- Покажи мне свои документы, сынок.
Он протянул руку ладонью вверх, и я положил в нее свой бумажник. Просмотрев фотокопию моей лицензии и несколько других документов, он вернул мне бумажник.
- Что произойдет, если вы предъявите этот снимок копам?
- Прежде всего, я свяжу его с тем делом, над которым они сейчас работают - с вчерашним происшествием в отеле "Ван Найз", - и с одной девушкой, которая не пожелала говорить со мной, почему мне и пришлось обратиться к вам.
- Она рассказала мне о вас вчера вечером, - вздохнул Бэллоу.
- Что же она поведала?
- Что частный детектив, некий Марлоу, пытался заставить ее нанять его на том основании, что ее видели в одном отеле поблизости от места, где было совершено убийство.
- А она не сказала, как близко находилась от места убийства? - спросил, я.
- Нет.
- Черта с два, нет.
Бэллоу отошел от меня. Подойдя к высокому цилиндру с тростями, стоявшему в углу, он взял одну из них и стал расхаживать взад и вперед по ковру, опираясь на нее.
Я закурил сигарету и сделал глубокую затяжку.
- Это можно увидеть только в Голливуде, - проворчал я.
Он повернулся ко мне:
- Простите, что?
- Чтобы абсолютно здоровый человек расхаживал по комнате с тросточкой в руке, - ответил я.
- Я заразился этой привычкой от одного продюсера из "МГМ". Очаровательный парень. Во всяком случае, его таким считают.
Бэллоу остановился и направил на меня конец трости.
- Мне совершенно ясно, что вы хотите использовать меня как лестницу, чтобы выкарабкаться из затруднительного положения.
- Это отчасти верно. Но мои неприятности - ничто по сравнению с теми, какие ожидают вашу клиентку, если вы не поможете мне.
Бэллоу постоял в раздумье, потом, отшвырнув трость, подошел к бару и налил что-то в пузатые бокалы. Один он принес мне, а с другим уселся на кушетку.
- Это арманьяк, - сказал он. - Зная меня, вы могли бы понять, насколько я вас ценю. Этот коньяк - большая редкость.
Подняв бокал, он вдохнул запах коньяка и сделал крошечный глоток. Я залпом выпил свою порцию. На вкус жидкость была похожа на хороший французский брэнди.
Бэллоу был шокирован.
- Боже, арманьяк не глотают залпом!
- А я пью так, - ответил я. - Простите. Ваша клиентка, должно быть, предупредила вас также, что мне нужно заткнуть рот?
Он кивнул.
- А она не посоветовала, как это сделать?
- У меня создалось впечатление, будто она не возражает против применения грубой силы. Поэтому я решил попробовать сочетание угрозы и подкупа. На этой улице находится организация, специализирующаяся на защите киноактеров. Но, очевидно, им не удалось вас запугать или сумма подкупа была недостаточной.
- Им очень даже удалось напугать меня, - возразил я. - Настолько, что я чуть не выпалил в них из своего "люгера". Этот юнец с пистолетом в руке разыграл дьявольски убедительную сцену. Что же касается вопроса о деньгах, то все зависит от того, как предложить их мне.
Бэллоу отпил еще глоточек арманьяка и указал на лежащий перед ним снимок.
- Мы остановились на том, что вы говорили о копах. Дальше что?
- Я не думаю, что мы зайдем так далеко. Остановимся на том, почему ваша клиентка предпочла обсудить это дело с вами, а не со своим приятелем. Он приехал к ней сразу же после меня, и у него есть ключ от ее квартиры.
- Вероятно, она просто не хотела говорить с ним об этом.
Бэллоу нахмурился и посмотрел на свой бокал.
- Прекрасно, - заметил я. - Но еще лучше было бы ему не иметь ее ключа.
- Мне бы тоже этого хотелось. Но кинобизнес таков же, как и любой шоу-бизнес. Если бы актеры и актрисы не вели такой интенсивной жизни, если бы в них не играли эмоции, то им нечего было бы воплощать на экране.
