- Должно быть, это мистер Чудо, - сказал он.
- Доктор Чудо, - поправил его я. - Доктор философии, Беркли, 1891 год.
- Фу-ты-ну-ты!
Что можно противопоставить высказыванию "фу-ты-ну-ты"? Я посмотрел на Лилиан.
- Бо, не могли бы мы обсудить это позже, пожалуйста, - медленно проговорила она, не поднимая от стола глаз.
Карнау переступил с ноги на ногу, очевидно, пытался придумать какое-нибудь ядовитое замечание, но, в конце концов, решил демонстративно и не говоря ни слова покинуть поле боя. Со скрещенными на груди руками он пронесся мимо меня к входной двери и с грохотом захлопнул ее за собой.
Когда выражение лица Лилиан сказало мне, что она слегка расслабилась, я подошел к столу и стал молча ждать.
- Извини, - сказала она. - Разумеется, это Бо.
- Твое великое вдохновение, - вспомнил я. - Твой самый яростный поклонник. Твой билет в…
Она остановила меня взглядом.
- Все меняется.
- М-м-м. Мой отточенный до совершенства дедуктивный дар подсказывает мне, что Бо слегка тобой недоволен.
Лилиан присела на краешек стола и отмахнулась от моих слов.
- Он так ведет себя по самым разным поводам.
- Не расскажешь, в чем дело?
Она устало улыбнулась:
- Нет. Я пока не стану тебя в это вмешивать. Просто… я решила выйти из дела. Я хочу заниматься только своими проектами, без Бо. Мне надоели туристы, приезжающие со Среднего Запада.
- Давно пора.
Лилиан взяла меня за руку.
- Я поняла, что время пришло, после нашего вчерашнего разговора. Время снова выйти на дорогу - во всех смыслах.
Я подошел ближе. Через несколько минут у Лилиан настолько улучшилось настроение, что она устроила мне экскурсию по галерее.
Она мне рассказала, что они специализируются на "Границах с отвратительным". Главный зал был отдан керамическим статуэткам, посвященным Дню мертвых и сделанным мастерами из Ларедо и Пьедрас-Неграс, - скелеты, играющие на гитарах, занимающиеся любовью, скелеты-матери, кормящие грудью детей, скелеты в колыбелях. Все сценки, густо раскрашенные основными цветами, были отвратительными и одновременно комичными.
- Вот эту я сберегла для тебя, Трес, - сказала Лилиан.
Статуэтка стояла в угловой витрине и изображала мертвеца в машине. Скелет водитель обнимал свою подружку, которая тоже была скелетом. Оба, естественно, улыбались и держали в руках бутылки с текилой, а их ярко-оранжевая машина, подозрительно похожая на мой "Фольксваген", мчалась по дороге.
- Замечательная вещица, - заметил я. - Значит, ты так запомнила наши поездки на машине?
Лилиан, не отвечая мне, немного грустно посмотрела на сценку, но уже в следующее мгновение улыбнулась.
- Возьми ее, - сказала она. - Подарок на новоселье. По крайней мере, эта машина под тобой не сломается.
- Очень смешно, - проворчал я.
Однако не стал спорить, когда Лилиан завернула свой подарок в папиросную бумагу. Может, статуэтка и не сгодится ни для чего полезного, зато наверняка перепугает до смерти Роберта Джонсона, решил я.
Бо вернулся через сорок пять минут и принес салат в коробке. Он больше не изрыгал пламя, а всего лишь тлел, но по-прежнему почти ничего не говорил и только кивнул, когда Лилиан сказала, что сегодня уйдет из галереи пораньше.
Когда ближе к вечеру мы подъехали к дому Лилиан, мы увидели серебристый "БМВ", который промчался по лужайке и остановился боком на подъездной дорожке. Прекрасно сложенный блондин в мятом костюме от "Кристиан Диор" сидел на багажнике и ждал нас.
