- Господи помилуй, по-вашему выходит, он убил маленькую дочку блондинки?
- Этот вопрос я и собираюсь ему задать, миссис Сперлинг.
- И она еще легла с ним в постель? Кто же она такая после этого?!
- А об этом я спрошу ее.
Закрыв за толстухой дверь, я выключил свет, и вскоре мои глаза настолько привыкли к зеленоватому полумраку, что видно было, как на меня из всех углов надвигается целая армия тараканов.
Когда по гариевой дорожке заскрипели шаги, тараканы, словно на улице у них были выставлены часовые, мгновенно обратились в бегство. Я встал за дверью с пистолетом в руке. Бобби вошел, увидел направленный на себя пистолет и молча остановился. Глаза у него провалились, за эти два дня он постарел вдвое.
- Садись, Бобби, надо поговорить.
Видно было, что Бобби хочет убежать, только не знает куда.
- Садись, дружок, и поскорей.
- Да, сэр, - отозвался Бобби, обращаясь не ко мне, а к моему пистолету.
Я включил свет и обыскал его. От моего прикосновения Бобби брезгливо вздрогнул, словно боялся заразиться, и почти машинально, позабыв про пистолет, размахнулся, чтобы ударить меня в челюсть. Я перехватил его правую руку своей левой и с силой толкнул его назад. Он отшатнулся и, потеряв равновесие, рухнул наискось на кровать.
- У тебя уже нет алиби, - сказал я ему. - Твоя мать рассказала мне всю правду. Теперь мы знаем, что в Сан-Франциско ты поехал вместе с Фебой.
Бобби молча лежал и не отрываясь смотрел на меня из-под простыни широко раскрытым неподвижным зеленым глазом.
- Ты этого не отрицаешь?
- Нет, но мать не могла знать, что я еду с Фебой. Я соврал, что в тот день у меня рано начинаются занятия, поехал в колледж, а там уже пересел в машину к Фебе.
- Зачем ты решил ехать с ней? Отвечай!
- Вас это не касается.
- Теперь это всех касается.
- Хорошо, я отвечу, - с вызовом сказал юноша. - Мы хотели пожениться. После проводов ее отца мы собирались поехать в Рино и там расписаться. Мы ведь уже совершеннолетние, что ж тут плохого?
- Плохого в этом ничего нет, только вы ведь не расписались.
- Верно, но это не моя вина. Я-то хотел ехать в Рино, но у Фебы изменились планы - помешали какие-то семейные неурядицы. Какие - не спрашивайте, сам не знаю. Я плюнул, сел в автобус и вернулся домой.
- Из Сан-Франциско?
- Да.
- Врешь. В тот вечер или утром следующего дня тебя видели за рулем машины Фебы в приморском городке Медсин-Стоун, ты ведь это место знаешь. Вчера эту машину нашли в воде, под скалой, откуда ты ее столкнул. А в машине - тело Фебы. Так что ты пойман с поличным, дружок.
Он даже не пошевелился, мои обвинения лишили его, по-видимому, дара речи.
- Зачем ты убил Фебу? Ты же любил ее.
Бобби поднялся на локте и, повернувшись ко мне лицом и пряча глаза, сказал:
- Ничего вы не понимаете, все было совсем не так.
- А как?
- Наговаривать на себя - не мужское дело.
- А ты считаешь себя мужчиной?
Бобби уставился в потолок и, проведя пальцем по своим редким рыжим усикам, ответил:
- Я имею право считать себя мужчиной.
- Мужчина и убийца - не одно и то же.
Он смерил меня не по годам суровым, недоверчивым взглядом:
- Не убивал я ее. Никого я не убивал. Но я готов взять на себя ответственность за то, что я действительно сделал.
- Что же ты сделал?
- Я приехал на "фольксвагене" в Медсин-Стоун, сбросил машину со скалы в море, вернулся пешком на шоссе и автобусом уехал домой.
- Зачем ты это сделал?
Он не знал, куда девать глаза:
- Сам не знаю.
- Скажи правду.
- Какой смысл? Никто мне все равно не поверит.
