* * *
Однажды конвоир пришел за Крастоновым очень рано, сразу после скудного тюремного завтрака, состоявшего из загустевшей перловой каши и алюминиевой кружки жидкого чая, пахнущего рыбой.
- Крастонов! выходить без вещей. На допрос.
Парень вышел, заложив, по уже приобретенной привычке, руки за спину. Они пошли какими-то гулкими переходами, а потом спустились на этаж вниз.
- Куда меня?
- Разговорчики! - строго прикрикнул конвоир.
Но, через несколько шагов, приглушенно произнес, - в другую камеру. Похоже, в разработку…
- Что?
- Все. Молчать! - и снова тихо, - будут бить - стучи изо всех сил в дверь.
В новой камере находилось лишь четверо заключенных, хотя она была даже больше той, в которую вначале доставили Крастонова. Все они имели откормленный вид, достаточно зверские физиономии и разнообразные татуировки по всему телу.
- Кореша! Глянь, кто к нам пришел, - нарушил злобное молчание один из них, с изуродованным полуприкрытым глазом, - это ж тот козел, что трахнул свою чуву, а затем утопил. Заходи - жорным будешь! Ну, рассказывай, сука, что с бабой сделал?
- Никого я не трогал. Наоборот…
- Заткнись! Вот тебе бумага и ручка. Пиши повинную прокурору. Иначе будешь зашвабрен, как петух. И на всю жизнь им останешься. Пиши, сука! Может, уйдешь тогда живым отсюда.
- Не буду ничего писать, я ни в чем…
- Ну-ка, Филя, причеши маленько парашника для начала…
Крастонова молча и сосредоточенно избивают.
- Эй, Сыч! По морде, да по башке не бей, не ясно тебе было сказано, пень косорылый… Шестерки хреновы - учи вас всю жизнь. Дуболомы…
На его стук в дверь, как советовал сердобольный конвоир, так на помощь никто и не пришел. Это повторилось несколько раз.
* * *
В свою камеру Крастонов вернулся лишь вечером.
- Ничего себе "на допрос", - "Десант" удивленно разглядывал свежий синяк на лице Крастонова, - где это тебя так?
- Это еще не все, - Крастонов сбросил рубашку.
Плечистый присвистнул.
- Посадили к каким-то мордоворотам, а те… - начал Крастонов.
Рассказ внимательно слушала вся камера.
- Все ясно, - авторитетно заявил "Десант", - сунули тебя в "пресс-хату", есть у них такая "всесознайка", самому, правда, побывать не довелось. Не сломался?
- Нет.
- Ну, молодчага. Держись, иначе засудят и впаяют на полную катушку.
- За что мне все это? - поморщился Крастонов, набрасывая рубашку. Даже прикосновение мягкой ткани рубашки вызывало у парня нестерпимую боль.
- Следаку своему расскажи, - посоветовал многоопытный угловой, налюбовавшись на громадные синяки и кровоподтеки, разбросанные по всему худощавому телу Крастонова.
- Да он с ними заодно. Казался сначала таким располагающим, добрым.
- Все они добрые, когда спят, - гоготнул кто-то.
* * *
Хмурым дождливым утром Зотов отправился в магазин с вывеской "Гастроном". В винно-водочном отделе он купил три бутылки водки. Обмотав их газетами, чтобы не звякали, аккуратно положил в целлофановый пакет и долго ждал троллейбуса на ближайшей остановке.
Выйдя из троллейбуса, он посмотрел на часы - была половина одиннадцатого. Быстрым шагом, под моросящим дождем, Зотов направился к большому серому зданию Научно-исследовательского института криминологии, криминалистики и судебной экспертизы.
Он поднялся на второй этаж и зашел в комнату, заставленную длинными столами и шкафами со стеклянными окнами. Шкафы и столы были заставлены различными приборами, аптекарской посудой, бутылочками, колбочками, баночками.
В комнате находилось два человека, занятых своими делами.
