* * *
Полноватое лицо прокурора области выглядело смятым и алело разбросанными по нему яркими пятнами. Будто чья-то большая ладонь обхватила его, помяла и разжалась, оставив весьма устойчивые и заметные следы.
- Что ты там тянешь с этим делом! - Хозяин кабинета не пригласил вошедшего Зотова даже присесть.
Впрочем, он в этот момент и сам стоял, упираясь обеими руками в массивную столешницу и набычившись.
- Не готова еще биохимическая экспертиза по сперме, не проведены очные ставки, нужно вынести постановление о проведении следственного эксперимента…
- На черта все это нужно, - прокурор сорвался на крик, но тотчас взял себя в руки и потянулся за сигаретой. Лицо его словно сдулось, сохранив неровные багровеющие пятна. Рука, ухватившая сигаретную пачку, заметно подрагивала.
- Зачем тебе еще какой-то следственный эксперимент, - голос прокурора был уже почти спокоен, и лишь легкая надтреснутость выдавала сильное душевное волнение, - очные ставки - да, нужны. Заключение экспертизы придет - никуда не денется. И все. Больше по делу ничего делать не следует - все и так ясно. У тебя есть пять свидетелей, очевидцев происшедшего… Подозреваемый не отрицает, что был с ней в тот вечер на берегу… Кстати, он арестован?
- Нет, - машинально ответил следователь, но вдруг вздрогнул и поднял на начальника недоумевающие глаза, - позвольте, Константин Сергеевич, какой подозреваемый… вы кого имеете в виду?
- Кого? Крастонова, конечно. Так, по-моему, его фамилия?
- Так. Но ведь он, напротив, потерпевший.
- Он - единственный подозреваемый. И на него, как на такового, показывают пять человек. Которые все видели. И некоторые из них являются членами семей очень уважаемых в области людей, которым нет оснований не верить.
- Уважаемым людям? - горько усмехается следователь. До него дошло, о чем идет речь, и он уже стал догадываться, какой приказ последует дальше.
- Что, уважаемым людям? - непонимающе повторил прокурор области.
- Я говорю, нет оснований не верить уважаемым в области людям?
- Ты это брось! - снова взорвался прокурор, - я спрашиваю тебя, подозреваемый арестован?
- Нет.
- Почему?
- Оснований для ареста Крастонова нет.
- Немедленно арестовать!
- Константин Сергеевич, я этого сделать не могу.
- Что это за формулировка "не могу"… Я приказываю тебе!
- Вы прекрасно знаете, что следователь - самостоятельное процессуальное лицо. Даже, если вы дадите письменное указание на этот счет - я его не выполню. Я уверен, что Крастонов не виновен. Преступление совершили эти пятеро и…
- Ты можешь считать все, что угодно, раз уж ты настолько самостоятельный. Я бы, вообще, передал это уголовное дело другому следователю, но… Трое в командировках, один - на курсах повышения квалификации, одна - в отпуске по беременности и родам, еще один - в больнице уже второй месяц… вас только трое и осталось, - голос прокурора уже совсем спокоен, он прикурил от зажигалки сигарету и затянулся, выпустив большой клуб дыма.
Губы следователя по-прежнему были упрямо сжаты, а глаза отчаянно пытались заглянуть в глаза собеседнику. Но дым мешал. И не только дым - прокурор области явно избегал взгляда.
- Плытько работает по массовой гибели людей на стадионе, после обрушения трибун. Дело на контроле у самого Первого секретаря ЦК. Он и так пашет днем и ночью… Плытько, то есть… - обычно логичный прокурор сбился, - да и Первый секретарь тоже… Зайцев завален делами по выпуску недоброкачественной продукции комбинатом стройматериалов и "Химволокном". Так что тебе и придется это дело заканчивать, больше некому.
Следователь по-прежнему молчал, лишь залысины его покраснели и покрылись капельками пота.
- Поэтому, подготовишь постановление об аресте Крастонова за моей подписью, я сам его арестую. Или ты и это откажешься сделать?