С тех пор как он закончил среднюю школу, Дэн Шефф прибавил несколько фунтов, но не вызывало сомнений, что это именно он, бывший капитан команды по водному поло "Аламо-Хайтс мьюлз", наследник строительной империи, стоимостью в несколько миллионов долларов, брошенный бывший дружок мисс Лилиан Кембридж. По углу, под которым расположился его галстук, можно было легко сделать вывод, что он слишком радостно провел счастливый час. И явился не затем, чтобы поздравить меня с возвращением в Сан-Антонио.
Глава 07
- Я хочу с тобой поговорить, - сказал он, имея в виду меня.
Дэн произносил слова достаточно внятно, но его слегка клонило вправо. Лилиан первой выбралась из машины и, подойдя к нему, выставила перед собой руки, но я не знал, пыталась она его остановить или удержать, если он начнет падать.
- Я считаю, что имею полное право с ним поговорить, - сообщил Дэн Лилиан.
- Это нечестно, Дэн, - сказала Лилиан.
- Вот тут ты совершенно права.
Она пыталась оттеснить его назад, к "БМВ", но он даже не пошевелился, только посмотрел на нее, и в течение нескольких секунд на его лице гнев боролся с обидой.
- Лилиан… - начал он, протянув к ней руки.
- Нет, Дэн! Я хочу, чтобы ты уехал.
Братья Родригес из соседнего дома сидели на своем крыльце в плавках и майках, пили пиво и, ухмыляясь, наблюдали за нами. Один покрутил пальцем у виска и сказал что-то по-испански, но я не успел понять, что, и другой рассмеялся.
Я дотронулся до плеча Лилиан.
- Если Дэну так хочется, я могу с ним поговорить, - сказал я.
Она оглянулась на меня, и я увидел у нее на лице удивление.
- Трес, нет. Ты не обязан это делать. Дэн, уезжай, прямо сейчас.
Она толкнула его назад, он немного покачнулся, но не упал.
- Я не уеду, пока не скажу то, что собирался.
Мы с Дэном посмотрели на Лилиан.
- Ни одному слову не верю, - сердито заявила она и, наградив нас испепеляющим взглядом, зашагала к дому и захлопнула за собой сетчатую дверь.
Один из братьев Родригес открыл новую банку пива.
- Я хочу кое-что у тебя спросить. - Дэн потер щеку двумя пальцами с кольцами размером с каштан. - Я желаю знать, с чего ты взял, что можешь вернуться в город через десять вонючих лет и вести себя так, будто ты Иисус Христос, сошедший с небес. Ты уехал отсюда, бросил Лилиан, сбежал от всего, что здесь происходило, черт тебя подери, а теперь снова заявился и думаешь, что ничего не изменилось и все осталось по-прежнему. Ты когда-нибудь слышал про сожженные мосты, Наварр?
Шефф уже очень сильно разогнался. И даже почти протрезвел. Он говорил все быстрее и быстрее и становился все злее, то и дело, постукивая одной рукой о другую, словно для того, чтобы подчеркнуть особенно значимые места в своей речи. Его обычно безупречно уложенные волосы растрепались, и одна маленькая прядь упала на лицо супермена.
- Желаешь получить ответ? - спросил я.
- Некоторые из нас остались в городе и не сбежали от тех, кого любят. Мы с Лилиан пол года кое-что создавали, строили наши отношения. Кто дал тебе право явиться черт знает откуда и все растоптать?
Я задумался над ответом и понял, что сказать мне нечего.
- Ты жалок, - заявил Дэн. - Не смог устроить свою жизнь там, куда свалил, - поезжай в какое-нибудь другое место и оставь нас в покое. Второго шанса тебе тут не представится.
Я выдохнул, оглянулся на Родригесов, которые, похоже, получали огромное удовольствие от происходящего, и посмотрел на Дэна.
- Иногда жалкие люди бывают достаточно сильными, - сказал я.
- Да пошел ты.
- Лилиан мне позвонила, Дэн, - сказал я, стараясь говорить спокойно, ровным голосом. - А вовсе не наоборот. Если вы с ней что-то там строили, думаю, ваше сооружение начало рушиться задолго до того, как я сюда приехал.