- Я говорю не об их интимной жизни, - возразил я. - Но она не должна жить под одной крышей с гангстером и появляться с ним в обществе.
- Еще не доказано, что он гангстер!
Я указал на фотографию:
- Человек, сделавший этот снимок, бесследно исчез. По всей вероятности, он был убит. Также убиты двое других мужчин, проживавших по тому же адресу. Один из них незадолго до гибели пытался продать этот снимок вашей клиентке. Она лично пришла к нему в отель за товаром, но к этому моменту кто-то убил его. Она не получила снимок, но и убийцы тоже не нашли его. Они не знали, где следует искать.
- А вы знали?
- Мне просто повезло. Я видел этого человека без парика. В моих руках нет определенных улик. Вы можете привести убедительные доводы против моих доказательств. Что же, собственно, произошло? Убиты двое, а возможно, и трое человек. Ваша клиентка пошла на отчаянный риск. Ради чего? Ей нужна была фотография, ради которой стоило рискнуть. Почему? На ней сняты просто два человека, завтракающие в определенный день в ресторане. В тот день, когда на Франклин-авеню застрелили Санни Стейна, в тот день, когда некий Стилгрейв должен был находиться в тюрьме, потому что кто-то намекнул копам, что он является гангстером из Кливленда и его имя Уиппи Мойер. По документам он был в тюрьме, а снимок доказывает, что он в это время не сидел там. И это алиби говорит о том, кем он был на самом деле. Вашей клиентке это известно, однако он до сих пор имеет ключ от ее квартиры.
Я замолчал, и мы пристально смотрели друг на друга.
- Вы ведь не хотите, чтобы я передал этот снимок копам? - наконец спросил я. - Они в любом случае распнут ее, независимо от, того, удастся ли им что-нибудь доказать или нет. Когда эта история закончится, не так уж важно будет, кем был Стилгрейв и убил ли он Стейна или просто случайно был выпущен из тюрьмы на один день. Если даже ему удастся выйти сухим из воды, все равно многие будут считать его виновным. А вашей клиентке в любом случае грозят неприятности. Для публики она останется навсегда подружкой гангстера. Насколько я знаю ваш бизнес, на ее карьере будет поставлена точка.
Бэллоу немного помолчал, глядя на меня без всякого выражения.
- А какое место вы отводите себе во всей этой истории? - наконец поинтересовался он.
- Это в значительной степени зависит от вас.
- Чего же вы хотите? - спросил Бэллоу.
- Того, что я просил у нее и не получил. Подтвержденное документом право действовать в ее интересах, вплоть до того момента, когда я сочту, что не могу идти дальше.
- Вплоть до сокрытия улик?
- Если этот снимок можно считать уликой. Копы не смогут раскопать это дело, не запачкав мисс Уэльд. Может быть, мне это удастся. Во всяком случае, они и пытаться не станут, ибо им на нее наплевать. А я попытаюсь.
- Почему вы беретесь за это?
- Будем считать, что так я зарабатываю на жизнь. У меня может быть и другая причина, но остановимся на этой.
- Какова ваша цена?
- Вы послали мне вчера пятьсот долларов. Тогда я их не взял, а теперь возьму. Вместе с подписанным вами письмом, в котором мне поручается расследовать попытку шантажа в отношении одной из ваших клиенток.
Я встал, подошел к письменному столу и поставил на него бокал. Наклонившись, я услышал тихое жужжание. Я зашел за стол и открыл ящик. Там стоял магнитофон, лента медленно перематывалась с одной катушки на другую. Я взглянул на Бэллоу.
- Можете выключить его и забрать с собой запись нашего разговора, - сказал он. - Я не виноват, что приходится так действовать.
Я остановил запись, взял кассету и положил ее в карман.
- Вторую можете оставить себе, - заявил я. - Рискну.
- Вы очень уверены в себе, мистер Марлоу. - Мне бы хотелось этого.
- Пожалуйста, нажмите кнопку на столе.
