На ней было полотенце. Она была завернута в белое пушистое полотенце, которое как бы между прочим прикрывало лишь третью или четвертую часть ее плоти. Это было большое полотенце, правда; но и Ева была большой девочкой. Некоторые девчонки обматываются полотенцами и становятся похожи чуть ли не на кучу белья, но только не Ева. Она смахивала на сентябрьское утро, ухватившееся за облако.
- Входи, - пригласила она.
- Нет… нет, нет. - Мой голос прозвучал хоть и неестественно, но, во всяком случае, я не спешил подражать странностям речи того толстощекого типа. - Я просто пришел, чтобы передать тебе кое-что, Ева.
- Да?
Я сообщил ей, что обслуживающий персонал должен заступить на работу в Лагуна-Парадиз как обычно. Она сказала:
- Ладно, мне лучше одеться.
- Наверное, так будет лучше.
- Я только что встала. Едва успела принять душ. Она улыбалась мне и не очень-то беспокоилась придерживать полотенце - как мне показалось, она, наоборот, придерживала его весьма небрежно. На ней не было никакой косметики, и выглядела она чуть старше: четче обозначились морщинки вокруг глаз и рта, но все же смотрелась как надо, а главное, очень умело придерживала банное полотенце.
- Обычно я не лечу открывать дверь в таком виде, - уточнила она.
- Похвально, я считаю.
- Ты будешь сегодня в Лагуне, Шелл?
- Точно не знаю. Может, вечером.
- Вероятно, мы с тобой увидимся?
- Наверное.
Мы наградили друг друга улыбками, я попрощался, повернулся и помчался по коридору, как только дверь за моей спиной захлопнулась. Взлетев, как спринтер, по ступенькам на четвертый этаж, я подошел к квартире Лори и тихонько поскребся в дверь, вдобавок выстукивая какой-то мотивчик. Внутри послышалось движение.
- Кто там?
- Шелл. Шелл Скотт. Она засмеялась.
- Достаточно одного имени, Шелл, - произнесла она. - Я помню твое имя. Я помню тебя.
- И я помню тебя.
Дверь распахнулась. Я ошибся. Я не помнил. Совсем ничего. Совсем не так, как было вчера. Эта девушка казалась совсем другой каждый раз, когда я ее видел.
- Привет, Лори, - поздоровался я.
- Привет. Входи, Шелл Скотт.
Я вошел, сказал, что несколько минут назад звонил ей, но так и не дозвонился. Это была правда. Понятно, я не стал уточнять, что после двух гудков бросил трубку и помчался сюда как на крыльях, чтобы увидеть ее.
- Мне кажется, я слышала, как звонил телефон. Когда лежала в кровати.
Лори только что встала. Она стояла босиком, на ней была просторная тонкая ночная рубашка, искусно скрывающая все прелести, выставляя их напоказ, и поверх рубашки - такой же легкий и стимулирующий воображение пеньюар; мне безумно нравятся пеньюары, даже если они из грубой мешковины. Волосы спутаны, она еще не успела привести их в порядок, а на лице - ни следа косметики. Сегодня я увидел Еву и Лори до того, как они успели преобразить себя волшебными действиями краски и пудры, тенями для век и декоративной косметики, но Лори не выглядела хуже обычного. Более того, она выглядела намного лучше.
Она затараторила:
- Я ринулась к телефону, схватила трубку, а там противные короткие гудки. - Она напустила на себя хмурость. - Так, значит, это ты, негодник, меня разбудил? - И тут она прогнула спину и потянулась, словно только что проснувшаяся фея.
- Ох-х, - вырвалось у меня.
- Что стряслось?
- Ничего. - Я затряс головой. - Лори, - быстро произнес я, - я пришел сюда, чтобы сказать тебе… кое-что. Я уложусь в минуту. Ах, как жаль, но сегодня тебе придется выйти на работу.
- Я думала над этим. - Ее лицо приняло трезвый вид. - Разве это не ужасно?..
