─ Тогда почему же он обращается за медицинской помощью только после двух месяцев явной болезни дочери? Почему не отдает ее уже столько лет в стационар? Может быть это связано со смертью матери?
─ На что вы намекаете? Это глупость! Жена погибла на его машине, а не на своей. Водитель грузовика скрылся. Убрать хотели Курдюма, но ошиблись. Мы проверяли эту ситуацию.
─ Допустим. Откуда у Курдюма взялись деньги на собственное дело, много денег?
─ Он выгодно женился. Покойная была очень богатой. Дочка крупного бизнесмена из Сибири. Здесь все чисто.
─ Вот и я говорю. Профессиональный ход.
─ Михаил Иванович, вы не рассказываете, вы продолжаете задавать вопросы.
─ Хорошо, Генрих Максимович. По косвенным данным у меня есть основания предполагать, что падчерица поддерживается Курдюмом в состоянии депрессии искусственно, возможно потому, что знает нечто о смерти матери. Забрать ее он не даст.
─ Проверим.
─ Курдюм пытался мне представить Ургалчинова, как основного контактёра с некими московскими боссами и как куратора "Шаманов космоса". Вы же знаете, что это не соответствует действительности.
─ По нашей версии Ургалчинов убил Фарагова, – выдохнул Буюн.
─ Зачем? Не нужен Ургалчинову никакой Фарагов. Он его в жизни не видел и не знал о его существовании, а вот Курдюм, который встречался один на один с Фараговым не раз, убрал его спокойно и без шума. Еще бы Фарагов сопротивлялся, он и не ожидал ничего плохого от своего Чакраватина. Чакраватин, Генрих Максимович, понятие индийского южного буддизма. Мистическое имя властителя. И хотя Курдюм не раз отправлял Ургалчинова в командировки в Индию, не мог он там усвоить и впитать такого. А вот Курдюм, по-моему, здорово увлекся восточной мистикой и даже побывал под сильным влиянием религиозной секты.
─ Что ж, возможно, было и такое. Продолжайте.
─ Как красиво он вычислял место, где прячется от него Рекунов, избитый им руководитель буддийской общины. Пенсионерка к сестре Рекунова подошла, якобы Пете денег задолжала. А на следующий день труп бабушки. Покончила жизнь самоубийством, газ открыла. Никаких следов насилия. А для чего насилие, если человек в совершенстве владеет искусством внушения и гипнозом? Правильно, незачем.
─ Откуда вам известно о таких способностях Курдюма?
─ Он отработал их на Рекунове, явился ему многоликим Чакраватином. Вогнал того буквально в ужас. И все время подставляет Ургалчинова. Кстати, откуда он взялся, этот Ургалчинов? – Попробовал урвать у Буюна ещё информации Колчанов.
─ Появился тут после смерти жены Курдюма Эллы. Где-то через года два. Поговаривали, что он ее тайный сводный брат. Якобы, когда-то по молодости брат отца Эллы, некто Монастырёв, закрутил роман с тунгусской. Может быть, слухи, может, нет. Этого Ургалчинова, брат Монастырева, дядя Эллы, еще с интерната присмотрел, дал высшее образование, в фирме при себе держал. А как умер, Монастырёв старший, Эрлик приехал сюда.
─ Спасибо. Очень интересно. Значит, Эрлик приехал смотреть за внучкой Монастырева, если по вашей версии, то за своей племянницей. Вот почему Курдюм выставляет Ургалчинова таким монстром, шаманом, припадочным зверем. Пока Эрлик здесь Курдюм не тронет падчерицу. Боится. Глаз за ним ходит по имени Эрлик. А как того убьют или арестуют, тут ручки и развязаны. Я вас убедил?
─ По крайней мере, вы заставили меня крепко задуматься, – Буюн остановился. – Скажите, что нужно Курдюму, почему он так себя ведет?
─ Я поясню! Как сказал мне один ученый, когда начинают реализовывать по своей сути нездоровый, нелогичный политико-религиозный проект, то под такие знамена собираются в первую очередь неадекватные, истерические, склонные к агрессии и насилию личности. Власть соединенная с мистикой, с идеей силы всегда пахнет кровью. Думаю, что у вас будет еще немало таких Курдюмов. Я поставлю ему свой диагноз – он одержимый фанатик, больной насилием подонок, но в своем мнении – он возвышенное духовное, почти святое существо – Чакраватин. В буддизме, как я уже пояснял, это царь, устанавливающий справедливость в своем царстве, – Колчанов поглядел на подполковника. – С вашей помощью.
