- Вообще-то меня зовут Джесси. Но Джесси ведь имя неинтересное, вот я и придумала себе прозвище Джезбел Дрейк, имя взяла из песни, а в отеле "Дрейк" я как-то сама жила, когда еще деньги водились. Ничего, опять появятся, внешностью и талантом меня бог не обидел.
Говорила рыжая скорее сама с собой, чем со мной. Таких девиц я хорошо изучил: они живут мечтой и верят в то, что она рано или поздно сбудется.
- Что вы хотели? - спросила наконец девица, вспомнив про меня.
- В данный момент меня интересует прочность этого здания.
- Прочность здания?
- Именно. Дело в том, что я работаю по ночам, а днем сплю, а потому хочу убедиться, достаточно ли толстые здесь стены.
- А где вы работаете?
- Тайна.
Девица еще раз испытующе посмотрела на меня, словно прикидывала, гожусь ли я для ее автобиографии.
- Военная?
- Так вам все и расскажи. Вы не будете возражать, если я осмотрю нашу с вами общую стену? У себя в комнате я ее уже обследовал.
- У вас есть для этого специальное оборудование?
- Да нет, просто стену выстукиваю. Рукой. Можно войти?
- Входите, мы ведь теперь с вами соседи.
Комната была обставлена дешевой металлической мебелью. В глаза бросались многочисленные детали стереосистемы и прочая музыкальная аппаратура, в том числе магнитофон. У той стены, что меня интересовала, стоял низкий столик с портативной пишущей машинкой, зажженной настольной лампой и ворохом дешевой желтой бумаги.
Я постучал по стене. Судя по звуку, с этой стороны дыры не было. Впрочем, это еще ни о чем не говорило, ведь пуля могла застрять в штукатурке.
- Ну как, толстая стена?
- Вроде бы ничего.
- Не волнуйтесь, днем вы сможете отсыпаться. Я сама люблю днем поспать: дом в это время вымирает, все на работе, я одна. - И, словно бы комментируя сказанное, девица качнула бедром, а затем, упершись рукой в бок, вернула бедро на место. - Ведь вечером Стэнли не дает мне заснуть.
Я побоялся спросить, каким образом, но она пояснила:
- Пускает магнитофон на полную мощность. Видно, днем никак не наслушается, а потом полночи пластинки крутит. Он ведь раньше на радио работал.
- Кем?
- Ведущим музыкальных программ. А теперь открыл магазин музыкальной аппаратуры.
Тут мое внимание привлек к себе плинтус. Я сел на корточки и увидел отверстие в дереве. Сначала я решил, что это дырка от пули, но потом, присмотревшись, понял, что отверстие просверлено дрелью, а затем заклеено фанерой, отличавшейся от плинтуса по цвету.
- Что там? - полюбопытствовала она. - Термиты?
Как бы не так. Дырка под картиной, отверстие в плинтусе, магнитофон, принадлежавший специалисту по радиоаппаратуре, - все это вместе навело меня на мысль: провод пропущен через стену, чтобы подслушивать разговоры в соседней спальне.
- Очень может быть, - отозвался я. - Вы давно здесь живете, мисс Дрейк?
- С начала года. До зимы я работала, но на Рождество полиция устроила у нас облаву. Термиты опасны?
- Они проникают в здание и заполоняют его.
- И дом может рухнуть? - Девица повела плечами, взмахнула руками и присела, изобразив, как будет рушиться дом.
- Не исключено, хотя, конечно, маловероятно. Об этом, впрочем, лучше будет поговорить с вашим приятелем. - "Приятелем-термитом", - пошутил я про себя, а вслух добавил: - Где он работает?
- В магазине грампластинок, если это можно назвать работой. Это ведь его собственный магазин. Находится он в Сан-Карлосе, в недавно открывшемся торговом центре.
- Мне кажется, я знаю вашего друга. Как его фамилия?
- Квиллан.
- Широкоплечий блондин?
- Он самый, - подтвердила Джесси довольно, впрочем, равнодушным голосом. - Если будете с ним беседовать, пожалуйста, не говорите, что я впустила вас в квартиру, хорошо? А то он у меня ужасно ревнивый. - И она опять, словно комментируя сказанное, вильнула бедром.
- Давно вы его знаете?
