- Да я просто поеду за вами.
- Молодец!
Город пакистанцев, кроме них никого уже не осталось.
Черные кирпичи и сари, смуглые мальчишки на холоде играют в крикет.
Мечеть и завод - вот вам и весь Йоркшир образца 1974 года.
Карри и тюрбаны.
Потеряв "ягуар" из виду на последнем светофоре, я въехал на незаасфальтированную стоянку у "Клуба Варьете" в Бэтли и припарковался рядом с темно-красной машиной.
В соседнем здании репетировала группа Ширли Бэйси - они давали в "Варьете" рождественские концерты. Медленно пробираясь между лужами, полными окурков и пакетов из-под чипсов, я слышал, как они мучили тему из "Голдфингера".
"Клуб Карачи" находился в отдельно стоящем трехэтажном здании, которое когда-то было связано с комиссионной торговлей.
Я поднялся по трем каменным ступенькам ко входу в ресторан, включил свой диктофон и открыл дверь.
Изнутри "Карачи" представлял собой красную комнату, похожую на пещеру, оклеенную тяжелыми цветастыми обоями и наполненную звуками восточной флейты.
Высокий пакистанец в безукоризненно белой тунике провел меня к единственному столу, за которым сидели посетители.
Два толстяка сидели рядом, лицом к дверям. Перед ними лежали две пары кожаных перчаток.
Старший из них - тот, который пригласил меня на обед, - встал, протянул руку и представился:
- Дерек Бокс.
Я через стол пожал его руку левой рукой и сел, глядя на второго, помоложе, выглядевшего под стать своему спутнику.
- Это Пол. Мой помощник, - сказал Дерек Бокс. Пол кивнул, не говоря ни слова.
Официант принес серебряный поднос с соленьями и тонкими лепешками попадум.
- Сэмми, мы все возьмем фирменное блюдо, - сказал Дерек Бокс, ломая попадум.
- Очень хорошо, мистер Бокс.
Бокс улыбнулся мне:
- Надеюсь, вы любите острый карри?
- Я его пробовал только один раз, - ответил я.
- Ну, тогда вас ждет чертовское наслаждение.
Я оглядел огромную полутемную комнату с плотными белыми скатертями и тяжелыми серебряными приборами.
- Вот, - сказал Дерек Бокс, нагребая соленья и йогурт на попадум. - Накладывайте побольше.
Я сделал, как мне было сказано.
- Знаете, почему мне нравится это место?
- Нет, - ответил я, тут же пожалев об этом.
- Потому что оно - закрытое. Тут только австралийцы и мы.
Я взял свой промокший попадум в левую руку и сунул его в рот.
- И вообще, это - в моем вкусе, - сказал Бокс. - Частный подход.
Официант вернулся с тремя пинтами лагера.
- Да и жратва тут неплохая, а, Сэмми? - засмеялся Бокс.
- Большое спасибо, мистер Бокс, - ответил официант. Пол улыбнулся.
Дерек Бокс поднял свой бокал и сказал:
- На здоровье.
Мы с Полом присоединились к нему и выпили.
Я достал сигареты. Пол протянул мне тяжелую зажигалку "Ронсон".
- Неплохо, да? - сказал Дерек Бокс.
Я улыбнулся:
- Очень цивильно.
- Ага. Не то что это вот дерьмо, - сказал Бокс, показывая на мою руку в серых бинтах, лежавшую на белой скатерти. Я посмотрел на свою руку, затем перевел взгляд на Бокса. Он сказал:
- Я был большим поклонником вашего коллеги, мистер Данфорд.
- Вы были с ним хорошо знакомы?
- О да. Нас связывали особые отношения.
- Вот как? - сказал я и сделал глоток пива.
- М-м-м. Взаимовыгодное сотрудничество.
- В каком смысле?
- Ну, к счастью, мое положение позволяет мне время от времени делиться информацией, которая попадает ко мне в руки.
- Какой информацией?
Дерек Бокс поставил бокал и посмотрел на меня в упор.
- Я - не дятел, мистер Данфорд.