─ Наша помощь тут простая. Наблюдать. Зарвался – ответишь. Судя по вашему рассказу, Курдюм больше, чем просто зарвался.
В кармане пиджака Колчанова мобильник заиграл "Профессионала".
─ Слушаю.
─ Товарищ майор, это Колобков. Я двигаюсь на машине за автомобилем Геренста. Он только, что выехал. Сам за рулем, с ним никого.
─ Понял. Продолжай наблюдение. Сколько у нас там времени, – обратился Колчанов к Буюну.
─ Без пятнадцати двенадцать.
─ Прекрасно. Кстати, вам известно, что во многих мистических культах жертвоприношения совершаются только после полуночи. Правило такое.
─ О, Господи, да что вы все про секты. В чем дело?
Колчанов не успел ответить. Снова заиграл мобильный телефон.
─ Да?
─ Цапкин, Михаил Иванович. Еду за автомобилем Ургалчинова. Он один. Только что выехал из ворот своего дома.
─ Молодец. Веди его. Не упускай. Вот вам и ответ, Генрих Максимович. Одновременно Ургалчинов и Геренст выехали, прямо как по срочному звонку. Отгадайте с трех раз, куда и к кому?
─ Уверены, что к Курдюму?
─ Более чем.
─ И где же он их ожидает?
─ У себя дома. Они же сначала, как бы, должны, напав на него, сжечь пленки с записями, ни хрена вы пленочки не получите. Да есть ли они, вообще, в природе?
─ Хорошо! Поедем и мы к его дому. Но войдем только с моего разрешения. Иначе я все остановлю.
─ Договорились, – Колчанов быстрым шагом, не оглядываясь, на поспевающего следом фээсбэшника, двинулся к автомобилю.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
"Вернись на свою родину!
В юрту к ясному огню!
Вернись к своему отцу, к матери!"
(Заклинание-исцеление души больного ребенка у телеутских шаманов)
Мирча Элиаде. Шаманизм
─ Мы возле особняка Курдюма, – сообщил по мобилке Цапкин. – Машины Ургалчинова и Геренста припаркованы снаружи. Уже зашли во двор. Тихо, никого. Охраны не видно.
─ Понял, Леня. Уже подъезжаем. Ни во что не вмешивайтесь. Только наблюдайте. Это приказ, – майор убрал телефон в карман. – Всех отослал ваш принц Эдуард. Ни охраны, ни прислуги. Свидетелей нет. Глеб, прямо, все время прямо и в конце улицы налево. Там тихонько поедешь, или, вообще, паркуйся. Метров двадцать пешочком пройдемся.
Ночь выдалась отчаянно лунная – все как на ладони. Воровать и убегать при такой небесной подсветке в край не с руки. Под колёсами предательски запрыгала щебенка.
─ Стой! Отсюда одиннадцатым номером. Подполковник. Не меси щебень. Идите сюда на обочину. По травке, по земле. Вот, так тихо. Что, давно в облаву не ходили?
─ Прекращай, Миша. Школьников нашел. Молодых своих наставлять будешь, – Сайгак вгрызался каблуками лакированных туфель в мокрую землю.
─ А ты молодец, Глеб. На встречу товарища подполковника даже ночью лучшую обувь одел, – не унимался Колчанов. – Нет бы в кроссовочках, да в курточке…
─ Миша, замолчи, ей богу…
─ Михаил Иванович, – влез Буюн, – не дергайте Сайгака. И так все на взводе.
─ Ну-ну, сейчас проверим ваш взвод с сырым порохом.
Впереди под тенью высокого забора спрятались машины Колобкова и Цапкина. Дима вырос как из-под земли прямо перед носом у Колчанова.
─ Здравия желаю! Вон впереди по правой стороне огромный дом. Это его. Буржуйская территория, сплошные дворцы.
─ Привыкай, сынок. Перед тобой благородные тылы демократии.
─ Жопа, что ли, Михаил Иванович?
─ Нет, Димон, это наши квартирки полная жопа, а тут тылы.
─ Михаил Иванович, нельзя ли по существу, ближе к делу, – попросил из-за спины Сайгака Буюн.