- Ты права, ужасно, - подхватил я, теперь не было смысла дипломатничать.
- До того момента, как зазвонил телефон прошлой ночью, все было замечательно. Разве не так?
- Прекрасно. Волшебно.
- Я давно столько не смеялась. Я хочу сказать, что нужно еще раз устроить поздний ужин.
- Сегодня я должен кое-куда съездить, но если вернусь вовремя и мы оба сможем освободиться на часок - ну, подкрепиться ведь надо. Может, мы могли бы пообедать…
- Я бы с удовольствием, Шелл.
- В ресторане. Знаешь, солидный ресторан. Похоже, я вел себя как идиот. Лори действовала на меня как-то так, что я был сам не свой. Но мне это нравилось. Было очень приятно чувствовать себя не в своей тарелке.
Она промурлыкала:
- Куда скажешь.
Последовало молчание. Мы так и стояли, пялясь друг на друга, и ждали. Вот как бывает в жизни. По долгу службы и благодаря тому месту, где я работаю, - Голливуду, и, если глянуть правде в глаза, по воле случая мне крупно повезло: я оказался рядом и подружился с самой красивой, самой фигуристой и трепетной женщиной, о которой другие мужчины могут только грезить. Без излишней скромности заявляю: я видел женщин всех форм и размеров, всех цветов и положений и усвоил одно правило, касающееся их. Одно лишь правило вобрало в себя полное учение о женской половине общества Шелла Скотта.
Хорошо, если женщина наделена такими чертами и изгибами тела, которые мужчина называет красивыми или классическими, сексуальными или милыми. Фигура - вот во что течет красота. Но фигура сама по себе еще не красота. Красота - это то, что живет внутри. Это что-то такое, что одухотворяет черты, зажигает глаза, согревает сердце, губы. Представьте себе одну и ту же женщину: вот она, полная жизни, смеющаяся, спокойно спящая, и она же мертвая и холодная. Одно лицо и та же фигура, ничего не изменилось - только то, что живет внутри, угасло.
Можно назвать это как кому нравится: электричество, дух, темперамент, магнетизм, огонь. И все это было у Лори. В избытке, спрессованное и переливающееся через край. Возможно, другие женщины наделены такими же правильными чертами, такими же светящимися глазами и теплыми губами, такой же безупречной грудью, такой же тоненькой талией, такими же соблазнительными бедрами и стройными ногами, но у Лори было что-то, заставлявшее все это звучать на особой ноте. В ней был поток энергии, высокий звук. Даже когда ее волосы в беспорядке, а ее лицо не тронуто косметикой, все при ней.
- О чем ты думаешь? - заинтересовалась Лори.
- Трудно сказать…
- У тебя такой… ох, я не знаю. Такое интригующее выражение лица.
- Вряд ли я найду слова, чтобы рассказать тебе, Лори. Но когда-нибудь попробую.
- Когда?
- Когда… когда придет время.
- Боже мой, ты говоришь так серьезно.
Я обиженно покачал головой - что ж, по заслугам.
- Неужели я не могу быть серьезным? Ладно, я еще не завтракал, а твои слова все будоражат…
- Ой, не говори так.
- Хорошо, хорошо. Я лучше побегу. Просто хотел предупредить тебя насчет Лагуны. Джим меня попросил.
Я нехотя повернулся и вышел в коридор.
Глава 8
Вернувшись в "Спартак" и ожидая, когда же объявится Джим, я решил позвонить в полицию. Мне сообщили, что ни один водитель не был оштрафован за перевозку трупа в автомобиле; полицией также установлено, что мертвецы нигде не валяются и не портят местный пейзаж. Что ж, жаль. У меня, правда, есть нужная информация об умершем Микки М., и я почти на сто процентов уверен в том, что знаю, почему его тело похитили прошлой ночью. Нет на руках трупа - не может быть и речи об установлении личности погибшего бандита, и, значит, обрывается ниточка, ведущая к тому типу, что послал Микки М, прошлой ночью на мокрое дело.
