Клавдия Туркина ничего плохого не сделала Лане. То, что давным-давно она отдала ее другой женщине или не отдала, но знала об этом и молчала - было скорее добром, чем злом: Лана и в мыслях всегда называла Элю "мамой" и никогда не хотела другой матери. Они любили друг друга, были друг к другу привязаны, а та, другая женщина… Уже то, что она захотела отказаться от маленькой Ланы, все говорило о ней, и Лана знала, что эта женщина в ее списке не уйдет от возмездия.
Итак, Лана не испытывала к Туркиной никаких личных чувств, но сейчас, когда она увидела ее изумленное и начинающее сереть лицо, Лану охватила такая ярость, что она сама испугалась. Ей показалось, что перед ней не беспомощная пенсионерка, а ее бывший шеф Кондраша Беспрозванный, и Рудольф Наргизов, и другие люди, превратившие ее в живую марионетку, манипулирующие ее чувствами, ее желаниями, лишившие ее нормальной жизни. Ей показалось, что перед ней в облике безобидной пожилой женщины стояла ее судьба.
С нечеловеческой силой Лана затянула шелковый шнурок, вложив в это усилие всю свою ненависть, все свои нерастраченные эмоции.
Клавдия хрипела, ее выпученные глаза с ужасом смотрели на этого совершенно незнакомого ей подростка - кто это? Юноша или девушка? За что? Откуда в его или ее глазах такая ненависть? Что я сделана ему или ей?
Этот немой вопрос постепенно угас в ее глазах, глаза ее остекленели, лицо стало бессмысленным и багрово-синим от удушья. Клавдия Васильевна Туркина издала последний хрип, в горле ее что-то хрустнуло, и она умерла.
Лана с изумлением прислушалась к себе. В ее душе не было раскаяния, жалости, чувства вины. Увидев угасшие глаза Клавдии, она почувствовала странную радость, небывалый прилив сил. Ей показалось, что она расплатилась со своими обидчиками, что она заплатила своей подлой судьбе той же монетой.
Лана подхватила обмякшее тело под мышки, стащила с тропы и поволокла по осеннему лесу. Невдалеке заблестела между стволами вода. Лана вышла на берег небольшого водоема, втащила тело на мостки и столкнула в воду. Темная вода с глухим всплеском поглотила труп.
Вернувшись домой, Лана поставила "птичку" возле второй фамилии в своем списке. Конечно, врач и сестра были для нее наиболее опасны: они-то наверняка должны были помнить подмену ребенка - сами ее и организовали, может, из гуманных соображений, а может - за деньги, Лану это не интересовало. Но успокоиться на этом Лана не могла - существовал малюсенький шанс, что кое-кто из женщин, лежащих в палате с ее матерью, мог заподозрить подмену, а Глебов такой человек, который сможет оживить чью угодно память. Всеми способами надо этого избежать…
Лана вряд ли отдавала себе отчет, как подействовало на нее первое убийство. Проснувшаяся в ней жестокость, наслаждение властью над жутью другого человека подталкивали ее к новым убийствам, даже если они не были необходимы с точки зрения логики джунглей. Хищный зверь убивает только тех, кто ему опасен или кого он может съесть. Только двуногие звери убивают ради самого убийства. Лана постепенно превращалась в такого зверя. Хотя внешне все выглядело очень логично. Она поставила перед собой конкретную задачу, как делала это раньше, когда еще работала. И начала ее выполнять, четко и решительно. О том, что ей придется убить еще пятерых абсолютно невинных женщин, Лана совершенно не думала.
