"Продолжим наши интеллектуальные изыскания, мистер Ненашев. Все сходится к тому, что сыр-бор разгорелся из-за меня. А почему бы и нет? Раков со своими людьми видел меня в Мюнхене. Потом я едва не сорвал им похищение, устроил стрельбу. По их расчетам должно выходить, что я замешан в этой истории с самого начала. Теперь они меня захватили. Что должен делать Раков? Подвесить меня к потолку или вколоть сыворотку правды и внимательно выслушать. - Роберт перебрался на балкон в надежде на помощь свежего воздуха. - Итак, если я в этой игре - заметная фигура, отпускать меня бессмысленно. Другое дело, если пешка и не знаю, кто за мной стоит. Хорошо. Кто же, по мнению Ракова, мной руководит и направляет? Отец?! Гагуа?! Пирожков!!! Раков ловит Пирожкова на живца. Живец - я".
В этот момент проснулась Наташа.
- Нам необходимо выяснить, в каком омуте погряз твой босс.
- Ты же знаешь, сия тайна велика есть. И вообще, зачем он тебе?
- Потом объясню. Позвони в Москву. На всякий случай не из гостиницы. Давай сходим куда-нибудь в город в ресторан.
Грязнова Роберт решил в свои соображения не посвящать и вообще пока связи с ним не поддерживать: "Если его "орлы" продолжали за мной следить, то не заметить войну они не могли, но подмогу не предоставили, а значит… Короче говоря, чем меньше народу знает о нашем местонахождении, тем лучше".
Они отправились в знаменитый ресторан "La Fragata", который славился своими рыбными деликатесами. Проболтав по телефону минут двадцать, Наташа вернулась к столу, когда фирменное блюдо испанских кулинаров - рыба с медово-ореховым соусом, - которое, кроме как на Мальорке, более нигде не встречается, уже почти остыло.
- Есть новости, - сообщила она и как ни в чем не бывало принялась за еду, ожидая момента, когда любопытство Роберта достигнет апогея и он бросится к ней с расспросами. Но он терпеливо ждал, ничем не выдавая своей крайней заинтересованности. Наконец она не выдержала:
- Представляешь, тебя освободили из турецкого плена.
- Серьезно? - Роберт воспринял это как шутку.
- По телевизору была пресс-конференция с освобожденным заложником. Турки приняли его за моего шефа и потребовали за него десять миллионов долларов. Потом, конечно, разобрались, извинились, попрощались и… чуть не зарубили топором, а потом чуть не сожгли. Проявив чудеса изобретательности и мужества, испокон веков свойственные представителям русского народа, он сбежал. А славная немецкая полиция, которой испокон веков же свойственны были мягкость и обходительность, похитителей, разумеется, не поймала.
Роберт изумленно молчал. Наташа покровительственно похлопала его по плечу:
- Обидно, да? Кто-то похитил твои лавры… - и тут же, не давая ему опомниться, продолжила: - Теперь насчет Пирожкова. Он все еще витает где-то в параллельных мирах, но мировая общественность продолжает интересоваться его персоной. Недавно в Женеве один маньяк с непомерно развитым воображением объявил, что лично зарезал моего патрона и по частям сплавил в Женевское озеро. Причем не утопил кое-как, а аккуратно расположил сто сорок четыре куска на дне, в форме пятиконечной звезды, с размахом крыльев в четыреста метров. На этот раз швейцарская полиция, которой, как и немецкой, свойственны ты помнишь что, конечно, засуетилась. Собрали армию водолазов. Прочесали всю акваторию. Выловили много ценных предметов вроде битой посуды, ржавых железок и монет различного достоинства, которые туристы швыряют в озеро пригоршнями… Только вот ни одного кусочка бедного градоначальника не нашли. Маньяка живенько упрятали в сумасшедший дом. А "Гринпис" зачислил комиссара полиции Женевы в свои почетные члены, ибо дно озера благодаря его рвению стало гораздо чище.
- Очень интересно.
- А еще я позвонила отцу, твой брат жив, с ним все в порядке, твои сыщики о тебе волнуются. На всякий случай я не стала объяснять, где мы, хотя он очень настаивал.
Оркестр заиграл фламенко, и Наташа, не давая Роберту возможности предаться размышлениям, потащила его танцевать.
Денис Грязнов. 7 апреля
Майский назначил Денису встречу в пять часов - по окончании рабочего дня - возле отделения, по-свойски влез в джип на глазах у коллег и потребовал так, что было слышно на другом конце квартала:
- Поехали пива выпьем для успокоения нервов.
Для кого предназначается весь этот спектакль, Денис спрашивать не стал: в Майском за версту можно было распознать человека, свежеполучившего полнокровный втык. Зачем лишний раз травмировать?
Когда Денис свернул за угол, Майский повторил просьбу, но скромнее:
- Ну так как насчет пивка? Угощаешь?
- Если необходимо в интересах следствия.
- Необходимо. Кривошеев задолбал! Полчаса мурыжил. Уточкин задолбал! Все меня задолбали!!! - подтвердил Майский догадку Дениса. - Навесили на меня половину жмуриков в Москве, а я отдувайся. Четыре штуки! Задница мне! Если хоть какого-нибудь завалященького киллера не найду…
Денис лихо подрулил к пирамиде из ящиков с пивом и купил один прямо у ребят, грузивших их в фургон. Майский смачно приложился к банке, осушил ее залпом, смял в кулаке и около ближайшего светофора на ходу забросил через окно в мусорный бак метров с десяти. Настроение у него от этого улучшилось, и, довольный, он выложил без дальнейших предисловий то, ради чего, собственно, и вызвал Дениса:
- Я выяснил наконец, зачем Лесников приезжал в Москву. Для переговоров с Паршиным, с вице-президентом "Спартака".
- А что Паршин?
- А Паршин улетел в Токио на товарищеский матч, он мне сказал, что заранее игра не планировалась, это Пирожков их в один день построил и приказал лететь в Японию. Паршин с Лесниковым должны были вести переговоры о продаже игроков, но, поскольку Паршин улетел, Лесникову пришлось несколько дней ждать.
- Что-то я не понимаю, - Денис покачал головой, - при чем здесь Пирожков? Можно подумать, он в "Спартаке" главный!
- Пирожков по всей Москве главный! - заявил Майский назидательным тоном. - Ну, может, за редкими исключениями.
- А ты проверял, это действительно так?
- Что проверял? Что Пирожков всем вокруг заправляет? - удивился Майский.
- Что вопрос с товарищеским матчем решился в последнюю минуту.
- Проверял. - Майский вздохнул: - Все подтверждают. Так что у Паршина алиби: в момент убийства в Москве отсутствовал, к тому же не по собственной воле.
Денис для приличия расспросил о подробностях беседы с Паршиным и все ждал: упомянет Майский про Штангиста или нет. Но Майский больше ничего существенного не сказал, посетовал снова на то, что расследование не продвигается, и попросил отвезти его домой. Под конец Денис слушал вполуха, пытаясь сопоставить новые факты. С одной стороны, Паршин - человек Штангиста, по крайней мере, такие сведения раздобыл Щербак. Это согласуется с тем, что Штангист мстит за убийство Лесникова: чеченца взорвал и от Майского сатисфакции требовал. Выходит, кто-то сорвал Штангисту выгодную сделку. Кто? Гагуа? Но почему у себя в мотеле? Может, кто-то хотел столкнуть Гагуа и Штангиста лбами? Но непонятно, кому это выгодно. Разве что Пирожкову, хотя мотивы все равно не ясны. Но если даже так, мог он использовать Ненашева для какой-то тайной миссии или, наоборот, убрал его, чтобы не путался под ногами?
Ни на один вопрос Денис вразумительного ответа не придумал и решил, что с Паршиным нужно обязательно встретиться лично: Майский не в курсе всех событий, поэтому на его выводы полагаться нельзя.
Буквально через четверть часа он еще больше укрепился в своем мнении. Щербак откопал новые сведения про борьбу между Ненашевым и людьми Штангиста. Прошлой осенью гаишники десять раз арестовывали ненашевские бензовозы, хотя с документами все было в полном порядке. А пока они стояли под арестом, бензин куда-то исчезал. Ненашева нагрели ни много ни мало на семьдесят тонн; подкупил гаишников, разумеется, Штангист, никто в этом не сомневался. Потом Гагуа вопросы с милицией "порешал", а в отместку управляющего крупнейшей автозаправочной станцией Штангиста на Каширском шоссе избили так, что у него насчитали сорок три перелома (тут тоже никто не сомневался, чьих это рук дело), и без объяснения причин экологический контроль закрыл четыре бензоколонки Штангиста на несколько недель.
Роберт Ненашев. 7 апреля
Вечером они гуляли по пустынному пляжу. Слушая шум прибоя и шелест пальм, сидели на прибрежных камнях и смотрели на огромные звезды и тонкий серп месяца, качавшийся на волнах.
Наташа теснее прижалась к Роберту, ежась от прохладного бриза. Он накинул ей на плечи свой пиджак.
- Может, я дура сентиментальная, - вздохнула она, - но я сейчас зареву. Ты луну эту видишь? А море? Мы там себе чего-то возимся, проблемы решаем, личную жизнь устраиваем… Как это все мелко и ничтожно выглядит перед этим морем и этой луной. Ну, родились мы, ну, умрем, а луна будет сиять еще тысячи лет…
Наташа положила голову ему на плечо, на щеках у нее действительно блестели капельки слез. Он осторожно стер их. Хотел было пошутить, разрядить атмосферу, но, сообразив, что ей нужно выговориться, промолчал.
- Знаешь, когда мне было лет десять, мы на лето ездили в деревню. К какой-то троюродной бабушке. - Наташа отстранилась и посмотрела ему в глаза. - И я все лето напролет носилась с ордой пацанов по окрестным лесам. Заводилой у них был вечно растрепанный худющий Михей, мой кумир, моя первая детская любовь. Однажды он поймал в силки зайца, а потом маленьким складным ножом разделал его. Мы жарили эту разбойничью добычу на вертеле и, воображая себя дикими варварами, то ли скифами, то ли печенегами, в упоении рвали зубами полусырое несоленое мясо. А шкурка несчастного животного, насаженная на палку, стала нашим штандартом. Тогда мне это казалось геройством… И вот мне самой пришлось убить. Причем не какого-то там кролика. Живого человека. Ты, наверное, меня не понимаешь. Думаешь, это бабские сопли. Ты-то убьешь, если понадобится. Не задумываясь.
- Ну, успокойся. Я тоже не живодер. Я все понимаю. - Роберт знал, что рано или поздно это произойдет. Реакция и так запоздала, Чаплин ведь уже три дня как преставился. Ему хотелось как-то ободрить Наташу, но убедительные слова не находились, и он только обнял ее покрепче.
Ночью он проснулся от шума воды. Наташа сидела в ванной и отчаянно мылила руки. Зубы ее мелко дрожали. Роберт присел на край ванной.
- Что случилось?
- Мне снится огромный глаз. Только глаз, лица я не вижу. Я медленно всовываю в него нож и проворачиваю вначале в одну сторону, потом в другую. Кровь брызжет мне на руки, а глаз подмигивает, подмигивает…
Роберт аккуратно отобрал у нее мыло и помог выбраться из воды. Отнес на кровать и бережно укрыл одеялом. Но Наташу продолжал бить озноб. Она свернулась в комочек и схватила его за руку:
- И тогда я снова бью его ножом, но он жив, он смеется надо мной. А потом я вижу лицо Чаплина. Он вынимает второй глаз и протягивает его мне. Его и так жуткая улыбка растягивается просто до ушей. Я хочу убежать, но не могу. Я пытаюсь вспомнить, как назывались те, кто похищал детей и делал из них уродцев. Я знаю, что, если вспомню это, кошмар уйдет. Но не могу вспомнить.
- Компрочукосы.
- Что?
- Они назывались компрочукосы.
- Правда…
Через минуту она уже мирно спала и улыбалась во сне, как ребенок.
Денис Грязнов. 7 апреля
По дороге к Паршину Денис заехал к Гордееву. Гордеев обрадовал его следующей новостью от Волгина: оказывается, дочь Волгина и Роберта в придачу похитил Штангист. Видимо, для того, чтобы заставить его, Волгина, выдать местонахождение Ненашева. А он понятия не имеет, где тот прячется. Но, слава Богу, Роберт с Наташей сумели от Штангиста сбежать еще до того, как он предъявил требования. Правда, праздновать окончательную победу еще рано, Роберт и Наташа вынуждены скрываться, и даже ему, Волгину, Наташа не решилась сказать где.
Паршина Денис узнал: видел по телевизору его интервью после матча в Токио (интервью, правда, тогда так и не показали, но лицо Денис запомнил, да и раньше наверняка Паршин в кадре мелькал). В жизни он выглядел хуже, чем на экране, впечатление производил человека больного и задерганного; постоянно придерживал рукой нижнее левое веко, потому что глаз начинал часто помаргивать, стоило ему хоть чуть-чуть занервничать.
- Вы тоже из милиции? - недовольно спросил Паршин, не дожидаясь, пока Денис представится. - По поводу убийства Лесникова?
- Нет, частный детектив, расследую исчезновение Дмитрия Ненашева.
- А-а-а! - Он кивнул Денису на кресло.
- Но расспросить хочу в первую очередь про Лесникова.
Паршин устало передернул плечами.
- Я уже милиции все объяснил. Мы должны были обсудить условия трансфера, а тут этот товарищеский матч в Токио. Пришлось ехать, а ему, соответственно, ждать. Возвращаюсь, а он уже все. Загулял, наверное, вот его кто-то и порешил. В общем, дело темное и меня не касается.
- Но касается Ракова. То есть в известной мере и вас.
Паршин, чтобы Денис не видел, как дергается его больной глаз, встал из-за стола, подошел к окну и сделал вид, что с интересом рассматривает пейзаж.
- Знаешь что, парень?! Не доставай меня больше с этим твоим Лесниковым! Он мне не сват, не брат. Лично не симпатичен. Если сильно крутой - иди к Ракову, рискуй здоровьем. А про Диму я тебе скажу. Он, конечно, тоже еще тот гусь, но я его знаю почти тридцать лет. Почему он пропал - понятия не имею, предупреждаю сразу. Знаю про один слух. Якобы он договорился со Штангистом про расширение дела: маечки свои, значки и всякая дребедень. Потому что Гагуа слишком много забирал себе, а ему оставлял слишком мало. А скоро Гагуа вовсе от "Спартака" отлучат, вот Дима вроде бы и решил заранее подсуетиться, чтобы не опоздать на поезд. А Гагуа за это на него, значит, обиделся со всеми вытекающими последствиями. Так вот. Все это - сплошная туфта! Люди языками мелют, сами не знают о чем. Понял?
- Понял. Но Лесников утверждал, что Ненашева убили.
- По пьяной лавочке, наверное. Лесников, когда выпивал, становился большим философом. Он мне как-то про убийство Кеннеди рассказывал. Короче, ищи Диму. Если сильно умный, еще и везучий - найдешь. Или он сам объявится. Не в Москве, так на другом конце света. Все, больше я ничего не знаю.
Денис вышел от Паршина, понимая еще меньше, чем до встречи с ним. Он надеялся что-то узнать или на чем-то его подловить, но самое неприятное в том, что Паршин, судя по всему, говорит правду. А правда в том, что наиболее перспективный путь розысков Ненашева через расследование убийства Лесникова, похоже, привел в никуда.
