- Я на Великий пост никогда не сплю. Пост, правда, еще не наступил, но я уже к нему готовлюсь.
Девушка была явно возбуждена и говорила без умолку. Глаза - как блюдца. В комнате, у нее за спиной, что-то отчетливо и громко пробормотал спросонья женский голос.
Долли тихонько прикрыла за собой дверь и вышла в коридор.
- Соседка по комнате спит, - пояснила она. - Ей что пост, что не пост… Ну-с, чем порадуете? - с вызовом спросила девушка. За это время она стала как-то старше, агрессивнее и в то же время менее уверенной в себе.
- А вы меня чем порадуете, Долли?
- Нечем вроде бы. Можем, если хотите, о погоде поговорить.
И она, наподобие механической птицы, стала водить головой во все стороны. На городок с океана надвигалась пелена предутреннего тумана. Казалось, вместе с улицей, домами в нем растворяется и сама ночь.
- Какой сильный туман, - проговорила она.
- Да, и пора бы его развеять.
- Хорошо бы. Ненавижу туман. Почему-то он ассоциируется у меня с завернутыми в саван покойниками. - К горлу подкатил комок, она вздрогнула. - Не обращайте внимания, это я кофе перепила. Чтоб не заснуть.
- Мы не могли бы пойти куда-нибудь поговорить?
- Не хочу никуда ходить, - заявила Долли плаксивым, как у маленькой капризной девочки, голоском. - Можно поговорить и здесь, если надо.
- Надо, и даже очень. Сегодня вечером Бобби Донкастеру звонили по вашему телефону.
- По моему телефону?
- Только не прикидывайтесь дурочкой, Долли. Для него этот телефонный звонок - вопрос жизни и смерти.
Ее серое взволнованное личико ткнулось мне в плечо.
- Странно, мне он сказал то же самое. Я пообещала ему никому об этом звонке не рассказывать.
- А мне расскажите.
- А в чем дело? Этот звонок имеет отношение к Фебе?
- Почему вы так решили?
- По его реакции. Понимаете, он просиял, когда… - Девушка осеклась. - Я обещала никому не рассказывать, даже его матери, она за это ужасно на меня разозлилась.
- Я же не его мать.
- Вижу. Зато вы сыщик, а это еще хуже. Я не хочу, чтобы у Бобби были из-за меня неприятности.
- Неприятностей у него и без вас хватает. Поймите, я хочу найти его раньше, чем это сделает полиция.
- Полиция?! Его ищет полиция?
- Сейчас нет, а завтра уже будет.
- Что же он такого сделал?
- На этот вопрос я вам, к сожалению, ответить не могу. Впрочем, мой ответ вам вряд ли придется по душе. Если хотите оказать ему - да и мне - реальную помощь, расскажите об этом телефонном звонке со всеми подробностями.
- Но я не знаю никаких подробностей. Бобби попросил меня выйти из комнаты.
- А с кем он разговаривал?
- Говорю же, не знаю.
- А я решил, что трубку взяли вы.
- Да, но говорила я с телефонисткой. Она сказала, что к телефону вызывается мистер Роберт Донкастер, Я спустилась и его позвала.
- В котором это было часу?
- Кажется, без четверти шесть, - неуверенно ответила Долли.
- А телефонистка сказала, из какого города звонит абонент?
- Да, из Пало-Альто. Там ведь находится Стэнфордский колледж, и я сдуру решила, что это Феба звонит. Я и сейчас никак заснуть не могу, всякие мысли в голову лезут. А вдруг, думаю, Феба памяти лишилась, запомнила только имя Бобби и свой собственный номер телефона…
- Можете не волноваться, Долли, - отрезал я, обращаясь не столько к ней, сколько к самому себе. - Звонила не Феба.
- Да, я знаю. Бобби сказал, что это не она, а уж мне бы он врать не стал, тем более раз речь о Фебе идет.
- А он не намекнул, кто звонил?
- Нет, сказал - по делу.
- А что он еще сказал?
