- Ну, если даже и не понял - объясню на всякий случай, - уже весело продолжил шахтер. - В этих крутых пакетиках - аммонит - порошкообразное взрывчатое вещество для подрыва в шахтах особо крепких пород. Каждая шашка весит четыреста граммов. Этого хватит, чтобы разнести на куски нас с тобой, всех вокругстоящих и магазин заодно прихватить. Ты это знаешь! Детонаторы в шашках вставлены, один проводок подсоединен к батарейке в кармане, а второй пока у меня между пальцев левой руки. Пока, ибо мне уже на все плевать, в том числе и на тебя, дерьмо вонючее. Это ты, кстати, тоже знаешь. Так что, хочешь полетать, Узбек?
Тот в отрицании так завертел башкой, что Михай испугался - она у него отвалится еще до взрыва.
- А раз не хочешь, - продолжал Иван, - отдай человеку деньги и скажи своим козлам, чтобы они слиняли отсюда, да поживее.
- Идите, ребята, я догоню! - крикнул "козлам" Узбек, но те, тоже узрев взрывчатку, сами уже пятились за угол магазина, не сводя глаз с левой руки Ивана. А их предводитель протянул Михаю экспроприированную не столь давно пятидесятитысячную купюру.
- Э-э-э нет, так не пойдет! - запротестовал Иван. - За такие деньги демонстрировать такой боезапас? А ну, выворачивай карманы!
Длинный вывернул. На землю упала пачка "Кэмел", зажигалка и раздутое портмоне. Шахтер ногой швырнул его в сторону Михая.
- А теперь - беги! Пока я сосчитаю до пяти. Раз... Два...
Узбека уже не было возле них - он выглядывал из-за угла магазина.
- Ты покойник, Ваня! - закричал он. - Теперь уже на все сто процентов!
И исчез. Иван устало вздохнул и рукавом отер пот с лица.
- Это что - правда динамит? - спросил пораженный Михай.
- Я же сказал - аммонит, - поправил его Иван, рассовывая по карманам трофеи и закуривая "Кэмел". Заглянув в портмоне, он протяжно присвистнул и показал его Михаю - кошелек был битком набит крупными купюрами.
- А вот за эти деньги они тебя из-под земли выроют, - пообещал Михай.
- А-а-а, чему быть - того не миновать! - отчаянно махнул рукой его случайный знакомый. - Пошли лучше Райке долг отдадим.
Войдя в забегаловку, он предложил буфетчице:
- Станцуй на прилавке!
Та вылупила на него глаза.
- Ты шо, хорек затасканный?! "Белка" у тебя, что ли? Ну, в смысле - белая горячка?
- Никак нет, - Иван смеясь положил на прилавок пять десятитысячных купюр.- Танцуй за бабки. Только без трусов. Стриптиз называется.
- Шо? Без трусов? Да я тебя!.. - Раиса ухватила пустую пивную кружку. Иван добавил еще столько же бумажек. Рука буфетчицы отдернулась от кружки, словно от раскаленного утюга.
- А теперь будешь танцевать?
Раиса задумалась - лоб ее избороздили глубокие морщины, лицо покраснело от напряжения мысли.
- Ну! - подначил ее Иван. - Здесь твоя зарплата за полмесяца!
- Добавь свой долг, - сдалась наконец она.
Иван выложил еще два червонца. Буфетчица отчаянно махнула рукой и задрала пухлую ногу на прилавок.
- Иван, - негромко позвал Михай. Тот обернулся. - Вспомни себя сорок минут назад. Легко ли быть униженным?
- Эх! - тот рубанул рукой воздух. - Твоя взяла! Слазь, Раечка, пошутил я! А деньги забери. В счет будущего. Хотя я и сомневаюсь насчет будущего. Пошли, благодетель! Кстати, как хоть кличут тебя?
- Михай!
- Ну что ж, лучше, чем Узбек. Пошли, Михай!
Зашли в стоящий невдалеке гастроном. Иван шиканул - купил бутылку "Абсолюта", копченостей, сыра, масла и консервов.
- Все равно бабки как найденные, - объяснил Михаю.
- А куда идем?
- Ко мне домой. Моя стерва укатила, никто не будет мешать нашей мужской компании.
