Макс видел, что четыре года, проведенные в тюрьме штата, не прошли для Луиса даром, теперь он стоял, подбоченясь, демонстрируя перед ним свои мускулы. Но его выдавал взгляд, который скорее можно было назвать остекленевшим, чем угрожающим: Луис был слишком пьян для того, чтобы изображать из себя супермена.
- Луис, ты никогда не пойдешь на это, - сказал Макс.
Этот парень сам не ведал, чего творит.
- Где мое оружие?
Луис пожал плечами плечами.
- У тебя в машине?
- Он её кому-то одолжил, - подала голос Симона. - И никакого оружия здесь нет, так же как и его машины. Или что, станете обыскивать дом, чтобы убедиться вру я или нет?
- Он не имеет права, - возразил Луис.
Макс обернулся к нему.
- Хочешь, чтобы я вызвал полицию?
- Только попробуй сунуть свой нос куда-нибудь, я тебя живо остановлю.
Макс пожалел, что не прихватил с собой свое ружье, стреляющее шариковыми пулями. Он вытащил из внутреннего кармана пиджака автоматический "Браунинг" и направил его на Луиса.
- Сядь и не выступай. А не то буду стрелять. Нет, убивать я тебя не стану. Просто подстрелю, чтобы ты сначала как следует помучился от боли, а потом ещё остался калекой на всю жизнь. - Он перевел взгляд на притихшую женщину. - Возможно это даже могло бы спасти ему жизнь.
Она кивнула, оставаясь сидеть в своем кресле.
- Возможно.
- Вы только представьте себе, мадам: человек выходит из тюрьмы и начинает усиленно добиваться того, чтобы его снова туда засадили.
- Он просто ничего не может с собой поделать, - сказала на это Симона.
- Вы слышали историю о том, как скорпион попросил черепаху перевезти его через реку?
- Что-то не припоминаю ничего подобного.
- Тогда слушайте. Этот скорпион попросил черепаху перевезти его через реку на другой берег. Черепаха ответила: "Ишь, какой хитрый. А ты возьмешь и ужалишь меня?" Тогда скорпион сказал: "Но тогда мы оба утонули бы. Ты думаешь, я хочу совершить самоубийство?" И черепаха согласилась. И когда они были уже на самой середине реки, скорпион ужалил черепаху. Оба пошли ко дну, и черепаха говорит: "Ты что, придурок? Зачем ты это сделал?" А скорпион ответил ей на это: "Ничего не поделаешь, приятель, это моя натура. Я таков, каков есть".
Макс кивнул.
- Поучительная история.
- Скорпион сказал: "Я таков, каков есть", - повторила Симона. - И он такой же, и все они, выходящие и выходившие из тюряги на волю. Они ждут не дождутся, чтобы поскорее попасть обратно.
- Я сейчас собираюсь осмотреть дом, - сказал Макс.
- А разрешения вы не собираетесь спросить?
Макс молча покачал головой.
- Вы наглядно знаете, как выглядит то, что вы ищите? Вы сможете это опознать?
- Пистолет и револьвер.
- Ладно, начинайте, - согласилась Симона. - А что если вам попадется на глаза ещё что-нибудь? Вы это тоже заберете? Но только запомните, что тогда по вашу душу будет охотиться уже совсем другой человек. Ясно? И у него столько оружия, сколько вы в своей жизни никогда не видели.
* * *
Луис неподвижно сидел в кресле, вцепившись в подлокотники, пытаясь шаг за шагом проанализировать ситуацию. Он думал. Нет, а с чего, собственно говоря, все началось? Они занимаются любовью, она сверху, и он уже готов вот-вот кончить, а по дому ошивается этот нахал?
