5
Наконец наступил долгожданный час премьеры. Анна ждала и боялась этого дня. Она чувствовала, что он должен стать для нее судным днем. Премьера покажет - примет ее публика или нет. И тогда станет ясно, оправданы ли все те жертвы, которые она принесла, добиваясь главной роли. Сердце Анны сжалось, когда она вспомнила, чего стоила ей эта роль. На одной чаше весов гибель любви, потеря репутации и доброго отношения коллег, омерзительная связь с Рагозиным. На другой - вожделенная роль. Анне показалось, что соотношение это отнюдь не равнозначное.
"Хотя, если к роли добавится еще и популярность, то как-нибудь пережить все это можно" - с грустью подумала Анна. Только вот популярность- то, как раз, никто ей и не гарантирует. Анна вздохнула и стала собираться в театр.
Премьера прошла безупречно. Анна сама не ожидала такого оглушительного успеха. Ее несколько раз вызывали на бис. Публика долго аплодировала ей и никак не хотела отпускать со сцены. Когда опустился занавес, Анна продолжала стоять на том же самом месте, где еще минуту назад чествовали и заваливали ее цветами зрители. Силы оставили ее. Ей казалось, что она не в состоянии сделать и шага. В этот момент к ней устремились артисты, которые сохранили с ней дружеские отношения. Они тормошили ее, поздравляли. Анна устало и счастливо улыбалась.
Подлетела Смольская, возбужденно блестя глазами.
- Ну, Анька, ну ты дала! Показала класс! Ты видела? Они все просто валялись у твоих ног! Визжали от восторга! Это несомненный успех! Теперь на этот спектакль будут ломиться толпы. Представляешь!
- Да, ладно, не преувеличивай, - Анна погрузила лицо в букет роз и глубоко вдохнула их нежный аромат.
- Лучше помоги мне справиться с цветами, - Анна кивнула на букеты, которыми была устлана вся сцена, - одной мне не дотащить все это до гримерки. Смольская с готовностью подхватила охапки цветов и они вместе направились в гримерную.
В гримерной Анна без сил упала на кушетку. Смольская принялась расставлять цветы по вазам. Анна приподнялась было, чтобы помочь ей, но Смольская ее остановила.
- Лежи, я все сама сделаю. Прекрасно понимаю твое состояние. Я бы на твоем месте, наверное, и шагу бы не смогла сделать. Меня бы со сцены унесли на носилках.
- Странно, я думала, что у меня после такого успеха крылья вырастут за спиной, - слабым голосом проговорила Анна, - а я едва жива.
- Это все стресс, - со знанием дела произнесла Смольская. - На такой оглушительный успех у всех разная реакция.
- А ты-то откуда знаешь? - усмехнулась Анна.
- Говорят, - неопределенно ответила Смольская.
Но Анна знала, что это у нее реакция не на успех, а на стресс от перенесенных душевных травм, от унижения и боли.
- Господи, а сейчас ведь еще на банкет идти надо, - простонала Анна. - И не пойти нельзя.
- Сейчас отлежишься, придешь в чувство и пойдем, - бодро подмигнула ей Смольская.
Дверь без стука отворилась и в ее проеме, тяжело дыша, появился Рагозин. Глаза его возбужденно блестели, лицо было потным и красным. Слегка пошатываясь, Рагозин направился к Анне.
- Девочки, сколько можно ждать? Вас все потеряли.
Смольская перехватила взгляд Рагозина, которым он бесстыдно раздевал Анну, и рванулась к двери. Ее, как ветром сдуло. Оставшись с Рагозиным наедине, Анна попыталась соскочить с кушетки. Но Рагозин ее опередил.
- Лежи, дорогая, ты же знаешь, я так люблю, когда ты в этой позе. - Он впился губами в губы Анны и крепко сжал ее своими ручищами.
Анну обдало перегаром. Она попыталась освободиться из его рук, но Рагозин и не думал выпускать ее.
- Хочу тебя, - горячо зашептал он ей в ухо, и рванул на ней платье.
- Что вы делаете, сюда в любой момент может войти кто-нибудь, - испугалась Анна. Она знала, что такого позора точно не переживет.
- Брось, ломаться, ты же всегда была паинькой, - не обращал внимания на ее слова Рагозин.
- Дверь же открыта, - с отчаяньем вскрикнула Анна.
Рагозин будто ее не слышал. Он навалился на нее всем телом и задрал платье.
- Ну, детка, давай, раздвигай ноги, я тебе сказал!