- А не боишься, что Узбек со товарищи нагрянет на хату?
- Слушай, чего ты меня пугаешь уже второй чае?-обозлился Иван. - Я десяток лет работаю мастером-взрывником на шахте, по-нашему - запальщиком. Мне бояться профессия не позволяет, понял? А Узбек со своими хмырями мою хату за три километра обходят.
- Почему?
- По кочану! Придешь - увидишь!
Жил Иван в серой пятиэтажке на недавно застроенном такими же "коробками" пустыре с кладбищем. Поднялись на третий этаж и вошли в однокомнатную квартиру. Квартира как квартира: совмещенный санузел, маленькая кухня, ковер в зале, лоджия. Михай заглянул на нее.
- Нравится? - Иван расставлял блюдца, нарезал колбасу и сыр, вскрыл банку консервов.
- Я думал, у тебя там гаубица стоит - отпугивать всяких-разных, - пошутил Михай. - Да сдери ты с себя это смертоубийство, - он указал на шашки аммонита на боку Ивана.
- Ах, это! - тот раскрутил и швырнул взрывпакеты под ноги Михая. Он испуганно отпрыгнул не хуже горного козла. - Не боись, - расхохотался Иван. - Они же без детонаторов не взрываются, если не треснуть сверху чем-нибудь. А теперь объясню причину, по которой Узбек сюда не сунет носа. Иди за мной, - он пошел в коридор. Михай-за ним. Подойдя к антресоли, Иван подставил снизу табуретку из кухни. - Полезай, посмотри.
Все пространство антресоли было забито такими же шашками со взрывчаткой, как те, на полу. Здесь же стояла коробка с детонаторами.
- Да-а-а! - уважительно протянул Михай. - Теперь понял!
- Ну понял, тогда давай к столу.
Налили, чокнулись, выпили.
- И давно ты с ней так близко познакомился? - Михай постучал ногтем по бутылке спиртного.
- Да нет, месяца три. Как только узнал, что моя драгоценная половина делит постель между мной и главным бухгалтером центральной обогатительной фабрики. Кстати, в санаторий путевку он ей организовал. Вместе и укатили. Да тут еще глядя на этого Узбека... Сволочь! Обложил весь поселок со своими подонками. Нигде не работают, а живут красиво. Потому что "крутые". Зарэкетировали весь рынок, киоски торговцев тоже подмяли под себя. Зна ешь, что они делают в день получки? Натолкут в порошок бутылочного стекла, затем в темном переулке сыпанут вдруг в глаза. Пока ослепший да частенько пьяный шахтер барахтается - они обшаривают карманы.
- А если кто сопротивляется?
- По темечку чем-нибудь тяжелым и - под террикон. Если породой не засыплет - находят трупы. И частенько.
- А что же милиция?
- А ты попробуй докажи, чьих рук это дело! Здесь мордобой и поножовщина - обыденное явление. Да и не возьмешь их так просто за жабры - везде свои адвокаты.
- Что ж ты с ними сегодня так круто?
- Надоело бояться! Да мне уже все до фени от такой жизни: работа - мрак, жена - блядь, выйдешь подышать свежим воздухом - и тут крысы! Убьют так убьют, хоть погуляю напоследок. Давай выпьем! - Иван вновь наполнил рюмки.
- Погоди, - отвел его руку с бутылкой Михай. - А они, эти - в кожанках, кучкуются где-нибудь? Ну,, должна же у них своя "контора" быть?
- Есть "контора"! - оживился Иван. - В старых дощатых складах за терриконом. У них там целый офис оборудован, даже с гаражом. Бывает, в другом городке машину у кого угонят - там перебивают номера и перекрашивают. Затем продают. А ты что - или в гости к ним собрался?
- Или! - подтвердил Михай. - Ты, кстати, сможешь еще сегодня рассчитаться с работы?
- Нон проблем! Я же в отпуске - только трудовую забрать! Но получка только через неделю!
- Ладно, разберемся с получкой потом, дуй в контору, пока не закрылась, бери расчет!
- А потом? - посмурнел вновь Иван.
- Забыл тебе сказать - я ведь проездом здесь. Не хочешь климат поменять?
- Давно хотел! - Иван улыбнулся. - Напарника вот только подходящего не находилось.