- Я подготовлю, - глухо произнес следователь, - но вы совершаете большую непоправимую ошибку и никакой суд…
- Молокосос! - взорвался прокурор и швырнул сигарету в угол. На этот раз гнев был настоящим, лицо прокурора вновь стало волевым, глаза сузились, в них появился нехороший блеск.
- Константин Сер…
- Он меня учить будет! - не утихал прокурор, - я сам следователем проработал девять лет и, слава Богу… Иди - выполняй! И следствие чтобы было закончено в установленный законом двухмесячный срок. Продлевать тебе я его не буду. Иди!
Следователь пулей вылетел из кабинета, бусинки пота прочертили на его лице косые мокрые линии. Вика, секретарша из приемной, подкрашивавшая в это время глаза, недоуменно посмотрела ему вслед.
В коридоре следователь буквально врезался в плечо невысокой рыжеволосой женщины в темно-синем прокурорском мундире с петлицами младшего советника юстиции, выходившей из своего кабинета.
- Что стряслось, Володенька, - женщина улыбнулась своими полноватыми губами, слегка подкрашенными темно-красной помадой, - тебя как из кастрюльки с кипятком вытянули.
- Это не со мной… Это с ним что-то стряслось…
- С кем?
- С шефом. С Константином Сергеевичем…
- Ну-ка, зайди, - и женщина втянула его за рукав в свой кабинет, - рассказывай.
- Я его первый раз таким вижу. Он, ни с того, ни с сего, пересмотрел свою позицию по уголовному делу, которое я веду, и приказал арестовать невиновного человека…
- Рассказывай, - коротко потребовала женщина…
Они долго сидели в кабинете Долининой.
… - Все понятно, - вздохнула, наконец, она и полезла в ящик стола за сигаретами, - эх, тяжкая наша доля!
- Что понятно? Какая наша доля? Я ничего не понимаю, Таисия Николаевна.
Долинина Таисия Николаевна, работавшая начальником отдела по надзору за рассмотрением судами уголовных дел, ловко чиркнула спичкой и, глубоко затянувшись, выпустила сизую струйку дыма.
- Сейчас объясню, Володя. Не переживай - все обойдется, я думаю. Закуришь?
- Я же бросил полтора месяц назад.
- Извини, забыла. Ты не думай, что наш шеф свихнулся. Он не из тех. Просто срок пятилетний у него заканчивается. А назначат ли на новый - большой вопрос. Вчера поздно вечером закончилось бюро обкома партии, я слышала - тяжелый разговор там состоялся. Короче, бюро пока отложило рассмотрение вопроса о назначении Константина Сергеевича на новый срок…
- Но мы же подчиняемся непосредственно Москве и не зависим от местных органов. Прокуроров всех уровней назначает Генеральный прокурор и… Да что я вам рассказываю…
- Ну, ты совсем уж… С такими взглядами и самого в партию не примут, так и останешься следователем на всю оставшуюся жизнь.
- Ну, так просветите меня, темного.
- Володенька, без партии вообще ничего не происходит. Ни в стране, ни у нас - нигде. Даже сев и уборка урожая проводятся по указанию партийных органов. Даже огурец не смеет расти, если не принято соответствующее постановление. Ты юрфак когда заканчивал?
- В восемьдесят третьем.
- Ну, вот, значит, на втором или на третьем курсе конспектировал писательские труды Генерального секретаря ЦК КПСС Леонида Ильича Брежнева "Целину", "Малую Землю", "Возрождение".
- Как и все.
- И ничего не понял?
- А что понимать-то… Человек написал воспоминания о своих ратных и трудовых делах.
- Значит, не понял. А мы, между прочим, эти опусы обсуждали на партийных собраниях. Это не воспоминания, это наука: как должен жить советский человек и чего он может достичь, благодаря партии и партийному влиянию на его мировоззрение. Ладно, не буду тебе пудрить мозги.
Долинина притушила сигарету и открыла форточку.