- Всего несколько дней - поэтому он так меня и ревнует. Мы познакомились на новогодней вечеринке в доме его сестры. Бардак там был - страшно вспомнить. Пришла с одним, а ушла с другим. - Джесси довольно кисло улыбнулась. - У меня, впрочем, всегда так. Но я как кошка - живучая. - В подтверждение своих слов она высоко подпрыгнула и мягко, по-кошачьи, опустилась на пол. - Кстати о кошках. Сестра Стэнли на дух меня не выносит. Она теперь, когда замуж вышла, больно важная стала. Нос дерет. Забыла уже, как по ресторанам побираться ходила, выпивку у клиентов выпрашивала. Да и Стэнли тоже хорош: его, между прочим, в прошлом году с работы за взятку уволили. Видите, сколько я вам всего рассказала. Когда мне кто нравится, я болтаю - остановиться не могу.
Девица обеими руками прикрыла рот и покосилась на меня своими подведенными глазами:
- Не скажете Стэнли, о чем я вам говорила?
- Ни за что на свете.
- А то он меня прибьет. С него станется. Вообще про наш разговор не упоминайте, хорошо? Пусть это будет нашей тайной.
Меня это вполне устраивало. Перед уходом я показал Джесси фотографию Фебы, но ни про мисс Смит, ни про миссис Смит, жившую с ней по соседству, ей было решительно ничего не известно.
- До скорой встречи, соседка, - сказал я, выходя в коридор.
Спустившись вниз, я остановился у двери в квартиру № 1, чтобы придать своему лицу надлежащий вид. С ним, я чувствовал, творилось что-то неладное.
- Дверь не заперта, - откликнулась на мой стук жена управляющего.
Она лежала на диване-кровати, откинувшись на подушки.
- Простите, что не встаю. Наш с вами разговор ужасно меня утомил. Долго вы, однако, ходили. - В комнате по-прежнему было темно, и больная пристально всматривалась в мое лицо. - Вам чем-то не понравилась квартира?
Я опять почувствовал, что мое лицо меня не слушается. В таких случаях лучше всего уйти на пляж и долгое время в одиночестве гулять вдоль моря. Но на прогулки времени у меня не было.
- Отчего же, квартира мне очень нравится, - с деланной улыбочкой сказал я.
Миссис Гирстон просияла:
- Где вы найдете двухкомнатную квартиру с отдельной спальней, да еще в таком хорошем районе, всего за один доллар семьдесят пять центов? Одна мебель чего стоит. Она вам тоже понравилась?
- Не то слово. Так вы говорите, обстановка принадлежит предыдущей квартирантке, миссис Смит?
Больная кивнула.
- Иначе бы эта мебель не была такой роскошной. У миссис Смит, как вы, наверно, догадываетесь, деньги есть. Когда она здесь поселилась, то велела освободить комнаты от казенной мебели и обставила квартиру своей, совершенно новой. Как вы могли убедиться, ее мебель до сих пор в очень хорошем состоянии. Да это и не удивительно: миссис Смит ведь у нас почти не жила. От силы раз в неделю ночевала.
- Зачем же она тогда снимала квартиру?
- Понимаете, миссис Смит писала картины и квартиру сняла под мастерскую. - Жена управляющего подмигнула. - Вас, я вижу, миссис Смит очень интересует. Вы-то сами ее хорошо знаете?
- Нет, видел несколько раз. Но ссориться с ней мне бы не хотелось. Как вы думаете, она не потребует назад свою мебель?
- Нет, она ее нам оставила. Помнится, миссис Смит сказала мужу, что ей лень с этой мебелью возиться. Спросите лучше мужа - он вам все объяснит.
- "Конкистадор" - ваша собственность?
- Если бы! Владелец дома живет в Саусалито, мы сами его почти не видим.
- А миссис Смит давно отсюда уехала?
- Несколько месяцев назад. Я уж и не помню, когда ее последний раз видела. Потом какое-то время квартирой пользовалась ее дочка, но было это совсем недолго. А с ноября квартира пустует. Если бы миссис Смит хотела забрать свою мебель, она бы давно уже это сделала. Впрочем, Алек вам сам все разъяснит, он имел с ней дело, а не я.
- А когда ваш муж вернется?