- Ребята, очень срочно надо, - Зотов стыдливо положил целлофановый пакет с бутылками на единственный видавший виды колченогий стул, сиротливо притулившийся у стенки.
Плотно сбитый бородач в несерьезной выцветшей ковбойке удивленно скосил глаза на пакет и встал из-за длинного стола с какими-то приборами типа микроскопов, но со множеством объективов.
- Что надо? - спросил он.
- Следователь я. Из областной прокуратуры. Вот мое удостоверение. Я направлял к вам несколько постановлений о назначении различных экспертиз по делу об убийстве и изнасиловании молодой девушки, которое я веду.
- Когда?
- Недели две назад.
- Э, уважаемый коллега, у нас тут по три месяца лежат уже материалы, очередь громадная.
- Человек арестован…
- Эка невидаль, - вступил в разговор тоже бородатый, но маленький и толстенький эксперт в синем замызганном химикалиями халате, пуговицы на котором не сходились ввиду его несоразмерности габаритам обладателя, - поймите, товарищ, преступность возросла в разы, а у нас штат, как был, так и остался. Крутись, как хочешь, а всем срочно и срочно.
- Ребята, не за себя же прошу. Человек невинный может пострадать. Мне бы только биологию, срочно…
- Биологическая экспертиза и есть самая сложная и по времени очень длительная, - поучительно произнес первый бородач, почесывая крупный мясистый нос.
- Я знаю, но ее заключение будет основным доказательством в пользу невиновного.
- Кто он тебе, родственник, что ли, или хороший знакомый?
- И не родственник, и не знакомый, просто невиновный.
- Ну, ладно. Сделаем, Серега?
- Какой вопрос, человек за дело болеет. Все бы так подходили к расследованию, глядишь, и у нас работы поубавилось бы, - согласился толстячок, безуспешно пытаясь застегнуть пуговицу.
- Я вот тут некоторые дополнительные вопросы поставил, - Крастонов протянул ему листок бумаги, - очень желательно на них ответить.
- Давай. Послезавтра, часикам этак к двенадцати, приходи - результаты будут готовы. Во всяком случае, выводы подготовим, а официальное заключение через пару дней оформим, как положено.
- Спасибо вам большое, ребята, до свидания.
- Э-э-э, пакет-то свой оставил… Или это дополнительные материалы для исследования?
- Водка это, - застенчиво улыбнулся Зотов, - может, вам для дезинфекции какой понадобится.
- Ну, ты даешь, - дружно захохотали бородачи, - вообще-то другому и по морде за эти штучки накостыляли бы… Но ты парень свой, да и подход у тебя к делу правильный. Так что, нормалек - предложение принимается, но с существенной оговоркой.
- Какой?
- Подходи к нам к концу дня, вместе и продезинфицируемся. У тебя работа ведь тоже не очень чистая.
- Спасибо. Обязательно подойду.
* * *
В камере для допросов в следственном изоляторе с мебелью было не густо: только стол и три обшарпанных табуретки. Зотов стоял и задумчиво смотрел в окно.
Через стекло, забранное решеткой, было видно, что на улице по-прежнему моросит какой-то несерьезный, по-осеннему неторопливый, мелкий дождь.
Зотов хмуро наблюдал, как тягучие капли неровными бороздками ползли по мутному, давно не мытому стеклу камеры.
Настроение у следователя было под стать внезапно испортившейся погоде. Зотов фактически шел на сделку. На сделку со своим начальником - областным прокурором, на сделку с ненавистными бонзами из партийной и советской верхушки, на сделку с законом… На сделку с собственной совестью, наконец. Но Долинина была права - никакого иного выхода не было.
Вначале он собирался написать заявление о самоотводе от расследования уголовного дела, объяснив этот шаг своей заинтересованностью в его исходе. Закон такую возможность предоставлял. Но, тем самым, он оставлял невиновного парня наедине с бездушной и жестокой машиной правосудия, которая, наверняка, перемолола бы его, даже не заметив. Судьба Крастонова была бы искалечена на всю оставшуюся жизнь. Нет, здесь следовало побороться. Тем более, что паренек смотрел на него, как на единственную возможность добиться справедливой кары для преступников, легко и походя отнявших у него любимую девушку.