- Стараюсь не курить в кабинете, - сказала она, - однако молодежь пошла, с такими светлое будущее уж точно вряд ли построишь. Слушай и наматывай на… Только вот и усов у тебя еще нет, надо отрастить - иным женщинам нравятся колючки под мужскими носами.
Она села на стул напротив следователя.
- Во-первых, - женщина загнула кончик указательного пальца с аккуратным, но ненаманикюренным ноготком, - без рекомендации бюро обкома партии прокурор области назначен быть не может. Более того, даже получив постановление бюро обкома о даче согласия на назначение, Генеральный прокурор, непременно, по правительственной связи позвонит первому секретарю обкома и спросит: проводит ли линию партии назначаемый, тянет ли, соответствует ли, понимает ли, ладит ли и так далее, и тому подобное. И, если первый секретарь заартачится, или хотя бы нелестно отзовется - никакого назначения не будет…
Не то, чтобы Зотов был не от мира сего, но многое, о чем ему поведала Долинина, было для него откровенностью.
- … Во-вторых, - средний палец присоединился к указательному, - все, что выделяется областной прокуратуре и ее сотрудникам, начиная от здания и заканчивая квартирами для жилья, идет через решения исполкома, но с согласия обкома. Председатель облисполкома, являясь, уже по должности, членом бюро обкома, по сути, является вторым лицом во властной иерархии области.
Она махнула рукой - курить, так курить - и зажгла новую сигарету:
- А теперь ответь мне, Володенька, на один вопрос.
- На какой?
- Как мы можем осуществлять прокурорский надзор за законностью в деятельности облисполкома, когда мы от него сами целиком и полностью зависим?
- Ну, как зависим…
- А так… И вся наша служба государева, и наш повседневный быт - все в руках исполкома. Служебный транспорт, ремонт и обслуживание здания - выделяет и решает исполком… Жилье - ходатайствуй перед должностными лицами исполкома; земельный участок под дачку или гараж - кланяйся; автомашину купить - умоляй; в детский садик ребенка пристроить - нижайше проси; путевку в санаторий здоровье поправить - изгаляйся… Да, что тут говорить…
Зотов ошеломленно молчал.
Надо сказать, что все свое время Зотов отдавал работе, и в бытовом отношении был весьма несведущ и неприхотлив. Работал в органах прокуратуры он уже шестой год, семьи еще не имел, жил по-прежнему в общежитии, и не приходилось ему пока решать подобных вопросов. Хотя ведь общежитие было стройтрестовским, и заселился он туда также с позволения исполкома, правда, районного, по письменному ходатайству прокурора области…
- Ладно, расплакалась и поплакалась, - вздохнула Долинина, - мы еще далеко не в худшем положении. А теперь слушай по делу. На бюро обкома Константину Сергеевичу было предъявлено немало претензий. Преступность в области растет - это раз. Но при чем здесь прокуратура? Даже милиция не в состоянии повлиять на ее показатели. Нет, вру - милиция, когда требует партия, ловко манипулирует цифрами… А, в принципе, ученые считают, что преступность в обществе формируется более чем четырьмястами различными факторами. А в обкоме - прокурор виноват. Зеленый змий все выше поднимает голову - это два. Кстати, говорят, готовится какое-то масштабное постановление ЦК по усилению борьбы с пьянством. Спиртное якобы будут распределять непосредственно по трудовым коллективам, а там на собрании решать… Ты ничего не слышал по этому поводу?
- Нет.
- Ну да, ты же у нас весь в работе, почти не пьющий и даже уже не курящий. Анекдот, хочешь, расскажу?
- Давайте.
- Принимают в партию мужика… Спрашивают на парткомиссии: спиртное употребляешь? - Бывает, - отвечает. - Нехорошо, вразрез с линией партии - надо бросить. - Брошу. - Куришь? - Да покуриваю, иногда. - Нехорошо… - Брошу. - А насчет женщин как? - Да, тоже бывает. - Нехорошо… - Ладно, исключу и женщин. - Отлично, и тогда последний вопрос: жизнь за партию отдашь? - Конечно, на хрена мне такая жизнь!
