"Рональдо" попросил еще колы. Я съездил и купил ему большой стакан. Вышел на набережную позвонить. Фолкедаль ответил сразу. Я сказал, что нашел мальчика. Он сейчас со мной и может переночевать у меня дома. Стало тихо. Фолкедаль сказал, что звонил в редакцию и узнал, что я в отпуске.
- Что вам нужно? - спросил Фолкедаль.
- Просто положитесь на меня. Мальчику будет безопасней побыть у меня дома.
Фолкедаль сказал, ему это не нравится, но помешать он не в силах. Во всяком случае, хорошо, что я сообщил. "Рональдо" в машине уже все доел, залил в себя остатки колы и сказал, что осталось только двое утят. Он не знает, что делать.
- Кто-то должен следить ночью, - сказал я.
Выдержав паузу, я добавил, что он может переночевать у меня. Мы обсудим утиные проблемы. Он кивнул. Мы выехали из города. Подъезжая к Тукхейму, мы увидели, как из одного сада вылетела стая чаек. В боевом порядке они пролетели над автомобилем и устремились к фьорду. Осталась только одна толстая чайка - как будто она не могла лететь вместе со всеми, потому что была слишком толстой. Она села на фонарный столб.
Дома я переоделся и предложил "Рональдо" принять душ. Он остановился перед фотографией в гостиной.
- Это ты? - спросил он.
Это была фотография команды Одды, прошедшей до четвертьфинала кубка Норвегии. В нижнем ряду справа - мой отец. На другой фотографии он стоял у доменной печи - в кепке и куртке с закатанными рукавами. Я увидел, сколько энергии было в нем тогда - она просто била через край.
- Нет, - ответил я. - Это не я.
Я расстелил постель и сидел с "Рональдо", пока он не уснул. Он засыпал, и тело его, расслабляясь, вздрагивало. Я встал и погладил его по волосам. Бразильская футболка валялась на полу. Я пошел в подвал и положил ее в стиральную машину. Потом вернулся наверх и налил себе виски. На одном из каналов я нашел детектив. Мужчина в элегантном костюме и с забинтованным лицом бежал по улице.
Я подумал о том, что в детективах поначалу все всегда темное и запутанное. Но в каждой новой сцене люди и события понемногу выхватываются светом. Постепенно проясняется предыстория. В конце концов наступает полная ясность и окончательный расчет. А в жизни - наоборот: темноты и грязи чем дальше, тем больше, и в конце концов ты уже не понимаешь, к чему все идет и чем закончится.
В бегущей строке внизу экрана я прочитал, что по подозрению в убийстве Гутторма Педерсена арестованы трое. В одиннадцать показали последние известия. Интервью с сотрудником Крипос. Он говорил, что по обвинению в предумышленном убийстве арестованы три человека иностранного происхождения. Репортаж шел в прямом эфире. Потом взяли интервью и нашего пастора, который призывал проявить великодушие и протянуть руку. Он говорил, что журналисты должны уехать домой и наконец оставить Одду в покое. Я закрыл глаза. Мир вывихнут во всех суставах, думал я когда-то. И скоро все встанет на место. Телевизор я выключил, но продолжал прижимать палец к кнопке пульта. Как будто боялся утратить связь с внешним миром.
Я спустился в подвал и повесил бразильскую футболку сушиться. В комнате посапывал "Рональдо". Я слушал, как он дышит и как бьется мое сердце. Услышав странные звуки, я подошел к окну. Садовая поливалка свалилась набок и теперь извивалась в траве, как змея. В сад спустилась Мумуки. Она была в белом. Ее черные волосы не были убраны в пучок. В небе над Росснусом выкатилась половинка июльской луны. Все осветилось чудесным светом: улица, дома, машины, провода, веревки для сушки белья, Мумуки. Она подошла к поливалке, поставило ее как надо. Потом, постояв под струей воды, начала медленно танцевать на мокрой траве.
~~~
Телефон зазвонил около полуночи, когда я уже заснул на диване. В полусне я поднял трубку:
- Алло?
Мне показалось, что я слышу на том конце чье-то дыхание.
- Алло? - повторил я.
Но никто не отвечал.
Я ждал и думал: может, это Ирен? Мне хотелось спросить ее, что произошло. Мне хотелось сказать, что я люблю ее. Но я сдержался. А вдруг это не она? Это мог быть и тот тип, который звонил в прошлый раз.
В трубке послышался металлический голос - как из громкоговорителей на вокзале. Я подумал, что звонят издалека. Вспомнил, как Ирен говорила, что, если соберется уехать ото всех, ей придется взять с собой меня.
На том конце вздохнули.
Гудки.
Я встал и прижал трубку к уху, будто так мог продлить разговор. Нашел мобильник и набрал ее номер. В ответ - только: "Аппарат абонента выключен или находится вне зоны действия сети". Былое спокойствие моментально улетучилось. Я вдруг понял, что мир вокруг меня совершенно неуправляем.
Я вернулся в спальню - посмотреть на "Рональдо". Он скинул с себя одеяло, но спал спокойно. Я снова укутал его и вышел из дома. На смену вечернему дождю пришла ясная, безоблачная ночь. Я сел в машину и поехал в город. По-над фьордом мчались два автомобиля. Наверное, собирались устроить гонки в новом тоннеле. Отличное место для ночных гонок. Ни машин, ни полиции, ни поворотов. Просто прямой отрезок от Одды до Квиннерада. Политики говорили, что дороги, мосты и тоннели - оптимальное решение проблем нашего региона. Я в это не верил. По новым дорогам люди смогут разве что побыстрее укатить отсюда.
В центре, по Рёлдальсвейену ехала полицейская машина. Я попытался разглядеть, не мой ли братец за рулем, но машина рванула вперед и исчезла. В остальном на улицах не было ни души, как будто с наступлением темноты город вымер. Кто мог отправить мне эту кассету - и зачем? Кто-то решил использовать меня в каких-то целях? Кто-то хотел на что-то мне намекнуть? Только я не понял на что.
Я остановился возле китайского ресторана. Он был закрыт. Только пара круглых фонарей горела красным светом. Человек с азиатскими чертами лица мыл стойку и пол. Я сидел в машине и думал, что иммигранты делают за нас всю грязную работу. Моют за нами и убирают. И все равно во всем виноваты.
Я поехал дальше и остановился у ворот комбината. Я не представлял, как буду перелезать через колючую проволоку. Отцу, конечно, известна каждая дыра в заборе, но звонить ему было слишком поздно. Я вышел из машины и побрел вдоль забора.
Возле пожарного депо я услышал какой-то звук за спиной и обернулся. В глаза брызнул свет. Я непроизвольно поднял руки вверх. По ту сторону забора стоял охранник. На мгновение я подумал, что это - тот самый бритоголовый череп, с которым я поцапался во "Фьорд-центре".
- Чего надо?
По голосу я понял, что это не он. Охранник продолжал светить на меня. Я опустил руки и стал придумывать ответ.
- Ищу моего кота.
- Кота? - переспросил охранник.
- Да, Джерри.
- Джерри?
- Моего кота зовут Джерри.
- Джерри тут нет. Иди домой.
Охранник ждал. Я махнул ему рукой, развернулся и зашагал в обратную сторону.
- Эй! - окликнул меня охранник. - Ты хотел сказать "Том"?
- Том?
- Да, Джерри - это мышь.
- И что?
- Том - это кот, а Джерри - мышь.
- Я понял. Обязательно спрошу Джерри, когда приду домой.
Я спокойным шагом побрел к "вольво". Охранника я не видел, но был уверен, что он за мной следит из-за забора. Летняя луна пропала за облаками. Завыла собака. Я сел в машину и снова поехал по Рёлдальсвейену. На мосту у автозаправки еще горели свечи, зажженные в память молодого Педерсена.
Я неосознанно поехал по восточной стороне фьорда. На перекрестке после Тюсседальского тоннеля свернул направо и взобрался по вихляющей дороге к Шеггедалю. Свет фар чертил по склонам гор и стволам елей. Вчерашняя тревога вернулась. Те же предчувствия, что и вчера вечером, когда я ехал сюда с Ирен, только слабее. То же напряжение во всем теле.
Звездное небо над летним домиком было тихим и ясным. Над плотиной мерцала пара огоньков. С другого края плотины слышались пьяные голоса вперемешку со смехом. Я сел на капот и закурил. Дневная жара продолжала висеть между горами, хотя основная ее часть опустилась на фьорд.
Я представил, что в летнем домике - мы с Ирен. Я стою у нее за спиной и смотрю на звезды. Я пожалел, что ничего не сказал, когда мне позвонили. Это ведь наверняка была она. Мне захотелось в домик - посмотреть, не проглядел ли я чего-нибудь с утра. Если я ее не найду или она не даст о себе знать, надо объявить ее в розыск. О ее исчезновении напишут в газетах. Назовут это "делом Ирен". Начнут таскать народ на допросы. Устроят прочесывание местности с собаками.
Внутри я попытался найти выключатель, но не нашел. Постоял в темноте и направился к комнате. Странный звук заставил меня остановиться. Как будто кто-то дышит. Может, с утра я не закрыл дверь, и сюда проникло какое-нибудь животное? Я замер, обдумывая, что за зверь это может быть. Но ведь зверь отреагировал бы по-другому? Попытался бы убежать или напасть.
Я медленно вошел в комнату. Тихий голос приказал мне стоять на месте. В темноте я различил моего брата. Он сидел на диване, направив на меня дуло винтовки.
- Ты всегда считал себя умнее меня. Верно? - спросил Франк.
~~~
Мой мозг привык придумывать разные предлоги и оправдания, но я устал лгать. На Франке была форменная рубашка с короткими рукавами. Ни его глаз, ни выражения лица я не видел. Видел только, что он за мной следит.
- Убери винтовку, - сказал я.
Он не послушался.
- Я знал, что ты вернешься, - сказал Франк. - Ты всегда был сентиментален.
- Все возвращается, - ответил я. - Как заказные письма.
- Что ты имеешь в виду?
- Не знаю.
- Тогда почему ты это сказал?
- Это из стихотворения.
- Вот видишь. Какой ты умный.
Я сел в кресло. Я зяб. В голове было пусто.
- Зачем ты тычешь в меня этим стволом? - спросил я.
- А что, нельзя? - спросил Франк.
- Знаешь ли, не особо приятно.
- В жизни много неприятного.
- Убери винтовку, и поговорим.
- Мы и так поговорим. Мы же братья. Начинай. У тебя на сердце накипело.
- Убери винтовку, - повторил я.
- С ней надежней, - сказал он. - Когда я увидел, что подъезжает автомобиль, то решил, что лучше вооружиться. Никогда не знаешь, кто пожалует. Друг или враг.
Он ждал, что я отвечу. Я промолчал.
- Ты как думаешь? - спросил Франк.
- О чем? - спросил я.
- Друг или враг?
Я подумал, что на диване передо мной сидит чужой человек. Он стал чужим, как и я стал чужим для него. Нечто пролегло между нами и отделило друг от друга. Навсегда.
- Где твоя машина? - спросил я.
Франк не ответил. Он ждал.
Потом спросил:
- Она лежит в реке у плотины, верно?
- Не глупи, Франк!
- Ты убил ее, а тело утопил.
- Конечно нет.
- Она тебя отвергла. И ты ее убил. Так все было?
- Нет, не так.
- Мне надо застрелить тебя, отнести на плотину и утопить. Чтобы ты оказался вместе с ней. Как тебе идея?
Франк замолчал. У меня снова заболела рука.
- Вот только одного я не пойму, - продолжил он. - Почему из трех миллиардов женщин ты выбрал ее?
Я посмотрел на него.
- Все совсем не так, - сказал я.
- А как? - спросил Франк.
- Не знаю.
- Нет, знаешь. Ты все про все знаешь.
- Иногда выбирать не приходится, Франк. Иногда просто нет выбора.
- Бред. Ты несешь такой бред, что нужно пристрелить тебя уже за тот бред, который ты несешь.
Он встал и подошел ко мне. Остановился возле кресла и приставил дуло мне к горлу. Я увидел его лицо и понял, что он боится. Боится перейти черту, за которой не сможет собой управлять.
- Расскажи мне про Ирен, - сказал Франк.
- Давай тут остановимся, - предложил я.
- Какова она в постели? - шипел он, еще крепче прижимая дуло к моему горлу и дыша мне в щеку.
- Не знаю.
- Было приятно? Тебе нравилось?
- Я не знаю.
- Она ведь красивая, верно?
Я боялся пошевелиться. Подумал, что он ждет от меня каких-то действий, сопротивления, резких движений, чтобы было за что отстрелить мне голову.
- Присядь, Франк, будь добр, просто присядь.
Почему-то на этот раз он меня послушался. Отошел к дивану и положил винтовку на стол. Достал бутылку с водой и начал пить. Я попросил закурить. Франк достал пачку сигарет и зажигалку. Некоторое время мы курили молча.
Как он все разузнал? Когда? И что именно? Почему ничего не говорил? У меня перед глазами появлялись картины. Появлялись и гасли. Беззвучная серия картин: Франк и я, Ирен и Франк, я и Ирен.
- Заметил, что я потолстел? - спросил Франк и обхватил живот руками. - Но черта с два я стану таким же бурдюком, как ты, - добавил он.
И отхлебнул из бутылки. Я молчал.
Он спросил:
- Когда все началось?
- Не знаю, - ответил я.
- Знаешь. Когда все началось?
- Когда мы были в Лиссабоне.
- Врешь. Когда?
- В Италии, в Триесте. Когда мы вместе отдыхали.
- Когда, Роберт?
- На том новогоднем вечере.
- Когда?
- Когда ты впервые пришел вместе с ней.
Франк покачал головой:
- Я много об этом думал. И не мог поверить, что она выбрала меня. Не мог поверить, что она стала моей. Что мне так повезло.
- Тебе всегда везло, Франк.
- Да, и посмотри на меня сейчас.
Он закурил и протянул винтовку мне.
Сказал:
- Тебя убьет кто-нибудь другой, Роберт. Я не хочу больше о тебе думать. Я и так о тебе достаточно думал.
Я недолго колебался, но все же протянул руку и взял винтовку.
- Пожалуйста, - сказал Франк. - Мне не обязательно стрелять в тебя. Ты уже умер.
Он снова сел. Сказал, что теперь я могу пристрелить его. Этим я окажу ему большую услугу. Разве не об этом я все время мечтал? Поквитаться с ним?
Я молчал.
- Я не шучу, - сказал Франк. - Ты и вправду меня очень обяжешь, если пристрелишь. Почему бы не оказать услугу собственному брату?
- Замолчи, Франк! - сказал я, направляя на него дуло.
~~~
Франк глотнул воды. Он смотрел на меня, будто пытаясь поймать в фокус. У меня пересохло в горле.
- Расскажи мне про Ирен, - сказал я.
Он молчал.
- Расскажи мне про Ирен, - повторил я.
Франк сделал еще один глоток.
- Когда ты это понял? - спросил я.
- Не знаю, - ответил он.
- Знаешь, Франк. Когда ты это понял?
- Давно.
- Когда, Франк?
- В восемьсот четырнадцатом.
Теперь встал я. Франк посмотрел на меня. На диване он казался маленьким. Мир вокруг меня закружился.
- Она была для меня всем, - сказал Франк.
- Замолчи.
- Именно так, - продолжал он. - Она была для меня всем.
Его хныканье меня раздражало. Я стиснул винтовку Подошел ближе к дивану.
- Рассказывай, - потребовал я.
- Что?
- Рассказывай.
- Что ты хочешь узнать?
- Я хочу узнать, каково это было.
- Что именно?
- Лежать с ней в постели, зная, что иногда она спит и со мной?
- Что с тобой, Роберт? Что у тебя с головой?
Я видел, как Франк побледнел, но не видел его глаз.
- Я кое-что хочу сказать, - сказал я.
- Да?
- Мы не идеальны, - сказал я. - Это в людях - самое хорошее. И самое плохое. Такое может быть. Такое бывает.
Франк тихо присвистнул.
- Нет, Роберт, у тебя в жилах не кровь. А моча.
- Замолчи, - сказал я.
Я подошел и ткнул винтовкой ему в горло. Мое тело обмякло и потяжелело.
- Ну, давай, - бросил Франк. - Просто пристрели меня.
Он сидел на диване смирно. Я подумал, что могу сделать то, что, по его словам, должен был сделать он. Застрелить его и утопить тело у плотины. Я стоял и держал палец на спуске. Комната вокруг меня исчезла. Голова ничего не соображала.
- Стреляй же, - сказал Франк.
Я знал: сейчас я могу допустить ошибку. Себе я доверять не мог.
- Стреляй, - повторил Франк. - Хватит трусить. Всю жизнь дрожишь.
Не знаю, сколько я так стоял. Стоял, пока не услышал звук подъезжающей машины. В окне летнего домика полыхнул свет. Автомобиль проехал по долине и остановился у крыльца. Я опустил винтовку.
- Даже тут ты оказался трусом, - сказал Франк.
Мы услышали приближающиеся шаги. Кто-то присвистнул. Постучался. В комнату вошел человек в форме. Это был Андреассен, коллега Франка. Он в удивлении смотрел на нас.
Я молча развернулся и вышел. Только подойдя к машине, я понял, что по-прежнему держу в руках винтовку. Я положил ее в багажник. В салоне "вольво" было прохладно. Обратно я поехал той же дорогой.
Часа в два ночи я добрался до центра. Никого. Электрические огни освещали магазины и автозаправки. Хотелось выпить, но все было закрыто. Фасады и двери ждали нового дня. В Одде чувствовалась пустота. Раньше ее не было. Как будто она разлилась с заброшенного комбината по всему городу.
"Вольво" мчалась по западной стороне от одного фонаря к другому, то попадая в пятна света, то исчезая, то снова появляясь, - от этого монотонного ритма хотелось спать. Сзади появился другой автомобиль. Я притормозил. И он затормозил. Я помигал фарами, но автомобиль не отстал. На отрезке перед Аскане я резко ударил по тормозам. Тот водитель сделал то же самое.
Я не стал сворачивать к Тукхейму, а продолжал ехать по главной дороге. Может, завернуть к промышленному району у Эйтрхейма? Глупее не придумаешь. Там я окажусь в ловушке. Перед тоннелем я добавил газу и въехал внутрь, когда спидометр заходил за сотню. Преследователь не отставал.
После тоннеля я сбавил скорость. Он ехал по пятам. В боковом зеркале горели фары его автомобиля. Мне показалось, что это "вольво", старая модель. Водитель поравнялся со мной и помахал мне рукой. Несколько сотен метров мы ехали параллельно. Потом он прибавил скорость и уехал вперед. Я попытался запомнить его номер. Задние огни исчезли за поворотом.
Я съехал на обочину и выключил двигатель. Надо было отдышаться. Этого парня я не знал. Внешность совершенно обычная. Я подумал, что он мог оказаться кем угодно.