Тот, кто нанял Микки, даже не догадывался о том, что я узнал маленького мерзавца, и уж тем более ему не могло прийти в голову, что бандитская рожа убийцы попала в кадр фильма, который снимал Джим.
От того, что я знал, легче не становилось, хотя полиция вообще не располагала никакими новыми сведениями. По их данным, Микки М. - полное имя Майкл М. Грохтунгер - подвергался допросу пять лет назад в Лос-Анджелесе и был отпущен. Примерно в то же самое время я столкнулся с этим типом, и с тех пор у полиции ничего не было против него.
Случай свел меня с Микки М., когда он в числе нескольких других юнцов, переживающих период взросления, входил в состав шайки под предводительством Луи Грека. На самом деле Луи такой же грек, как я эфиоп, и вообще не было известно, какой он национальности. Я бы сказал, что он был на четверть слюнтяем, на четверть обезьяной, на четверть хитроумным вором, а в основном - сукиным сыном. Луи рано вошел в преступную жизнь; сначала как кошачий вор - он охотился по ночам на кошек, - после исправительной колонии для малолетних занимался мелким воровством, азартными играми, наркорэкетом и вымогательством. Пять лет назад его посадили в тюрьму, и, насколько мне известно, он до сих пор находится в Сан-Квентине. Остальные члены банды, включая Микки М., рассеялись по стране, и с тех пор не было никаких официальных данных об их деятельности. Сведения, полученные в полиции, расшевелили мою память, и я вспомнил закадычных дружков Луи и Микки М, в те времена: Энтони Сайни по прозвищу Муравей и трех других разбойников, которых звали Блант, Фиши и Снизер.
Выбросив на время из головы эту шайку-лейку, я решил позвонить человеку по имени Ральф Мерл. В прошлом Ральф был членом КПА, теперь адвокат, и он десятки раз выкапывал для меня нужную техническую и секретную информацию. Я загрузил его, сказав, что хочу знать все о Бри-Айленде, о его истории и владельцах, и всю информацию, что он сможет раздобыть о "Хэнди-фуд инкорпорейшн" или как там называлась фабрика на острове.
Настенные часы пробили девять, и Джим Парадиз появился у двери. Мы втиснулись в мой "кадиллак" и направились в сторону Ньюпорт-Бич.
Бри-Айленд располагался в сорока милях от берега, но если добираться туда из гавани в Ньюпорте, то это расстояние увеличится примерно до пятидесяти миль, поэтому Джим всю дорогу подгонял свой шустрый двухвинтовой "Мэттью". Чуть позже часа дня Джим торжественно простер руку вдаль и произнес:
- Вот он, Шелл, Бри. Может, со временем он будет называться Парадиз-Айленд.
Это был приятный круиз. Время от времени мы оглядывались назад и видели берег, окутанный сизой от гари и копоти пеленой. В первый раз за многие месяцы вырвавшись из городского смога на свободу, легкие, должно быть от смущения, не знали, как дышать. Здесь, в океане, мир казался свежим, как в первые дни творения. Чистый воздух, теплый солнечный день и светлая, тонкая линия горизонта. Ничто не застилало нам Бри-Айленд, подымающийся над морем в четырех-пяти милях от нас.
Мы лежали на передней палубе, а крейсер шел в автоматическом режиме, потом Джим поднялся по перекидному мостику и встал у руля. Он развернулся, выбрав курс на юг, подальше от заселенной части острова, не для того, чтобы подойти скрытно, - очевидно, лодку уже заметили с берега, - а намереваясь юркнуть через узкий морской залив в маленькую тихую бухточку с нелепо выстроенной пристанью. Через полчаса мы уже швартовались.
На острове пока не наблюдалось ничего особенного. Большую часть территории покрывали густые заросли, низкорослые темно-зеленые кустарники с пучками мелких цветочков рассыпались в долинах угловатых скал и пологих холмов. Мы с Джимом бродили по острову с полчаса или около того, и он с воодушевлением показывал участки, где можно построить отель, маленький пляж, территорию, на которой планировалось разместить поле для игры в гольф с девятью лунками.