Звонок в дверь. Она встает, и говорит, что это, должно быть, Орделл. Скорее всего, ему что-то понадобилось, и теперь он звонит, вместо того, чтобы войти сразу и застать их врасплох. Возвращается в комнату, говорит, что это не Орделл, а какой-то мужик. Он надевает брюки и идет к двери. Боже праведный, это же Макс Черри. Так в чем же дело? Откуда Макс знает об этом доме, если только Орделл сам ему об этом не рассказал? Врет, что у них с Орделлом назначена встреча. Хотя может быть это правда. Пусть заходит. Что, я с ним не справлюсь, что ли? Так, теперь припоминает ему те "пушки", так вот же тебе, получай. Да? Уж не "Моссберг" ли это и "Питон"? Полное спокойствие, наплевать на все. Если будет продолжать приставать, пошел он к черту. Да и что он может сделать? Все равно ничего не докажет.
Но на деле все было не так. Все случилось намного стремительнее, и он совершенно не был к этому готов. Ему следовало хорошенько подумать, прежде, чем открывать перед ним дверь. А то стоило ему лишь только войти в дом, как он тут же перехватил инициативу.
- Что-то я не в форме, - признался Луис Симоне.
- А по мне все в порядке, малыш.
- Это было вчера, а сегодня уже нет. Я не чувствую своего преимущества. Понимаешь, я не готов.
- Что за чушь ты несешь. Его "пушки" у тебя?
- Не здесь.
- Тогда чего беспокоиться? Он же не из полиции.
- А что если бы он был из полиции?
- Тогда ты не стал бы пускать его в дом, правда? Наверное у тебя за время отсидки немного того, крыша съехала. Такое иногда случается.
- И я о том же. Когда я был в тюрьме, все было в порядке, я был в форме. А на воле - на воле быстро теряешь преимущество, свое чувство… ну, сама знаешь.
Она вздохнула.
- Да уж, я знаю, малыш. - Подняв взгляд, она увидела Макса. - Вот это да…
Макс появился из коридора с фирменным пластиковым пакетом "Сакс на Пятой Авеню". Рукоятка пистолета торчала из-за пояса брюк.
- Я забыла вам сказать, что это тоже брать не следует, - поспешно сказала Симона и тут же обратилась к Луису. - Ты это видел? Ты свидетель, что это не я забрала. Это вот этот человек, на которого ты раньше работал.
Луис ждал, когда же наконец Макс вспомнит о своих пистолетах, но тот разговаривал с Симоной.
- Скажите Орделлу, что мы с ним квиты. В спальне я оставил кое-что для него.
- А что именно, - поинтересовалась Симона, - уж не расписку ли?
Макс понимающе улыбнулся ей, и Луис уже начал было подумывать, а не упустил ли он что-нибудь из виду, а не знакомы ли эти двое между собой. Макс снова заговорил, обращаясь к ней.
- Я бы посоветовал Орделлу вывезти отсюда те пулеметы, что сейчас сложены у вас в чулане, сегодня же ночью, и по возможности поторопиться. Если их здесь найдет полиция, то вы лишитесь дома.
Макс направился к двери. Симона помахала рукой ему вслед.
Луис глядел на нее, думая о пулеметах ТЕС-9, спрятанных в чулане, которые он должен был вывезти отсюда и переложить в тайник. Повернув голову, он видел, как Макс открыл дверь и вышел на улицу, унося с собой черную пластиковую сумку. Еще некоторое время Луис оставался сидеть неподвижно, тупо глядя на дверь.
Симона встала и направилась к двери, ведущей в спальню.
Луис подумал о том, что наверное пить ром ему больше не следует. Или может быть стоит найти стакан и выпить еще. "Ром и Кока-кола" в исполнении "Эндрю Систерз". Он начал пить ещё днем, в баре "У Кейси" на Оушен-Молл, стараясь не попадаться на глаза Мелани, думая о ней как о чудовище в женском обличье. Днем виски, вечером - ром, и все это без закуски… Для таких подвигов нужно быть всегда в хорошей форме, чего в свое время и требовал от него каждый день, проведенный в тюрьме. А на это уходило слишком много сил.
Симона вошла в гостиную с пачкой денег в одной руке и золотым "Ролексом" в другой.
- Слушай, а этот придурок где-нибудь работает? У него есть работа? - спросила она.
Луис глядел на то, как она села в кресло у кофейного столика и принялась пересчитывать стодолларовые банкноты.
- Он поручитель.