─ Мы и так, товарищ подполковник, к делу как нельзя ближе подошли. Где Цапкин?
─ Прямо под воротами, слушает – что и как. Пока тихо.
─ Веди туда.
Вся компания притаилась у ворот. Тишина стояла мертвая до глухоты. Слышно как громко дышит мощный Сайгак и как шмыгает носом простывший Цапкин.
Вдруг тишину разорвал звук выстрела. За ним второй, чуть погодя – третий.
─ Первые два из карабина типа "Тайга" на базе Калаша. Третий – похоже, из пистолета, – высказался Сайгак.
─ Заходим! – Скомандовал Буюн.
Колобков оперся ногой на сложенные в замок руки Цапкина, с подброса зацепился руками за кромку высокой кирпичной стены, подтянулся и лег животом на забор и спрыгнул во двор.
Открылась половина больших выездных ворот.
В это время грянул четвертый выстрел. Звук разбитого стекла еще раз раскроил ночной покой богатого района.
─ Сюда! – крикнул Колобков из двора. – Убегает! Стой! Стреляю!
Легкая, быстрая фигура, выскочившего из окна второго этажа человека, бросилась за дом. Дима кинулся следом.
─ Леня, за Колобком! – заорал Колчанов. – Остальные в дом!
За спиной Колчанова упал на землю Буюн.
─ Все нормально! Споткнулся – собака мертвая на дороге!
Колчанов рванул на себя входную дверь:
─ Открыто. Я иду первым. Глеб прикрой!
В полутемный холл первого этажа прорывалось световое пятно над лестничным пролетом.
─ Идем на второй! – скомандовал Колчанов.
─ Я с вами! – шепнул Буюн. – Глеб, осмотрите первый.
Через полуоткрытую дверь свет был виден только в одной из комнат. Двое быстро взбежали по ступенькам.
─ Туда!
Колчанов с пистолетом в вытянутой руке ворвался первым:
─ Всем стоять! Стреляю без предупреждения!
Стрелять уже не требовалось. Нужна была только медицинская помощь. В кресле у камина корчился от боли Курдюм. Огромное кровавое пятно на его животе указывало на серьезное ранение. У ног раненного, на ковре, валялся охотничий карабин. Возле кресла справа лежал труп мужчины с развороченной головой.
─ Это Бобров. Человек Курдюма в "Дхарме", – пояснил Буюну Колчанов. – Из карабина в лоб, в упор.
Ближе к разбитому окну еще мужчина на полу, лицом вниз. Колчанов взялся за плечо пиджака лежавшего и потянул на себя. Тело тяжело развернулось на бок.
─ Геренст. Смотрите. Выстрел точно в сердце.
─ Кто же смог уйти?
─ Ургалчинов.
Буюн подошел к Курдюму.
─ Ты Ургалчинова зацепил? Попал в него?
─ Скорую мне, – прошипел Курдюм. – Скорую зови!
─ Отвечай, попал в Ургалчинова? – Подполковник настойчиво повторил вопрос.
─ Да, в грудь.
─ Где пленки?
─ Они их сожгли в камине. Скорую зови, сука!
─ Вызвать скорую? – спросил Колчанов.
─ Нет, не надо! – категорически отказал Буюн. – Он не жилец. Разворотило брюхо, пуля, похоже, разрывная. Водки дать?
─ Дай, – Курдюм подавлял нечеловеческую боль.
─ Поищите бар, Михаил Иванович. Я хотел бы вам сказать, что мы здесь неофициально. У нас нет ни ордера, ни каких-то особых разрешений. Сейчас допросим его и уйдем. За трупами приедут мои люди.
В комнату вошел Сайгак.
─ Глеб, – повернулся к нему Буюн, – спуститесь вниз, дождитесь ребят майора и отправьте их домой. Их здесь не было и они ничего не видели. Пойманного сюда. Согласны, Михаил Иванович?
─ Согласен, – Колчанов подал Буюну открытую бутылку водки.
Подполковник поднес горлышко бутылки к губам Курдюма и всунул ему в рот.
─ Пей!
Курдюм сделал глубокий глоток и отвернул голову в сторону.