Я нажал. Черные стеклянные двери открылись, и вошла брюнетка со стенографическим блокнотом.
Бэллоу стал диктовать, не глядя на нее:
- Письмо мистеру Филипу Марлоу с указанием его адреса… "Уважаемый мистер Марлоу, настоящим наше агентство поручает вам расследование попытки шантажа одной нашей клиентки. Подробности дела были сообщены вам устно. Ваш гонорар - сто долларов в день плюс задаток в пятьсот долларов. Просьба подтвердить распиской, приложенной к письму, получение задатка". И так далее. Все, Эйлин. Напечатать сейчас же.
Девушка записала мой адрес и вышла.
Я вынул из кармана кассету и положил ее обратно в ящик письменного стола.
Бэллоу закинул ногу на ногу и стал покачивать блестящим ботинком, поглядывая на него и проводя рукой по темным завиткам волос.
- Сейчас я совершил ошибку, которой человек моего бизнеса боится больше всего, - произнес он. - Я вступил в сделку с человеком, которому доверяю и собираюсь доверять ему и впредь. Вот, можете оставить это себе.
Он вернул мне фотографию.
Через несколько минут я покинул кабинет Бэллоу. Стеклянные двери раздвинулись, когда я подошел к ним. Пройдя мимо двух секретарш, я миновал коридор и открытую дверь кабинета Спинка. Оттуда не доносилось ни звука, но я почувствовал аромат его сигары. В первой приемной за это время, казалось, ничего не изменилось: в тех же креслах сидели те же люди. Мисс Элен Грэди и мисс Вейн одарили меня сияющими улыбками.
Я провел с их боссом целых сорок минут, а это не шутка!
Глава 17
Дежурный, сидевший за стеклянной перегородкой бюро пропусков на киностудии, просунул мне пропуск в узкую щель. Через специальное переговорное устройство до меня донесся его голос:
- Пройдите по этому коридору во дворик с питьевым фонтанчиком. Там вас встретит Джордж Уилсон.
- Благодарю, - сказал я. - Это пуленепробиваемое стекло?
- Конечно. А что?
- Да просто так, - ответил я. - Мне еще не приходилось слышать, чтобы кто-нибудь прокладывал себе дорогу в кино выстрелами.
Позади меня кто-то хихикнул. Я обернулся и увидел девушку в брюках и с гвоздикой за ухом.
- Дружище, если бы это зависело только от пистолета! - обронила она.
Я подошел к двери, ведущей в коридор, прозвучал зуммер, и она распахнулась. Я оказался в зеленом коридоре, похожем на мышеловку. При необходимости человека можно было задержать здесь. Когда я приблизился к двери в другом конце коридора, опять прозвучал зуммер, и дверь открылась. Я не мог понять, как дежурный узнает о моем приближении. Потом подняв голову, я увидел его отражение в наклонном зеркале: он следил за мной. Когда я коснулся двери, зеркало очистилось. Здесь все было тщательно продумано.
Из коридора я попал во дворик под открытым небом, в центре которого находились небольшой бассейн и мраморная скамья. Под жаркими лучами солнца яркими красками пестрели цветы.
На скамье сидел со вкусом одетый пожилой мужчина, который с интересом наблюдал, как три коричневые собаки-боксера, яростно роясь в земле, выкапывали кусты бегоний. Одна собака, самая крупная, подошла, задрала ногу на мраморную скамью в каких-нибудь двух сантиметрах от ноги мужчины и сделала лужу. Мужчина наклонился и потрепал ее по голове.
- Вы мистер Уилсон? - обратился я к нему.
Он рассеянно посмотрел на меня. Боксер среднего размера потрусил к скамье, обнюхал ее и сделал лужу рядом с первой.
- Уилсон? - лениво протянул мужчина. - О нет, я не Уилсон.
- Простите.
Я подошел к питьевому фонтанчику, подставил под него лицо и вытерся носовым платком. В это время самый маленький боксер вслед за остальными отдал дань той же скамье.