- А вдруг? Ты же не пробовал.
- Повторяю, я ее не убивал.
- Кто же, если не ты? Кэтрин Уичерли?
Бобби прыснул. Смеялся он негромко и недолго, но у меня не выдержали нервы.
- Загадочные у тебя отношения с Кэтрин Уичерли! Никак только не пойму, как ты к ней относишься: как к будущей теще или как к соучастнице?
- Ничего-то вы не понимаете, - повторил он. - И не поймете.
- Расскажи мне, что произошло второго ноября.
- Лучше пойти в газовую камеру, - произнес Бобби высоким, срывающимся голосом и затравленно осмотрелся по сторонам, как будто сквозь трещины в стене коттеджа уже был пущен газ. Снаружи послышались тяжелые шаги, в дверь тихонько постучали.
- Все в порядке? - с трогательным участием спросила толстуха.
- Все в порядке, миссис Сперлинг, - успокоил ее я. - Скоро мы уже отсюда уедем.
- Вот и хорошо. Чем скорее, тем лучше, - обрадовалась толстуха.
- Даю тебе одну минуту, - сказал я Бобби, когда хозяйка мотеля удалилась. - Если будешь и дальше отнекиваться, мы продолжим разговор в полиции. А если я доставлю тебя в полицию, да еще с отягчающими уликами, - имей в виду, почти наверняка пойдешь под суд. Это не угроза, это жизнь. А в жизни, судя по всему, ты разбираешься еще неважно.
По его глазам видно было, как он лихорадочно соображает.
- Вам только кажется, что вы что-то знаете. Я Фебу не убивал. Она жива.
- Не валяй дурака. Мы нашли ее тело.
- Я могу доказать, что она жива. Я знаю, где она, - выпалил он, не успев даже зажать рот рукой.
- Раз ты знаешь, где она, отвези меня к ней.
- И не подумаю. Вы ведь будете ее допрашивать, а она очень слаба. Феба и без того уже много перенесла. С нее хватит, и я не позволю, чтобы к ней приставали.
- Я не могу к ней не приставать. В машине ведь было найдено тело. Ты говоришь, что Феба жива. Кого же мы тогда нашли?
- Ее мать. Феба убила в ноябре свою мать, а я уничтожил следы преступления, поэтому виноват я не меньше Фебы.
Выпалив все это, он распрямился, словно избавившись от непосильной ноши. Теперь бремя этой ноши ощутил на себе я.
- Где она, Бобби?
- Этого я не скажу. Делайте со мной, что хотите, но вам ее не видать.
Дон Кихот, одно слово. Идеалист, истерик, пылкий влюбленный. Впрочем, может, не такой уж и пылкий. Я спрятал пистолет и сел.
- Послушай, Бобби, - сказал я, подбирая каждое слово. - Пойми, при всем желании я не могу поверить тебе на слово. Мне необходимо увидеть Фебу - целой и невредимой. Увидеть и поговорить с ней.
- Знаю я, к чему вы стремитесь. Сцапать ее хотите, вот что.
- "Сцапать"?! - Я развел руками. - Ты тоже скажешь. Я ведь на ее стороне независимо от того, что она сделала. Вспомни, меня нанял ее отец, и я, рискуя жизнью, гоняюсь за ней по пятам. А ты еще говоришь "сцапать"!
- Она в надежных руках, - упрямо повторил он. - И я не хочу, чтобы ее из этих рук вырвали.
- Как зовут доктора?
Он вздрогнул от неожиданности:
- От меня вы этого не узнаете.
- Обойдусь и без тебя. Если я сообщу полиции все, что знаю сам, они найдут ее в два счета. Давай все-таки попробуем обойтись без полиции, а?
Бобби сидел понурившись. Было трудно сказать, что в это время творилось в его молодой, горячей голове. Наконец он заговорил - короткими, отрывочными фразами:
- Это нечестно… ее нельзя наказывать… она не виновата… Она действовала неумышленно…
- Ты был с ней, когда она убила свою мать?
Он резко вскинул голову, лицо посерело.