- Я знаю.
- И уж тем более не ангел. Но я - бизнесмен.
Я сделал большой глоток пива и тихо спросил:
- А что у вас за бизнес?
Он улыбнулся:
- Я занимаюсь автомобилями. Еще у меня есть кой-какие планы в отношении строительного бизнеса, о которых я буду говорить с вами начистоту.
- Какие планы?
- Расстроенные планы, - засмеялся Дерек Бокс. - На данный момент.
- Так все-таки, каким образом вы с Барри…
- Как я уже сказал, я не ангел, и никогда им не прикидывался. Однако в этой стране, в этом графстве есть люди, которые, на мой взгляд, слишком близко стоят у кормушки.
- У строительной кормушки?
- Ну да.
- Значит, вы передавали Барри информацию о неких людях, занимающихся строительным бизнесом, и об их деятельности?
- Ну да. Барри проявлял недюжинный интерес к деятельности неких людей, как вы изволили выразиться.
Официант вернулся с тремя тарелками желтого риса и тремя мисками темно-красного соуса. Он поставил по тарелке и миске перед каждым из нас.
Пол взял миску и опрокинул ее в тарелку с рисом, смешав содержимое.
- Наан не желаете, мистер Бокс? - спросил официант.
- Давай, Сэмми. И еще всем по пиву.
- Очень хорошо, мистер Бокс.
Я взял ложку и положил немного карри на рис.
- Давай, парень, принимайся за дело как следует. Мы тут не церемонимся.
Я съел ложку карри с рисом, почувствовал огонь во рту и одним глотком допил оставшееся пиво.
Через минуту я сказал:
- Да, неплохо, совсем неплохо.
- Неплохо? Да это же просто объеденье, - заржал Бокс с открытым красным ртом. Пол кивнул, ухмыляясь такой же ухмылкой цвета карри. Я съел еще одну ложку карри с рисом, глядя, как два толстяка с каждым глотком подвигались все ближе и ближе к своим тарелкам.
Я помнил Дерека Бокса или, по крайней мере, истории, которые люди рассказывали о нем и его братьях.
Я съел ложку желтого риса, глядя на дверь в кухню в ожидании следующей пинты пива.
Я помнил истории о братьях Бокс, которые отрабатывали технику побега с места преступления на улице Филд-лейн. Я помнил, как по воскресеньям с утра дети приходили посмотреть на них и как Дерек всегда был за рулем, а Реймонд и Эрик запрыгивали на ходу в машину, разгоняющуюся по Черч-стрит.
Официант вернулся с пивом и тремя лепешками наан на серебряном подносе.
Я помнил, как братьев Бокс отправили за решетку за ограбление эдинбургского почтового поезда, как они утверждали, что их подставили, как Эрик умер в тюрьме буквально за несколько недель до освобождения, как Реймонд уехал то ли в Канаду, то ли в Австралию и как Дерек пытался пойти воевать во Вьетнам добровольцем.
Дерек и Пол разорвали лепешки и дочиста вытерли ими свои миски.
- На, возьми, - сказал Дерек Бокс, швырнув мне половину своей.
Закончив с едой, он улыбнулся, закурил сигару и отодвинулся со стулом от стола. Глубоко затянувшись, он внимательно осмотрел кончик сигары, выдохнул и спросил:
- А вы были поклонником трудов Барри?
- М-м, да.
- Какая потеря!
- Да уж, - сказал я. Свет отражался в капельках пота на лбу Дерека Бокса, у корней его светлых волос.
- Досадно, если его дело не будет доведено до конца и так много материала останется неопубликованным. Как вы считаете?
- Ну да, то есть я не знаю…
Пол поднес мне зажигалку. Я глубоко затянулся и попытался сжать и разжать кисть правой руки. Она болела, как последняя дрянь.
- Позвольте поинтересоваться, над чем вы работаете в данный момент, мистер Данфорд?
- Над убийством Клер Кемплей.
- Возмутительное дело, - вздохнул Дерек Бокс. - Кошмар какой-то. Просто нет слов. А еще?