Явно не ожидавший такой концовки Зотов, залился смехом и даже наклонился вперед, ухватив себя за уши. Долинина лишь сдержанно улыбнулась. Напряжение немного спало.
- Вернемся к нашим баранам… - продолжила Долинина, - короче говоря, на бюро нашему шефу вменили все мыслимое и немыслимое, вплоть до несовершенства прокурорского надзора за темпами заготовки побегов кустарников на корм скоту. И дали трехмесячный срок, чтобы он принял меры к устранению недостатков, после чего они вновь вернутся к рассмотрению вопроса о его переназначении.
- Понятно, - протянул следователь, - теперь понятно, почему он такой нервный…
- Ничего тебе не понятно, - Долинина сощурила глаза и со злостью притушила сигарету, - на него оказывают давление именно в связи с твоим расследованием по факту смерти найденной в реке девушки. Ведь всеми делами в области заправляет фактически Ступенев. Его кандидатуру через пару месяцев будет рассматривать пленум на место первого секретаря обкома.
- А того - куда?
- Того уже давно "ушли" - то ли с кем-то не поладил в Москве, то ли сам Ступенев сработал… В Казахстан направляют куда-то, в качестве второго секретаря обкома. А Ступенев этого ждет не дождется…
- Вы хотите сказать, что…
- Вот именно. Кто тебе сейчас позволит посадить на скамью подсудимых сына руководителя областной партийной организации, выбранного в самом ЦК КПСС? Не бывать этому. И прокурор области все это прекрасно понимает. Я думаю, он сделал шаг назад, чтобы затем втихую прекратить дело за недоказанностью.
- Какой же это шаг назад? Ведь он хочет арестовать невиновного человека!
- Скорее всего, от него этого потребовали, чтобы отвести удар от Ступенева-младшего и успокоить общественное мнение. Вот, мол, найден настоящий преступник, покажем его народу. А уголовное преследование против него прекратят через какое-то время - за недоказанностью. Выпустят потом твоего Крастонова на свободу, и все останутся довольны.
- Но это же… Это невозможно… Это незаконно… Это подло, наконец!
- Послушай, Володя, старую мудрую бабу. Сколько я уже всего такого насмотрелась. Ты ничего здесь сделать не сможешь. Тебя просто отстранят от следствия, а уголовное дело передадут кому-нибудь другому. И прокурор области ничего не может сделать, его также запросто уберут, может, и уже убрали этой трехмесячной отсрочкой. Его зам все будет решать, а не тот зам - так другой. И никто по существу с этим разбираться не будет, поверь мне. Если хочешь в сложившейся ситуации помочь этому несчастному Крастонову, то пока не перечь. А следствие продолжай вести, как положено, то есть доказывай его невиновность. Иначе парень может и сесть. Суду команду дадут, и вся недолга. А сядет - вот тогда ты и станешь виноват со своей строптивостью. Всю жизнь потом себя казнить будешь…
Зотов вышлет из кабинета Долининой, тряся головой и судорожно поводя плечами. Лишь поднявшись на второй этаж и подойдя к своему кабинету, он вспомнил о том, что его там ждал Крастонов. Увидев открытое доверчивое лицо парня, следователь содрогнулся - другого выхода у него, действительно, не было…
* * *
Дверь в камеру следственного изолятора распахнулась. Нары, расположенные в два яруса, были заполнены людьми.
- Принимайте пополнение, граждане заключенные, - ладный сержант в форме внутренних войск МВД захлопнул за Крастоновым унылую серую дверь камеры, ответившую характерным лязгом усталого металла.
Десятки глаз уставились на новичка. Любопытные и равнодушные, хищные и презрительные взгляды встретили вновь прибывшего в красноречивом молчании.
Он нерешительно остановился возле самой двери, не зная, где ему можно расположиться. Двухъярусные нары располагались вдоль стен в форме буквы "П", свободных мест, на первый взгляд, не было.
