- Да, Филипс, - сказал Бриз, - Джордж Ансон Филипс, такой печальный случай. Он считал себя детективом, только вряд ли он нашел бы человека, который бы в это поверил. Я разговаривал с шерифом на Вентура-бульвар. Он сказал, что несмотря на то, что Джордж был милый мальчик, а, может быть, именно поэтому, из него едва ли вышел бы хороший полицейский, даже при условии, что в голове у него было кое-что. Джордж был исполнителен, даже очень, но только ему все время надо было растолковывать с чего начать, долго ли продолжать и так далее. Надеюсь, вы понимаете, что я хочу сказать. Конечно, Джордж тотчас же схватил бы вора, если бы увидел, что тот крадет, допустим, кур, а потом бросился бы от него бежать, или, например, вор напал бы на него на посту и ударил, но, в общем-то, дела у него шли туго, и он все время обращался за указаниями в офис. Короче, парень был лишен инициативы, шерифу это надоело, и он его выгнал.
Бриз отхлебнул из стакана и поскреб подбородок похожим на лопату ногтем.
- Потом Джордж работал в универсальном магазине на Сими-стрит у человека по имени Сатклиф. Торговля идет в основном в кредит, у каждого клиента своя книжечка, и вот у Джорджа появились неприятности из-за этих книжечек. То он забывал записать в книжку отпущенный товар, то записывал, да не туда. Одни покупатели стали его поправлять, другим было все равно. Короче, Сатклиф предложил ему заняться чем-нибудь еще. У него было немного денег, ровно столько, чтобы получить разрешение и заключить договор об аренде офиса. Был я в этом офисе. Комната на двоих с письменными столами. Второй парень по имени Марш торгует рождественскими открытками. Они договорились, что если к Джорджу придет клиент, то Марш выйдет погулять. Марш говорит, что он не знал, где живет Джордж, а клиентов у него не видел. По словам Марша, он никаких дел в этом офисе не вел. Тем не менее Джордж дал объявление в газету в надежде, что клиенты появятся. И, мне кажется, клиент нашелся, потому что - это Марш говорит - неделю назад он увидел на столе записку, в которой Джордж писал, что его не будет в городе несколько дней. Больше Марш ничего не знает. Значит, Джордж переехал на Корт-стрит и снял здесь квартирку на имя Ансона. Тут его и убили. Вот все, что мы знаем о Джордже. Такой вот прискорбный случай.
Он смотрел на меня спокойно, и прямо, во взгляде не было даже тени любопытства, и поднеся к губам стакан, отхлебнул из него.
- А какое это было объявление?
Бриз поставил стакан, и достав из бумажника узенькую полоску бумаги, положил ее на столик для коктейлей. Я встал с кресла, и, поднеся бумажку к глазам, прочитал:
Зачем расстраиваться, зачем терзаться сомнениями и подозрениями? Обратитесь за советом к хладнокровному, осмотрительному и пользующемуся доверием следователю. Джордж Ансон Филипс. Гленвью 9521.
Я положил бумажку на столик.
- Таких объявлений масса, и это не хуже других, - сказал Бриз. - Только пользы от него, наверное, было мало.
- Девушка, которая печатала ему объявление, - вставил свое слово Спенглер, - говорит, что она едва не расхохоталась, слушая, но ему самому оно очень понравилось. Девушка из офиса при "Кроникл".
- Здорово у вас дело поставлено.
- Ну, с информацией у нас всегда порядок, - сказал Бриз, - вот с вами только трудновато.
- А что Хенч?
- Да ничего. Он пьянствовал с той девицей. Они немножко поцапались, слушали радио, проголодавшись, пошли перекусить. Так они проводили день за днем. Ну, теперь-то с этим покончено. У нее синяки под глазами, а он, наверное, когда-нибудь свернет ей шею. Таких, как Хенч и эта девица, пруд пруди.
- А что с его пистолетом?
- Пистолет тот самый. Пулю мы еще не получили, но патрон, найденный возле трупа, подходит, и, кроме того, отметка от выбрасывателя на нем такая же, как и после выстрелов, которые мы из этого пистолета сделали.