Мужчина с нежностью сказал:
- Поразительно, они всегда делают в одном и том же порядке.
- Что делают?
- Пи-пи, - ответил он. - Строго по старшинству. Сначала Мейзи - мать, потом старший сын Мак и наконец крошка Джок. Всегда в одном порядке. Даже у меня в кабинете.
- В вашем кабинете? - удивился я с довольно глупым видом.
Он взглянул на меня, подняв седые брови, вынул изо рта тонкую коричневую сигару, откусил ее кончик и выплюнул его в бассейн.
- Рыбам от этого лучше не станет, - заметил я.
- Черт с ними, - ответил он. - Я выращиваю боксеров.
"В этой фразе весь Голливуд", - подумал я. Закурив сигарету, я уселся на скамью.
- В вашем кабинете… - повторил я. - Да, чего только не бывает в наше время!
- Постоянно задирают ноги на левую переднюю ножку моего письменного стола. Это доводит секретарш до припадков. Они утверждают, что от этого портится ковер. Что происходит с женщинами в наши дни? Меня поведение собак не раздражает, а, скорее, доставляет удовольствие. Если уж человек любит собак, то ему нравится наблюдать даже за тем, как они писают.
Одна собака выкопала цветущую бегонию и положила ее к ногам хозяина. Он поднял растение и бросил его в бассейн.
- Садовники, наверное, недовольны, - проронил он и снова сел. - В таком случае они всегда могут…
Он оборвал фразу, наблюдая за девушкой-рассыльной в желтых брюках, нарочно сделавшей крюк, чтобы пройтись по дворику. Поймав его взгляд, она завертела бедрами.
- Знаете, что плохо в кинобизнесе? - неожиданно спросил он меня.
- А разве кто-нибудь это знает?
- Слишком много секса, - как бы в раздумье проговорил он. - Все хорошо в свое время и к месту. А в кинобизнесе избыток секса. Мы утопаем в нем по шею, влипаем в него, как мухи в мед. - Он встал. - Мух у нас тоже много. Рад был с вами познакомиться мистер…
- Марлоу, - сказал я. - Вряд ли вам знакома моя фамилия.
- Я ничьих фамилий не помню, - промолвил он. - Годы. Память уходит. Встречаю уж очень много людей. Моя фамилия Оппенгеймер.
- Джулиус Оппенгеймер?
Он кивнул:
- Совершенно верно. Хотите сигару?
Он протянул мне сигару, но я достал сигарету. Он швырнул сигару в бассейн и нахмурился.
- Память уходит, - печально повторил он. - Выбросил ни за что ни про что пятьдесят центов. Не следовало бы этого делать.
- Вы возглавляете эту студию? - спросил я.
Он рассеянно кивнул.
- Не следовало выбрасывать сигару. Если вы сэкономите пятьдесят центов, то что вы получите?
- Пятьдесят центов, - ответил я, не понимая, о чем он говорит.
- Только не в кинобизнесе. Если вы сэкономите пятьдесят центов в кинобизнесе, то получите на них прирост в пять долларов.
Он замолчал и поманил боксеров. Они перестали подрывать бегонии и уставились на него.
- Остается только следить за финансовой стороной дела, - продолжал он, - а это просто… Пойдемте, детки, обратно в бордель. - Он вздохнул и добавил: - Полторы тысячи кинотеатров.
Вероятно, у меня на лице снова появилось глупое выражение, потому что он принялся растолковывать мне:
- Для того чтобы быть шишкой в кинобизнесе, нужно всего полторы тысячи кинотеатров. Остальное гораздо легче, чем разводить чистокровных боксеров. Кинобизнес - это единственный бизнес в мире, в котором можно совершать все мыслимые ошибки и все-таки делать деньги.
- И наверное, единственный бизнес в мире, в котором вы можете позволять своим собакам писать на ваш письменный стол, - подхватил я.
- Но для этого необходимо иметь полторы тысячи кинотеатров.
- Вот это главная трудность.
- Да, это нелегко.