- Считай, что нашел! - подтолкнул его к выходу Михай. - Встретимся у тебя через пару часов, мне еще надо в гостинице дела уладить.
...Олеся встретила его градом упреков.
- Шляешься неизвестно где, а я переживай тут! И есть хочется ужасно, и выйти боюсь - еще наткнешься на улице на кого-нибудь из тех дуроломов приезжих.
- Здесь и своих до чертиков. - Михай принялся упаковывать сумку. - Собирайся, сейчас поедим в ресторане нормально и распрощаемся с Донбассом сегодня же.
- Ты купил билеты на поезд! - догадалась Олеся.
- Не совсем так. Но уедем сегодня обязательно. Надо уехать!
Когда они поднялись на третий этаж дома в микрорайоне, Иван зажевывал балыком очередную стопку "Абсолюта". Он был возбужден, но отнюдь не пьян.
- Все в порядке, Михай! - он помахал в воздухе темно-фиолетовой трудовой книжкой и осекся, увидев входящую следом Олесю. - Вот это сюрприз!
- Этот сюрприз зовут Олесей. Я ее люблю! - представил Михай девушку.
- Иван, - церемонно подал руку шахтер и заходил вокруг нее кругами, словно кот возле сала. - Если бы он сказал, что относится к вам равнодушно, я посоветовал бы ему выписать себе очки. И женился бы на вас, - признался Иван Олесе.
- У него есть жена! - предупредил ее Михай.
- А-а-а, стерва! - пренебрежительно махнул рукой Иван. - Она даже не стоит того, чтобы с ней разводиться. Я просто брошу ее и женюсь на другой. Похожей на вас, - польстил он снова девушке.
- Благодарю за комплименты, - поклонилась Олеся, - можно переходить на "ты".
- Тогда за стол! - скомандовал Иван.-Там и обсудим наши планы на сегодняшний вечер...
Глава VI
"СВАДЬБА БЕЗ УСЛОВНОСТЕЙ"
Утром в РОВД Игоря ждал сюрприз: приказ о присвоении ему звания старшины милиции "за отличие в охране общественного порядка" и новенькие "корочки" - удостоверение.
- Растешь, сынок! - дружески похлопал его по плечу Иван Николаевич. - Глядишь, через месячишко и меня в звании догонишь!
- Не нужны мне их "шестерные" погоны! - чуть не заплакал Игорь. - Если бы не ты, я бы их...
- Если бы не я, -жестко прервал его младший лейтенант, - ты бы уже где-нибудь в переулке с проломанным черепом лежал из- за своей горячности. А погоны носи, ты их заслужил! Не то что некоторые сраные папенькины сынки, которые иногда делают карьеру за полчаса. Ты понимаешь, как странно устроена жизнь: дерьмо обычно быстро всплывает наверх, не давая подняться со дна золоту. Но когда его, дерьма, так много, что окружающая среда становится плотной, - приходит черед золота. Понял? Когда все чувствуют, еще немного - и задохнемся; только тоща начинают принимать какие-то меры: революции там, перевороты, выборы другой власти... Так что поступи наперекор установленному укладу: выплыви сам, чтобы дать всплыть другим.
- Таким, как ты, Иван Николаевич! - уточнил Игорь.
- Ну, за меня разговору нет, - смутился младший лейтенант, - мне через пяток лет - на пенсию. Хотя я еще могу поддержать на плаву кое-кого, а? - шутливо ткнул он Игоря локтем в бок.
Через сутки вечером они вновь заступили на дежурство в ресторане "Турист". И вновь: снующие официанты, жующие рты, танцующие пары, музыка "под заказ" и заполненный банкетный зал. На этот раз там гуляли свадьбу. И на этой свадьбе среди приглашенных присутствовал... "непьющий" сынок полковника Гальчевского. Проходя в туалет мимо их столика, он ощерился в улыбке:
- С повышением, ментёнок! Папашкина работа! Ну что ж, от него ты благодарности получил, должок остался лишь за мной? Не волнуйся, я рассчитываюсь тоже быстро!
- Нельзя! - тихо проговорил Иван Николаевич, сжимая под столом руку Игоря.
Тот глубоко вздохнул, задержал воздух, выдохнул.
- Не торопись, братишка, я могу и подождать с расчетом. Кого благодарить хоть в случае чего?