- Значит, кто-то подложил его Хенчу под подушку?
- Конечно. Зачем, было Хенчу убивать Филипса? Ведь он его даже не знал.
- Откуда это известно?
- Я это знаю, - сказал Бриз, вытянув руку. - Все тут писано черным по белому, ну и, конечно, имеются весьма разумные, бесспорные доводы. Скажите-ка мне, пожалуйста, разве можно после убийства затевать скандал, привлекая к себе внимание, да еще с пистолетом под подушкой. Девица была с ним целый день, но ничего не знает. Разве бы она стала скрывать такое? Кто для нее этот Хенч? Так, малый, с которым можно позабавиться, не больше. Так что оставим Хенча. Убийца слышал радио, и, оглушив Филипса, затащил его в ванную, и там его застрелил. Уж он-то пьян не был, он свое дело знал, будьте уверены. И вот он выходит из ванной, и вдруг, закрыв дверь, слышит, что радио смолкло, а Хенч с девицей уходят. Все было именно так.
- Откуда вы знаете, что радио выключили?
- Так мне сказали, - ответил Бриз спокойно, - в этой дыре есть еще и другие жильцы. Итак, радио выключили, эти двое вышли, и, конечно, шумели. Тут убийца выходит из квартиры и видит, что дверь Хенча открыта. Это было именно так, потому что иначе он не обратил бы на нее внимания.
- Где вы видели, чтобы, уходя, люди оставляли дверь открытой, да еще в таком районе, как этот?
- Все дело в пьянстве. Пьяница беспечен, его ум как бы расфокусирован, он занят одной какой-нибудь мыслью и только. Ну так вот, дверь не была распахнута настежь, а лишь чуть приоткрыта. Убийца вошел, и сунув пистолет под подушку, обнаружил там другой пистолет, и он забрал его, быть может, чтобы, насолить Хенчу.
- Этот пистолет теперь нужно проверить, - сказал я.
- Пистолет Хенча? Мы стараемся, но Хенч не знает его регистрационного номера. Конечно, если бы мы его знали, это могло нам что-нибудь дать. Но, в общем, я сомневаюсь. Вы ведь знаете, как это все бывает. Вы тянете за ниточку и вроде дело идет неплохо, но вдруг обрыв и больше ничего нет, конец. Ну, а теперь скажите мне прямо, нет ли у вас еще каких-нибудь вопросов, ответы на которые были бы вам полезны?
- Простите, но я устал, - сказал я, - и, кажется, отупел.
- Вот как, - усмехнулся Бриз, - а всего несколько минут назад вы просто блистали, вспомните-ка дело Кэссиди.
Я промолчал и стал было набивать трубку, но она была еще горячая, и я бросил это дело, отложил ее в сторону, чтобы она остыла.
- Господи, - медленно проговорил Бриз, - что же мне с вами делать? С одной стороны про вас не скажешь, что вы намеренно скрываете какие-то детали по этому делу, а с другой, разве можно поверить, что вы знаете лишь то немногое, что нам рассказали.
Я опять промолчал.
Бриз наклонился и загасил в пепельнице окурок сигары. Потом допил все, что оставалось в стакане, и встал, надев шляпу.
- Когда же немой заговорит? - спросил он.
- Не знаю.
- Ну что ж, придется мне вам помочь. Я даю вам срок до завтрашнего полдня, то есть до 12 часов, ну, может быть, до 12 часов с минутами. Все равно я не передам отчет по делу без ваших показаний. Надеюсь, вы обговорите все детали с вашим клиентом и решите, как поступить.
- А после этого?
- После этого я пойду к начальнику и скажу ему, что некий сыщик, Филип Марло, утаивает информацию по делу об убийстве и что я в этом абсолютно уверен. Что будет дальше? Дальше, мне кажется, вас клюнет жареный петух.
- Ух-ху, - сказал я. - Вы посмотрели у него в письменном столе?