Сами по себе эти слова не слишком тянули на серьезное оскорбление, но в свой первый удар Дэн вложил ярость, копившуюся в нем целых два месяца. Признаюсь, я оказался к нему не готов, и кулак Дэна угодил мне в живот.
Самое последнее дело - драться с человеком, который не контролирует свою ярость, да к тому же находится в хорошей физической форме. Недостаток координации восполняется непредсказуемостью и силой. Когда Дэн меня ударил, мне пришлось заставить себя забыть про тошноту и отчаянное желание пригнуться, чтобы избежать мощного кулака, направлявшегося к моей голове.
Я поднырнул под его руку, опираясь на левую ногу (получилось довольно неуклюже), и, замахнувшись правой, сбил Дэна с ног. Он не сумел сгруппироваться, и потому рухнул прямо на спину, довольно сильно.
Я выпрямился и отошел назад. Мой живот напоминал кусок листового железа, которое затвердевает по мере остывания.
Дэн с трудом поднялся на ноги и дернулся в мою сторону. Я поднял руки ладонями вверх, предлагая перемирие.
- Это глупо, Дэн, - сказал я.
Он попытался нанести еще один удар. Однако на сей раз я был готов, сделал шаг в сторону, и кулак Дэна просвистел мимо меня. После этого он целую минуту стоял, не шевелясь и тяжело дыша.
- Проклятье, ты не имеешь права, - заявил он, повернулся и направился к своей машине.
По тому, как он шел, я понял, что у него сильно болит нижняя часть спины.
Окна в его "БМВ" были почти черными, поэтому, только когда Дэн открыл дверцу, я увидел на пассажирском сиденье немолодую женщину с золотыми волосами. Левую руку она держала у лица, как будто пыталась скрыть разочарование. Хлопнув дверью, Дэн прорычал:
- Даже не начинай!
Он проехал по краю лужайки Родригесов и по тротуару выкатил на дорогу. "БМВ", точно перебравшая спиртного акула, медленно свернул и двинулся по Акация-авеню. Братья Родригес посмотрели на меня, ухмыльнулись и отсалютовали пивными банками.
Я нашел Лилиан в спальне, она делала вид, что читает.
- Ну что, поболтали как мужчина с мужчиной? - ледяным тоном спросила она. - Ты пометил свою территорию и объяснил ему, чтобы он на нее не совался?
- Лилиан… - начал я и замолчал, сообразив, что веду себя точно, как Дэн пару минут назад.
Она отшвырнула журнал в сторону.
- Мне не нравится, когда меня отправляют в мою комнату, чтобы большие мальчики могли спокойно из-за меня подраться, Трес.
- Ты права. Мне следовало дать тебе возможность самой все уладить.
- Думаешь, я бы не справилась?
Тут никакой ответ не годился, поэтому я даже не стал пытаться.
Лилиан встала и выглянула в окно. Через пару минут она подошла ко мне и обхватила руками за пояс, но по ее глазам я видел, что она еще сердится.
- Послушай, Трес, у меня выдался тяжелый день. Думаю, единственное, что мне сейчас нужно, это горячая ванна и вечер с книжкой, в полном одиночестве.
- Я люблю тебя, - сказал я.
Она мимолетно меня поцеловала - наверное, так целуют Библию - и спокойно сказала:
- Думаю, завтра мы еще поговорим. Мне не нужны больше сюрпризы из моего прошлого.
Выходя от нее, я осторожно прикрыл за собой дверь.
Дома я проверил свой только что установленный автоответчик. Моя мать звонила дважды, возмущенная тем, что я не отчитался перед ней о своем первом свидании с Лилиан. Боб Лэнгстон оставил загадочное сообщение, в котором угрожал физической расправой и судебным преследованием.
Я развернул керамическую машинку со скелетом за рулем, которую мне подарила Лилиан, и поставил на ковер перед Робертом Джонсоном. Он зашипел на нее, распушил хвост так, что тот стал похож на хвост енота, и, пятясь, ретировался в чулан. При этом он не спускал глаз с таинственного чудовища.