Он взглянул на четырехэтажное здание за газоном.
- Там размещаются конторы, - продолжал он. - Я никогда не захожу туда. Разочаровывающее зрелище. Тошно смотреть на всех этих людей. Самые дорогостоящие таланты в мире. Получают столько денег, сколько хотят. А почему? Неизвестно. Просто таков обычай. Их совершенно не заботит, что они делают и как. Все решают полторы тысячи кинотеатров.
- Вы не стали бы возражать против опубликования ваших соображений?
- Вы репортер?
- Нет.
- Жаль. Чертовски хотелось бы видеть эту мысль напечатанной в газете. - Он помолчал и фыркнул: - Нет, этого никогда не поместят. Побоятся. Пошли, детки!
Старшая, Мейзи, подбежала к хозяину, за ней последовала средняя, потом Джок. Вдруг в порыве внезапного вдохновения он задрал заднюю ногу на отворот брюк Оппенгеймера, но Мейзи оттеснила его.
- Видели?! - просиял Оппенгеймер. - Джок пытался нарушить очередность, но Мейзи не допустила этого.
Он нагнулся и потрепал собаку по морде. Она с обожанием посмотрела на хозяина.
- Глаза вашей собаки, - пробормотал Оппенгеймер, - самая незабываемая вещь на свете.
Он зашагал по мощеной дорожке, и три боксера степенно затрусили рядом с ним.
- Мистер Марлоу?
Я обернулся и увидел перед собой высокого типа с песочными волосами и длинным носом.
- Меня зовут Джордж Уилсон. Рад познакомиться с вами. Я вижу, вы знакомы с мистером Оппенгеймером.
- Да мы просто поболтали. Он поделился со мной своими мыслями по поводу кинобизнеса. Оказывается, все дело заключается в том, что нужно иметь полторы тысячи кинотеатров.
- Я работаю здесь уже пять лет, и за это время ни разу не разговаривал с ним.
- Вам просто не повезло: на вас ни разу не сделали пи-пи его собаки.
- Возможно, вы правы. Так чем я могу быть вам полезен, мистер Марлоу?
- Мне нужно увидеться с Мэвис Уэльд.
- Она сейчас на съемочной площадке.
- Могу я хотя бы минуту переговорить с ней?
Уилсон задумался.
- Какой у вас пропуск?
- Наверное, обычный.
И показал ему пропуск, на который он быстро взглянул.
- Вас послал Бэллоу, ее агент. Думаю, это можно будет устроить. Она в двенадцатом павильоне. Хотите сейчас пройти туда?
- Да, если у вас есть время.
- Я здесь главный агент по рекламе. Вот чем занято мое время.
Мы отправились тоже по мощеной дорожке, которая затем перешла в бетонную дорогу и привела нас к задним дверям съемочных павильонов.
- Вы были в конторе Бэллоу? - спросил Уилсон.
- Да. Только что оттуда.
- Прекрасная организация, я слышал. Я сам подумываю заняться таким бизнесом. А то здесь, на студии, одни неприятности.
Мы прошли мимо двух полицейских и свернули в узкий проулок между павильонами. На двери одного из них, под номером двенадцать, горел красный сигнал и не переставая звенел звонок. Уилсон остановился около двери. Сидевший на стуле коп кивнул ему и устремил на меня подозрительный взгляд, который с годами появляется у полицейских, как накипь на чайнике.
Сигнал погас, звонок замолчал. Уилсон открыл тяжелую дверь, и мы вошли в павильон. После яркого, солнечного света все здесь показалось мне угольно-черным. Потом я начал различать скопление юпитеров в дальнем углу, остальное пространство громадного павильона казалось пустым.
Мы направились в сторону юпитеров, перешагивая через толстые черные кабели. Перед нами были только деревянные задние стороны декораций.
Вдруг кто-то скомандовал:
- Включите проекционные аппараты!
Зазвенел звонок, загорелись два экрана с проектированными на них бегущими волнами. Другой человек уже более спокойным голосом сказал: