Согревшись с дороги, попив вкуснейшего чаю, Савельев приступил к делу.
- Геннадий Петрович, - нахмурился он. - Я боюсь, что один, без помощи милиции не смогу помочь вам найти вашу жену. Ее нет уже неделю, возможности мои ограничены, я могу навести справки, проникнуть туда, куда милицию не пустят, но я не могу объявить, например, всероссийский розыск, развешать фотографии вашей жены на вокзалах, в аэропортах, у отделений милиции. Я вас очень прошу, обратитесь в милицию Того же мнения придерживается и Вадим Красильников. Я буду помогать им по мере возможности. Я заинтересовался делом и готов снизить свой гонорар или вовсе отказаться от него, прошу только оплатить транспортные расходы и еще кое-что.
Глубокая морщина перерезала лоб Серова. Глаза стали злыми.
- Я не хочу обращаться к ним, - процедил он сквозь зубы.
- Да почему же?! Что они вам сделали?
- Ничего. В том-то и дело, что ничего они мне не сделали. Поэтому я и не хочу к ним обращаться.
- Поясните, пожалуйста, - сказал Савельев.
- Ой, вы поднимаете такой больной вопрос Константин Дмитриевич, бывают люди, которым везет во всем. Даже не то чтобы везет, а все идет у них гладко, рождаются дети, люди стареют, потом умирают. Все как положено. Но есть люди, у которых все не по-человечески, их жизнь сопровождается какими-то трагедиями, тайнами, вся жизнь наполнена каким-то ужасом. Я такой… Моя первая жена Вера умерла в шестьдесят девятом году, ей было всего тридцать пять лет, а моему сыну Пете десять лет… - Он на мгновение прикрыл глаза рукой. - Он потом рос с бабушкой и дедушкой, они питерцы. Я повстречал Иру, замечательную женщину, просто удивительную - красивую, умную, добрую, мы прожили с ней душа в душу двадцать лет. К сожалению, у Иры не могло быть детей…
А потом произошло это… Она пропала без вести. Она уехала отдыхать на Кавказ и назад не вернулась.
- Как это так - не вернулась? - замер Савельев, открывая от удивления рот.
- А вот так. Как хотите, так и понимайте. Она телеграфировала мне, что выезжает из Сухуми в Москву, дело было в конце лета. Я приехал ее встречать, естественно, на Курский вокзал. Ее не было. Соседи по купе сказали мне странную вещь - она вышла из вагона в Курске и больше в купе не вошла. Я, естественно, бросился в милицию, поднял всех на ноги, объявили всесоюзный розыск. Но ее так и не нашли.
И представляете мое состояние - я до сих пор не знаю, что с ней произошло. Неизвестность - это самое страшное, что-то есть в этом мистическое, жуткое.
Был человек и исчез. И никто не знает, что с ним произошло. Ну почему, почему, за какие грехи меня преследует этот рок!!! - закричал Серов, хватаясь за остатки своих седеньких волос. - Почему у других этого не бывает и быть не может, а у меня… А вы спрашиваете, почему я не обратился в милицию по поводу исчезновения Юли. Да потому, что я не верю им! Сошла с вагона в Курске и исчезла! Дикость какая-то! Я не посвящал в это дело никого, я сказал своим сослуживцам, что Ира заболела на курорте и умерла. Только покойная мать Иры знала, что это не так. Она не выдержала этого и через полтора года умерла. А у Иры так и нет могилы! Я не могу хоронить пустое место, воздух!
Вдруг она жива Вдруг она где-нибудь живет и теперь!
Ошалевший от его информации Савельев не мог вымолвить ни слова.
- Закурить бы, - сказал он наконец.
- Да, курите, курите, вот вам пепельница. Вам можно…
Константин закурил, яростно затянулся.
- Мне говорили, что роман с Юлей у вас начался затри года до вашей женитьбы, - сказал Константин.
- Да, это так, - подтвердил Серов. - Но у нас с ней ничего не было, она не была моей любовницей, мы стали близки только после свадьбы. Но и за это мне потом было стыдно перед памятью Иры. Вроде бы я предал ее, и она исчезла из моей жизни и из жизни вообще. В Юле было то, чего не было в Ире Ира была вся как на ладони, простая, веселая, а вот эта Юдина загадочность, замкнутость - это потрясающая женщина.
Но я никогда бы не расстался с Ирой, самые лучшие мои дни связаны именно с ней. Об этом не могло быть и речи, она ведь так доверяла мне. Вот такая у меня странная жизнь, Константин Дмитриевич.
- А Юля знала про эту историю с Ирой?
- Она знала. Я не мог скрыть от нее. Я человек нелюдимый, некоммуникабельный. У меня практически нет друзей. Кому я мог рассказать про все это, как не ей? Знали только мать Иры, Юля, ну и правоохранительные органы, разумеется. А от остальных мне удалось это скрыть. Сами подумайте - какими глазами бы на меня смотрели сослуживцы, что-то в этом есть неприятное. Смерть - понятно, а это…
- Пожалуй… То же самое и теперь…
- Да, да, именно! Поэтому я обратился к вам, а не в милицию! Там возможна огласка, а вам я верю, вы получаете от меня за это гонорар, вы частный детектив, я слышал о вас прекрасные отзывы. Помогите мне! Помогите, умоляю вас! Я не могу жить в таком ужасе, этот рок преследует меня!
- Конечно, конечно.. Но мне трудно работать одному. У меня ограничены возможности - Мне кажется, все дело в этом жутком человеке, о котором вам рассказывал Вадим. Что-то с ним их связывало, не только этот долг. Он что-то сделал с ними или держит где-нибудь у себя. Как бы к нему подобраться… Подумайте, Константин Дмитриевич, я вам заплачу больше того, чем мы договаривались. Но будьте отважны и последовательны Я знаю - дело это опасное, надо как-то воздействовать на него…
- Вот воздействовать на него как раз легче правоохранительным органам, а не мне. К тому же нет никаких доказательств, что это его рук дело.
- Но ведь звонили от него, договаривались о встрече… Они поехали к нему. И пропали. Неужели не ясно, что он подстроил какую-то страшную ловушку?
- А что, у Юли были какие-то отношения с этим человеком?
- Да что вы?! Конечно, нет! Она была чиста, кристально чиста! Она никогда не изменяла мне, вы не знали ее, если бы вы ее знали, вы бы такое не могли себе представить! Но, видимо, он преследовал ее.
Через этого Женю, через Нину. В последнее время Юля была особенно печальна, задумчива. Я видел - что-то мучило ее. Но она мне ничего не говорила, боялась волновать меня, она такая чуткая, внимательная. А мой возраст, мои болезни - у меня гипертония, больное сердце и прочее… Были какие-то звонки, молчание в трубку, и Юля бледнела от этих звонков.
Я понимал, кто-то не дает ей покоя…
Савельев закурил еще одну сигарету, задумался.
- Никаких подозрительных записок или незнакомых вам предметов, подарков вы не обнаружили у себя дома?
- Да вроде бы нет… Но… Как-то раз она приехала от Нины и привезла большой букет роз. Очень красивые цветы, богатый букет, тем более зимой, перед Новым годом. Она сказала, что Вадим преподнес и жене и ей по такому букету к католическому Рождеству. Я потом спросил Вадима, он сказал, что не только Юле, но и жене своей никогда цветов не дарил. И действительно, это, не тот человек, который дарит цветы. Он привык только брать, а такие сюрпризы не в его духе.
И вот я нашел листочек бумаги, на котором записан номер телефона. И буквы: Р. Д. Вот он.
Он достал из ящика письменного стола клочок бумаги.
- Это чей почерк? - спросил Костя.
- Ее почерк. Это легко проверить.
- Значит, она сама записала его номер телефона?
Выходит, между ними все же была связь?
- Ну деньги-то он Нине дал. А Юля тоже хотела участвовать в этих дурацких прожектах. Вот, видимо, и записала его номер телефона.
- Я возьму это пока себе, вы не против? - спросил Константин.
- Да, да, разумеется, возьмите. Это может вам очень понадобиться.
- А больше ничего подозрительного не замечали?
- Ничего. Только само ее состояние. Я пытался расспрашивать ее, что с ней. Но она говорила, что плохо себя чувствует. Я думал, ей просто скучно со мной, я был не против, чтобы она ездила к Нине. А совершенно зря, как оказалось.
Савельев посмотрел на плюгавенького, седенького Серова и еще раз удивился: что гордая красивая женщина нашла в этом невзрачном человечке? Налаженный быт? Уют? Определенный достаток? Неужели ей этого было достаточно для счастья?
Посидев еще с полчасика, он попрощался с хозяином, завел свою "Волгу" и пустился в обратный путь по занесенным снегом дорогам.
Он ехал на медленной скорости по Волоколамскому шоссе и думал… И вдруг поймал себя на странной мысли…
Глава 8
Роман проснулся, зажег ночник - было без десяти шесть. Однако он чувствовал себя выспавшимся. Ему очень захотелось кофе, и, хотя он знал, что кофе вреден ему, не мог отказать себе в удовольствии выпить чашку ароматного напитка. Карина тоже любила кофе, оба они просыпались рано и сидели на кухне, пили кофе, болтали, пока маленький Сашка спал. А потом ей врачи категорически запретили пить кофе, и она стала заменять его слабеньким чайком.
Роман был бодр и мобилен в это февральское утро.
Он знал, что ему делать.
Он позвонил по телефону шоферу и велел немедленно подать к его подъезду машину. Через полчаса ему подали темно-синюю "Ауди".
- Валера, ты свободен, - сказал Роман. - Я хочу покататься сам.
- Как скажете, - пожал плечами Валера.
- Ступай, - отпустил его Роман.
Валера ушел, а Роман оделся и спустился вниз к машине. Погода была не самая лучшая для езды, но ему очень хотелось побыть сегодня одному и в то же время не сидеть в квартире. Он включил фары и рванул машину в февральскую мглу…
Выбрался на Кольцевую, ехал медленно, боясь, что машину занесет Машин было мало, и он довольно быстро доехал до Волоколамского шоссе Никто не знал, что еще в декабре Роман впервые в своей сорокашестилетней жизни стал владельцем загородной недвижимости. Он купил небольшой уютный домик в поселке Воронцово. И сейчас этот пятикомнатный двухэтажный домик, теплый, с газовым отоплением и красивым камином, отремонтированный, обставленный импортной мебелью, ждал его…
…В конце ноября Роман участвовал в не очень серьезной разборке, происходившей в одной квартире.
С ним было трое людей. Вспомнили, что в соседнем подъезде живет Женька, позвонили ему. Впрочем, он не понадобился, дела и без него были улажены, но тут неожиданно Роману стало плохо. Женька предложил зайти к нему. Он открыл дверь своей квартиры и предупредительно пропустил вперед Романа.
Роман прошел в комнату и… остолбенел. "Карина, - прошептал он. - Карина…" На диване сидели две женщины лет тридцати. А одна из них была… Копия, просто копия… У Романа закружилась голова. Он пошел, покачиваясь, к дивану. При этом зрелище дамы быстро вскочили с дивана и отошли к окну Роман прилег и продолжал внимательно глядеть на одну из женщин. "Как же могут быть похожи люди… - думал он. - Почти двадцать лет прошло со смерти Карины, а ей было всего двадцать шесть. Эта женщина старше, но ненамного - ей слегка за тридцать… Но те же глаза, те же каштановые волосы, рост такой же… И еще что-то общее, неуловимое что-то…"
Он видел, что она боится его, его желтого лица, красных глаз, боится людей, пришедших с ним. А ему этого совсем не хотелось Женька принес минералки, он выпил ее с лекарством, ему становилось лучше. И на душе тоже становилось лучше. Он словно бы погрузился в прошлое.
"Подойдите ко мне", - попросил он эту женщину.
Она нехотя подошла. "Сядьте сюда". Она медленно села. "Как вас зовут?" - спросил он. "Юля". - "А что вы здесь делаете? Мне кажется, вам здесь не место".
И она промолчала, не нашла, что возразить на это.
А потом он начал расспрашивать ее. Она рассказала, что замужем за профессором Серовым, что живут они на даче в Воронцове, что квартиру в Москве сдают, что детей у нее нет, а сюда она пришла с подругой Ниной. Тут в разговор мгновенно вступила другая женщина, Нина, и стала рассказывать что-то о своих планах, о каком-то бизнесе, короче - ей нужны были деньги. Много денег. "Я дам", - тихо произнес Роман, не отрывая глаз от Юли. Нина продолжала что-то щебетать, но он больше не слушал ее. Мысли его целиком были заняты Юлей. Юля тоже разговорилась, поняв, что он не желает ей зла, она поняла, что нравится ему. Только не поняла, почему она ему нравится.
А потом он поехал провожать их. Ехали на трех машинах, а сам Роман с дамами на "шестисотом" белом "Мерседесе" впереди. Дамы опять замкнулись в себе, чувствовали себя очень скованно. А как же иначе - мало кому доводится ездить на такой машине, да еще с эскортом. "Это не мой, - шепнул он Юле. - Товарищ мой раскрутился, бизнесменом стал крутым, помогает иногда по старой дружбе". Она как-то странно поглядела на него. Вряд ли она поверила его словам, но дело было не в этом. Он сам почувствовал, что между ними завязался некий немой диалог.
Сначала подвезли Нину до проспекта Вернадского. А Юля сказала, что ей за город, в Воронцово. "Поехали в Воронцово", - спокойно отреагировал Роман.
"По какой дороге?" - только спросил водила. "По Волоколамской", - ответила Юля, и кортеж направился туда.
"Вы не беспокойтесь, - попытался завязать по пути разговор Роман, - я завтра же дам денег вашей подруге. Я от души желаю, чтобы у нее, а значит, и у вас все получилось. Я и в дальнейшем хотел бы помогать вашему новому предприятию". - "Спасибо", - как-то рассеянно ответила Юля. "Вас, я вижу, это дело не очень-то интересует", - догадался Роман.
"Вы правы, не очень". - "Ну а зачем же вы принимаете в этом участие?" Она промолчала, поглядела в окно.
Лимузин мчался по левому ряду на огромной скорости в сторону Кольцевой автодороги. За окном была тьма, ноябрьская непогода. И они на заднем сиденье шикарной машины. И водитель впереди… А сзади еще две иномарки. Странная процессия.
Юля показала, как проехать к их поселку. "У нас очень хорошие места, - сказала она. - Только сейчас ничего не видно". - "Заеду как-нибудь днем", - пообещал Роман.
Ее подвезли к небольшому освещенному домику.
"Когда я увижу вас еще?" - тихо спросил Роман, пристально глядя на нее. И она вздрогнула, видимо, что-то испугало ее в этом взгляде.
Роман заметил, как на крылечко дома вышел человек небольшого роста в накинутой на плечи телогрейке и шапке-пирожке. Он не двигался с места и глядел на необычный кортеж. "Муж встречает, беспокоится, - сказала Юля. - А зачем вы хотите со мной увидеться?" - вдруг спросила она. "Я вам потом скажу", - ответил Роман еле слышно. Она внимательно поглядела на него и вышла из машины.
На следующий день Роман опять поехал в поселок Воронцово. На сей раз на другой машине, более скромной и с одним водителем. Они нашли поссовет, и Роман поинтересовался у зачуханного председателя, не продается ли дом поблизости. Тот начал мяться, но Роман прервал его резким заявлением: "Будете с этого иметь.
Много иметь", - и сверкнул на него глазами. "Понял, понял, будем искать, раз вам наши места нравятся, будем искать…" - "Ищите", - буркнул Роман и сунул в карман председателя конверт, в котором лежала тысяча долларов.
Дом нашелся через две недели. Хозяин запросил довольно крутую сумму за свою хибару, сверкая хитренькими бесцветными глазенками, ожидая торга, но Роман согласился сразу. "Поехали оформлять", - коротко сказал он. "Прямо сейчас?" - подивился хозяин.
"Нет, на тот год, - обозлился неожиданно Роман, - Ты продаешь дом, сучара или нет?" На него порой накатывали приступы бешенства, особенно при виде этой житейской хитрецы в глазах "Продаю, продаю, что вы так обозлились? - засуетился хозяин, начал приглаживать реденькие волосики на маленькой голове. - А вы, извините, не обманете меня? Вы какие-то опасные, оформим, а вы мне ничего не заплатите или еще что хуже…" Роман понял, что перегнул палку.
Он попытался улыбнуться, хотя получилось это довольно скверно. "Не бойтесь вы, я больной человек, нервный, мне свежий воздух нужен. Вот вам деньги за дом, пересчитайте. Здесь вся сумма". Он вытащил из кармана пиджака несколько пачек стодолларовых бумажек и протянул их хозяину. Тот стал пересчитывать дрожащими пальцами. Все оказалось правильно. "Извините, гражданин уважаемый, а деньги-то не фальшивые? Вы только не кричите, а то я боюсь. Я квартиру хочу купить однокомнатную в Москве, к детям поближе, дом старенький, хлопот с ним много, жалко, сами понимаете, а если вы еще меня обманете, так мне хоть в петлю… Я с женой здесь жил, она в том году померла, скука одному здесь, я в Москву, к детям поближе…" Роман с жалостью поглядел на него. "Поедем в сберкассу, проверим все купюры, - улыбнулся он. - Не бойтесь вы меня, я тоже жену потерял.
И сына…" - "А что, извините, с ними случилось?" - проникся к нему хозяин. "Неважно. Поехали…" Они съездили в Сбербанк, проверили все купюры, потом заверили у нотариуса купчую и вернулись домой. Теперь уже домой к Роману.
"Вы сколько даете мне времени на сборы?" - спросил бывший хозяин. "А нисколько. Завтра подъедут грузовики и вывезут ваше барахло, куда скажете.
А что не нужно, выкинем".
"А куда вывозить-то? Квартиру я еще не купил". - "Район скажите, где вам нужна квартира". - "Дети в Орехове-Борисове живут".
На следующий день Роман заехал за ним и повез смотреть несколько квартир. На одной он остановился, и она была куплена Еще через день вещи были перевезены туда. Дом был свободен.
Дом был довольно большой, но очень обшарпанный и ветхий, с осевшим фундаментом, прохудившейся крышей. В течение месяца мастера привели дом в сносное состояние Несмотря на холода, перекрыли крышу, подновили фундамент, покрасили дом снаружи, внутри обили вагонкой, сделали камин.
- Роман сам выбирал для своего дома мебель, светильники, паласы, другие предметы быта - телевизор, холодильник, микроволновую печь, стиральную машину. Если в квартире его все было по старинке, то для дома он покупал все фирменное и дорогое. Он поставил для себя цель - к Новому году в доме все должно быть идеально. К Новому году он сможет принять в своем доме того, кого захочет.
Он велел Женьке позвонить Юле и сказать ей, чтобы она в определенное время зашла в один дом в их поселке. Она поняла, кто ее приглашает, сказала, что придет. Так ему и передал Женька.
Роман приготовил роскошный стол. Надел костюм от Кардена, который купил год назад и никогда не надевал. Чисто выбритый, надушенный дорогим одеколоном, он сидел у камина и ждал ее. Ждал долго. Но она не пришла. Роман чувствовал, как знакомый приступ бешенства подкрадывается к горлу, сжимаются кулаки. Но попытался сдержать себя, сел в машину и поехал к седому. Припарковал машину так, чтобы ему было видно дом, но чтобы машина не бросалась в глаза. Курил одну сигарету за другой. Ему были видны освещенные окна в доме, силуэты его и ее… Роману показалось, что там творится что-то неприятное, ему не понравились резкие движения обоих находящихся в доме. Чтобы лучше видеть, он надел очки, которые носил очень редко. Ему показалось, что в доме происходит нечто вроде драки, и как ему на это реагировать, он не знал. "Неужели эта старая сволочь бьет свою жену, бьет Юлю?" - подумал он. Ему ничего не стоило ворваться в дом и сделать котлету из профессора, но он посчитал это неразумным. Решил еще подождать.