- Да, в общем, это - все.
- Правда? Значит, вы не продолжаете крестовый поход своего усопшего друга?
- А почему вы спрашиваете?
- До меня дошла информация о том, что вы унаследовали материалы этого великого человека.
- Кто вам такое сказал?
- Я - не дятел, мистер Данфорд.
- Я знаю, я этого и не говорю.
- Я слышу разные вещи и знаю людей, которые слышат разные вещи.
Я посмотрел на последнюю ложку холодного риса, лежавшую на моей тарелке.
- Кого?
- Вы выпиваете в "Стрэффорд Армс"?
- В Уэйкфилде?
- Ага, - улыбнулся Бокс.
- Нет. Вообще-то, нет.
- Ну, может, стоит начать. Видите ли, там наверху есть частный клуб, вроде вашего Пресс-клуба. Место, где такой бизнесмен, как я, может встретиться со слугами закона в более непринужденной обстановке. Оттянуться, как говорится.
Внезапно я увидел себя, лежащего на заднем сиденье собственной машины, на черной обивке, промокшей от крови; за рулем сидел высокий бородатый человек и подпевал Роду Стюарту.
- Все в порядке? - спросил Дерек Бокс.
Я покачал головой:
- Меня это не интересует.
- Заинтересует, - подмигнул Бокс, глаза у него были маленькие и без ресниц, казалось, они глядели прямо из морской пучины.
- Не думаю.
- Дай ему, Пол.
Пол потянулся под стол, вытащил тонкий желтый конверт и швырнул его через грязные тарелки и пустые бокалы.
- Открывай, - с вызовом сказал Бокс. Я взял конверт, сунул в него левую руку и нащупал знакомую гладкую поверхность увеличенных глянцевых фотоснимков.
Я посмотрел на Дерека Бокса и Пола через белую скатерть. Маленькие девочки с черными и белыми крыльями, вшитыми в кожу, поплыли перед глазами по волнам выпитого в обед пива.
- Да ты хоть взгляни, мать твою.
Я прижал конверт к груди забинтованной кистью и медленно достал фотографии левой рукой. Отодвинув тарелки и миски, я положил на стол три увеличенных черно-белых фотографии.
Два голых мужика.
Дерек Бокс ухмылялся акульей ухмылкой.
- Я слышал, вы предпочитаете слабый пол, мистер Данфорд. Так что приношу вам свои извинения за омерзительный характер этих снимков.
Я разложил фотографии в ряд.
Барри Джеймс Андерсон сосал член и лизал яйца какому-то старику.
- Кто это? - спросил я.
- Вот как низко пали сильные мира сего, - вздохнул Дерек Бокс.
- Снимки-то не особенно четкие.
- Думаю, что советник и бывший олдермен Уильям Шоу, брат еще более знаменитого Роберта Шоу, сочтет их достаточно четкими, если вы захотите презентовать ему парочку для семейного фотоальбома.
Я навел резкость на старую плоть, обвисший живот, тощие ребра, белые волоски и бородавки.
- Билл Шоу?
- Боюсь, что да, - улыбнулся Бокс.
Господи Иисусе.
Уильям Шоу, председатель новой администрации округа Уэйкфилд и управления полиции Западного Йоркшира, бывший глава местного профсоюза работников транспорта и разнорабочих и его представитель в Национальном исполнительном комитете Лейбористской партии.
Я уставился на опухшие яички, на узловатые вены его члена, на седые волосы в паху.
Уильям Шоу, брат еще более знаменитого Роберта.
Роберт Шоу, министр внутренних дел, о котором многие говорили, как о Наиболее Вероятном Преемнике.
Советник Шоу, Наиболее Вероятный Членосос.
Черт.
Советник Шоу - третий персонаж истории Барри?
Доусонгейт.
- Барри знал? - спросил я.
- Ага. Но ему, скажем так, не хватало инструментов.
- Вы хотите, чтобы я шантажировал Шоу этими снимками?
- Я не имел в виду шантаж.
- А что вы имели в виду?