Я вернулся домой всего два дня назад, но уже сумел усложнить отношения с Лилиан, расстроить мать, нанести душевную травму своему коту и завести, по меньшей мере, трех новых врагов.
- Почти рекорд, - сказал я самому себе.
Чтобы еще больше испортить себе настроение, я мог сделать только одно - и я это сделал. Я позвонил в справочное и попросил телефон вышедшего на пенсию помощника шерифа Карла Келли, лучшего друга моего погибшего отца.
Глава 08
- Будь я проклят, если думал, что еще когда-нибудь тебя услышу, - сказал он.
Годы курения немилосердно сказались на голосе Карла, и каждое слово звучало так, будто по нему прошлась пилка по металлу, прежде чем оно покинуло горло.
Прежде чем я успел ему сказать, зачем позвонил, он завел длинное, сложное предложение без пауз, перечисляя людей, которых они с отцом знали и которые умерли, либо находятся в больнице, или страдают на старости лет от неблагодарности детей. У меня возникло ощущение, что Карл живет один, и, скорее всего, ему уже давным-давно никто не звонил по телефону. Я не стал его перебивать, давая возможность выговориться.
По закону подлости, как только я дозвонился до Карла, по телевизору перестали передавать репортаж о бейсбольном матче и включили проповедь Бакнера Фэннинга из баптистской церкви Святой Троицы. Я дотянул телефон до гостиной, насколько хватило шнура, и теперь пытался достать ногой до панели управления в надежде либо выключить телевизор, либо найти другой канал. Однако Бакнер весьма эффективно противостоял всем моим усилиям. Загорелый, в безупречном костюме, ласково улыбаясь, он убеждал меня принять Бога.
- Ага, - вставлял я в нужных местах монолога Карла. - Это просто ужасно.
Через некоторое время Карл дал мне возможность задать свои вопросы, спросив, зачем я вернулся в город.
- Если я захочу посмотреть на бумаги из расследования смерти отца, к кому я должен обратиться?
Он сделал солидную затяжку и хрипло закашлялся.
- Господи, сынок. Ты вернулся, чтобы в этом разобраться?
- Нет, - ответил я. - Но, может быть, я смогу взглянуть на дело свежим взглядом, более объективно, и, возможно, тогда мне удастся оставить прошлое в прошлом.
Я слышал, как он выдувает дым в трубку.
- Не проходит недели, чтобы он мне не снился, - сказал Карл. - Я все время вижу, как он лежит там, около своей двери.
Мы оба замолчали. Я думал о бесконечных пяти минутах между мгновением, когда мой отец упал на землю и приехала "Скорая помощь". Мы стояли, Карл и я, и смотрели, как продукты, высыпавшиеся из мешка, катятся по тротуару, следуя за ручейками крови. Я тогда замер и не мог пошевелиться. Карл же, наоборот, принялся расхаживать взад и вперед, перечисляя, что они с Джеком планировали сделать на выходных, какой была бы охота, какие анекдоты рассказывал ему Джек накануне вечером. И все время вытирал слезы, зажигал и ломал одну за другой сигареты. Банка с вареньем закатилась в согнутую руку отца и пристроилась там, точно плюшевый медвежонок.
- Не знаю насчет того, чтобы оставить прошлое в прошлом, - сказал Карл.
Тем временем Бакнер Фэннинг приступил к докладу о своем последнем посещении Иерусалима.
- С кем мне поговорить, чтобы посмотреть отчеты, Карл?
- Это внутреннее дело, сынок. К тому же прошло слишком много времени. И, вообще, так не делается.
- Представь на минутку, что делается.
Карл выдохнул мне в ухо.
- Помнишь, Драпиевски? Ларри Драпиевски? Около года назад он стал помощником шерифа.
- А в полицейском управлении?
Карл зашелся в новом приступе кашля, который продолжался минут пять, после чего ответил на мой вопрос:
- Я бы попробовал поговорить с Кингстоном из отдела криминальных расследований, если, конечно, он еще там работает. Он всегда был должен Джеку то за одно, то за другое. Несколько лет назад ФБР пересматривало дело, но тут я ничем тебе помочь не смогу.