- Ты смотри, заговорил! - удивился младший Гальчевский. Благодарить будешь меня, Костю. Если будет чем благодарить - язык тебе я вырву!
- Козел ты! - не сдержался Игорь. - И замашки у тебя козлиные.
- Что?! - взвился Костя и враз остыл. - Неохота свадьбу поганить. Но после я тебе сюрприз устрою! - пообещал, скрываясь за дверью банкетного зала.
Появился он оттуда спустя часа полтора-два, в разгар веселья. Музыканты на эстраде наяривали "Хаванагила", и он тащил за руку девчонку лет четырнадцати-пятнадцати с явной целью - потанцевать. Та упиралась слабо, видать, сильна была власть Костиного папаши.
- Костик, не надо, я не хочу! Ты пьян - на ногах еле держишься! Да и свадьба...
- При чем тут свадьба, хотел бы я знать? - заплетающимся языком папенькин сынок уговаривал девчонку. - В конце концов, замуж выходит твоя сестра, а не ты. А хочешь, с тобой свадьбу сейчас сыграем, а, Настенька?
- Ты что - всерьез? - сияющими глазами взглянула та на него.
- Конечно, всерьез! Только мы опустим все эти условности: марш Мендельсона, кольца, роспись, прочие старорежимные обряды и перейдем сразу к последнему акту действия - половому. То есть устроим с тобой брачную ночь, а? А после, в свободное время, распишемся. Хочешь! Настенька?
- Обманешь ведь, Костик? - Девочка, видимо, всерьез увлеклась этим подонком.
- Я обману? Да ни в коем разе! А может, и обману, - согласился с ней полковничий сын, - даже вероятнее всего. Но трахнуть я тебя хочу прямо сейчас, не сходя с места. Раздевайся, невеста! - Он подцепил тесемку ее открытого платья и рванул - обнажилась высокая девичья грудь. Девчонка ойкнула, прикрыла грудь обрывками платья.
- Костя, прекрати сейчас же или я уйду домой! - Она заплакала.
Тот, казалось, малость протрезвел, увидев, что натворил, и, косясь на столик милиционеров, принялся оправдываться:
- Прости, пожалуйста, Настенька, неудачная шутка. Ты же знаешь, как я тебя люблю! Ну не плачь, вон, всю краску размазала. Пойдем, я тебя умою, маленькая.
И как ребенка за ручку, повел ее к лестнице на первый этаж ресторана. А через двадцать минут к их столику подбежала девушка:
- Ой, скорее вниз, к туалету, там что-то случилось!
Игорь с младшим лейтенантом бросились к лестничному маршу.
... У дверей женского туалета стоял приятель Гальчевского, Лexa, возле него, переминаясь с ноги на ногу, несколько женщин, а он объяснял:
- Сестренку умоет и выйдут, потерпите пяток минут.
А изнутри доносились крики. Женские.
Игорь без разговоров с лету зацепил Лexy торцом раскрытой ладони под ухо и тот освободил проход, отлетев в сторону, а Иван Николаевич рванул на себя дверь туалета. Вбежав внутрь и захлопнув ее за собой, они поняли, что опоздали: руки Насти были привязаны к батарее водяного отопления, вечернее платье разорвано по всей спине, трусики валялись на кафельном подоконнике, а младший Гальчевский вгонял в нее раз за разом окровавленный член, тупо, по-бычьи повторяя:
- Люблю, люблю, люблю.
Кровь струилась по стройным Настиным ногам и капала на метлахскую плитку пола. А сама Настя исходила криком под навалившейся на нее тушей полковничьего сына. Иван Николаевич вырвал из кобуры пистолет и, недолго думая, приложил его рукояткой к голове Гальчевского. С коротким замахом, конечно. Тот оборвал свое мычание на полуслове и завалился под окно. Игорь распутал узлы вафельного полотенца, которым и были стянуты кисти девушки. Между тем Настя перестала кричать и теперь сквозь всхлипы и стоны рассказывала Ивану Николаевичу:
- Он завел... меня... умыть, затем стал вытирать лицо, руки, и вдруг... вдруг я оказалась привязанной, а он... он... - Она вновь зашлась в истерике.