Следователь собирался посоветовать арестованному, какой тактики ему придерживаться во время проведения различных следственных действий. Это также было против правил, но…
Зотов обернулся на стук двери. В камеру зашел мужчина с покрасневшим лицом и сальными глазами.
Зотов знал вошедшего - это был адвокат. Ранее он работал помощником районного прокурора, но, за пьянство и связанные с этим служебные огрехи, из прокуратуры был уволен. Как правило, уволенных из правоохранительных органов пристраивали в адвокатуру, которую в те времена вообще не считали за орган правосудия. Фактически адвокаты не были полноправными участниками уголовного процесса и от них отмахивались, как от надоедливых мух, всячески принижая их и даже унижая.
- Привет, коллега, - развязно ухмыльнулся вошедший, и протянул руку.
Зотов сразу почувствовал, что от вошедшего явственно пахнет спиртным. Причем, не застарелым - смрадным и чадным, а свеженьким, с запахом дешевого вина, в народе именуемого "чернилами".
"Уже успел принять…" - неприязненно подумал Зотов, а вслух сухо произнес:
- Здравствуйте. Сегодня Ваше присутствие, в общем-то, необязательно. Я не собираюсь допрашивать арестованного, а хочу всего лишь с ним побеседовать, без протокола. Видите, я даже не взял с собой материалов уголовного дела, только папочка с некоторыми бумагами. Впрочем, если вы хотите…
- Нет, зачем же… Тем лучше… - явно обрадовался адвокат, - тогда, адью, коллега…
Он быстро вышел.
"И такой вот будет защищать Крастонова, - досадливо поморщился следователь, - да, от него больше вреда, чем пользы".
Он вновь повернулся к двери спиной и бездумно стал разглядывать извилистые влажные тропинки ползущих по стеклу дождевых капель.
Вошедший без стука, пожилой конвоир с унылым и серым лицом, и с погонами старшины деликатно кашлянул.
Зотов обернулся.
- Подследственный Крастонов доставлен, - простуженный, а может, и прокуренный голос конвоира был также сродни ненастной погоде, - заводить, товарищ следователь?
- Давайте.
- Крастонов, заходи, - крикнул конвоир. - Я буду снаружи? - вопросительно обратился он к следователю.
- Да. Я вас позову, как закончу, - ответил Зотов.
В синем спортивном тренировочном костюме с обвисшими коленками и опущенными плечами, с руками за спиной, арестованный напоминал нахохлившегося воробья. И смотрел парень на следователя исподлобья и неприветливо.
- Здравствуй, Крастонов. Садись.
- Да спасибо, я уже сижу с Вашей помощью, а говорили…
- Я и сейчас говорю… Да садись же.
Подследственный попытался придвинуть довольно далеко отстоящую от стола табуретку немного поближе, но это ему не удалось.
- Она привинчена к полу, - спокойно сообщил следователь, - равно, как и две других табуретки, а также и стол. Так положено, чтобы у подследственных не было всяких нехороших мыслей о физическом насилии.
- Понятно, - глухо произнес Крастонов и сел.
- Так вот, - продолжил Зотов, - я и сейчас говорю: я хочу доказать твою невиновность. А сидишь ты не с моей помощью, а по постановлению самого прокурора области. Он лично дал санкцию на твой арест.
- А избивают меня здесь с чьей санкции? - голос Крастонова задрожал от обиды.
- Кто тебя избивает?
- Вот, смотрите…
Крастонов задрал рубашку и синюю пожеванную майку, и показал вначале грудь, а затем и спину.
- Дела-а-а, - протянул Зотов, - расскажи-ка мне, как это произошло. Нет, подожди, по-моему, у меня в папке есть бланки протокола допроса - оформим все, как полагается, по закону. Эх, жаль, отпустил твоего адвоката.