─ Всё…
─ Что, Эдуард Борисович, решил одним махом всех убрать?! А сам и попался. Значит, ты и нас дурить пытался? Ты, что ли Чакраватин? Говори! – Буюн поставил себе стул возле кресла умирающего.
─ Я, да я Чакраватин! – Курдюм сделал усилие и чуть приподнялся в кресле. – Я, я царь! Я бессмертен! Я приду еще за тобой, за вами, за всеми. Особенно за тобой майор, – он простер руку с выставленным указательным пальцем к Колчанову. – Я разрежу тебя на куски, я сварю тебя в котле и отдам твои кости собакам! Я голову твою прибью гвоздями к воротам преисподней. Ночи твои будут ужасны, ты будешь каждый раз мучительно умирать во сне…. И тебя найдет пророчество! И тебя!
Курдюм был страшен. Глаза его горели демоническим огнем, окровавленные руки и тело сложились в чудовищный багровый постамент, с которого вещала, искаженная гримасой боли и ненависти голова.
Колчанов, смотревший ему в глаза, вдруг ощутил неимоверную слабость, ватные ноги не хотели держать тела, голова закружилась, а глаза застилал густой туман в серебряных звездочках.
─ Не смотрите на него, майор! – Заорал Буюн. – Не смотрите! Он внушает тебе программу страха! Отведи глаза!
Буюн подскочил к Колчанову и ударил его по щеке. Наваждение ушло.
─ Вот, присядь-ка. Водку, водку пей! – Резкий вкус алкоголя обжег рот. – Хорошо, молодец! Сам же мне рассказал, что он в Индии в секте колдовать надрочился, а ты ему в зенки уставился. Не надо, не надо так. Подыхающий зверь вблизи самый опасный….
В комнату снова зашел Сайгак.
─ Ушел Ургалчинов, через калитку в дальней части забора. Выбил и ушел. Ребят отправил.
─ Плохо, что ушел, плохо, – пробубнил под нос Буюн. – Ладно, иди во двор.
К Колчанову постепенно возвращалось нормальное состояние сознания. Он поднялся со стула и подошел к разбитому окну за свежим глотком воздуха. Зацепил ногой полы тяжелой шторы. От удара из-за шторы вылетел и проскользил по паркету пистолет.
─ Смотрите, подполковник, "ПМ".
─ Вижу! – Буюн вынул из кармана носовой платок, встряхнул его, расправив, и поднял оружие. Извлек магазин. – Как раз одного патрона не хватает, – вставил магазин, протер краем платка низ рукоятки пистолета и снова положил на пол за пологом шторы. – Как было, Эдуард? – Снова обратился Буюн к корчащемуся Курдюму, – все кончено для тебя. Ответь на мои вопросы и уходи туда с богом. Понял?
Курдюм молчал.
─ Молчишь? Значит, не возражаешь. Хорошо. Кто тебе велел убить Фарагова, неужели это лишь твой буйный, дурацкий характер. Ну, пусть ты Чакраватин, пусть ты пугал буддистов, но зачем убивать мальчишку?
─ Ты не поймешь! – Курдюм закашлял.
─ А ты объясняй. Я попробую.
─ Он хотел уйти из-под моего крыла. Я его поднял, сделал известным, сделал богатым. А он… щенок! Решил написать мне прощальную песню и назвать ее Чакраватин, на этом свалить…. И к кому? К Барковскому в культурный фонд "Русский Восток"…
─ Неужели это причина? – Колчанов налил себе водки в обнаруженную в баре рюмку.
─ Не твоего это ума дело, майор, – усмехнулся Буюн. – Грызня за вес, за влияние, за место в партийном списке "Чести и совести", в конце концов. Так, что ли, Эдуард Борисович? А? Зачем тебе, дурачок-Геренст областным секретарем, которого тоже из Москвы проталкивал Вячеслав Барковский, правильно? Нет, не нужен. И ты его убил. А Боброва, он же безобидный, ну что, он тебе сделал, за что?
─ Хе… – похоже, Курдюм начинал быстро слабеть. – Свидетель, зачем мне лишний свидетель. Это он, молодец, грузовичок так направил, что у Эллы шансов не было никаких. Транспортник бывший, профи…
─ Значит прав, майор! Девчонку держишь за замком, за дурочку выдаешь, но пока Ургалчинов жив, ты ее тронуть не можешь. Богатая наследница! Единственная внучка покойного Монастырева. Конечно, с такими деньгами можно политику делать, но не успел! Кто тебя, Ургалчинов?
