закончили работу. Швабры и другие инструменты отнесли в уборную, а сами подошли к столу для игры в кости. Они стали играть на маленькие ставки.
- Не хочешь к ним присоединиться, Лапша?
Я посмотрел на Макса, чтобы убедиться, не всерьез ли он это говорит. От него всего можно было ожидать.
Они играли, пока один из них не продул все деньги, три с половиной бакса. В шесть часов уборщики ушли.
Они заперли за собой дверь.
На второй обед мы съели еще несколько гамбургеров и запили их теплой смесью имбирного лимонада и виски.
Жара все усиливалась. Чердак был раскален, как печь.
Мы как можно ближе придвинулись к окошку и прихлебывали из бутылок. Даже после захода солнца воздух оставался нестерпимо душным.
Было около половины девятого. Мы смотрели, как по шоссе едут "хадсон" и "бьюик". Доехав до поворота, они свернули к казино. Из машин вышло десять плечистых парней в униформе.
Макс сразу напрягся, прошептав:
- Охрана.