- Ну, что за гусь? - приземистый чернявый мужчина в спортивном костюме, с продавленным носом, нехотя встал с нижнего яруса нар, примыкавших к двери, - представься!
- Саша… Александр… - новичок вымученно улыбнулся и протянул навстречу руку для пожатия.
- Во дает, сявка! - радостно изумился чернявый и, вместо рукопожатия, почти без замаха ткнул Крастонову в нос кулаком.
Тот инстинктивно отреагировал и успел отшатнуться - кулак лишь несильно ударил в грудь чуть ниже шеи. Нападающий злобно ощерился гнилыми зубами и, сделав шаг вперед, вновь взмахнул рукой - уже наотмашь. И снова новичок избежал удара, пригнув голову и отшатнувшись. Но отступать дальше было уже некуда, спина уперлась в холодный металл двери.
- Бей его хлопцы! - заорал вдруг кто-то, - эта гнида… - последовал грязный мат, - …свою бабу, а потом утопил ее в реке. Бей суку!
- Нет! Неправда это… - но тяжелые и злые удары посыпались на парня со всех сторон.
Он отбивался молча и ожесточенно, однако, уходя от одних ударов, натыкался на другие. Губы и нос уже распухли и закровили, лицо покрылось ссадинами.
"Главное - не упасть", - повторял он про себя, и это помогало ему устоять на ногах, несмотря на активные попытки сбить его на грязный цементный пол, - "упаду - затопчут…"
- А, ну - погодь, - казалось, негромкий, обыденный голос мгновенно был услышан всеми и моментально прекратил побоище.
Плечистый высокий мужчина в тельняшке десантника, лежа, приподнялся на локте и всмотрелся в избитого новичка пристальными льдисто-синими глазами. Он занимал нижние нары возле самого окна и являлся неформальным лидером этого небольшого тюремного сообщества, называясь, по воровскому определению, угловым камеры.
- Я слыхал иное, - тон его был резок, слова звучали весомо и отрывисто, - деваху изувечили, задушили, а затем бросили в реку другие люди. Он здесь не причем, его и самого пытались утопить… А, ну, скажи, как было на самом деле?
Крастонов кивнул головой, но произнести ничего не успел.
- Да, ты чо, "Десант", он это, гадом буду, - из группки, сгрудившейся справа от Крастонова, отделился длинный худой парень, стриженый наголо, с узкими наглыми глазами. Судя по голосу, это он и бросил клич к избиению новичка.
- Заглохни, сявка, - резко бросил плечистый и, опустив ноги на пол, сел на нары, - я еще посмотрю, с чьего это ты голоса запел. Не завелся ли и у нас стукачок кумовской…
Мощные мышцы его взбугрились и стали подрагивать.
Длинный испуганно съежился и моментально скользнул за спины стоявших.
- Подойди-ка сюда, - пронзительные холодные глаза вновь нацелились на Крастонова.
Тот сделал несколько шагов вперед и остановился напротив грозно набычившегося плечистого мужика.
Закатный луч солнца проник через узкое зарешеченное окно в камеру и рассыпался неяркими пятнами по покрытому ссадинами, но упрямому лицу парня.
- Долго спрашивать не буду, - произнес плечистый, - скажи только: "клянусь мамой…"
- Клянусь своей матерью, - тихо, дрогнувшим голосом, сказал Крастонов.
- Верю, - буднично, но веско подытожил старший по камере, со странной кличкой "Десант", к роду войск которого, он, однако, в недалеком прошлом, имел прямое отношение.
Он указал новичку место - не почетное, но и не позорное, с блатной точки зрения, и жизнь камеры вновь вошла в скучную размеренную колею.
- От подъема до отбоя, от допроса до допроса… - тихо замурлыкал один из обитателей камеры…
Ночью, еще долгое время после того, как погасла тусклая лампочка под потолком камеры, Крастонов лежал с открытыми глазами, устремив взгляд на слегка светящееся оконце камеры…