Роберт Ненашев. 8 апреля
Казино, как нетрудно догадаться, называлось "Гранд-палас". Роберт туда не стремился, но свое нежелание не афишировал - не хотел обидеть Наташу, ради этого пришлось примириться с ее сомнительной теорией о трех страстях настоящего мужчины. В последнее время жизнь его была столь насыщена событиями и переживаниями, что он абсолютно не нуждался в дополнительных возбуждающих средствах. Да и никогда ранее жужжание рулетки не вызывало в нем никаких эмоций.
Чего нельзя было сказать о Наташе. Роберт наблюдал за ней со стороны - она была просто одержима. Какой разительный контраст являла она собой с соседями по столу, явно пришедшими с помощью рулетки разогнать скуку. Ее непосредственность и совершенно искренняя увлеченность вызывали улыбки на их непроницаемых лицах.
Осторожно положив несколько фишек на черное поле, она вскрикнула от радости - ее ставка удвоилась. Она снова поставила - на этот раз на нечет - и снова выиграла.
Но, как известно, если проигрыш отрезвляет, то выигрыш всегда опьяняет. У Наташи по всем признакам имела место тяжелая форма рулеточного опьянения. Призывы Роберта к благоразумию конечно же не были услышаны. Обругав себя за глупость: "Додумался взывать к благоразумию женщины!", он оставил ее в покое, усевшись за американский покер.
Играл он неплохо и один раз красиво "дожал" партнера, забрав крупный банк, не имея на руках ничего - победа, достойная настоящего игрока. Но Наташа, разумеется, не пришла разделить его триумф.
Он с переменным успехом сражался в течение получаса, проиграл долларов тридцать и перекочевал в бар. В баре Роберт, единственный из присутствующих, воздавал должное пиву, воплощая по мере возможностей вчерашний сон. Ни Игорь, ни отягощенный коммунально-хозяйственными заботами градоначальник на этот раз не составляли ему компании.
Оставшись наедине с пивом, Роберт тут же вспомнил про Ракова. Этот членистоногий пытался их с Наташей убрать. Либо потому, что они разоблачили своего "спасителя", либо за то, что услышали о подготовке некоей акции. В любом случае они представляют опасность для Ракова как носители определенной информации.
Чтобы отвести от себя угрозу, им следует своей информацией поделиться. С кем? С Волгиным? На него насядут спецслужбы - и вытолкают прямо на ринг, где серьезные личности сражаются за серьезные интересы. И он автоматически попадает в эпицентр этой борьбы.
Нужно постараться систематизировать все…
Роберт рассеянно блуждал взглядом по залу, пока его вдруг не приковало к себе зрелище, достойное внимания: богатая формами блондинка внушительного роста, пышным фасадом решительно разрезавшая толпу завсегдатаев казино, мужская половина которой в подавляющем большинстве своем оглядывалась на нее с нескрываемым восхищением. Она выделялась из множества весьма бьютифульных молодых женщин, в избытке разбросанных по огромному залу, своей просто невыносимой сексапильностью.
Роберт вообще не любил блондинок, тем более столь крупных, и, конечно, не собирался таращиться на нее часами, но она шла прямо на него и, достигнув бара, с грациозностью львицы уселась рядом.
Ей было лет тридцать пять, хотя она и старалась выглядеть гораздо моложе. Высокохудожественный макияж, черное вечернее платье с претензией на скромность, тем не менее очень выгодно подчеркивало все ее многочисленные прелести.
Она достала сигарету и выжидательно посмотрела на Роберта, но он, к сожалению, ничем не смог ей помочь, ибо сам не курил и, разумеется, не носил с собой зажигалку. Однако желающих оказать помощь даме нашлось сразу четверо - бармен и трое слюнявых старичков по соседству наперегонки бросились к ней, на ходу добывая огонь, кто из чего горазд. Она предпочла бармена и, едва кивнув ему, вновь повернулась к Роберту:
- Hello, I'm Sonya… - А старички, смерив его завистливыми взглядами, вернулись на свои места, но продолжали пожирать ее глазами.
- Роберт.