Я не помнил ни Драпиевски, ни Кингстона, но решил, что для начала сгодятся и они.
- Спасибо, Карл.
- Ну да, извини, что не слишком тебе помог. Когда ты позвонил, я подумал, что это мой сын, он живет в Остине. Знаешь, он уже месяц не объявлялся. В первую минуту мне показалось, что это он.
- Береги себя, Карл.
- Отличный способ убить время в середине дня, - сказал он. - Мы с тобой поболтали, и я дождался передачи "Шестьдесят минут".
Я повесил трубку, представив себе, как Карл Келли сидит в своем доме в полном одиночестве, в старческой руке зажата сигарета; он живет телевизионными шоу и ожиданием звонков из Остина, которые так и не раздаются. Я присел на минутку, Роберт Джонсон тут же запрыгнул ко мне на колени, и мы немного послушали Бакнера, рассуждавшего о духовном исцелении. Потом я выключил телевизор.
Глава 09
- Малыш Трес, - рассмеялся Ларри Драпиевски. - Господи, и уже совсем не тот семилетний мальчишка, который сидел на моем столе и съедал весь крем из пышек.
Как только он это сказал, у меня всплыло смутное воспоминание о Драпиевски - крупный мужчина, гладко зачесанные рыжие волосы, добрая улыбка, покрытое потом лицо, похожее на марсианский пейзаж, и большие руки, всегда полные какой-то еды.
- Угу, тот самый, только через двадцать лет и после бессчетного числа пышек никто не называет меня "малыш", - сказал я.
- Добро пожаловать в наш клуб, - сказал Драпиевски. - Итак, какая у тебя проблема?
Когда я рассказал ему, зачем позвонил, он так надолго замолчал, что мне стало не по себе. Вращающийся вентилятор шуршал воздухом прямо мне в ухо.
- Ты же понимаешь, что документы по расследованию смотрела куча народа, - сказал он, наконец. - Половина управлений в городе и округе, ребята из ФБР… Все хотели поучаствовать. Если ты рассчитываешь найти что-то, чего никто не заметил раньше, расслабься. Ни пол шанса.
- Значит, вы мне не поможете?
- Я этого не говорил.
Я услышал, как он принялся перекладывать бумаги на своем столе. Через некоторое время Ларри выругался.
- Где ручка? - спросил он у кого-то. Потом обратился ко мне: - Дай мне номер твоего телефона, Трес.
Я продиктовал номер своего телефона.
- Хорошо, мне понадобится пара дней, - сказал он.
- Спасибо, Ларри.
- И еще, Трес… это личная услуга. Пусть так останется и дальше.
- Разумеется.
Он откашлялся:
- Я очень многим обязан твоему отцу. Понимаешь, наш шериф исключительно болезненно реагирует, когда деньги налогоплательщиков уходят… ну, скажем, на бессмысленную работу. И то, что дело касается его предшественника, который трижды побеждал на выборах, тоже не помогает, если ты понимаешь, что я имею в виду.
Потом я позвонил в полицейское управление Сан-Антонио. После того как меня в течение нескольких минут переключали с линии на линию, я, наконец, добрался до детектива Шеффера, голос которого звучал так, будто он только что проснулся. Он сообщил мне, что Ян Кингстон, раньше работавший в отделе криминальных расследований, два года назад перебрался в Сиэтл и руководит большой частной охранной фирмой. Бывший партнер Кингстона, Дэвид Эпкар, в настоящий момент караулит маленький участок на кладбище Сансет.
- Замечательно, - пробормотал я.
Шеффер громко зевнул, как будто кто-то решил пропылесосить ему рот - такой получился звук.
- Вы не повторите ваше имя? - спросил он.
Я повторил.
- Как Джексон Наварр, шериф округа, которого убили?
- Угу.
Он заворчал, очевидно, выпрямился на своем стуле.
- Это была самая огромная заноза в заднице с тех пор, как убили судью Вуда, - сказал он. - Траханый цирк, да и только.