Собрав все силы, Анна изловчилась и сбросила с себя Рагозина. Не ожидая такого приема, Рагозин скатился на пол и больно ударился головой о ножку кушетки.
- Ты что делаешь! - взревел он, пытаясь подняться.
Анна вскочила на ноги и хотела бежать вон, но вовремя увидела свое отражение в зеркале. Платье ее было разорвано, волосы растрепаны, губная помада размазана по всему лицу. Пока она раздумывала, как ей поступить, Рагозин поднялся и возобновил свою атаку. Но Анна успела заскочить за стол. Она заслонилась им, как щитом.
- Ну, иди ко мне, иди, - хрипел Рагозин и пытался дотянуться к Анне руками через стол.
- Только попробуйте подойти ко мне, я за себя не отвечаю. Я…я…я переверну на вас стол, - пригрозила Анна. До Рагозина, наконец, дошло, что она не шутит.
- Ах, ты дрянь, - заорал он. - Шлюха! Получила то, что хотела и в кусты? А ну раздевайся! Живо!
- Не смейте орать на меня. Я вам не крепостная актриса и вашей подстилкой больше не буду!
Рагозин вмиг отрезвел.
- Что ты не будешь? А ну повтори. Может, я ослышался? - в голосе его прозвучала неприкрытая угроза.
- Я больше не буду спать с вами, - медленно выговаривая каждое слово, отчеканила Анна.
- Не будешь? - Рагозин рассвирепел. - Думаешь, ты теперь неуязвима? Думаешь, сыграла премьеру и дальше будешь играть? Вот тебе! - Рагозин сунул ей в лицо кукиш. - Видела? Я тебя породил, я тебя и убью! - задыхаясь от ненависти, прошипел он. - Завтра же на сцену выйдет твоя дублерша. А ты можешь убираться куда хочешь! Больше на глаза мне не попадайся!
Когда Рагозин вышел из гримерной, Анна без сил упала на пол.
6
Каждый день Алина хотела сообщить мужу об отставке с его должности супруга и всякий раз откладывала разговор. А дело было в том, что Эдуард совершенно неожиданно изменился. Он перестал пить. Если раньше часто разгуливал по дому в небрежно завязанном халате, когда при ходьбе открывалось обзору далеко не всегда чистое белье, то сейчас ходил аккуратно одетым. Едва Алина появлялась на пороге дома, он тут же устремлялся к ней, брал сумочку и ставил на место. Затем заводил разговор о том, как она провела день? При этом заискивающе смотрел ей в глаза. За ужином он пытался завязать какую-нибудь умную беседу. И даже однажды стал вдруг говорить о Достоевском. Слободина чуть не поперхнулась от неожиданности; за то время, что они прожили вместе, она ни разу не видела его с книгой в руках. В тот же вечер на кресле она обнаружила толстый том "Братьев Карамазовых" с закладкой на сто восемьдесятой странице. Неужели он их одолел? Поверить в такой ей было трудно. Но ее заботило не то, читает ли на самом деле Эдуард Достоевского или разыгрывает перед ней спектакль, а то, что ей вдруг стало жалко мужа. Ведь его поведение изменилось не случайно. Он понимает, что терпит крах и боится потерять то, что еще у него осталось. Что он станет делать, когда покинет этот дом, она даже не может вообразить. Скорей всего сопьется и закончит жизнь в каком-нибудь грязном подвале среди бездомных.
Алина никогда не считала себя жалостливой натурой, не раз переступала через людей, в том числе и близких. И потому удивлялась возникшему чувству. Что это с ней, почему она не может объявить ему, что между ними все кончено. В конце концов, это никчемный, пустой человечек, от которого пользы, как от высохшей яблони. Она десятки таких выгнала из компании. А вот его не может решиться выгнать их своей жизни, как бывает трудно вытащить глубокую занозу из пальца. Слободина сердилась на себя. Тем более желание покончить все одним махом только усиливалось. Но сегодня она непременно сделает это. Что бы ни случилось. Какие бы чувства при этом не испытывала. Кажется, это называется разрубить узел мечом. Так она и поступит. Возьмет меч в руки и со всего размаха ударит им по узлу, связывающему ее с Эдуардом.
Она вошла в дом, и ей навстречу устремился Эдуард. В руках он держал какие-то бумажки. Алина даже не сразу поняла, что это такое.
- Ты знаешь, - радостно воскликнул он, - я достал билеты в театр. Там сегодня какая-то крутая премьера. Свободных мест нет. Но я отыскал одного знакомого. И он мне продал билеты. Правда, в три дорога. Но ведь черт с этим. Правда? Главное попасть на спектакль.