- И был, и не был. Я ждал ее на улице, в машине. Феба не хотела, чтобы я шел с ней. Она сказала, что должна поговорить с матерью без свидетелей.
- Это произошло в Атертоне?
- Да. В тот вечер я отвез Фебу из Сан-Франциско в Атертон. Сама она сесть за руль не решилась - ужасно нервничала.
- В котором это было часу?
- Около восьми вечера. В тот день она встретилась на пароходе с матерью и обещала вечером к ней приехать. Они давно не виделись. Феба сказала, что до нашей свадьбы она обязательно хочет с матерью помириться. Но ничего не вышло. Ничего не получилось…
Он умолк. Я ждал.
- В доме она пробыла минут двадцать, и я решил, что все идет хорошо. Потом она вышла с… в руках у нее была испачканная кровью кочерга. Она попросила меня эту кочергу уничтожить. Я спросил ее, что произошло. Тогда она повела меня в дом. Перед камином с окровавленной головой лежала ее мать. Феба сказала, что мы с ней должны во что бы то ни стало избавиться от трупа и скрыть всю историю. - В глазах у него стоял ужас. Он закрыл их и продолжал говорить, как слепой, с закрытыми глазами: - Я хотел спасти ее от наказания. Вы не должны ее наказывать. Она сама не знает, что делает.
- Я не наказываю, Бобби. Наказывают другие. Но я сделаю для нее все, что смогу. Обещаю тебе.
- Если я скажу вам, где она, вы не пойдете в полицию?
- Нет, но ее отцу мне об этом рассказать придется. И полиции рано или поздно - тоже.
- Почему?
- Потому что совершено преступление.
- Ее посадят?
- Это будет зависеть от ее состояния, а также от разряда преступления. Ведь убийство убийству рознь. Бывает непреднамеренное убийство, убийство с отягчающими обстоятельствами, убийство при самозащите. Кроме того, Фебу могут признать невменяемой.
- Так оно и есть. Этой ночью я сам убедился, в каком она плохом виде. Несла что-то невразумительное, смеялась, плакала.
- А что говорит доктор, Бобби?
- Мне он ничего толком не сказал, ведь он думал, что это я подбил ее убежать из клиники. А было все наоборот: уйдя из больницы, Феба сама позвонила мне из автомата и попросила приехать в этот мотель. - И он оглядел комнату с таким отвращением, словно в этих стенах ему предстояло провести всю оставшуюся жизнь. - Увидев эту дыру, я решил немедленно увезти ее отсюда, но она боялась, что ее выследят. Целую ночь я уговаривал ее вернуться, а сегодня доктор сам ее разыскал, и мы с ним увезли ее обратно.
- Ты еще не сказал мне, где эта больница находится.
- И не скажу.
И Бобби в который уже раз подозрительно посмотрел на меня. Как и многие подростки, даже самые примерные, в обществе взрослых он чувствовал себя очень неуютно.
- Не упрямься, Бобби. Мы теряем драгоценное время.
- Ерунда. Я бы, например, с удовольствием сейчас принял снотворное, чтобы проснуться через десять лет.
- А я бы с удовольствием принял такое снотворное, чтобы проснуться десять лет назад. Впрочем, может, и к лучшему, что это нереально, ведь тогда бы я по второму разу совершил все те же ошибки. Или почти все.
Как видно, я попал в точку.
- Я тоже совершал непоправимые ошибки, - признался Бобби.
- В твоем возрасте это простительно. Но сейчас самое время, по-моему, остановиться.
- А что с нами будет?
- Не будем загадывать. Сейчас многое зависит от тебя. Отвези меня к ней, Бобби.
- Ладно, - согласился наконец он, в последний раз оглядевшись по сторонам. - Давайте поскорей уедем отсюда.
Я запер свою машину и пересел в "форд". Перекрикивая шум мотора, Бобби сообщил мне, что больница отсюда недалеко и что возглавляет ее психиатр Шерилл из Пало-Альто, тот самый, у кого консультировалась Феба, когда еще училась в Стэнфордском колледже.
- Она легла в больницу по собственной инициативе?
- Наверно. С ней ведь никого не было.
- А как она попала сюда из Сакраменто?
- Я даже не знал, что Феба в Сакраменто. Она так мне и не рассказала, чем занималась последние два месяца.
- Когда она вернулась на Полуостров?
- Вчера утром. По словам доктора Шерилла, в больнице она была в восемь утра.
- А когда сбежала из больницы?
- Вчера же, во второй половине дня. Впрочем, сейчас это уже не имеет значения - она в безопасности.
Бобби остановился на светофоре, свернул направо в сторону Бейшора, и я вспомнил, что недалеко отсюда еще совсем недавно Стэнли Квиллан, зажмурившись от удовольствия и застыв в кресле, слушал у себя в магазине эстрадную музыку.
- У Фебы был с собой пистолет?
- Господь с вами! У нее нет оружия.
- Ты в этом уверен?
- У нее вообще ничего с собой не было. Только то, что на себе. Да и это чужое.
- Откуда ты знаешь?
- Платье висело на ней, как на вешалке. За последнее время она очень потолстела, но платье все равно было ей велико. Оно Фебе не шло, старило ее очень. В нем она была похожа на свою мать, когда…
Машина дернулась. В это время мы ехали по тихой тенистой улочке, названной в честь поэта Каупера. Бобби съехал на обочину и так резко затормозил, что я вынужден был оставить на ветровом стекле отпечатки пальцев.
- Ее мать лежала перед камином совершенно голая, - проговорил он срывающимся шепотом. - Толстая, белая… Мы завернули ее в одеяло и положили на заднее сиденье "фольксвагена". Мне пришлось согнуть ей ноги… - Он уронил голову на руль и стиснул его обеими руками с такой силой, что побелели суставы. - Вспомнить страшно…
- Зачем ты это сделал?
- Они сказали… Феба сказала, что иначе тело в машину не влезет. Нам ведь нужно было увезти труп. Не могла же она все это делать одна.
- А разве она была одна?
Он повернул склоненную на грудь голову в мою сторону:
- Нет, с ней был я.
- А еще кто?
- Больше никого. В доме мы были одни.
- Ты же сам сказал "они". Не могла же убитая посоветовать тебе согнуть ей ноги.
- Я просто оговорился.
- Так я тебе и поверил. Скажи лучше, кого еще ты пытаешься выгородить?
- Только не его.
- Значит, это был мужчина. Назови его.
На лице Бобби опять застыло упрямое выражение.
- Хочешь, я сам тебе его назову, - предложил я. - Уж не забрел ли в атертонский дом Бен Мерримен?
- Он не сказал, как его зовут.
Я порылся в кармане и достал изрядно помятую фотографию Бена Мерримена на блокноте.
- Этот?
- Да.
- Почему же ты раньше его не назвал?
- Вчера вечером Феба предупредила меня, чтобы я этого не делал.
- И даже не объяснила почему?
- Нет.
- И ты послушался невменяемую, даже не спросив ее, чем она руководствуется?
- Если честно, то мне и без всяких вопросов все было ясно, мистер Арчер. Я ведь во вчерашней газете видел фотографию этого человека. Его избили до смерти в том же самом доме. А теперь получится, что во всем виновата Феба.
Глава XXV
Больница, вытянутое одноэтажное здание, похожее на большое ранчо, была окружена старыми массивными деревянными особняками и современными многоэтажными домами и находилась в глубине квартала за колючей проволокой, протянутой за живой изгородью. Дорожка вилась вокруг большой изумрудной лужайки с расставленными на ней шезлонгами и пестрыми зонтами от солнца. В одном из шезлонгов посреди лужайки одиноко сидела седая женщина и смотрела на небо с таким видом, словно видит его впервые в жизни.
С аллеи к входной двери плавно подымался пандус для инвалидных колясок. В дверях было проделано окошечко, а рядом, на стене, - кнопка звонка. Я вылез из машины, а Бобби остался сидеть за рулем.
- Тебе нехорошо?
- Нет, все в порядке, но лучше я здесь вас подожду. Не хочу показываться на глаза доктору Шериллу - я ему не нравлюсь.