Пока же в этой части острова имелась одна-единственная конструкция - маленькая хибара, похожая на ковбойскую лачугу времен освоения Запада, примерно пятнадцати футов в ширину и вдвое больше в длину. Хибара стояла посреди широкого ровного участка земли, над которым основательно поработали трактор и экскаватор: почва здесь была рыхлая и богатая, более темная, чем высушенная, нетронутая целина вокруг.
- Здесь будет хорошая земля, - объяснял Джим, - если ее возделать. Завезти под пахотный слой удобрение, засадить тропическими растениями, пальмами, засеять газонной травой - и место преобразится. Вот что Аарон собирался здесь сделать, только… ему не удалось осуществить свои планы.
Я подумал, что это странное место для выращивания пальм и тропических растений. По площади остров занимал две или три квадратные мили, и участок, который мы осматривали, находился далеко от зоны, предназначенной, по проекту Джима, для строительства отеля, площадки для гольфа и так далее и удобно расположенной рядом с морем.
Я поделился своими сомнениями с Джимом, и он сказал:
- Не совсем так, Шелл, это всего лишь экспериментальный участок. Мы намеревались завезти сюда разнообразные растения и посмотреть, как они приживутся.
Аарон считал, что нам удастся даже акклиматизировать здесь несколько кокосовых пальм, тех, что растут по всей территории Гавайских островов. Специалисты утверждают, что они не смогут прижиться на побережье Калифорнии, но нам казалось, что попробовать стоит. Если бы у нас получилось, мы бы завезли сотню, а то и больше пальм и высадили бы их вокруг отеля и вдоль пляжа. - Он воодушевился. - Представляешь, превратили бы его в настоящий Райский остров.
Было ясно, что разработка и строительство на острове были заветной мечтой Джима, но мне интересно было бы узнать, значило ли это то же самое для Аарона. Джим верил в побуждения Аарона больше, чем я. Конечно, Аарон не был моим братом. И, зная его темное прошлое, я не мог не задумываться над тем, не планировал ли изобретательный братец новую запутанную жульническую игру. Может, я был чрезмерно циничен и несправедлив в своих подозрениях, но за свою жизнь я повидал куда больше жуликов, нежели Джим, и ни в одном из них не наблюдалось даже грамма совести.
- Это здание смахивает на лачугу, - заметил я.
- Так оно и есть. - Джим направился в сторону лачуги. - Я говорил тебе, что Аарон проводил здесь много времени, вместе с ним работали еще несколько человек. Они жили здесь по несколько дней подряд, вынуждены были оставаться на ночлег, иначе пришлось бы много времени тратить на переправу с материка и обратно. Пришлось построить лачугу, они спали здесь и готовили себе еду.
В этом был смысл, с одной стороны, но я не заметил признаков деятельности в этой части острова, и с трудом верилось, что на территории - еще даже не возделанной - велись достаточно динамичные работы.
- И это все, что они здесь сотворили? Только построили хибару и расчистили землю?
Джим как-то странно посмотрел на меня и недовольно нахмурился.
- Сначала они изучали весь этот проклятый остров. Это нужно было сделать, прежде чем выбрать места для строительства отеля и всего остального. Нужно знать, например, куда будет течь вода в случае обильных осадков… И так далее.
- Извини, что у меня возникла такая масса вопросов, - примирительно сказал я. - Возможно, это профессиональное.
И в самом деле, это скорее симптомы профессиональной болезни, и я обычно стараюсь держать себя в узде. Поэтому я отмахнулся от глупых вопросов и попытался видеть только светлую сторону дела.
Джим первым вошел в лачугу, и мы с любопытством огляделись. Смотреть-то было не на что. Небольшая, почти квадратная комната с парой столов и несколькими деревянными стульями, железная печка и выстроившиеся вдоль стены шесть коек с простынями и одеялами в жирных пятнах. Более омерзительной свалки я в своей жизни не видел.