- Правда, - расстроено произнесла Слободина. - И надо же так случиться, что в день, когда она решилась на окончательное объяснение, кому-то приспичило давать премьеру. Нельзя что ли было сделать это в другой раз.
- У нас мало времени, - тем временем произнес Эдуард. - Поужинаем и поедем.
Они медленно продвигались по запруженным улицам. Эдуард о чем-то весело болтал, но она его плохо слушала, занятая своими мыслями. Все равно она сегодня ему все скажет. После спектакля, как приедут домой. Тянуть нет ни малейшего резона. Иначе ее снова покинет надолго решимость. К тому же она прекрасно понимает, что хотя Викдорович деликатно молчит, он с нетерпением ждет, когда все это кончится.
Эдуард не обманывал, премьера действительно оказалась крутой. Это Алина поняла почти сразу по собравшемуся в фойе контингенту. Она увидела несколько знакомых бизнесменов и даже обрадовалась, что приехала сюда. Пусть видят, что у нее все в порядке.
Они прошли в зал. Алина уже пожалела, что оделась довольно скромно. Можно было бы понарядней нарядиться. На нее и так многие смотрят, а то бы смотрел весь партер. Да и балкон тоже.
Потух свет и начался спектакль. Алина хотя и смотрела на сцену, но смутно сознавала, что на ней происходит. Мысленно она разыгрывала другой спектакль, тот, что предстоит ей сыграть почти сразу после окончания этой пьесы.
Внезапно к ее уху наклонился Эдуард.
- Ты ничего не замечаешь? - прошептал он.
- А что я должна замечать?
- Посмотри внимательней на главную героиню.
Алиса уставилась на нее.
- И что?
Эдуард подал ей бинокль.
- Посмотри через него.
Алина поднесла прибор к глазам. Что-то странное показалось ей в облике актрисы, что-то очень знакомое.
- Ничего не заметила? - снова прошептал Эдуард.
- Заметила, но не пойму что.
- Да она как две капли воды похожа на тебя.
Теперь это поняла и Алина. Она снова посмотрела в бинокль. Эдуард прав, женщина действительно очень похожа на нее. Почти как близнец. Но у нее не было никогда сестры. Значит, игра природы. Но какое это имеет значение, если даже кто-то и сильно смахивает на ее облик. В ее жизни от этого ничего не изменится.
- И что из этого?
Эдуард посмотрел на нее.
- Ничего. Просто занятно. Таких совпадений бывают крайне редко. Может, как-нибудь пригласим ее себе?
Только этого не хватало, подумала она.
- Ты мешаешь другим смотреть пьесу.
- Извини.
- Перед ними извиняйся.
Эдуард замолчал, но Алина краем глаза видела, что он буквально не отрывается взглядом от актрисы. Она посмотрела программку: Анна Чеславина. Нет, эта фамилия ей абсолютно ничего не говорит. Да и не до нее ей сейчас.
В антракте Эдуард почему-то говорил только на одну тему - об этой актрисе. И Слободина почувствовала привычное раздражение. Ее это даже обрадовало, так легче будет с ним объясниться. Она даже не стала его обрывать, так как не хотела потерять это чувство.
После антракта она вообще не смотрела на сцену. Ей хотелось только одного - быстрей оказаться дома - и, наконец, все решить. И когда зал разразился овациями, она вздрогнула, как от выстрела.
Пока они были в театре, дороги освободились от заторов машин. И теперь они ехали быстро. На Алину вдруг снизошло спокойствие. Она была уверенна: как только они окажутся дома, она ему все сразу и выложит. Только странно, что его так заела эта похожая на нее актриса, все гундит и гундит про нее. Других тем что ли нет. В крайнем случае, можно поговорить про погоду.
Алина увидела свой дом. Наконец-то приехали. Она вышла из машины. Сейчас Эдуард загонит автомобиль в гараж, и после этого она ему объявит, что между ними все кончено.
7
Анна не помнит, сколько она пролежала на полу. Пол часа или час. Ей было все равно. Ужасно разболелась голова и не хотелось вставать. Вот так бы и лежала целую вечность, как в гробу, вяло текли ее мысли. Последняя показалась ей особенно привлекательной. А что? Почему бы и нет? Зато разом бы решились все проблемы. Она уцепилась за эту мысль, как утопающий за соломинку.
Что ей в этой жизни? Любви нет, работы нет. Крыша над головой еще есть, но и той завтра не будет. Через месяц кончатся все деньги, и хозяйка выгонит на улицу, как сегодня Рагозин из театра. Куда она тогда пойдет? Анна горько усмехнулась.