- Обычно он возвращается к ужину. Если хотите встретиться с ним сегодня, я его предупрежу, что вы придете. - Подтянувшись на локтях, она села в кровати. - Простите, вы, кажется, не назвались?
Я назвался и сказал, что вечером зайду еще раз.
Глава XVII
Увидев меня, Галлорини вылез из машины.
- Она здесь?
- С начала ноября девушка здесь не живет. Примерно в это время ты ее и видел.
- Ты все еще считаешь, что я вытягивал из нее деньги?
- Нет. Зато я кое-что разузнал про блондина, который тебя выгнал. Поможешь мне его опознать?
Таксист поднял вверх обе руки, как будто проверял, идет ли дождь.
- Не знаю даже. А как?
- Очень просто. Поедем вместе в Сан-Карлос, и ты мне его покажешь.
- Не могу, мистер. Я и без того уже потерял целый час, даже полтора.
- Не бойся, я плачу.
- Так бы сразу и говорил.
Я ехал впереди, Галлорини за мной. Дорогой я читал вывески: "Витамины", "Импортные автомобили", "Педиатрия и психиатрия", "Фуксии", "Хранение и перевозка", "Гимнастика для глаз", "Только в Вудленде вашим покойникам обеспечен покой", "Омоложение", "Агентство по продаже недвижимости". На витрине "Стерео", захудалого магазинчика радиоаппаратуры, были выставлены пластинки и проигрыватели. В только что открывшемся торговом центре находилось не меньше двадцати таких же дешевых лавчонок.
Машины мы оставили на стоянке, перед въездом в центр, и по моему совету Галлорини поменялся со мной пиджаком и снял фуражку. Я дал ему денег на покупку пластинок.
Вышел таксист из магазина через несколько минут, неся под мышкой тонкий квадратный сверток. Вид у него был возбужденный.
- Этот сукин сын узнал меня.
- Что он сказал?
- Ничего. Но по тому, как он на меня пялился, я сразу понял: он меня вспомнил.
- А ты его?
- Еще бы! Это он, как пить дать. Наверняка девчонку у себя прячет.
- Дай-то бог, Ник, - сказал я, а про себя подумал, что это маловероятно: одной такой женщины, как Джезбел Дрейк, любому мужчине более чем достаточно.
Я расплатился с таксистом и решил немного подождать - идти в "Стерео" следом за Галлорини мне не хотелось. А чтобы не терять времени зря, я раскрыл блокнот и стал подсчитывать расходы: бензин и свидетели - 45 долларов; пластинка - 5 долларов. Ник купил "Сельскую честь", и я оставил пластинку ему.
Когда я вошел в магазин, за стеклянной перегородкой студийного помещения надрывалась пластинка "Шум улицы". Стэнли уменьшил громкость и вышел ко мне. Это был тот самый блондин с козлиной бородкой, которого я встретил накануне в конторе Мерримена. Вид у него был какой-то встрепанный, но меня он, судя по всему, не узнал.
- Слушаю вас, сэр. - Со мной он разговаривал тихим, вкрадчивым голосом - не то что с женой Мерримена.
- Я ищу одну девушку.
- К сожалению, ничем не могу помочь. Девушек мы тут не держим. Ха-ха-ха.
- Ха-ха-ха. Осенью эта девушка прожила некоторое время в "Конкистадоре" под фамилией Смит. Квартира четырнадцать, по соседству с вами.
- А откуда вы знаете, где я живу?
- Слухами земля полнится.
- Не понял. - Держался Стэнли спокойно, но голос у него переменился, из низкого стал высоким. Изменился и язык: - Проваливай-ка отсюда, у меня работа стоит.
- И у меня тоже.
- Ты что, легавый?
- Частный сыщик.
Его выпученные голубые глаза, казалось, вот-вот выскочат из орбит. Он зашел за прилавок, а я, подойдя к нему вплотную, сунул ему под нос фотографию Фебы:
- Ты не мог ее не видеть. Она в ноябре не меньше недели у тебя за стенкой жила.
- Ну видел, и что дальше? Я днем много кого вижу.
- А ночью?
Набычившись, Квиллан взглянул на меня, словно драчливый кот, который строит из себя льва.
- Ты когда-нибудь был у нее в квартире, Стэнли?