- Я спросила об этом, - пояснила Симона, - потому что грабитель из него никудышный.
Глава 19
- Ты принес мне подарок.
Это было первое, что сказала Джеки, глядя на черный фирменный пакет; пытаясь догадаться, что́ в нем лежит, и явно не слишком-то радуясь, во всяком случае на этот, глядя на него без блеска в глазах. Макс покачал головой, протягивая ей пакет.
- Возьми.
Сумку она у него не взяла, а вместо этого убрала обе руки за спину, засовывая ладони в задние карманы тесных джинсов, и тогда он улыбнулся.
- Бери-бери. Это твое. Это тот же самый пакет, который ты передала девчонке за столиком, а та после твоего ухода, обернулась, и всучила это другой мадам, которая - готов спорить на что угодно - никоим образом не вписывалась в твои планы. Эта самая мадам оказалась подружкой одного весьма примечательного господина, Луиса Гара, в прошлом грабителя, который одно время работал на меня, а теперь, судя по всему, работает на Орделла. Так может быть ты все же пригласишь меня войти и предложишь выпить или нет?
Он видел, как ещё некоторое время она озадаченно разглядывала пакет с надписью "Сакс", словно желая понять что-то для себя, а затем развернулась и прошла в кухню. Макс закрыл за собой дверь и проследовал за ней; в кухне он водрузил пакет на стол. Она не спросила его ни о чем: ни пока доставала лед из холодильника, ни пока смешивала коктейль, так что он начал свой рассказ по собственной инициативе: о том, как он узнал имя той женщины и её адрес, как приехал туда, как повстречал там Луиса Гара, который несколькими днями раньше украл пистолеты у него из конторы… Джеки подала ему бокал. Она слушала, не перебивая, но в то же время и не выказывая особого интереса. Сделав небольшой глоток, Макс продолжал рассказывать ей о том, как он обыскал весь дом в поиске своего собственного оружия, и в стенном шкафу спальни нашел вот этот пакет с десятью тысячами долларов. Теперь Джеки пристально разглядывала его. Сунув руку в пакет, он достал оттуда десять стодолларовых банкнот и разложил их на столе, сказав, что все они меченные - вот в этом месте.
Теперь она, казалось, была заинтригована.
- Ты забрал у него деньги.
Это была вторая фраза, произнесенная ею.
- Он задолжал мне, - сказал Макс и подробно объяснил ей, что это и есть его комиссионное вознаграждение за её десятитысячное поручительство, и что остальные десять тысяч и золотые часы он оставил этой женщине.
- Но тысячу-то ты забрал.
- Я знал, что это его…
- Просто так взял и все?
- Хочешь сказать, не возникнет ли у меня в этой связи проблем?
Она жестом позвала его за собой, и он пошел, глядя сзади на её белую футболку, на то, как покачиваются её бедра, обтянутые голубыми джинсами, проследовав за ней через освещенную электрическим светом лампы гостиную и выходя на балкон, чтобы постоять здесь в темноте рядом с ней, облокотившись о металлические перила.
- Я хочу сказать, неужели это было так просто: взял деньги и ушел?
- Я взял только то, что он был мне должен. И ничего сверх того.
- Ты уверен, что это его деньги?
- Я знаю наверняка, что это те самые, которые ты привезла. Они все помечены.
- Значит, в том, что ты забрал их из чужого дома нет ничего особенного.
Джеки тихо заигрывала с ним, здесь, тремя этажами выше чернеющих внизу очертаний деревьев и зарослей кустарника, растущего во дворе, оранжевых огоньков фонарей, которыми была освещена дорожка, достаточно высоко для того, чтобы этой ночью Макс смог наконец почувствовать себя наедине с ней. Он знал, что она делает.
- Вообще-то не имею такого обыкновения.
- Но сегодня решил попробовать.
- Принимая во внимание, что́ это за человек.
- И то, как он зарабатывает эти деньги?
- Об этом я как-то не думал.
- Ты уверен, что он не станет звонить в полицию.
- Признаться, у меня промелькнула подобная мысль.
- Это уже радует.
- До некоторой степени.
- И от угрызений совести ты не страдаешь.