- Больше ничего, только ужасно благодарил за то, что я его позвала. А уже через пять минут Бобби вскочил в машину и помчался в сторону шоссе. Я сама из окна видела.
- Говорите, он был возбужден?
- Очень возбужден.
- В каком смысле? Находился в приподнятом настроении или был навеселе?
- Даже не знаю, - ответила она после паузы. - Всю зиму он проходил как в воду опущенный, а тут вдруг весь напрягся. Но чувствовалось, что вместе с тем он ужасно счастлив. И счастье это было какое-то… понимаете… неземное, как будто он на поиски Святого Грааля отправляется. - Долли посмотрела на луну, от которой теперь осталось едва заметное тусклое пятно, и зябко поежилась. - Меня пробирает дрожь, мистер Арчер. Ума не приложу, что все это значит.
- Я тоже, Долли. И все-таки вы не могли бы уделить мне еще пару минут?
- Конечно, если только вам от меня будет прок.
- Уже есть, и немалый. Скажите, вы ведь психолог: Бобби, на ваш взгляд, человек неуравновешенный?
- И даже очень. Впрочем, все мы невротики. Мы с Фебой часто говорили, что он находится под сильным влиянием матери, однако он с этим влиянием борется.
- Каким образом?
- Взрослея, Бобби постепенно освобождается от ее воздействия, вырывается на свободу. В этом году они с матерью несколько раз ужасно ссорились. Такой крик стоял, что на втором этаже слышно было.
- Дело доходило до драки?
- Нет, конечно, драться они не дрались, но скандалили крупно.
- Он ей угрожал?
- Нет, не думаю. Бобби хотел бросить учиться и начать самостоятельную жизнь, а мамаша была против.
- И вы полагаете, он мог уйти из колледжа и устроиться на работу?
- С него станется.
- А он угрожал кому-нибудь физической расправой? Вам или, скажем, Фебе?
Долли невесело рассмеялась:
- Вы тоже скажете. Нет, конечно. Бобби за всю свою жизнь мухи не обидел. Это, кстати, Фебе в нем и не нравилось. Она даже называла его "христианским рабом". Помните:
Я был царем Вавилонским,
А ты христианским рабом.
- А в принципе на насилие он способен, как вам кажется?
- На насилие по отношению к Фебе? - уточнила она, прижав к груди руки. - Вы к этому клоните?
- Да.
Долли покачала головой резкими судорожными движениями.
- Фебе он никогда не причинит вреда, в этом сомневаться не приходится. Я ни разу не видела, чтобы парень был так влюблен в девушку, как Бобби. Честное слово. А что, с Фебой что-то случилось? - спросила она, схватив меня за локоть.
- К сожалению, да, Долли.
- Она умерла?
- Увы.
Словно обжегшись, Долли отдернула руку и в тот же миг упала на меня, буквально упала. В следующий момент я сжимал ее в своих объятиях и гладил ее взъерошенные волосы. На любовную пару мы, впрочем, были мало похожи.
- Черт побери! - сказала она неожиданно звонким голосом. - Я перестала молиться, когда была еще ребенком. А снова начала в ноябре. Два месяца я молилась каждый вечер. А Феба все равно умерла. Значит, бога нет.
Я стал объяснять ей, что она не права, что бог, если он есть, ведет себя непредсказуемо, как, впрочем, и простые смертные. Однако Долли скоро надоело слушать банальности, она отвернулась и, прижавшись лбом к дверному косяку, стала вертеть ручку двери. Казалось, она не решается - или не в силах - открыть ее.
- Мне очень не хотелось, чтобы вы узнали о смерти подруги от меня, - сказал я, - но, согласитесь, это все же лучше, чем прочесть некролог в газете.
- Да, благодарю вас. Как она умерла?
- Этого мы пока не знаем. Но ее нет в живых уже два месяца. - Я коснулся ее плеча. - Могу я обратиться к вам с еще одной просьбой?
- Да, пожалуйста, только сейчас мне очень не по себе.
- Позвольте мне позвонить из вашей комнаты.