- Ну конечно. Очень опрятный парнишка. Ничего нет, один лишь дневник. Да и в нем тоже ничего, кроме записей о том, как он был на пляже, или ходил с девушкой в кино, и она не поддалась на его ухаживания, о том, что он сидит в офисе без дела. Один раз он остался недоволен прачечной и исписал целую страницу. Были еще три или четыре стишка. Самое интересное, что все это было написано печатными буквами.
- Неужели?
- Да, только написано пером и чернилами, словно он собирался кого-нибудь запутать. И он писал ими так запросто, словно иначе и не умел.
- На карточке, которую он мне дал, он так не писал.
Бриз подумал минутку и кивнул.
- Значит, ему это нравилось. Да, в дневнике нигде нет его имени. Просто он играл сам с собой в такую игру.
- Вроде стенографии, которую вел Пипс, - сказал я.
- А это что еще такое?
- Один человек много лет назад вел дневник специально придуманными стенографическими значками.
Бриз взглянул на Спенглера, который как раз встал и допивал последние капли из стакана.
- Вы хотите нас доконать, - сказал Бриз, - мы от дела Кэссиди еще не оправились, а вы нам новое подкидываете.
Спенглер поставил стакан, и они направились к двери. Уже взявшись за ручку двери, Бриз пошаркал ногами, и, помотав головой, сказал:
- Высокую блондинку не знаете?
- Надо подумать, - сказал я, - возможно знаю, а рост у нее какой?
- Ну, какой у нее рост точно сказать нельзя, только она очень высокая, могла бы быть парой какому-нибудь очень высокому парню. Мы это узнали от одного итальяшки по имени Палермо, хозяина похоронного бюро, что напротив. Кстати, дом тоже принадлежит ему. Мы зашли к нему, и он нам сказал, что видел, как высокая блондинка выходила из этого дома примерно в половине четвертого. Управляющий, Пассмор, говорит, что такой не видел. Итальяшка еще говорит, что она была - просто картинка. Я ему в какой-то степени верю, потому что он прекрасно описал вас. Он видел, как она выходила из дома, а как входила - не видел. На ней были брюки, спортивная куртка и какая-то повязка на голове. Очень светлые волосы, которые выбивались из-под повязки.
- Нет, тут я вам ничем не могу помочь, - сказал я. - Но я зато вспомнил еще кое-что. У меня ведь есть номер машины Филипса. Он вам, возможно, пригодится. Вы по нему установите его предыдущий адрес.
Я поднялся, прошел в спальню, и, достав из кармана пиджака конверт, на котором был записан номер машины, вернулся и вручил его Бризу. Он посмотрел и сунул конверт к себе в бумажник.
- И это все, а?
- Все.
- Ну ладно, - сказал он. - Ладно, ладно.
Я видел, как они шли к лифту, размахивая руками.
Закрыв дверь, я вернулся к своему почти не тронутому стакану. Он был пуст. Я пошел на кухню, налил в него из бутылки и встал у окна со стаканом в руке, глядя, как на фоне темно-синего неба качаются верхушки эвкалиптов. Должно быть, опять подул ветер. Его порывы сотрясали стекла в окне кухни, выходящем на север, было слышно какое-то глухое постукивание в стену здания. Наверное, толстый провод бился об изолятор.
Я отпил из стакана и сразу пожалел, что не налил себе чистого виски. Вылил вино из стакана в раковину и налил в него холодной воды из холодильника.
Всего только двенадцать часов на то, чтобы разобраться в ситуации, которую я совсем не понимаю. Что же мне теперь делать? Выдать полиции своего клиента, выдать копам ее и ее семью. Да, уж если вы наняли Марло, то полиция к вам пожалует непременно! Зачем расстраиваться, зачем терзаться сомнениями и подозрениями? Обратитесь за советом к косоглазому, косолапому выпивохе-следователю: Филип Марло, Гленвью 7537. Вы только свяжитесь с ним, и он приведет к вам в дом лучших копов в городе. Что такое? Вы одиноки, вы в отчаяньи? Позвоните Марло и ждите, когда подъедет фургончик с копами.