Адреса приговоренных женщин не нужно было искать, они были в украденных Ланой архивных папках. Конечно, за прошедшие годы кто-то мог поменять и адрес, и даже город, а может быть, и страну, но начать следовало с самого простого. По старому адресу она нашла Любу Артемьеву. Снова превратившись в человека-невидимку, Лана несколько дней следила за ней и поняла, что единственное место, где Люба была не на людях - это ее подъезд. Что ж, подъезд, так подъезд. Лана подобрала возле гаражей выброшенный кем-то за ненадобностью разводной ключ, спрятала его в полиэтиленовый пакет и заняла удобную наблюдательную позицию в скверике недалеко от нужного дома. Издали увидев Любу с сумками, возвращающуюся с работы, Лана поспешила войти в парадную, чтобы вызвать меньше подозрений - если она уже будет стоять у лифта, Люба ничего не заподозрит. Лифт шел сверху, убедившись, что двери подъезда открываются, Лана вошла в лифт и стала спиной к Любе.
- Мальчик, тебе высоко?
Лана неопределенно кивнула. Выждав две секунды, Лана вынула из сумки разводной ключ, повернулась и с небольшим замахом ударила Любу в висок. Удар получился недостаточно сильным - то ли в лифте было мало места, то ли Лана еще не научилась рассчитывать удары.
Люба осталась жива, она не закричала - видимо, страх сковал судорогой ее горло, только жуткое хрипение вырвалось у нее. Но глаза, испуганные и измученные смотрели на Лану с немым вопросом: "За что? Я тебе ничего не сделала, я тебя даже не знаю!"
Лана смотрела в эти глаза со жгучей смесью ненависти, страха и злобного удовлетворения. Она снова подняла разводной ключ и ударила Любу с неженской силой. Кость хрустнула, Люба сползла на пол. Лана жадно наблюдала за ее агонией, все это продолжалось несколько секунд. Лана снова и снова рассчитывалась со своей судьбой. Ты так подло со мной поступила? Ты дала этой женщине все - радость материнства и семью? А мне? Постылую работу и холодную постель? Так вот же тебе! Я восстановлю баланс, справедливость восторжествует!
С трудом Лана опомнилась - она чуть не забыла о времени. Она остановила лифт между этажами, потом нажала кнопку верхнего этажа. Как только двери раскрылись, она перешагнула через труп и бросилась вниз по лестнице, на ходу убирая окровавленный ключ в пакет. Прежде чем выйти на улицу, она осмотрела свою одежду. Крови на ней не было, крови вообще было на удивление мало. Лана ссутулилась, наклонила голову так, что не видно было лица, и быстрым шагом вышла из подъезда.
Никто из соседей не обратил внимания на худенького, бедно одетого подростка.
С удовлетворением поставив третью "птичку" в списке, Лана продолжала поиски остальных женщин. Надежда Николаевна Любимова по старому адресу не проживала. Лана хотела снова обратиться в справочную службу, но случайно натолкнулась на более простое и безопасное решение.
Проходя мимо рядов торговых палаток возле станции метро, она, сама не зная зачем, задержалась возле лотка с, кассетами и компакт-дисками. В основном тут были музыкальные записи и компьютерные игры, но среди них Лана увидела несколько дисков с табличкой "справочники". Она заинтересовалась, и бойкий молодой человек среди разного рода компьютерных словарей и энциклопедий показал ей диск, по его словам, переписанный с компьютера Главного управления внутренних дел, где были собраны сведения обо всех жителях города. Лана поняла, что удача сама идет ей в руки, и купила этот, явно пиратский, диск.
Дома она в считанные минуты нашла всю нужную информацию. Она узнала, что Надежда Любимова поменяла фамилию и теперь стала Лебедевой (вот как, подумала она, кому и мечтать не приходится о замужестве, а кто и два раза умудряется замуж выскочить). Лана узнала новые адреса Лебедевой, Вересовой и Сергеевой. Маргариту Зеленцову она отложила напоследок. Во-первых, та жила не в Петербурге, а в Луге, но, конечно, это было не главным - не так уж Луга далеко. Главным было то, что Лана была уверена: Зеленцова - ее настоящая мать, и не могла разобраться в сложной гамме своих чувств. В общем, она отложила этот сложный вопрос на потом, она поступила так, как раньше на работе, - сосредоточилась на сегодняшнем неотложном деле, а остальные отложила, чтобы не разбрасываться.