В туалет набился народ, в основном женщины. Мужчины осторожно заглядывали из-за косяка распахнутых дверей. Внезапно в них сквозь толпу зевак прорвалась девушка в подвенечном платье. Увидев сестру в истерзанном виде, она присоединила свои рыдания к ее.
- Так! - с удовольствием констатировал младший лейтенант. - Факт изнасилования несовершеннолетней налицо. Наконец-то ты влип, Гальчевский! - наклонился он над очухавшимся насильником.
- А что тут такого? - огрызнулся тот. - Ну, стала женщиной вперед своей старшей сестрички. Подумаешь! У той еще вся брачная ночь впереди. Вот и сравняются! И вся любовь. И все в порядке!
- Нет не все, козел! - Иван Николаевич поднял его с пола рывком за волосы и защелкнул на руках наручники. - При таком количестве свидетелей тебе не помогут теперь ни твой папашка, ни сам Господь Бог - живо намажут лоб зеленкой. Ты сам сегодня, дружок, подписал себе расстрельную статью. Дошло до тебя наконец, подонок?
Кажется, начало доходить! Костик вдруг упал на колени прямо в лужу Настиной крови и, протягивая к ней скованные наручниками руки, завопил:
- Настенька, родная! Ведь ты же знаешь, как я тебя люблю! Я женюсь на тебе, Христом-Богом перед всеми клянусь - женюсь! Умоляю, спаси меня, не подводи под расстрел! Услышав слово "расстрел", Настя оторвалась от груди сестры и бросилась к Косте, охватив его голову руками:
- Нет, только не это, слышите! Я люблю его, люблю! Я сама... сама... по своей воле согласилась! Он не насиловал меня! Он меня любит!
Иван Николаевич понял, что вновь проигрывает в битве добра со злом. Он пытался оттащить Настю:
- Подумай хорошо, какое говно ты спасаешь! Нет в нем ни грамма любви ни к кому. Лишь себя он любит и ценит, и свою шкуру. Он никогда не женится на тебе. А если и женится... Хочешь, я нарисую картину вашей супружеской жизни: ты всегда будешь для него лишь рабой, подстилкой. Постоянные побои вместо поцелуев будут скрашивать серые будни твоей жизни. Он будет спать с тобой лишь по пьянке, а переспав, безо всякой жалости и совести передавать своим пьяным дружкам. А сам уйдет к очередной любовнице. Устраивает тебя такая жизнь, говори, устраивает?! - орал он ей в лицо, теребя Настю, как тряпичную куклу. Она же, закрыв глаза, твердила по-прежнему:
- Я сама... сама ему отдалась. По согласию!
Иван Николаевич глубоко вздохнул, задержал воздух, выдохнул. Затем твердо и спокойно спросил: - Ты хорошо подумала? В здравом уме и ясной памяти? Настя, не открывая глаз, утвердительно закивала.
- И все-таки придется составить протокол с места происшествия! Прошу двоих свидетелей проехать с нами в горотдел.
Услышав шум за спиной, он оглянулся и увидел спины торопившихся покинуть туалет людей. Вскоре они остались впятером: Костя в наручниках, Настя, он, Игорь и невеста в подвенечном платье - Настина сестра.
Такой поворот событий вполне устроил Гальчевского. Победоносно осклабившись, он протянул скованные руки вперед: - Снимай "браслеты", ментяра!
- Сейчас! - Иван Николаевич разомкнул железки. Продолжая ухмыляться, Костя потер запястья и открыл было рот, чтобы снова выдать какую-нибудь гадость. Жесткий удар коленом в промежность лишил его этого удовольствия. Он взвыл и начал приседать. Младший лейтенант ухватил его за волосы сзади, сунул с размаху мордой в унитаз, а другой рукой спустил воду. Продолжая периодически окунать голову сынка полковника в унитаз, он приговаривал:
- Жри, сволочь, дерьмо к дерьму - будет куча дерьма! Это тебе за бывшее и за будущее!
Выпустив наконец свою жертву, он обернулся к Игорю: - Пошли отсюда! Наше дежурство, кажется, закончилось. Без происшествий.
Они повернулись спиной к остающимся в туалете, поэтому не могли видеть, каким откровенно ненавидящим взглядом из-под разбитого лба проводил их младший Гальчевский...