Он нажал на кнопку, расположенную под столешницей, и в камеру тотчас вошел конвоир.
- Уже забирать? - он с сомнением кивнул в сторону арестованного, выразив, тем самым, удивление столь коротким общением его со следователем.
- Нет. Позвоните в "парилку" - пусть зайдет дежурный адвокат, - приказал Зотов.
"Парилкой" называлась крохотная комнатушка при входе в СИЗО, где, в дневное время, дежурили обычно адвокат и следователь, на случай возникновения у кого-то из сидельцев изолятора дать срочные, обычно признательные, показания о совершенном преступлении…
Крастонов быстро записывал показания.
- Ну, вот. Сейчас я выпишу еще постановление о назначении судебно-медицинской экспертизы. Придет врач-эксперт, освидетельствует тебя, то есть зафиксирует все побои, а потом даст свое заключение о предполагаемом механизме их образования и степени тяжести.
- Меня не будут больше бить? - с надеждой спросил Крастонов.
- Нет. Я приму для этого все соответствующие меры. Но это не главное сейчас. Ты понял, как себя вести на следствии? Даже, если меня от него отстранят, и твое дело будет вести другой следователь?
- Понял. Только я уже сомневаюсь, что из этого что-то получится. Никогда не думал, что у нас могут вот так ни за что посадить.
- Все. Если еще сам не будешь верить, то… - следователь махнул рукой и нажал на кнопку, вызывая конвоира.
Крастонова увели. Зотов собрал свои бумаги в папку и тоже вышел из камеры. Он сперва долго шел по коридору следственного изолятора, затем поднялся по лестнице на этаж выше и подошел к двери с деревянной резной дощечкой, украшенной затейливой витиеватой надписью: "Начальник следственного изолятора № 1 УВД N-ского облисполкома Шичко В. Е.".
- Арестованные, небось, сделали, - пробормотал машинально следователь и толкнул дверь.
Небольшая, но уютная приемная была заполнена стрекотом пишущей машинки, на которой, почти не глядя, в две руки барабанила востроносая девица с челкой под Миррей Матье.
- Василий Елисеевич у себя? - спросил Зотов.
Девица утвердительно кивнула головой, не прекращая работы и даже не удостаивая вошедшего взглядом.
В кабинете, уставленном самодельной, искусно исполненной, резной мебелью, за инкрустированным разноцветным деревом столом восседал грузный краснолицый мужчина в темно-синей форменной рубашке без погон. Китель с многочисленными орденскими планками и полковничьими погонами висел на стуле, стоящем сбоку от стола.
"Где они умудряются столько наград получить, - привычно удивился про себя следователь и вновь машинально оценил обстановку, - а мебель-то пошловата, отдает какой-то особенной, тюремной, субкультурой".
Мужчина отложил в сторону газету "Правда" и молча посмотрел на вошедшего.
- Здравствуйте, василий Елисеевич, - произнес Зотов.
- Здорово, здорово, - Шичко сощурил глаза и слегка поморщил лоб, как бы припоминая, - Зотов, кажись, из прокурорских?
- Точно.
- Чем обязан?
- В СИЗО три дня назад был избит мой подследственный Крастонов. Я буду вести расследование и по этому факту, в рамках уже ведущегося уголовного дела. Судебно-медицинская экспертиза мной уже назначена. А пока прошу вас произвести служебное расследование, и принять меры к недопущению подобного впредь. Материалы расследования прошу представить мне в десятидневный срок.
- Не может быть. Никто мне об этом случае не докладывал, - явно деланно возмутился начальник следственного изолятора, - как это случилось?
- Судя по всему, его поместили в камеру для оперативной разработки. Законом, не предусмотренную, между прочим…
- Безобразие, если так произошло. За всем разве уследишь - хозяйство большое. Я разберусь. Если факт подтвердится, виновные будут наказаны.
- Надеюсь, - в голосе следователя послышалась горькая ирония, - до свидания, товарищ полковник.