Она была совсем рядом. Стоило только протянуть руку и он смог бы прикоснуться к ней.
- Это несколько другой случай, - сказал Макс. Она выжидающе молчала, и тогда он продолжил: - Я не увидел бы в этом ничего особенного, даже если мне пришлось забрать у них полмиллиона и преспокойненько удалиться.
- Так за чем же дело стало, - проговорила Джеки. - Мы же знаем, что он не станет звонить в полицию…
- Нет, он самолично явится за тобой.
- Он будет в тюрьме.
Макс следил за тем, как она поднесла к губам бокал, а затем бросила взгляд в сторону гостиной, и на мгновение в её зеленых глазах отразился яркий свет лампы. Ему хотелось прикоснуться к её лицу.
- Думай об этом, как о деньгах, которые вообще здесь никогда не должны были бы появиться. Я имею в виду то, каким образом они ему достались, - сказала Джеки. - Я хочу сказать, разве кто-то может законно претендовать на них?
- Федералы, - отозвался Макс, - для них это доказательство.
- Доказательством это может стать лишь тогда, когда это попадет к ним в руки. А пока что это просто деньги. Им нужен Орделл. А деньги их не интересуют, потому что для того, чтобы засадить его за решетку им нужны другие доказательства. Конечно, они и деньги станут искать - а их уже нет, пропали… Так что и не видать им денежек, как своих ушей.
- Ты мыслишь очень рационально.
- Ничего не поделаешь, без этого не обойтись, если уж взялся за дело и хочешь довести его до конца. Потому что нельзя допустить, чтобы в твои мысли закрались хотя бы малейшие сомнения, из-за которых все может пойти наперекосяк. Ты ведь ищешь работу, правда? - её голос звучал очень тихо. - Я знаю, ты ищешь нечто, чего прежде у тебя, кажется, не было никогда.
Его пальцы коснулись её лица. Он заглянул ей в глаза.
Он поцеловал её, проводя рукой по волосам, и затем снова посмотрел ей в лицо, казавшееся поразительно бледным в темноте. Не сводя с него глаз, она отвела в сторону руку и разжала пальцы, и её хрустальный бокал полетел вниз, в ночную темень двора. Звона разбитого стекла он так и не услышал. Он почувствовал, как её руки скользнули ему под пиджак, обнимая его, как её пальцы коснулись его тела. Макс тоже протянул руку через перила балкона и выпустил свой недопитый бокал.
* * *
Еще мгновение она смотрела на него и проговорила: "Ты забрал его деньги", - и он уже не сомневался, что сейчас они окажутся в постели, и что его жизнь начинает круто меняться.
Они занимались любовью в темноте, отбросив в сторону покрывало. Просто разделись и занялись любовью. Она ненадолго ушла и вернулась, по-прежнему оставаясь обнаженной, с сигаретами и выпивкой. Он так много хотел ей сказать, но она молчала, и он тоже молчал. Потом, попозже, он обязательно посоветует ей рассказать в полиции и о Луисе Гара; это будет лишь на пользу. Она обняла его.
Они снова занялись любовью, на этот раз не выключая света, и Макс уже положительно знал, что теперь его жизнь уже изменилась раз и навсегда.
- У нас с тобой очень много общего, - сказала она. - Раньше ты старался этого не показывать, но теперь я знаю, что мы с тобой очень похожи. Ты и я. - И, немного помолчав, добавила: - Вот ты бы стал бы ходить с подносом и раздавать пластмассовые стаканчики с тропическим пуншем? Такова моя альтернатива, и для меня она неприемлема.
Он глядел на то, как она лежит, обнаженная, прислонившись к изголовью кровати, держа в одной руке бокал с выпивкой, а в другой - сигарету.
- Значит, деньги - это решение всех проблем.
Она взглянула в его сторону, сверкнув глазами.
- Кстати, они тоже не помешают.
Он, казалось, задумался над её словами, а затем сказал:
- Или ещё можно считать, что мы забираем их себе только для того, чтобы они не попали в руки к плохим ребятам.