В этот вечер ее побеспокоил телефонный звонок. Обычно в последнее время ей никто не звонил - подруг у нее не было, а все деловые знакомые мигом прознали про ее неприятности и теперь старались держаться от нее подальше.
Звонил ее бывший шеф Кондрата Беспрозванный. Звонил сам, никому не поручая. Очевидно, он решил, что так будет страшнее.
- Как живешь, Лана? Ты не забыла?
- Забудешь тут, как же! Но срок еще не истек.
- Верно, я так звоню, на всякий случай, лишний раз напомнить не помешает. Помни, Лана, помни про зону, я ведь как сказал, так и сделаю.
У Ланы от звука его голоса опять замерло сердце и волосы зашевелились, она прижала трубку к уху и долго сидела так, даже когда в трубке уже раздавались короткие гудки. Этот звонок надолго выбил ее из колеи, но к утру она успокоилась и решила начать с Надежды Лебедевой.
Снова превратившись в подростка, она проследила за ней, присмотрелась к ее привычкам, к распорядку ее дня. Когда Надежда уехала на дачу к матери, Лана хотела повторить схему убийства Клавдии Туркиной, но Надежда ехала на вокзал вместе с мужем. Продолжая за ней следить, Лана увидела, как Надежда купила билет до очень отдаленной станции, куда ходило по осеннему времени мало поездов. Лана шла в толпе за ними и услышала, как Надежда ласково простилась с мужем и сказала, что вернется завтра вечером. Лане стало лень тащиться в холодной электричке в такую даль, она решила лучше завтра покараулить Лебедеву в подъезде, как Любу Артемьеву. Тогда все прошло как по маслу, и в этот раз она тоже не будет ничего менять.
На следующий день в нужное время Лана уже ждала в подъезде. Там было темно, что было Лане скорее на руку. Она устроилась у окна на втором этаже, отсюда хорошо просматривалась дорожка к парадной, по которой пойдет Надежда Лебедева. Ждать пришлось довольно долго. От волнения на лбу у Ланы выступила испарина. Лана протерла лоб ароматизированной бумажной салфеткой и, привычным движением сложив салфетку несколько раз, отбросила ее.
Вот из-за угла дома показалась Лебедева. Она медленно шла, с трудом таща тяжеленную огромную сумку. Неожиданно Лана испытала к ней что-то вроде жалости: усталая немолодая женщина в старой, поношенной куртке, с тяжелой ношей… И это принято считать семейным счастьем? Может быть, судьба не так уж и обделила Лану?
Она взяла себя в руки - такие сомнения могли ее погубить - отступать было поздно. Лана достала все тот же гаечный ключ. Вот Надежда свернула на дорожку к дому, и Лана бросилась вниз, чтобы успеть раньше нее к лифту. У лифта была тьма-тьмущая - лампочку выбили. Входная дверь хлопнула, впустив еле различимую женскую фигуру. Женщина тяжелой неуверенной походкой приблизилась к лифту и нажала кнопку. Лана в последний момент решила не садиться с ней в лифт, она шагнула ближе и, вложив в удар всю свою силу, ударила разводным ключом тетку по затылку. Хотя капюшон должен был смягчить удар, но по страшному хрусту кости Лана поняла, что все кончено.
Подъехал лифт, двери его раскрылись, свет, хоть и слабый, на мгновение ослепил Лану, она схватила обмякшее тело под мышки и поспешно втащила его в кабину. Потом нажала кнопку верхнего, девятого, этажа и выскочила наружу. Выходя, она зачем-то оглянулась на свою жертву, и на лбу у нее опять выступила испарина: на грязном полу лифта лежала в странной и неудобной позе немолодая плохо одетая женщина, абсолютно незнакомая. Не Надежда Лебедева.