- А если и был? - Он злобно тряхнул своей козлиной бородкой. - Ты подослал этого итальяшку за мной шпионить?
- Я послал его в магазин, чтобы он тебя опознал. Только и всего.
- А итальяшка случайно не рассказывал тебе, чем сам он занимался у нее в спальне? Как-то вечером слышу за стенкой шум, вхожу, а он завалил ее на кровать и раздевает.
- Я вижу, у тебя слух хороший.
- Не жалуюсь. Ну, я, конечно, взял да и выставил этого подонка за дверь. На моем месте любой бы так поступил.
- Ты ее хорошо знал?
- Вообще не знал. Я ведь ни с кем из жильцов не знаком. Видел ее пару раз в коридоре - вот и все знакомство.
- А почему ж ты так интересовался тем, что происходит у нее в спальне?
- С чего ты взял?
- Ты ведь спрятал у нее микрофон.
Стэнли переменился в лице, а я схватил его за лацканы пиджака и притянул к себе:
- Говори, зачем подслушивал ее разговоры?
- Я не подслушивал! - взвизгнул он.
- Что с ней, Квиллан?
- А я откуда знаю? Я тут ни при чем, отпусти меня. Я чист.
Не знаю, как душой, но телом Стэнли был очень грязен. Он таращил глаза, словно рыба, которую вытащили из воды. От него и пахло рыбой, причем тухлой. Я отшвырнул его от себя, и его рыхлое тело врезалось в полку с пластинками. Лицо его покрылось пятнами, подбородок трясся.
- Руки-то не распускай, а то легавых вызову.
- Нашел чем испугать, вызывай - поедем в полицию, заодно выясним, кто ты такой. А потом все вместе отправимся в "Конкистадор", осмотрим стену спальни.
Стэнли побелел. На белом, как бумага, лице голубые, навыкате глаза казались темно-синими. Словно больной, который на ощупь ищет на тумбочке лекарство, он стал шарить рукой под прилавком. Когда рука появилась вновь, в ней был зажат пистолет.
- Проваливай, а то пристрелю, как собаку.
- Правильно, терять-то тебе нечего, одним преступлением больше, одним меньше…
- Ты бы насчет преступлений помалкивал. Ввалился ко мне в магазин во время рабочего дня, да еще руки распускаешь, грозишься! - Левой рукой Стэнли рывком открыл кассу и швырнул мне в лицо несколько банкнотов, которые, покружившись в воздухе, плавно опустились на пол, к моим ногам, словно падающие с деревьев осенние листья. - Если сейчас отсюда не уберешься, получишь пулю в лоб, так и знай. Лучше меня не заводи.
Я не верил, что он выстрелит, а впрочем, от такого можно было всего ждать. Его поступки были совершенно непредсказуемы, Стэнли словно бы подчинялся чьим-то тайным командам. Прикажет ему маленький зеленый человечек "спускай курок" - он и спустит. И я ушел.
Правда, недалеко. Я объехал торговый центр кругом и поставил машину так, чтобы были видны обе двери в магазин "Стерео", передняя и задняя. Ждать пришлось недолго. Стэнли воспользовался задней дверью.
На нем был красный берет - в тон машине, темно-красной "альфе-ромео". Поехал Квиллан в сторону Камино, через Редвуд-Сити и Атертон. Я последовал за ним, сначала держась на почтительном расстоянии, а когда его спортивный автомобиль превратился в крошечную красную точку, стал постепенно его догонять. Водитель он был никудышный: метался из ряда в ряд, резко тормозил или, наоборот, ехал на бешеной скорости.
В Менло-парк он повернул на светофоре налево, и я еле-еле успел проскочить следом на желтый. Потом мили полторы мы ехали на восток - сначала мимо Стэнфордского исследовательского центра, а затем дубовой рощей. Внезапно красная машина скрылась за поворотом.
Когда я увидел ее вновь, она стояла на обочине, а Квиллан, открыв дверцу, из нее вылезал. Остановиться или вернуться назад я не успевал, но, когда я проезжал мимо, Стэнли уже шагал по выложенной плитняком дорожке к утопавшему в зелени коричневому коттеджу. Под деревянным почтовым ящиком большими буквами значилось: МЕРРИМЕН.