- Убеждение.
- И в чем же его следует убедить?
- Советника Шоу следует убедить в необходимости излить душу по части своих общественных грехов. При этом он должен быть уверен, что подобная исповедь является условием неприкосновенности его частной жизни.
- Зачем?
- Тогда Великий Британский Народ получит ту правду, которую он заслуживает.
- И?
- И мы, - ухмыльнулся Бокс. - Мы получим то, что нам нужно.
- Нет.
- Ну, тогда вы - не тот, за кого я вас принимал.
Я посмотрел на черно-белые фотографии, лежавшие на белой скатерти.
- И за кого же вы меня принимали? - спросил я.
- За смелого человека.
- Вы считаете, что это - смело? - спросил я, отодвигая фотографии серой правой рукой.
- В наши времена - да.
Я достал сигарету из своей пачки - Пол протянул мне огонь.
- Он ведь не женат? - спросил я.
- Да какая разница? - улыбнулся Бокс.
Официант вернулся с пустым подносом.
- Мороженого не желаете, мистер Бокс?
Бокс махнул сигарой в мою сторону:
- Только одну порцию для моего друга.
- Очень хорошо, мистер Бокс. - Официант составил грязные тарелки и бокалы на серебряный поднос, оставив на столе лишь пепельницу и три фотографии.
Дерек Бокс затушил сигару в пепельнице и наклонился через стол.
- Эта страна находится в состоянии войны, мистер Данфорд. Правительство и профсоюзы, левые и правые, бедные и богатые. Плюс ко всему: паки, австралийцы, черномазые, пидоры, извращенцы и даже эти чертовы бабы. Все они ищут наживы. И скоро для нормального белого труженика ничего не останется.
- Это вы о себе?
Дерек Бокс встал.
- Победителей не судят.
Официант принес мороженое в серебряной пиале. Пол помог Дереку Боксу надеть кашемировое пальто.
- Завтра в обед на втором этаже в "Стрэффорд Армс". - Он сильно сжал мое плечо и вышел.
Я сидел среди черно-белых фотографий и пялился на стоявшее передо мной мороженое.
- Приятного аппетита! - крикнул Дерек Бокс уже с порога.
Я пялился на члены и яйца, на руки и языки, на слюни и сперму.
Я отодвинул мороженое в сторону.
Одна монета, чтобы позвонить с Хэнгинг Хитон. Запах карри на телефонной трубке.
Никого нет дома.
Я вышел на улицу, пукнув по дороге.
Однорукий водитель едет в Фитцвильям, в машине тихо работает радио:
Майкл Джон Мышкин - главный герой местных двухчасовых новостей, рождественское перемирие с ИРА - солирует в национальных.
Я бросил взгляд на конверт, лежавший на пассажирском сиденье, и съехал на обочину.
Через две минуты однорукий водитель снова в пути, желтый конверт с грехами советника Уильяма Шоу спрятан под пассажирским сиденьем.
Я глянул в зеркало заднего обзора.
Почти стемнело, а еще нет трех.
Снова на Ньюстед-Вью.
Снова пони, собаки, ржавчина и целлофановые пакеты.
Я медленно поехал по темной улице.
В доме номер 69 мерцал телевизор.
Я припарковался у останков дома номер 54.
Свора уже побывала на террасе, попировала и повоевала, оставив три черных глаза на месте окон.
На фасаде, над окном белой растекающейся краской было написано: Повесить извращенца и "Лидс юнайтед".
Покореженная, с дырой по центру коричневая входная дверь лежала на крохотном газоне среди горы изрубленных горелых остатков мебели, рядом всякое барахло.
Две собаки гонялись за своими хвостами, выбегали и вбегали в жилище семьи Мышкиных.
Я осторожно пошел по садовой дорожке, переступая через обезглавленные торшеры и распоротые подушки, нервно проскользнул мимо собаки, боровшейся с гигантской плюшевой пандой, и вошел через разбитый в щепки дверной проем.
Запах дыма и звук льющейся воды.