Времени на раздумья не оставалось, Лана спрятала гаечный ключ и выскочила из подъезда как ошпаренная. На улице она опомнилась и пошла к метро быстрым шагом, стараясь не бежать.
Дома она долго стояла под горячим душем и не могла согреться. Ее бил нервный озноб. Осечка! Она убила совершенно другую женщину. Что с ней творится? Ночью она не могла сомкнуть глаз. Что она делает? Она убивает людей уж вовсе непричастных. Что же она за чудовище? Но через минуту она вспомнила недавний разговор с Беспрозванным - и поднимающийся в душе животный страх убедил ее, что выхода у нее нет, а что пострадала какая-то случайная тетка - да черт с ней! Кому она нужна!
Но, однако, как же так могло получиться? Ведь она, Лана, точно видела, как Надежда свернула к дому, куда же она потом делась? И откуда взялась та, другая? Внутренний голос подсказывал Лане, что начались неудачи. Ей было страшно даже представить, что она опять пойдет в тот злополучный подъезд, поэтому Лана решила отложить Лебедеву до более удобного случая, а пока заняться Верой Вересовой.
Найдя ее дом, она обреченно присвистнула - такой от него веяло надежностью и безопасностью. Она не успела даже подойти к подъезду, как оттуда вышел, очевидно, увидев ее на видеокамере, здоровенный охранник, шагнул в ее сторону и сказал сквозь зубы скучным голосом:
- А ну, пацан, проваливай отсюда. Нечего тебе тут!
Нечего, так нечего. Лана отошла подальше, нашла удобный наблюдательный пункт и начала первую фазу операции - вычислила окна квартиры Вересовых. Потом стала ждать. Ждать она умела.
Очень скоро она поняла, насколько будет трудна ее затея - из дома выходили и входили либо крепкие, спортивного вида ребята-телохранители, либо люди, за километр излучающие богатство и уверенность в себе, окруженные такими же крепкими ребятами.
Наконец она увидела, как в окнах Вересовой квартиры погас свет, и на улицу вышла хорошо одетая женщина средних лет с собакой. По всему выходило, что это Вера Вересова.
Лана тихонько двинулась за ней, соблюдая дистанцию. Ее нервировал крупный боксер. Собака, конечно, не позволит приблизиться к хозяйке.., и вообще, Лана с детства побаивалась собак. С другой стороны, собака - это ежедневные прогулки, как правило, по одному и тому же пути, что позволит не упустить свой шанс. Пока следовало изучить маршрут прогулок и вообще все привычки Веры Вересовой.
В результате своих наблюдений Лана пришла к выводу, что приблизиться к Вере незаметно она не сможет. Дом отпадал из-за охраны, прогулки - из-за собаки. Следовательно, придется достать пистолет и убить Веру издали. Конечно, пистолет - это опасно, можно засветиться, да и стреляет она не очень-то, - еще давно, в институте, знакомый водил ее как-то в тир, но другого выхода не было.
Несколько дней Лана металась в поисках оружия. Не найдя ничего достаточно надежного, она снова наведалась к Вериному дому и застала там ужасный переполох - рядом с подъездом стояло несколько милицейских машин, люди в форме и без нее, в пятнистых комбинезонах и цивильных костюмах суетились, что-то горячо обсуждали, входили и выходили. Потом в общую сутолоку влились люди в белых халатах из подъехавшей "скорой", но их завернули на стоянку, потому что машина-то собственно взорвалась там, но милиции было полно везде.
Лана рискнула приблизиться к небольшой толпе у подъезда. В общей сутолоке на нее никто не обратил внимания, на что она и рассчитывала. Охранник, щеголяя своей осведомленностью, трепался:
- ..да, от "Жигулей", типа того, ничего не осталось, взрыв такой был - БТР разнесло бы всмятку!
- А что это - в таком доме - и "Жигули"? - лениво спросили в толпе.