- Боюсь, это невозможно, соседка ведь спит, а она терпеть не может, когда ее будят.
- Я буду говорить шепотом.
- Хорошо, звоните.
Я вошел. На диване, завернувшись в одеяло, спала девушка с волосами цвета сливочной тянучки. Телефон стоял на письменном столе рядом с громоздкой, допотопной пишущей машинкой, в которую был вставлен все тот же, напечатанный лишь наполовину лист бумаги. Я присел к столу и еще раз перечитал недописанное предложение:
"Многие специалисты считают, что в антиобщественном поведении преобладают социоэкономические факторы; существует, однако, иная точка зрения, согласно которой отсутствие любви…"
Буква "е" выпадала из строки. Старый "Ройал", "е" выпадает из строки… Я достал анонимные письма, которые дал мне Вилли Мэки, и быстро сравнил шрифт писем и научной статьи - совпадает! Стало быть, письмо Гомера Уичерли, угрожающие подметные письма и курсовая Долли напечатаны на одной и той же пишущей машинке. На этой.
- Что вы делаете? - шепнула она мне на ухо.
- Я тут кое-что обнаружил… Скажите, откуда у вас эта машинка?
- Вообще-то она принадлежит Фебе. А теперь я ей пользуюсь. А что, нельзя?
- Боюсь, мне придется забрать машинку с собой.
- Зачем?
- Для дела, - уклончиво ответил я. - Вам случайно не известно, где Феба взяла ее?
- Нет, но машинка старая, ей, должно быть, лет двадцать. Вероятно, Феба купила ее в комиссионном магазине. Впрочем, на нее это не похоже. Она любила новые вещи.
Тут соседка Долли перевернулась на другой бок и сонным голосом проговорила:
- Что ты там делаешь, Долли? Ложись спать.
- Спи.
Девушка послушалась - повернулась к стенке и уснула, а Долли спросила:
- Зачем вам эта машинка?
- Сам пока не знаю, - ответил я, всматриваясь в напряженное маленькое личико - загнанный заяц, иначе не скажешь. - Почему бы вам не послушаться совета соседки и не лечь спать? Согрейте себе молока и ложитесь, а я позвоню и уйду. Вам надо выспаться.
- А что, это идея, - сказала она с некоторым сомнением в голосе, пошла на кухню и загремела там кастрюлями.
А я тем временем позвонил в справочную:
- Говорит Роберт Донкастер. Вчера вечером, около шести часов, мне звонили из Пало-Альто. Не скажете, с какого номера?
- Простите, сэр, - ответила телефонистка, - но мы фиксируем только номера заказа.
- Значит, нет возможности выяснить, кто мне звонил?
- Не знаю, сэр. Сейчас соединю вас со старшим оператором.
В трубке сначала раздался щелчок, потом "ждите ответа", а через мгновение громкий голос женщины постарше:
- Говорит старший оператор. Что вы хотели?
- Меня зовут Роберт Донкастер. Вчера около шести вечера мне позвонили из Пало-Альто. Я хочу выяснить номер моего абонента.
- Если вам звонили "автоматом", то узнать номер вашего абонента мы не можем.
- Нет, разговор заказывался.
- Тогда номер абонента вам дадут в Пало-Альто.
- А по какому номеру мне позвонить?
- Такого рода услуги мы оказываем только в случае крайней необходимости.
- Это как раз тот случай.
Старший оператор поверила мне на слово:
- Хорошо, сейчас попробую вас соединить. Ваше имя, сэр?
- Роберт Донкастер.
- Номер телефона?
Я продиктовал ей номер, считав его с телефонного аппарата.
- Вам перезвонить или подождете?
- Подожду, спасибо.
Я сел и стал слушать обрывки голосов, беспорядочных разговоров, названия городов: Портленд, Солт-Лейк-Сити… Наконец, заглушая все эти таинственные и далекие звуки, в трубку ворвался громкий голос старшего оператора:
- Записывайте номер, мистер Донкастер. Дейвенпорт 93489, Пало-Альто.