В центре разгромленной гостинной, в море битого стекла стояло железное помойное ведро. В комнате не было ни телевизора, ни магнитофона, только пустые места, где они когда-то стояли, и согнутая пополам искусственная новогодняя елка. Ни подарков, ни открыток.
Я переступил через кучу человеческого дерьма, лежавшую на нижней ступеньке, и поднялся по пропитанной водой лестнице на второй этаж.
Все краны в ванной были открыты на полную мощность, вода лилась через край.
Туалет и раковина были разбиты вдребезги, вода залила голубой коврик. По наружной стороне ванны стекало жидкое желтое говно, над ним красной краской было выведено: NF .
Я закрутил краны и закатал левый рукав перевязанной рукой. Сунув левую руку в ледяную коричневую воду, я попытался нащупать затычку. Рука моя коснулась какого-то твердого предмета, лежавшего на дне ванны.
На дне что-то было.
Моя здоровая рука замерла, потом я быстро вытащил ее вместе с затычкой.
Я стоял, глядя на уходившую воду, вытирая руку об штаны. Из-под бурой воды, смешанной с дерьмом, проступали очертания темного предмета.
Я сунул обе кисти себе под мышки и прищурился.
На дне ванны лежала синяя кожаная спортивная сумка фирмы "Слейзенгер".
Она лежала на боку. Молния была закрыта.
Черт с ней, оставь ее, ты не хочешь знать, что там внутри.
Во рту у меня пересохло, я сел на корточки и одним движением перевернул сумку молнией вверх.
Сумка была тяжелой.
Остатки воды вытекли из ванны, оставив в ней дерьмовый осадок, щеточку для ногтей и синюю кожаную сумку.
Черт с ней, оставь ее, ты не хочешь знать, что там внутри.
Придерживая сумку перебинтованной рукой, я начал расстегивать молнию левой.
Молнию заело.
Черт с ней.
Опять заело.
Оставь ее.
Свежий запах говна.
Ты не хочешь знать.
Мех, я разглядел мех.
Толстая мертвая полосатая кошка.
Скрученный позвоночник и открытый рот.
Голубой ошейник и бирка с именем, к которой я не смел прикоснуться.
Воспоминания о похоронах домашних животных, об Арчи и Соксе, погребенных в садике на Уэсли-стрит.
Черт с ней, оставь ее, но нет, ты же сам напросился.
На лестничную площадку выходили еще две двери.
Более просторная спальня слева, с двумя полуторными кроватями, воняла мочой и гарью. Матрасы были стянуты на пол, на них валялась одежда. По стенам тянулись подпалины.
И здесь красной краской было написано: Австралийцы - вон!
Я шагнул через площадку к другой дешевой пластмассовой табличке, на которой было написано: Комната Майкла.
Комната Майкла Джона Мышкина была не больше клетки.
Односпальная кровать была перевернута на бок, занавески содраны с карниза, оконное стекло разбито упавшим шкафом. Со стен сорваны плакаты вместе с кусками обоев с изображением цветов магнолии. Они валялись на полу вперемешку с американскими и английскими комиксами, блокнотами для рисования и восковыми мелками.
Я поднял с пола экземпляр "Халка". Страницы были мокрыми и воняли мочой. Я бросил журнал на пол и стал ногой разгребать стопки комиксов и бумаги.
Под книгой о кунг-фу лежал нетронутый с виду блокнот. Я наклонился и открыл его.
На меня смотрела обложка комикса величиной с целую страницу. Она была нарисована от руки фломастером и восковыми мелками.
Человек-Крыса, Принц или Вредитель?
Автор: Майкл Дж. Мышкин.
Нарисованная детской рукой гигантская крыса с человеческими руками и ногами и с короной на голове сидела на троне в окружении полчища крыс размером поменьше.
Человек-Крыса говорил, ухмыляясь:
- Люди нам не судьи. Мы судим людей!
Над портретом Человека-Крысы шариковой ручкой было выведено:
Выпуск 4, цена 5 пенсов, М. Дж. М. Комикс.
Я открыл первую страницу.