─ Да… С-сука… Ты, что думаешь, герой он? Это он вашего ментенка зверем своим порвал…. Больше ничего не скажу…. Больно…. Нельзя нарушать пророчество! Нельзя! – Курдюм бессильно уронил голову на грудь, зрачки закатились.
─ Что он сказал? – Колчанов подошел к креслу.
─ Все! Ты меньше слушай, что он говорил, – Буюн прикоснулся пальцами к горлу Курдюма. – Где он дочку держит, я должен ее забрать.
─ Девочке нужна помощь врачей!
─ Окажем! Она сейчас лакомый кусок. На нее столько счетов по банкам открыто, столько акций записано, что надо ее подальше спрятать.
─ И что же вы с ней сделаете?
─ Не твое дело, Михаил Иванович, не лезь. Ты и так уже узнал слишком много, чтобы жить неспокойно. Сам захотел. Идем, разыщем девчонку.
Ни в одной из комнат второго этажа девочки не было, хотя одна из них явно была детской. Веселые обои в зайчиках, музыкальный центр с множеством стоящих в кляссерах дисках молодежной музыки, мягкие игрушки, в большом количестве сидящие на диване и на полу. На стене портретное фото улыбающейся женщины.
─ Наверное, покойная мать, – предположил Колчанов.
Замок в комнату, закрывающийся на ключ снаружи, был открыт.
─ Пошли на первый, майор, – Буюн стал спускаться по лестнице вниз, Колчанов следом.
Включили свет. Ни в холле, ни в кухне, ни в гараже – никого. Подполковник занервничал.
─ Минут пятнадцать у нас еще есть. Потом будут люди прибирать. Где же она? Вон дверь ещё.
Дверь не заперта, за ней широкие ступеньки вниз.
─ Подвал. Идем, Михаил Иванович! Вдвоем быстрее все осмотрим.
Можно чего угодно ожидать от подвалов: овощехранилищ, сейфов с драгоценностями, тюрьмы для выкраденных бандитами, игорного дома, пристанища наркоманов, в общем, перечень предназначений подвалов продолжается легко и долго, но то, что открылось Колчанову и Буюну не лезло ни в какие ворота воображения.
В длинном прямоугольном помещении с низко нависавшим потолком, в котором под сложными узорами цветных стеклянных витражей горели многочисленные лампочки, вдоль стен сидели и стояли большие и маленькие персонажи различных восточных мифологий. Идолы блестели и переливались шелковыми и парчовыми одеждами. Посередине зала стояло божество с тремя лицами, смотрящими в разные стороны.
─ Это Тримурти, – пояснил Колчанов. – Индуистская троица: Вишну, Шива, Кришна.
─ Ты откуда знаешь? – Удивился Буюн.
─ Я пока за этими гадами гонялся, чего только не перечитал.
Больше всего было статуй Будды. Но весь этот пантеон в конце зала венчала огромная статуя восточного воина в пышном убранстве. Воин смотрел спокойно и гордо, выставив вперед правую руку с открытой кверху ладонью, в левой он держал большой кристалл. Босыми ногами воин опирался на лежащий плоский диск, далее возле ног располагались резные фигуры слона, коня, восточной красавицы, молодого воина и старика.
─ Вот он – Чакраватин во всей красе. Дух захватывает.
─ Точно? – Снова удивился Буюн.
─ Да. Царь-воин, обладатель семи сокровищ. Смотрите: он стоит на колесе мира, на котором мгновенно перемещается куда захочет, в руке драгоценный камень – свет озаряющий дали, слон и конь, царица-жена, сын и советник. Все на месте.
─ И что это все означает?
─ Это был его личный храм, его место вожделений и молитв. Обратите внимание, Чакраватин возвышается над буддами. Курдюм был еретик по всем канонам буддизма. Сектант.
─ Ладно, майор. Давай-ка быстро обыщем это капище, может девчонка за одной из этих статуй. Я – по правой стороне, ты – по левой.
Подошвы туфель утопали в мягком высоком ворсе ковра, покрывавшего весь самопальный храм, и это делало шаги неслышными. В левом ряду размещалось семь фигур и Колчанов, осмотрев закуточек за последней, подошел к грозной статуе Чакраватина.