"А я знаю, куда, - с ожесточением подумала она. - Вот прямо сейчас встану и пойду".
Анна поднялась. Медленно подошла к окну, распахнула его настежь и забралась на подоконник. Она посмотрела вниз и вздрогнула. Представила, как через несколько минут будет лежать вон там…. на асфальте…
По щеке Анны поползла слеза. Когда-то точно так же из жизни ушла ее мать. Она не смогла перенести гибель отца, который ушел в море и не вернулся. Отец был моряком и на долго уходил в рейсы. Иногда он отсутствовал дома по полгода. Анна страшно по нему скучала. Целые дни она просиживала на берегу и до боли в глазах всматривалась в убегающую вдаль линию горизонта. Там где смыкалась небо и водная гладь, она надеялась разглядеть силуэт какого-нибудь суденышка. Вдруг на нем возвращается домой отец, надеялась она.
Но в тот год он так и не вернулся. Анна помнит, как страшно кричала мать, когда получила черную весть о его гибели, как билась в рыданиях и как хотела наложить на себя руки. Но сразу ей не удалось это сделать. Соседка увела мать домой и на ночь оставила у себя. А утром, когда все ушли на работу, а Анна в школу, мать выпрыгнула в окно.
Анна осталась одна. Тогда она дала себе клятву, что никогда, ни при каких обстоятельствах так не поступит. А сейчас она точно так же, как много лет назад ее мать, стоит и смотрит вниз.
- Ну и пусть! Пусть я буду клятвопреступницей. Это все равно уже никому не интересно, - с ожесточением произнесла Анна дрожащими губами и зажмурила глаза. Мысленно она стала читать молитву. Ее текст она выучила, когда пару лет назад играла роль монахини.
Когда с молитвой было покончено, Анна оглянулась назад, бросила прощальный взгляд на гримерную, потом посмотрела на небо, набрала побольше в грудь воздуха и….
- Н-е-е-т! - услышала она за своей спиной истошный крик. И в ту же секунду чьи-то руки крепко обхватили ее за ноги и со всей силы дернули назад. Анна соскользнула вниз. Инстинктивно она ухватилась за раскрытую створку окна, и это спасло ее от сильного удара о подоконник. Она пробороздила рукой оконную раму, сильно ободрав руку, но зато голова ее осталась цела.
- Ты что надумала! - кричала Смольская и крепко держала, вырывающуюся из ее рук Анну. После небольшой борьбы, Анна сдалась. Она повисла, как плеть на руках у подруги и громко навзрыд зарыдала. Смольская прижала ее к себе, гладила по волосам и приговаривала, - Ну, что, что ты. Все будет хорошо. Успокойся.
- Ничего у меня уже не будет хорошо, - всхлипывала Анна, - Меня все бросили. Все. Сначала отец, потом мать. - Анне показалось вдруг, что она еще совсем маленькая девочка и все это происходит у нее в родительском доме.
- Глупенькая, кто тебе это сказал, - Смольская поцеловала Анну в мокрое от слез лицо. - Я же с тобой.
Анна постепенно успокаивалась. Увидев, что она немного пришла в себя, Смольская помогла Анне одеться и вывела ее из театра. На улице поймала частника и отвезла Анну домой.
- Останься у меня, - попросила Анна Смольскую.
- А я и не собиралась никуда уезжать. Сейчас вот чай заварю. А ты лежи.
- Не хочу лежать. Я еще не покойница.
- И слава богу. А то надумала, - Смольская бросила на Анну укоризненный взгляд.
- Меня Рагозин из театра выгнал, - тихо проговорила Анна.
- Знаю. Он всем объявил. Завтра вечером на сцену выходит Завьялова. Ой, прости, - спохватилась Смольская.
- Да, ладно, - устало махнула рукой Анна, - Я это уже пережила. Там на подоконнике. Кризис миновал. Теперь мне это уже не грозит.
- Как же ты теперь? Может тебе упасть в ноги Рагозину? Не изверг же он…
- Ну, уж нет, - жестко отрезала Анна. - Больше никаких падений. С меня хватит. Утром что-нибудь придумаю. А сейчас я смертельно хочу спать. Анна стала разбирать постель.
- А, чай? Он уже заварился, - Смольская вопросительно посмотрела на Анну.
- Пей сама. А я ложусь. Спокойной ночи. - Анна легла на кровать и тут же провалилась в глубокий сон.