Остановив машину у следующего поворота, я переложил портативный магнитофон из перчаточного отделения в нагрудный карман и направился к коттеджу. Раскидистые кроны дубов окрашивали пробивавшиеся сквозь них солнечные лучи в мягкие пастельные тона. Таких девственных рощ на Полуострове оставалось теперь совсем немного, а ведь когда-то, сотни лет назад, все здесь было сплошной дубовой рощей.
Вокруг коттеджа густо росли деревья. Прячась за них, я прокрался к самому дому, обогнул его, прижимаясь к стене и пряча голову, и оказался на заднем дворе, под сенью пышных лавровых деревьев.
Ведущая в дом стеклянная дверь была задвинута, бамбуковые занавески задернуты. За дверью слышались голоса, мужской и женский. Растянувшись во весь рост на садовой дорожке, я положил голову на ступеньку и прижал микрофон к стеклянной двери.
- Мне нужны деньги, и быстро, - резко, скороговоркой проговорил Квиллан.
- А больше ты ничего не хочешь? - отозвалась Салли Мерримен.
- Я не шучу.
- А если не шутишь, зачем просишь денег? Знаешь ведь, у меня нет ни цента. Он даже на мебель одолжил, мы по уши в долгах. На похороны и то придется в банке ссуду брать. А я, признаться, рассчитывала, что ты мне поможешь.
- Не смеши меня. Что мне такого Бен сделал, чтоб я стал ему помогать?
- И ты еще спрашиваешь? Да ты ему всем обязан: и в долю он тебя взял, и работу тебе нашел. Оказывается, в прошлом году он даже квартиру тебе оплачивал - я квитанции нашла. Но ты ведь всегда был неблагодарной скотиной. Даже сейчас, когда он в морге лежит, ты из него деньги тянешь. Дай тебе волю, ты бы и золотые коронки у покойника изо рта вырвал.
- И я еще неблагодарная скотина! - Возмущению Стэнли не было предела. В микрофоне разнесся его злобный смех. - Мой дорогой шурин в жизни не дал мне ни единого цента. Думаешь, он за мои красивые голубые глазки поселил меня в этой квартире? Или в долю взял? Если хочешь знать, всю историю с Мандевиллом провернул я, а не он.
- А как же иначе, ты ведь был у Бена подставным лицом, пешкой.
- Сама ты пешка! - набросился Стэнли на сестру. Голос у него срывался от ярости. - Я тебя, кукла, насквозь вижу. Таким, как ты, главное - побольше денег, а откуда эти деньги берутся, тебе наплевать. Мы с Беном в поте лица, можно сказать, трудились, всеми правдами и неправдами денежки зарабатывали, а ты их прикарманила, да еще делаешь вид, что сама тут ни при чем. Но меня не проведешь, хватит! Я уезжаю, и мне нужны деньги. Присвоила себе всю добычу и думаешь, я этого не понимаю. Давай-ка, раскошеливайся!
- Если б я "присвоила себе всю добычу", неужели, ты думаешь, я жила бы в этой дыре?
- И это ты называешь дырой? Ну-ка, давай сюда сумку, сука!
- Выбирай выражения, Стэнли Квиллан!
- Прости меня, сестричка. Будь так добра, передай, пожалуйста, свою сумочку.
Должно быть, она швырнула ему сумку, потому что я услышал, как шуршит у него в руках кожа и щелкает замок.
- Пусто. - Стэнли сник. - Где деньги?
- Да у меня сроду их не было. Ты свою долю получил и прекрасно знаешь, куда ушли остальные деньги: Рино, Лас-Вегас, биржа эта проклятая. На бирже ведь он все спустил.
- Ты мне только мозги не пудри. Биржа прошлым летом была. А сейчас что?
- Да ничего нет, об этом я тебе и толкую. От мандевиллских денег давно уже ничего не осталось. С тех пор и сидим на мели, не знаем, как с долгами расплатиться. А послушать Бена, так мы не сегодня завтра миллионерами должны были стать. - В ее голосе послышались язвительные и в то же время истерические нотки. - В Атертон, говорил, переедем, в Цирк-клуб вступим. Одно слово, что цирк! А теперь - ни денег, ни его самого.
- Бедная, разнесчастная вдовушка! Пожалел бы я тебя, да не верю. Ни одному твоему слову не верю!