- А чей это номер?
- Этой информации мы не даем даже в случае крайней необходимости. Фамилию абонента вы можете узнать, если сами явитесь на телефонную станцию в Пало-Альто. А можете позвонить по этому номеру, - добавила она.
- Да, конечно. Соедините меня, пожалуйста.
Было еще рано, линия связи не загружена, и вскоре я услышал на противоположном конце провода длинные гудки. Шестнадцать гудков.
- Простите, сэр. Ваш номер не отвечает. Соединить вас попозже?
- Нет, спасибо, я позвоню вам сам.
Я записал номер телефона и уже собирался уходить, но тут из кухни вышла Долли с дымящейся чашкой молока в руке и белыми молочными усами над верхней губой.
- Спокойной ночи, - сказал я. - Спите спокойно. И молитесь.
Она рухнула на стул и закрыла лицо руками - чем не обиженный слабоумный ребенок?
- Какой в моих молитвах смысл?
- Молитесь, а вдруг на том конце провода все-таки кто-то есть?
Глава XXIII
Я перетащил допотопный "Ройал" к себе в машину и поехал на другой конец города в гостиницу "Болдер-Бич", где без десяти пять утра было тихо, как в кладбищенском склепе. Ночной портье посмотрел на меня привычным взглядом, в котором читался вопрос: "А вдруг этот сомнительный тип потенциальный клиент?"
- Что угодно, сэр?
- Мистер Гомер Уичерли еще здесь?
Прямого ответа на свой вопрос я не получил.
- Мистер Уичерли просил не беспокоить его в столь ранний час. Может быть, вы хотели что-нибудь ему передать?
- Я работаю на Уичерли. В котором часу он просил себя разбудить?
- В восемь, - ответил портье, сверившись с расписанием.
- Пожалуйста, позвоните и мне в это же время. Мне нужен номер. Сколько он стоит?
Портье ответил.
- Недешево.
Он вежливо хмыкнул, протянул мне ручку, и я расписался в книге гостей. Тут же передо мной вырос негр-швейцар, который отвел меня в комнату окнами во двор, и я, скинув пиджак и брюки и даже не помывшись, нырнул под чистый пододеяльник и мгновенно уснул.
Проспал я три часа, заплатив за это удовольствие по пять долларов в час. Но мозг продолжал работать и во сне. Я видел, будто на экране, как я же сам, выбившись из сил, ухожу под воду и медленно опускаюсь на дно, мимо меня в ледяной прозрачной воде скользят утопленники, их волосы, словно водоросли, колышутся под напором подводных течений. Я ясно вижу ее, кожа свисает с костей лохмотьями, а рыбки заплывают в пустые глазницы.
Проснулся я с именем Фебы на пересохших губах. В голове - или где-то рядом - стоял оглушительный звон. Я открыл глаза и, к своему ужасу, обнаружил за окном свет. На столе у кровати разрывался телефон. Я приподнялся на локте и с трудом поднял трубку, которая весила ничуть не меньше чугунной гири.
- Вы попросили разбудить вас в восемь утра, сэр, - напомнил мне женский голос.
- Я? Не может быть!
- Да, сэр.
- Постойте, а мистеру Гомеру Уичерли вы уже звонили?
- Да, сэр, только что, сэр.
- Будьте добры, соедините меня с ним.
- Хорошо, сэр.
Я хотел было сесть в кровати, но тут произошла странная вещь: все перед глазами пошло ходуном, стена перевернулась в воздухе, а кровать выскользнула из-под меня и куда-то провалилась.
- Алло! - Гиря почему-то заговорила голосом Уичерли. - Кто это?
- Это Арчер, - ответил я, покрываясь холодным потом от жуткого ощущения невесомости.
Комната стала вертеться медленнее. Я хотел было привстать, но был отброшен назад и придавлен к постели. "Почему Феба должна была умереть? - вертелось у меня в голове. - Почему именно я обязан рассказывать Уичерли о ее смерти?"
- Арчер? Откуда вы звоните?