- Они очень опрятные, да? - спросил я Джима. Он усмехнулся, очевидно, превозмогая раздражение.
- Здесь нет душевых. Кстати, в этой части острова и воды нет, кроме океана. Будем надеяться, что они захватили с собой голубой "Секрет".
- И обрызгали им свою лачугу. - И вновь меня что-то смутило. Я окинул взглядом комнату и озадачился еще больше. - Джим, - спросил я, - тебе не кажется, что здесь как-то тесновато?
- Да, но им и не нужно много места, Шелл.
- Я не это имел в виду. Снаружи хибара показалась мне вдвое длиннее. А теперь комната кажется почти квадратной.
Джим медленно осмотрелся.
- Теперь, когда ты обратил внимание, мне это тоже кажется странным.
Я взглянул на часы. Они показывали два сорок пополудни.
- Будет лучше, пожалуй, если я пойду на эту продуктовую фабрику, - предложил я. - Или как ее там.
- Хочешь, чтобы я пошел с тобой?
- Не стоит нам обоим появляться там одновременно. По крайней мере до тех пор, пока я не узнаю о ней побольше. Годится? Кстати, револьвер при тебе?
Он кивнул, похлопав себя по карману, и сказал:
- Тогда я буду ждать тебя здесь, ладно?
Я кивнул и вышел из лачуги.
Поднимаясь по склону холма, что находился в нескольких сотнях ярдов от меня и закрывал северную часть острова, я чувствовал себя прекрасно, наслаждаясь ярким солнцем и насыщенным кислородом воздухом. На вершине были установлены два огромных деревянных бассейна, которые, как я догадался, служили резервуарами, - Джим упоминал об этом, - здесь скапливалась дождевая вода и грунтовые воды, выкачиваемые из буровых скважин где-то неподалеку. Вода самотеком стекала к фабрике.
С гребня холма я увидел внизу несколько акров культивированной земли, зеленеющей низкими саженцами, а рядом - длинное деревянное строение, по всей видимости укрытие для рабочих, место, где они могли отдохнуть и поспать. У берега океана расположилась сама фабрика. Вид ее поразил меня.
Я ожидал увидеть нечто кустарное типа лачуги, которую только что покинул, но это было огромное, вытянутое в длину здание, занимавшее добрый акр, если не больше, свежевыкрашенное, с двойным рядом чистых стеклянных окон, смотрящих на море и материк - туда, откуда прибыли мы с Джимом. Две огромные трубы выпускали темно-фиолетовый пар, доносился глухой лязг машинного оборудования.
У входа в здание находилось четверо охранников, и все они смотрели в мою сторону. Когда я приблизился к ним, они продолжали молча таращиться на меня, не шевельнув и пальцем. Почему-то у всех были совершенно тупые лица, и при виде незваного гостя их физиономии не смягчились. Все они были одеты в белые комбинезоны с серыми полосками и матерчатые кепи с козырьком.
- Добрый день, джентльмены, - поздоровался я. - Ваш босс на месте?
- Кто? - спросил высокий, худой, кощееобразный, с подбитым глазом и тощими усами.
- Босс, менеджер. Или хозяин, кто заведует этой… Я заметил на двери табличку с надписью: "Хэнди-фуд инкорпорейшн", а под названием - торговую марку с изображением скрещенных ложек на фоне белого треугольника. Костлявый спросил:
- Что тебе нужно от него?
От того, каким тоном он это произнес, мне стало несколько не по себе.
- Хотел бы сказать ему сам, лично, - любезно пояснил я.
Он поскреб свои тощие усы и дернул узкими плечами.
- Входи.
Он провел меня в просторный, симпатично обставленный офис. Там никого не оказалось, а мой провожатый вышел через другую дверь, оставив меня наедине с самим собой. У стены стояла кожаная кушетка, напротив двери - широкий коричневый стол, за ним - мягкий вращающийся стул. На столе красовалась треугольная пластинка с выгравированным на ней именем "Луис Н. Греческий" и несколько цветных брошюр.