Ничего у меня не получалось. Я вернулся в комнату и раскурил трубку, которая уже успела остыть на краю шахматного столика. Я медленно затянулся, но у дыма был запах горящей резины, и я отложил трубку в сторону. Так и стоял я посреди комнаты, то захватывая пальцами, то отпуская нижнюю губу.
Зазвонил телефон. Я схватил трубку и что-то буркнул в нее.
- Марло?
Какой-то низкий хриплый сип. Где-то я его уже слышал.
- Порядочек, - сказал я, - валяйте, выкладывайте, что там у вас. К кому я опять залез в карман?
- Ты, наверно, не глупый малый, - раздалось сипенье, - и, возможно, не прочь подзаработать.
- Сколько?
- Ну, скажем, пять сотенных бумажек.
- Здорово, - сказал я. - За что?
- Держи хвост пистолетом, - сказал голос, - это надо обговорить.
- Где, когда, с кем?
- Айдл-валли клуб, Морни. В любое время.
- А ты кто?
В трубке раздалось сильное фырканье.
- Спросишь у ворот Эдди Пру.
Разговор окончился, я положил трубку. Было уже почти половина двенадцатого, когда я вывел машину из гаража и поехал вниз по переулку.
15
Я уже проехал миль двадцать на север, теперь широкое, полого поднимавшееся к холмам шоссе с цветущим газоном посередине заканчивалось. За ним начиналась асфальтированная дорога, которая, изгибаясь, между холмами, убегала куда-то вдаль. Это и была долина Айдл-валли.
У обочины дороги, на склоне холма стояло низенькое белое здание с черепичной крышей. На освещенном прожектором плакате, прикрепленном над крыльцом, было написано: Айдл-валли патруль. Через распахнутые ворота к зданию вела дорога, посреди которой стоял белый квадратный щит. На нем буквами, составленными из отражающих свет дисков, было написано СТОП. Доску и участок дороги перед ней освещал еще один прожектор.
Я остановился. К моей машине подошел человек в форме со звездой, с пистолетом в кожаной кобуре. Он оглядел машину, взглянул на номер.
- Добрый вечер. Ваша машина мне не знакома. Вам известно, что вы едете по частной дороге? Вы, вероятно, едете с визитом?
- Я еду в клуб.
- В какой?
- В Айдл-валли клуб.
- Вы имеете в виду клуб, который принадлежит мистеру Морни? Восемьдесят семь семьдесят семь. Так мы его здесь называли.
- Точно.
- По-моему, вы не член клуба.
- Нет.
- Тогда я должен записать, что вы направляетесь к кому-нибудь, кто является членом клуба или проживает в долине. Вы ведь понимаете, здесь все кругом - частная собственность.
- Никаких безбилетников, да?
Он улыбнулся.
- Никаких.
- Меня зовут Филип Марло, - сказал я, - хочу повидать Эдди Пру.
- Пру?
- Он секретарь мистера Морни, или что-то в этом роде.
- Подождите минуточку, пожалуйста.
Он подошел к двери здания и что-то сказал другому человеку в форме. Тот стал говорить по коммутатору. Из открытой двери здания послышался треск пишущей машинки. Раздался гудок остановившейся за мной машины, человек, который разговаривал со мной, взглянув на вторую машину, пропустил ее взмахом руки, и, скользнув мимо меня, длинный зеленый седан с открывающимся верхом с тремя умопомрачительными дамочками на сиденьях, исчез в темноте. У всех трех были намалеваны брови, в зубах торчали сигареты, на лицах было написано: провались все в тар-тарары.
Вернулся человек в форме и, положив руку на стекло моей машины, сказал:
- О'кей, мистер Марло. Пожалуйста, свяжитесь с охраной в клубе. Поезжайте прямо, клуб будет справа, примерно через милю пути. Вы увидите ярко освещенную стоянку для машин и цифры на стене: Одни только цифры - восемьдесят семь семьдесят семь. Свяжитесь, пожалуйста, с охраной.
- А зачем это нужно? - спросил я.
Очень спокойно, вежливо и твердо он начал объяснять:
- Мы должны точно знать, где вы находитесь. Здесь, в Айдл-валли, без хорошей охраны не обойдешься.