- Нет, ты мне понадобишься.
Бобби нехотя вылез из машины и вслед за мной поднялся по пандусу. Я нажал на кнопку звонка, и вскоре из окошечка в дверях выглянула медицинская сестра в белой шапочке:
- Что вы хотите?
- Поговорить с доктором Шериллом.
- По поводу пациента?
- Да, Фебы Уичерли. Я представитель ее отца, меня зовут Арчер. А это, - добавил я, сам удивляясь собственным словам, - ее жених, мистер Донкастер.
Сестра приоткрыла дверь, и мы оказались в длинном темном коридоре с зелеными стенами, куда выходило больше десятка дверей. Из дальнего конца коридора по направлению к нам, еле подымая ноги, словно водолаз по морскому дну, шел молодой человек в халате. У входа мы простояли несколько минут, а он так к нам и не приблизился.
- Входите, джентльмены, - позвал нас, распахнув одну из дверей, мужчина в белом халате.
Он вежливо пропустил нас вперед и закрыл за нами дверь. На первый взгляд доктор Шерилл мне "не показался": длинные холеные усы, в темных карих глазах под толстыми стеклами - что-то женственное.
Маленький кабинет психиатра также оставлял желать лучшего: дубовый, совершенно пустой письменный стол с вращающимся стулом, кожаное кресло, кожаный диван - вот и вся мебель. Вся стена была завешена полками с книгами. Чего там только не было - от "Анатомии" Грея до подборки журналов "Психические болезни".
Бобби опустился было на диван, но боязливо вскочил и пристроился на ручке кресла; на диван же сел я, хотя, честно говоря, больше хотелось лечь.
Шерилл молча наблюдал из-под очков за нашими перемещениями.
- Слушаю вас, джентльмены.
Бобби обхватил руками колено и, подавшись вперед, спросил:
- Как Феба?
- Вы же расстались с ней всего два часа назад, молодой человек. Я уже говорил вам и могу повторить еще раз: девушке необходим полный покой на протяжении по крайней мере двух дней. Сегодня, мистер Донкастер, я вас к ней не пущу. - Говорил Шерилл спокойно, не повышая голоса, но очень твердо.
- Он приехал сюда со мной, - вступился за Бобби я. - Дело в том, что парень рассказал мне историю, которая может иметь самые серьезные последствия. Возможно, кое-что знаете уже и вы.
- Вы адвокат? - спросил меня Шерилл.
- Нет, частный сыщик. Гомер Уичерли, отец девушки, несколько дней назад нанял меня ее разыскать. До сегодняшнего разговора с Бобби я считал, что Фебы нет в живых, что ее убили, а теперь выясняется, что девушку следует отдать под суд.
- Отдать под суд, - эхом отозвался доктор. - А вы, стало быть, вершите правосудие, мистер Арчер?
- Нет, - ответил я, хотя в каком-то смысле я действительно вершил правосудие. - Я просто хочу, чтобы вы вникли в ситуацию.
- Спасибо, что объяснили.
- Я ничего еще вам не объяснил. На это потребовалось бы слишком много времени.
- Да, с временем у меня плоховато. Сейчас, например, я должен смотреть больного. Мы не могли бы поговорить попозже, если, разумеется, вы считаете, что это необходимо?
- Ждать мы не можем, - стоял на своем я. - Вы уже беседовали с Фебой?
- Толком нет. Собираюсь после обеда. Поймите, время у меня расписано по минутам. Я наметил наш с ней разговор на вчерашний вечер, но она сбежала. По счастью, сегодня она вернулась, причем по собственной воле.
- А в первый раз она обратилась к вам по своему желанию?
- Да, в прошлом году я смотрел Фебу дважды, а когда ей опять стало хуже, она явилась ко мне сама, поступив очень благоразумно. В этот раз, мне кажется, девушка в гораздо худшем состоянии, чем была год назад, однако то, что она пришла по собственной инициативе, - очень хороший знак. Сама, значит, понимает, что нуждается в помощи.
- А как она здесь оказалась?