- Да она по хозяйству ездила, в магазин там, типа того. У самого-то, конечно, "мерс" был.
- Отъездилась по хозяйству…
В это время из парадной показался какой-то тип властного вида. Одним взглядом оценив ситуацию, он внимательно посмотрел на охранника, от чего тот мгновенно съежился, уменьшился в объеме раза в четыре, и зашел в подъезд. Одновременно снаружи к подъезду подошел милицейский чин и вежливо, но твердо предложил посторонним разойтись. Лана злорадно подумала, что если она хоть немного разбирается в людях, то охранник в этом доме больше не работает. Сам виноват, меньше надо трепаться!
Лану оттеснили, но она и так выяснила, что судьба была к ней благосклонна - кто-то убил Веру Вересову, взорвал в собственной машине. Абсолютно все совпадало: единственные в доме "Жигули", "мерседес" хозяина - все одно к одному.
Лана недоумевала только, зачем, но у богатых свои разборки - может, так хотели отомстить ее мужу, а может - конкурентка-любовница решила избавиться от жены, а может, и сам муж нанял кого-то для того, чтобы убрать надоевшую немолодую жену. Конечно, это рискованно, но у богатых, опять-таки, своя логика - огромные деньги. Так или иначе, но судьба Веры Вересовой, которая из всех потенциальных жертв вызывала у Ланы самую острую ненависть - образцовая семья, богатый муж, шикарная квартира и собака - в общем, идеал женского счастья, - именно ее судьба в конечном итоге заставила Лану подумать, так ли уж ей самой не повезло в жизни. По крайней мере, ее жизнь не станет разменной монетой в чужих расчетах. Она, Лана, зависит только от самой себя и рассчитывать может только на свои собственные силы.
Во всяком случае, кто-то решил за Лану самую сложную проблему, и она поставила еще одну "галочку" в заветном списке.
Но она не может, не имеет права расслабиться. Остается еще эта тетка, Лебедева.
Лана очнулась от воспоминаний. Она стояла на улице у дома своего отца, вернее, ненастоящего отца, а просто мужа ее приемной матери, то есть мать-то была ей самой что ни на есть родной, в общем, Лана совсем запуталась. И воспоминания уже путаются, кажется, она сначала пыталась убить Вересову, а потом Надежду…
И там, и там ее постигли неудачи, и там, и там погибли не те женщины… Но зато Сергеева точно умерла сама от сердца, и очень вовремя. Лана стояла у подъезда и видела, как родственники собирались на поминки. Лану беспокоила теперь только Надежда, потому что она вела себя слишком активно - все время куда-то ездила, звонила ей, Лане, выслеживала ее в метро, вот теперь зачем-то говорила с отцом, а до этого с его женой. Лебедеву нужно было убирать немедленно, но проклятая баба все время выскальзывала. Но у Ланы созрел новый план.
* * *
Едва Надежда закрыла дверь за мужем, как у нее зазвонил телефон.
- Здравствуйте, Надежда, это Натэлла Новицкая, - голос Натэллы был встревожен и звучал искаженно, словно сквозь преграду. - Я бы хотела с вами поговорить…
- А что у вас с голосом?
- Ничего, я немного простужена, - Натэлла закашлялась. - Если можете, приезжайте ко мне прямо сейчас.
- А что случилось?
- Я узнала очень важные вещи… По телефону об этом нельзя, но это очень срочно. - И Натэлла повесила трубку.
Надежда тяжело вздохнула. У нее на сегодня был составлен длиннющий список домашних дел: она собиралась вымыть окно на кухне, подклеить обои в коридоре, разорванные паршивцем Бейсиком, вернуть соседке Марии Петровне стопку непрочитанных любовных романов, которыми та ее упорно снабжала (а только на это нужно было не менее полутора часов), и побегать по магазинам. Но похоже, с домашними делами сегодня ничего не выйдет.
Надежда оделась и поехала к Новицким.