- А если я не свяжусь с ними?
- Вы что, шутите?
Его голос стал жестким.
- Да нет. Просто хочу знать.
- За вами станут следить.
- Сколько вас тут?
- Простите, мистер Марло, - сказал он, - значит миля пути, прямо по дороге. Справа увидите здание клуба.
Я посмотрел на кобуру у него на бедре, на бляху, приколотую к куртке.
- И все это называется демократией, - сказал я.
Оглянувшись, он сплюнул, положил опять руку на стекло машины и сказал:
- А вдруг вы собрали шайку. У меня вот был приятель из клуба Джона Рида, в Бойл-хайтс это было…
- Товарищ, - сказал я.
- Вся штука в том, что и после революции к власти могут прийти плохие люди.
- Понятно, - сказал я.
- А с другой стороны, - сказал он, - уж не хуже они кучки мошенников, живущих здесь.
- Может быть, и вы тут поселитесь когда-нибудь, - сказал я.
Он опять сплюнул.
- Да не стал бы я здесь жить, даже если бы получал хоть пятьдесят тысяч в год и мог ложиться спать в пижаме из шифона с ожерельем из розового жемчуга на шее.
- Простите, что у меня вырвалось это предположение.
- Насчет предположения всегда пожалуйста, - сказал он, - хоть днем, хоть ночью. Предполагайте и увидите, что получится.
- Так значит я еду по дороге, и потом связываюсь с охраной клуба, - сказал я. - До свидания.
Опять сзади раздался гудок автомобиля, и я двинулся вперед. Немного погодя черный лимузин просигналил и с шумом пронесся мимо.
Ветер совсем стих, лунный свет был так ярок, а черные тени такими резкими, что казалось, передо мной гравюра, выполненная большим мастером.
Петлявшая дорога бежала по долине, на склонах которой стояли тысячи белых домов с освещенными окнами. Звезды с нежностью, но издалека поглядывали вниз, очевидно, опасаясь патруля.
Вот и здание клуба. Частая белая стена, на которой светятся маленькие фиолетовые цифры 8777, в нижнем этаже ни окон, ни дверей. Чуть подальше - ряды машин, стоящие в очерченных белой краской на гладком черном асфальте выемках, и соответственно ряды светящих вниз фонарей. В их свете четко видны люди в униформе, обслуживающие машины.
Дорога повернула и привела к задней стене здания. Длинный, плохо освещенный бетонный подъезд с крышей из стекла и стали. Как только я вышел из машины, мне вручили квитанцию с указанным на ней номером. Я положил ее на маленький столик, за которым сидел человек в форме.
- Филип Марло, - сказал я, - гость.
- Спасибо, мистер Марло.
Он записал фамилию и номер, вернул мне квитанцию и взял телефонную трубку.
Негр в белой льняной униформе с двумя рядами пуговиц на груди, с золотыми эполетами и в шапочке с широкой золотой лентой открыл мне дверь.
В вестибюле была обстановка как в дорогом мюзикле: масса света, блеска, декораций, костюмов, музыки, состав исполнителей из одних только звезд, оригинальнейший сюжет и постановка, от которой захватывало дух. Мягкое, рассеянное освещение, казалось, раздвигало стены. С потолка сладострастно сияли звезды, мерцающие, как настоящие. Нога чуть не по колено утопала в ковре. На заднем плане была широкая арка, за которой вверх поднималась лестница со сверкающими стальными перилами и широкими низкими ступенями, покрытая ковром. У входа в ресторан стоял, скучая, метрдотель с отвислыми щеками. На нем были брюки с двухдюймовыми лампасами, в руке он держал пачку позолоченных меню. У него был тот тип лица, на котором жеманная улыбка мгновенно сменяется холодным бешенством.
Налево - вход в бар. Видно, как там в тишине и сумраке, словно летучая мышь, двигался бармен на фоне рядов тускло поблескивающих бутылок. Из женской комнаты вышла высокая красивая блондинка в платье цвета морской волны, осыпанном золотой пылью. Приложив ладонь к губам, она повернулась и пошла к арке, что-то взволнованно бормоча.