- Если тебе так больше нравится, - согласилась Джеки, - то пусть будет так.
Он задумчиво кивнул.
- Придержать деньги и посмотреть, что из этого выйдет. Попадать в тюрьму, конечно, было бы нежелательно. Но если "федералам", как ты говоришь, наплевать на них… Я хочу сказать, что если, не получив денег, они не слишком-то станут расстраиваться по этому поводу… Или же у них не будет достаточно времени, чтобы пересчитать их в аэропорту, когда ты прилетишь, и они получат лишь некоторую часть…
- Но далеко не все, - сказала Джеки.
Она глядела на него смеющимися глазами, глубоко затягиваясь сигаретой, и тогда он сказал:
- Подкинь мне пачку, я тоже хочу закурить.
Глава 20
Орделл попросил Джеки прийти к нему на квартиру на побережье в Пальм-Бич в среду, когда день её полета был уже назначен, чтобы оговорить детали, как он сам выразился, "Дня Расплаты".
Сегодня вечером оружие будет переправлено в Исламораду, и там погружено на судно Мистера Уолкера. Завтра он доставит груз по назначению, получит за него деньги, а послезавтра, в пятницу, Джеки заберет всю выручку во Фрипорте и доставит её сюда.
Приехал Луис. Он сказал, что Симона все ещё одевается; и поэтому она велела ему передать, что будет немного попозже. На что Орделл ответил, что-то в том роде, что в дом этой женщины невозможно войти без того, чтобы она не затащила тебя к себе в постель, не так ли? В ответ Луис отмолчался. Затем Орделл спросил, перевез ли он пулеметы из дома на их потайной склад, и Луис ответил, что сделал это сегодня рано утром, а затем передал Орделлу ключ от висячего замка. А вообще Луис говорил мало; и вел себя довольно странно.
Приехала Джеки. Он представил её Луису, своему давнишнему приятелю, сказав: "А вот тебе и ещё одна Мелани", - и был сам удивлен тем, что с виду обе женщины казались примерно одного возраста, и на них были даже похожие голубые джинсы. С той лишь разницей, что джинсы Мелани были обрезаны и превращены в шорты, выглядела она более небрежно, и ещё у неё были эти огромные груди. Джеки же была стройна и подтянута, и Мелани - она так глядела на Джеки, это надо было видеть! - конечно же обзавидовалась, желая чтобы у неё тоже была такая же фигура.
Первое, что сделала Джеки, она отвела Орделла на балкон и там сказала:
- Значит так, чтобы больше никакой самодеятельности. Мы сделаем это так, как задумала я, или же никакого "дня расплаты" не будет.
Напустив на себя недоуменный вид, Орделл сказал, что не понимает, о чем она ведет речь? О какой такой ещё самодеятельности?
- О той девке, которой я отдала деньги, а она всучила их ещё какой-то бабе.
Орделл был удивлен.
- Откуда ты знаешь, что она это сделала?
- Я там была и все видела.
- Но ты не должна была там оставаться.
- Я специально задержалась, - сказала Джеки, - подумала, что ты обязательно постараешься выбросить подобный номер.
Тогда Орделл напомнил ей, что это, все-таки, его деньги, и он может поступать с ними так, как ему того захочется. На что Джеки возразила, что только не в том случае, когда она подставляет свою шею под удар; так что одно из двух: или все будет сделано так, как она это задумала, или же вообще ничего не будет. Орделл объяснил, что он прислал туда Симону лишь затем, чтобы она сама убедилась, как все должно будет сработать, что именно на счет Симоны в "день расплаты" должны будут поступить деньги, которые она привезет. Симона, говорил Орделл, должна прийти с минуты на минуту. Она прекрасная женщина, и несомненно, они с Джеки найдут общий язык.
Они вернулись в гостиную, и он велел Луису позвонить Симоне, и сказать ей, чтобы поспешила со сборами, потому что они ждут только её. Луис не знал номера телефона того дома, где он жил вот уже несколько дней, и Орделл был заметно раздражен этим. Он сам снял трубку с телефона, стоявшего на перегородке и набрал номер. На том конце провода трубку никто не брал.