- Я здесь, в вашем отеле. У меня есть для вас новости.
- Новости?! Вы нашли ее?
- Нет. Так вы еще ничего не знаете?
- А что я должен знать?
- Это не телефонный разговор. Можно я зайду к вам в коттедж минут через пятнадцать?
- Конечно, о чем речь.
Я положил трубку. Комната перестала вертеться, стены, пол, потолок заняли причитающиеся им места. Воспользовавшись этим, я встал с кровати, на скорую руку принял душ и побрился. Из зеркала в ванной на меня смотрели насмерть перепуганные глаза.
По дороге к Уичерли я вытащил из багажника пишущую машинку.
- Что это у вас? - удивился он, открывая дверь.
- Пишущая машинка "Ройал" образца 1937 года. Узнаете?
- Занесите ее в комнату, дайте я как следует на нее посмотрю.
Я последовал за ним в гостиную и водрузил машинку на чайный столик у окна. Уичерли подошел и уставился на нее своими бесцветными глазами.
- Если не ошибаюсь, это старая машинка Кэтрин. По крайней мере у нее была похожая. Откуда она у вас?
- На "Ройале" печатала соседка Фебы по комнате в студенческом пансионе. Эта машинка досталась ей от вашей дочери.
Уичерли кивнул:
- Да, вспомнил. Кэтрин, уезжая, оставила эту машинку дома, а Феба забрала ее с собой в колледж.
- А где была машинка на прошлую Пасху?
- У меня дома в Медоу-Фармс. Кэтрин держала ее в гостиной. Под рукой.
- Она профессиональная машинистка?
- Была когда-то. Прежде чем выйти за меня замуж, она ведь работала секретаршей. С тех пор у нее эта машинка.
- А вам она когда-нибудь печатала? Прошлой весной, например?
- Да, иногда Кэтрин меня выручала, - сказал Уичерли и с нескрываемой злобой добавил: - Разумеется, если у нее было время и подходящее настроение.
- Прошлой весной вы получили анонимные письма, в связи с чем написали Вилли Мэки. Это письмо печатала вам миссис Уичерли?
- Скорее всего. Да, точно, его напечатала мне она. Я попросил об этом Кэтрин, так как не хотел, чтобы посторонние знали, что я обращаюсь в сыскное агентство.
- А вы сами не печатаете?
- Нет, так и не научился.
- Даже одним пальцем не умеете?
- Нет, такие вещи мне не даются. - Он нервно провел рукой по волосам. - А почему вас все это интересует?
- Вчера я встречался с Мэки, и когда он узнал, что я работаю на вас, то рассказал мне об эпистолярных опытах "Друга семьи". Мне кажется, подметные письма напечатаны на этой машинке.
- Черт побери! - С этими словами Уичерли всем своим весом плюхнулся на обтянутый мохером диван и прикрыл ладонью рот, словно боялся растерять зубы. - Вы что же, хотите сказать, что автор этих писем - сама Кэтрин?!
- Таковы факты.
- Вы просто не читали этих писем. Кэтрин не могла их написать, это невозможно.
- В деле Уичерли все возможно. А кто еще имел доступ к пишущей машинке?
- Да кто угодно: домочадцы, прислуга, гости. Кэтрин занимала отдельное крыло, сама она дома бывала редко, к тому же дверь в ее гостиную не запиралась. Поймите меня правильно, я свою бывшую жену не выгораживаю, но эти письма - не ее рук дело. Не могла же она клеветать на саму себя!
- Почему же, и такое бывает.
- Но с какой целью?
- Чтобы нарушить мир в семье, разорвать брачные узы. Вообще в ее поведении логики искать не следует.
- Вы намекаете, что Кэтрин была не в себе?
- Не была, а есть. Я видел ее позавчера вечером, мистер Уичерли. Не знаю, в каком она была состоянии девять месяцев назад, но сейчас Кэтрин в плохом виде.
Он поднял руки и, сцепив пальцы, завел их за голову, словно боялся обжечься.