- До свидания, товарищ прокурор, - хозяин кабинета ответил со снисходительностью сильного.
Едва докучливый посетитель вышел, полковник быстро набрал телефонный номер.
- Лидочка? Шичко приветствует первую красавицу управления и его окрестностей… Никакого преувеличения… Николай Леонидович у себя?.. Соедини с ним, пожалуйста…
- Здравия желаю, товарищ генерал… - подобострастно произнес через несколько минут Шичко.
При этом он даже встал.
- …Да, исполнено, я уже докладывал, - продолжил он, - я про другое хочу доложить. Следак прокурорский, Зотов, тут был. Расследованием угрожал… Так точно, товарищ генерал… Результат пока нулевой… Никак нет. Более того, я прослушал камеру для допросов, где Зотов учил преступника, как уйти от ответственности… Да, прямым текстом… Конечно, записал на магнитофон - Ваша школа, хе-хе… Виноват, товарищ генерал, я не это имел в виду… Так точно. Если эту кассету дать прослушать, кому положено, не все, конечно, а только инструктаж - выгонят из прокуратуры за сутки, с волчьим билетом… Слушаюсь, товарищ генерал, завтра утром кассета с этой частью записи будет у вас… Спасибо, товарищ генерал… Понял… До свидания.
- Фу! - полковник вытер выступивший на лбу пот, - попробуй, угоди этому начальству. Захочешь подольститься - а оно вон как…
* * *
Долинина вошла в кабинет Зотова, как всегда, быстрым размашистым шагом:
- Ну, как дела, Володенька, - чем так удручен?
- Да, час от часу не легче. Понимаете, Таисия Николаевна, моего подследственного избили в СИЗО. В "пресс-хату", похоже, помещали. Пытались показания силой выбить. И эта свв-олл-очь… - Зотов от возмущения заикнулся, а затем поперхнулся и закашлялся.
- Ну-ну?
- Многое про него рассказывали, про Шичко про этого… Так вот, он отнекивался: не может быть, мол, такого, он ничего не знает… Да ведь без его ведома и крыса в изоляторе не пискнет!
- Э, Володя! Чему тут удивляться… Милиция и не то, бывает, творит - еще насмотритесь за свою службу.
- Но это же не просто нарушение закона! Это произвол! Это должностное преступление!
- Был случай, несколько лет назад, когда один подследственный и вообще бесследно пропал. Завмаг. Обвинялся в хищениях в особо крупных размерах и во взяточничестве. И ничего не установили, ничего не доказали, хотя перспективная версия была… То ли побег устроили за большие деньги, то ли опасного свидетеля убрали - ниточка тянулась… - Долинина ткнула пальцем вверх, - списали на побег, в конце концов, и вся недолга.
- И никого за это не привлекли?
- Нет, конечно. Погоди, дай еще постращаю. Перед войной, весной тысяча девятьсот сорок первого, в тюрьму эту, она тогда энкаведешная была, зашел областной прокурор. Проверить на месте жалобу, якобы кого-то без всякой санкции, незаконно, посадили. Да так оттуда и не вышел… Жена самому Сталину писала, сотрудники по инстанции обращались. Бесполезно. Пропал человек, вот и все.
- Ну, тогда "ежовщина" была, сплошное беззаконие, а сейчас ведь…
- Ладно, Володя, не будем развивать тему, а то далеко зайти сможем… Я чего зашла - деньги собираю. День рождения - юбилей - послезавтра у Белова, ну, у зама. Ружье ему охотничье какое-то немецкое в комиссионке присмотрели. Будете сдавать?
- Буду, конечно. Сколько?
- С рядовых - по червонцу… А парнишку не бросайте. Я потом загляну еще, посоветуемся.
Зотов ошалело покрутил головой, осмысливая полученную информацию. Из специально охраняемого и защищенного места люди бесследно пропадают… Что, вообще творится в конце двадцатого века в цивилизованном государстве… Он еще тогда даже предположить не мог, чем закончится это дело, и как круто повернется из-за этого его собственная судьба.